Анастасия Сорокина: Все-таки о безопасности забывать нельзя. Виталий Млечин: Вот точно, и мы не собираемся о ней забывать. Больше того, мы в ближайшие полчаса именно о безопасности и будем говорить, о безопасности дорожного движения и о тех людях, которые о ней должны бы заботиться. Сотрудники ГИБДД регулярно проводят тематические профилактические рейды, которые позволяют остановить водителя на дороге абсолютно в любой момент. «Трезвый водитель», операция «Детское кресло», «Перекресток, светофор» и многие другие – вот сейчас, сегодня одновременно около десятка таких спецопераций идет. Анастасия Сорокина: Да. Ну кстати, с появлением камер на дорогах штрафы за превышение скорости инспекторы выписывать практически перестали. По статистике, во время рейдов автовладельцам в основном выписывают квитанции за вождение в нетрезвом виде, отсутствие детского кресла и непропуск пешехода. Виталий Млечин: Ну и вот по этой же статистике оказывается, что за превышение уровня шума тоже могут наказать. Я, например, в своей жизни такого никогда не видел. Не слишком ли навязчивы сотрудники ГИБДД? Что думаете вы? Пожалуйста, позвоните, напишите нам, выскажите свое мнение и расскажите, кстати, как в вашем регионе дела обстоят с сотрудниками, много их на дорогах или, может быть, наоборот, не хватает. А мы обсудим ситуацию с нашим гостем, вице-президентом «Движения автомобилистов России», почетным адвокатом России Леонидом Ольшанским, – Леонид Дмитриевич, здравствуйте. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Леонид Ольшанский: Здравствуйте. Виталий Млечин: Часто видите гашников на дорогах? Леонид Ольшанский: В Москве их стало меньше, потому что в Москве невероятно большое количество камер. В российской глубинке их пока еще достаточно. Кроме того, мы должны употреблять с вами более общее слово «сотрудник полиции», «сотрудник органа внутренних дел», потому что охотой за водителями занимаются сотрудники и не ДПС, а ППС, муниципалы где есть, национальная гвардия. Они реже, чем в эпоху застоя, до перестройки, их сильно покосил в свое время приказ министра внутренних дел №329 о том, что, во-первых, остановка только на стационарных постах-пикетах, а во-вторых, омоновцы и все, кто не ГАИ, останавливать не могут. Потом этот приказ отменили, но в основном охотятся сейчас в крупных городах гаишники, а вот уже в деревнях, в селах на перекрестке очень часто стоят простые работники милиции, полиции. Анастасия Сорокина: Леонид Дмитриевич, ситуация со мной случившаяся не так давно… Леонид Ольшанский: Так. Анастасия Сорокина: …когда буквально 3 или 4 рейда на одном пути на дачу встретилось. Почему их такое количество и почему они проводятся одновременно? Что это вообще такое? Леонид Ольшанский: Во-первых, мы не знаем, был рейд или «он сказал». Поэтому каждый человек, вот это стержень моей мысли и, я думаю, нашей передачи, должен выбрать себе линию, когда он садится за руль и едет на дачу, например, или на телевидение, или… Давайте время экономить, мы не жулики, не гонщики: документы – пожалуйста, все? – поехали. Или вариант второй, когда вы теряете от 10 минут до получаса. Стоп-стоп-стоп, водитель обязан показать удостоверение сотруднику полиции. Раз из ящичка блокнотиков, ваше удостоверение переписал. Но все, этим уже путь к процессуальному поединку, уже дать денег не получится. Так, в чем дело? Как называется рейд? «Детское кресло», «Угон», «Капкан», «Объезд», «Переезд»… Секундочку, вы документы что, мне не хотите дать? Извините, в правилах не сказано, что они должны быть в течение одной секунды или одной минуты, сейчас я удостоверюсь… Девушка, я на 125-м километре Минского шоссе, меня остановил капитан Воронов, номер его машины, сейчас-сейчас, 22-44, синий номер. Он говорит, что операция «Капкан», – будьте