Леонид Ольшанский: Опыт всех адвокатов говорит - чем больше попросишь, тем больше дадут
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/leonidom-olshanskim-23304.html Антон
Алфимов: Прямо сейчас рубрика "Ваше право". В студии
Леонид Ольшанский, почетный адвокат России, вице-президент Движения
автомобилистов России. Здравствуйте.
Леонид
Ольшанский: Здравствуйте.
Антон
Алфимов: Сегодня поговорим о правах автомобилистов, точнее, как
эти права отстаивать. Оказывается, в нашей стране это в некоторых случаях
возможно. В частности, пришла новость о том, что Верховный суд принял довольно
важное для всех автомобилистов решение. Оказывается, за незаконное постановление
о нарушении правил водитель вправе требовать компенсацию, в том числе
морального ущерба.
Вот водитель из Липецкой области господин Овцинов – его оштрафовали
на 500 рублей якобы за обгон автомобиля в зоне действия знака, запрещающего
такие маневры. Но тут произошла неразбериха с понятием обгона и опережения. И
господин Овцинов сумел доказать свою правоту. Правда, дошел до Верховного суда.
Ольга
Арсланова: Точнее, отмены штрафа ему оказалось мало. Он попросил
компенсировать ему еще и моральные страдания.
Антон
Алфимов: И за адвоката ему, по-моему, недоплатили сколько-то.
Ольга
Арсланова: То есть прецедент создан. Человек не просто
довольствуется тем, что его реабилитировали, но хочет еще получить компенсацию.
И он имеет на это право.
Антон
Алфимов: Вполне нормальная практика, мне кажется.
Когда дело административное (неважно, инспектор ГАИ, таможенник, пограничник, участковый), там очень часто суд отменяет постановление бездоказательно. И на этом точка
Леонид
Ольшанский: Понимаете, когда судит чисто гражданский
суд, то с какого-то человека еще дают. Например, по защите прав потребителей
эта практика у нас уже есть. А вот когда дело административное, неважно,
инспектор ГАИ, таможенник, пограничник, участковый – вот там очень часто суд
отменяет постановление бездоказательно, необоснованно, и на этом точка. А
человек пошел правильно: он сначала отменил постановление: "Я не обгонял.
Вы, господа, придумали. Не обгонял я". Не был пьяный, не ехал на красный
свет, не вез лишний груз. А уже во втором суде он сказал: "Дайте-ка мне
моральный вред". Ему сказали: "Нет". А Верховный суд нам что
сказал? Гляди статью 53 конституции: "Все действия (бездействия) властей,
чиновников подлежат обжалованию и подлежат компенсации". Вот тут нам
написали, что вред должен быть возмещен.
А дальше Верховный суд сказал: "Смотри две статьи
гражданского кодекса – 69 и 70. Это моральный вред".
Ольга
Арсланова: А как его измерить? Почему он считает, что ему на 5000
навредили?
Леонид
Ольшанский: Это более, чем субъективное понятие. Люди
просят иногда миллион, им дают 100 000. Первый принцип – чем больше
попросишь, тем больше дадут. Попросишь миллион – судья даст 50 000. А
попросишь 100 000 – судья даст 5000. Надо просить как можно больше.
Дальше. Что такое моральный вред? Это нравственные страдания. Иногда эти
страдания легко доказать: ожог лица, врезались – перелом.
Ольга
Арсланова: Это физический вред.
Леонид
Ольшанский: "Я страдал, я не мог ездить, я ходил
по инстанциям". Посмотрите, ГАИ первой инстанции, ГАИ второй инстанции,
административный суд первый, второй. Теперь снова - "я ходил", "я
мучился", "я тратил время", "я переживал". Я в глазах
общества… посмотрите, какое сейчас внимание придается нарушителям
административным вообще. "Я в глазах общества нарушитель. Мне было стыдно.
Меня клеймили позором. А теперь я не виновен". Это очень важное решение
Верховного Суда. Теперь все будут понимать. Сотрудники всех административных
органов. Например, начальник паспортного стола человека не прописывает, а
должен прописать. Пограничник не пропускает, участковый что-то не делает.
Теперь они будут понимать, что с них денежки-то сдерут.
Антон
Алфимов: Наверное, стоит обратиться к нашим зрителям. Если у вас
были какие-то случаи, когда вам удалось отбиться от претензий со стороны
правоохранительных органов в части каких-то административных правонарушений,
присылайте свои истории, расскажите, как вам удалось это сделать. Потому что
для меня новость, которая пришла из Верховного суда, была немного удивительна в
том смысле, что решения судов по административным делам все как под копирку. У
суда нет повода не доверять словам сотрудника автоинспекции.
Леонид
Ольшанский: Мы с вами подошли к другому аспекту: как
защитить свои права с первой секунды контакта с административными органами?
Антон
Алфимов: То есть когда вас остановили.
Леонид
Ольшанский: Да. Первое – нужно положить
организационно-психологический фундамент. Или вам такие деятели, как
Ольшанский, в консультанты не нужны. Человек выходит: "Командир, виноват,
давай договоримся". Вот "договоримся" – это отдельные мысли. Что
у них там в голове – это отдельная передача.
Или вариант второй: война.
Ольга
Арсланова: Мы за войну?
Леонид
Ольшанский: Да. Если война, тогда позиция №Ольга Арсланова: останавливаться очень
плавно.
Антон
Алфимов: И далеко от инспектора.
Леонид
Ольшанский: Мы этим самым убьем двух зайцев. Первый и
самый главный юридический заяц – пока я плавненько притормозил, а он,
чертыхаясь, идет неспеша…
Антон
Алфимов: То есть вы уже портите отношения.
Леонид
Ольшанский: Проехали водители, едущие в обе стороны, и
пережали дорогу пешеходы. Свидетельской базы у него уже нету. Второе, он
понимает – война. "Так, ваши документы, капитан Иванов". - "Извините,
документы я должен дать сотруднику полиции". А перед вами кто? Перед вами
человек в непонятной форме. "Будьте любезны ваше удостоверение".
Дальше достается главное оружие из перчаточного ящика – блокнот и авторучка. Так,
капитан Иванов. Если… есть, может повезти. У нас сейчас сколько времени? 16:40.
А в 16:30 первая смена закончилась. Что ты здесь сделаешь? И он говорит: "Нет,
я только 10 минут как стою". А если он скажет - "Я, мы, все". Дальше,
в любом протоколе пишут: "Ты убийца, ты агент ЦРУ, ты проехал на красный
свет". Нужно писать две фразы, которые знает первоклассник: "Не
согласен. Требую адвоката