любезны, жду. Может получиться, что ему позвонят по рации, и он скажет: «Все, девушка, поезжайте-поезжайте». Поэтому надо определиться: или качаем права, для этого имеем минимальные знания и учим мои брошюрки худые, в которых все расписано, или, мол, быстрее на и все. Виталий Млечин: А как правильнее? Леонид Ольшанский: Водитель имеет право потребовать у него удостоверение. Вся только разница, что он показывает из своих рук, а мы ему обязаны отдать, все. А дальше можно сейчас дискуссии проводить. «Выйдите из машины!» – не выйду, у меня нет такой обязанности. «Пройдите в нашу машину», – не пройду. «Пройдите в пикет, я подозреваю, что вы пьяный», – нет, только в медицинское учреждение. Нужно вот таких алгоритмов штук 10-15-20 знать. Виталий Млечин: Ну это если, как вы сказали, качать права. Это к чему приведет? – что все-таки сотрудники ГИБДД дисциплинируются или к тому, что все-таки они на вас что-нибудь повесят? Леонид Ольшанский: Во-первых, они уже дисциплинировались, как только у нас началась в стране перестройка, мы вот эти брошюрки стали сдавать, людей учить по сути азбуке юридической науки, и они с каждым днем все меньше, меньше привязываются, дисциплинируются, как вы говорите, да. Виталий Млечин: Хорошо. А теперь мы узнаем, что же происходит в Комсомольске-на-Амуре у Виктора. Здравствуйте, Виктор. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Слушаем вас, говорите, пожалуйста. Зритель: Я вот хочу, то, что ваш товарищ сказал, который в студии сидит, так и надо действовать с сотрудниками ГИБДД. Я давно не выхожу с машины, отдаю документы, называю им время, за которое они должны это все мне вернуть, либо я обращусь в прокуратуру, допустим. Я не выхожу из машины, допустим, не отказываюсь от освидетельствования, если они захотят меня куда-то отвезти, допустим. Я свои права примерно знаю. Но я с «крифами» сталкивался, у вас на фотографии «криф» сейчас. Я знаю, что, допустим, их устанавливать должны в определенных местах…, на прямой дороге, под определенным углом, на определенной высоте. Все это прячется. Я пытался много раз опротестовывать это, снимал на видео, обращался в суды после того, как меня штрафовали, но мне судья так говорит: «Имею право это рассматривать, это ваше видео имею право не рассматривать, а вообще у меня нет оснований не верить работникам ГИБДД». То есть я автоматически буду всегда неправ, понимаете? Виталий Млечин: А у вас много сотрудников сейчас на дорогах именно дежурят? Часто останавливают? Зритель: Сейчас у нас получается, у нас весь город разбит, не разгонишься, а по трассе Комсомольск-Хабаровск аварий много. Допустим, сейчас мало останавливают. Про автобусы помните, когда у нас разбился автобус, много людей погибло. В принципе с дорогами у нас ничего не поменялось, лучше бы они следили за дорогами, чем эти «крифы» ставить с нарушением. Берут, собирают они деньги с народа и все. Виталий Млечин: Понятно, спасибо большое. Анастасия Сорокина: Спасибо вам за звонок, Виктор. Леонид Ольшанский: Ну что? Он ничего нового такого не сказал, мы все это понимаем. Но он уже перешел к следующей стадии. Ступенька первая – конфликт, будем называть так, диалог на дороге. Ступенька вторая, которую он съел, но она плодотворная при адвокатских навыках, – идти к комбату, к начальнику райотдела ГАИ. Можно: «Значит, командир, давай так: или вот они были в машине, или они ехали на другой машине, они свидетели, я тебя засужу, дойду до Верховного суда, или отменяй вот эту маленькую телегу, что твой сотрудник, или будем судиться, в газетах пропишу, и на депутатских бланках напишу». В 80 случаях из 100 он может сказать: «Хрен с тобой, отменяю». Анастасия Сорокина: Но вот сейчас речь шла о судье, который сказал: «Ваша видеозапись ничего не значит». Леонид Ольшанский: Значит, суд – это отдельная епархия, и нужно владеть большим арсеналом. Вы представляете себе, что командующий фронтом скажет: «Вот я из пушек стрелял-стрелял, стрелял-стрелял, а все равно высоту взять не мог». А его генштаб спросит: «А танки у тебя были?» – «Нет». – «А самолеты были?» – «Нет». – «А пехота шла в атаку?» – «Нет». – «А корабли тебя с моря поддерживали?» – «Нет». Смысл: только чем-то одним не взять. Судья видит все, она твердую руку пролетариата всегда видит: в чем одет, бритый не бритый, вот в таком виде или даже в свитерочке пришел, брючатки вот такие вот с коленками. Я вам расскажу один пример. Я судился с одним из подразделений ГАИ города Москвы. Судья говорит: «Разъясняю вам ваши права: вы можете представлять доказательства, заявлять ходатайство, пользоваться услугами, обжаловать… Вам ясны ваши права?» – «Ясны. У меня ходатайство, Иван и Петров сидят в коридоре, они свидетели». Она: «Хорошо, давайте по одному, как положено: где были, сидели, нет, не зеленый, красный. Ну все, переходим к прениям». Мы уже 3 часа заседаем. «Все, заключительное слово вам, Леонид Дмитриевич». «Невиновен, невиновен, невиновен, неправда, неправда, неправда, свидетели сказали то-то, бумаги сказали то-то, по всем вопросам невиновен». Она: «Ну теперь вам слово». – «А вот сидит капитан Сидоров и майор Петров, им-то дайте слово». Она говорит: «Я им слово не даю, а после оглашения вердикта суда вы ко мне подойти, пожалуйста, все вместе, я вам что-то скажу, сейчас я не имею права». Ушла, вышла: «Удовлетворить жалобу, отменить что-то». Ходатайства заявляются до начала. Он видите что сказал? – «допросить». И они где были? – в коридоре. Как только человек зашел в зал суда, он уже не свидетель, он зритель. Вы два плюс два, не знаете, как себя вести в суде, поэтому вы проиграли. То есть знать-то песню надо, что и чего. То есть опять сколько он своих сил кладет, я-то понимаю, времени. Суд – это много раз: этот не явился, тот не явился, бумажка не пришла… Долгая песня. Виталий Млечин: Воронежская область, Николай. Анастасия Сорокина: Звонок. Виталий Млечин: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Зритель: Я Ольшанскому хотел вопрос задать. Я приобрел автомобиль 11 лет назад в салоне, поставил на учет в ГАИ, 11 лет отъездил, продал автомобиль по акту купли-продажи. Человек теперь 3 месяца не может поставить ее на учет, потому что ее в базе, оказалось, нет гаишной. Я в налоговую пошел, в налоговой есть в базе, в страховке есть, в техосмотре есть, а в ГАИ нет, эта машина числится на мне до сих пор. Что здесь делать и как быть? Леонид Ольшанский: Я понял. Редчайший случай. Значит, «пошел», «говорил», «был» в юридической науке не принимаются, только письменно от того, кому вы продали, от Иванова, от Петрова: «Прошу зарегистрировать автомобиль. Прилагаю техпаспорт, договор купли-продажи, еще чего-то», – все, пусть ответят письменно. У нас все-таки основа – это документы, а не база. Нет, судиться, но вот этот суд будет выигран, мой прогноз, если грамотно к нему подойти. У нас, значит, мы в Госдуме создали отдельный кодекс для вот тех ситуаций, что вы только что нам сказали. Он называется «Кодекс административного судопроиводства». Для тех, кто не специалист, получается и Кодекс об административных правонарушениях… Кодекс об административных правонарушениях – это как нас наказывать за нарушение правил охоты, рыболовства и в том числе на дороге. А вот Кодекс административного судопроизводства – это если простым языком, как нам подавать на чиновника, когда нас не наказали, но иным способом ограничили наши права. Вот начальник того ГАИ штраф вам не выписал, машину не отобрал, но он отказывает в регистрации, иным способом нарушает наши права. Поэтому судиться, тот кодекс нужно грамотно изучить, по тому кодексу, если человек не имеет юробразования или ученой степени по юрнаукам, надо нанимать кого-то с такими бумажками, но дело движется к победе. Анастасия Сорокина: Вот у нас очень много вопросов сейчас приходит нам в онлайн-чат по поводу все-таки как раз тех самых камер, о которых вы сказали: в Москве их очень много, но ведь налоги собирают со всей страны как раз на закупку этих камер – почему они все-таки не появляются вместо сотрудников как органы контроля? Леонид Ольшанский: Почему? Изыскивают вместо… А вы что, господа, хотите, чтобы были камеры? То есть вы хотите, чтобы завтра вы приехали домой, а через 5 дней, через неделю вам пришло 10 конвертов, потому что где-то не 60, а 40, а вы не видели, где-то полоса вы считаете ваша, а вам считают, что она встречная. Вы считаете, что камеры – это хорошо? Сотрудник ГАИ, с ним можно диалог вести, видел не видел. Ведь у нас как? Мы же встали на точку зрения, как бы получилось, что все они недобросовестные, а общая концепция Конституции, что все граждане – и дворники, и министры, и депутаты, и офицеры – все порядочные, пока не доказано обратное, что Иванов вор, а Петров малограмотный. Поэтому есть очень многие нормальные. «Что не пристегнуты ремнем?» – «Хех, я только что его, вот девушка, мы отстегнулись, пока вы к нам шли». – «Знаю-знаю, из брошюрки Ольшанского, поезжайте». Виталий Млечин: Нет, получается, что мы не должны исходить из того, что они все взяточники, а они исходят из того, что мы все без прав, на угнанной машине и так далее? Леонид Ольшанский: Нет-нет-нет. Очень часто… Во-первых, следующая подсказка: никогда документы не давайте кучкой. «Вы мне доверенность не давали, полиса ОСАГО у вас нет». – «Да вы что?» – «Так, давайте последовательно: вот техпаспорт, теперь водительское удостоверение. Все?» Вы сами должны сказать: «Нет, командир, это не все». – «Говорите, что давать. У меня с собой есть диплом ВУЗа, партбилет партии по покорению космоса. Что?» – «Умный?» – «Умный». – «Так, давай ОСАГО». – «На тебе ОСАГО. Все?» – «Все. Пойдемте ко мне в машину». – «Не пойду». – «Почему?» – «Потому что не обязан». Вообще когда начинают качать права, в 80 случаях из 100 они отступают. Виталий Млечин: А вот нам зрители пишут: «Если качать права, сам останешься без прав», – Саратовская область. Анастасия Сорокина: Не только пишут, но и звонят. У нас очень мало времени, буквально несколько минут остается, давайте примем звонок. Олег из Новокузнецка до нас дозвонился. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Слушаем вас. Зритель: Да. Вот смотрите, у меня была авария 15 ноября, в меня врезались, выехали на встречку, и вот следствие до сих пор тянется. В ГАИ говорят, несвоевременно медицинская экспертиза сделана…, то то, то это, и все у меня затянулось, тянется, уже 15 марта почти, а это все идет с 15 ноября. Леонид Ольшанский: Я понял. Вы своего счастья не понимаете: это не тянется. Когда несколько лет тянется, это тянется. Но опять-таки я не делаю рекламу адвокатам, но я же зубы не хожу лечить к терапевту, я хожу лечить к узкому специалисту, стоматологу, а ухо – к ухогорлоносу. Это такой натянутый пример, но пример. Или вы пляшете под их дудку, или вы платите крошечные деньги, адвокат пишет жалобу начальнику следственного управления УМВД России по Кемеровской области, какая там у нас? По моему убеждению, волокита, туда-сюда, прошу… Начнется переписка, прокурору района… Постепенно следователь вам скажет: «Ну что, жаловаться, да? Ну погоди». Это небольшой срок по общим понятиям. Следствие хоть и написано 2 месяца, еще месяц, 3 месяца, тянется го-да-ми. Виталий Млечин: Почитаем еще несколько сообщений. Из разных регионов разные совершенно приходят данные. Вот, например, из Красноярского края: «Инспекторов на дорогах Норильска нет. Водители вообще не соблюдают правила». Новосибирская область: «Мы последний раз видели инспекторов в августе. Так чтобы как раньше стояли, сейчас такого нет». Санкт-Петербург: «Часто езжу в Ленинградскую область, сотрудников ГАИ просто нет, всех сократили. Если останавливают, делаю это с радостью, сами автомобилисты на дорогах стали аккуратнее», – то есть такой есть пример. Леонид Ольшанский: Ну вот видите. Виталий Млечин: А вот Волгоградская область: «У нас в ГАИ вежливые, если ты трезвый, или мы на плохих не попадали». Мнения разные. Леонид Ольшанский: Мнения разные, да. Но жизнь сложная, и поэтому сегодня тебе никто не попадается, завтра попадается вежливый и честный, а послезавтра будет искать к чему придраться. Но у нас передача, видите, подходит к концу, а то есть пароли. Если человек говорит: «Что же мы будем делать?» – это катится к вымогательству взятки. Много аспектов есть у нас, но мы движемся к наведению порядка. Виталий Млечин: Вадим, Приморский край, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня ситуация такая. Я 3 года назад купил автомобиль, ездил, переоформил на себя. Через 3 года мне приходит штраф, что мой автомобиль находится в Якутии, превышение скорости, сплошная, потом на красный свет. Давай сверять – автомобиль не мой, двойник, дубликат. Написал заявление, что так и так, это не мой автомобиль; в отдел милиции тоже написал, что это двойник. Отписались они, машину типа не нашли. Проходит полгода, мне человек говорит: «Вы продаете автомобиль?» Я говорю: «Нет, не продаю. А как вы узнали?» – «Да я вот нахожусь в городе Якутии, нашел по объявлению ваш автомобиль». – «А где?» – «Там-то». Открываем дрон по городу Якутии, стоит этот же автомобиль-двойник, получается, они типа этот автомобиль продают. Я звоню в отдел Якутии опять тому человеку, который вел это дело, ему координаты все передаю, а он… В итоге проходит полгода, тишина. Со штрафами я кое-как договорился, писал заявление… Леонид Ольшанский: Ну вы мне коротко: сняли штраф или нет? Зритель: Штрафы сняли. Леонид Ольшанский: Все. Зритель: Но получается, что эта машина до сих пор ездит по городу Якутии. Леонид Ольшанский: Значит, надо написать начальнику Управления внутренних дел… Какой город? Зритель: Якутия, город Якутск. Леонид Ольшанский: Город Якутск. Значит, начальнику Управления внутренних дел города Якутска МВД России. Штрафы отменили, ксерокопию бумажек, моя машина (прислать копию техпаспорта), прошу принять меры по розыску двойника, считаю, что это уголовное деяние. Это в чистом виде уголовное деяние, но это мы подошли к отдельному вопросу: есть ли на дорогах России машины-двойники? Есть. А чем вызвано рождение этого направления? Только борьба с камерами. С камерами идет борьба, люди изобретают антирадары, которые отталкивают луч камеры; есть номера, которые падают, камера их уже видеть не может; есть барабаны, где прокручиваются разные номера; создание машины-двойника – это способ, чтобы приходили штрафы вам, а не тому, кто ездит в данном случае по Якутску. Поэтому каждое действие рождает противодействие. Виталий Млечин: Чего же не борются с ними? Анастасия Сорокина: А вот вопрос можно? Здесь как раз по поводу камер. Во-первых, спрашивают про частные камеры, можно ли их устанавливать? И вообще должен ли стоять знак видеосъемки перед переносной вот такой камерой? Может быть, если бы люди знали о том, что будет камера, они бы просто соблюдали правила движения и не было бы вот этих ловушек, как этих камер избежать? Леонид Ольшанский: Так, значит, у нас, к сожалению, заключают договора местные власти с так называемыми частными камерами, с частными партнерствами, и деньги каким-то образом делятся (я не финансист) часть в мэрию или в совет в зависимости от того, маленькое или большое, часть собственнику камер, а часть якобы на фонд безопасности. Есть частные камеры, да. Виталий Млечин: Почему не борются с этими машинами-двойниками, если человек сам нашел? Леонид Ольшанский: Нет, кое-где борются. Но я хочу сказать, что некоторые люди без головы даже сделали себе машины спецслужб, и конечно, их поймали, потому что стоит сотрудник спецслужбы, проехал его начальник, генерал, а через 5 минут эта же машина этой же марки этого же цвета, – конечно, за ним погнались и поймали. Если писать, то их отловят. Виталий Млечин: То есть все-таки надо… Леонид Ольшанский: Но грамотный человек говорит: «Ничего не знаю, мне по доверенности машину дали, а если мне «липу» дали, я ничего…» При грамотном адвокате отобьемся, но писать, писать и писать, будут их отлавливать. Виталий Млечин: Ну а жуликов защищать разве не аморально со стороны адвоката? Леонид Ольшанский: Нет, минуточку, тогда можно сказать: а убийц защищать не аморально? А квартирных воров? Каждый, даже знаменитый Чикатило, сколько за ним трупов было, но вот пример где-то был: он страшный и ужасный, он свое получил, расстрел, но ему тоже по Конституции адвокат положен. Виталий Млечин: Да, но его не защитили адвокаты к счастью. Леонид Ольшанский: Нет, они его защищали. Виталий Млечин: Но не защитили, а вы говорите «защитим». Леонид Ольшанский: Нет, «защитим», потому что я знаю аргументы и контраргументы, я вообще никогда не обманываю, я всегда даю прогноз. Анастасия Сорокина: У нас звонок из Тамбова, просто прорываются к нам в прямой эфир. В данном случае нам дозвонился Александр. Здравствуйте, мы вас слушаем. Зритель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, у меня такой вопрос к вам. Имеет ли право сотрудник ДПС во время остановки транспортного средства спросить медицинскую справку и поинтересоваться, где человек работает? Спасибо. Леонид Ольшанский: Значит, спрашивать он не имеет права, но он скажет, что мог не отвечать. Но запомните, еще подошли к одному: как человек одет и как он работает? Я помню, я был младшим, вот таким вот малюсеньким, младшим-премладшим клерком в Верховном совете РСФСР, то есть до штурма Белого дома, до всего. Еду я с дачи: «Где работаете?» Я говорю и обложку ему показываю: «Верховный совет РСФСР». – «Поезжайте». То есть имеет… Если вы скажете, что у вас 4 палатки у метро, – ага, надо делиться. Если вы скажете, что вы генеральный директор, – о, коммерсант, да. Любое отношение к госструктурам, например, в Москве мэрия, чуть ниже мэрии префектура, а в каком-то городе в районе: «Я в райадминистрации». «В каком подразделении?» – «В любом: ЖКХ, имущество, строительство». – «А, ну что же, поезжай. А кем работаешь?» – «Старшим инженером». – «Ну это ж куда деваться, Семен Семенович Горбунков, старший экономист». Виталий Млечин: Леонид Дмитриевич, у нас 30 секунд осталось. Все-таки давайте вернемся к тому, с чего начали: сотрудники ГИБДД на дорогах должны быть или не должны… Леонид Ольшанский: Должны быть. Виталий Млечин: …и насколько эффективно они тратят деньги налогоплательщиков своим присутствием? Леонид Ольшанский: Они тратят частично неэффективно, но я за гармонию камер и сотрудников. Виталий Млечин: То есть все-таки они должны еще находиться на наших улицах? Леонид Ольшанский: Чуть-чуть должны быть, потому что завтра, когда стрельба, угон, нужна помощь, мы обратимся к ним. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Анастасия Сорокина: Такое мнение от Леонида Дмитриевича Ольшанского, вице-президента «Движения автомобилистов России», почетного адвоката Российской Федерации. Спасибо вам большое. Наша программа практически подошла к концу… Виталий Млечин: …но еще нет. Анастасия Сорокина: …но нам есть еще о чем вам рассказать. Виталий Млечин: А именно о том, что будем обсуждать сегодня вечером.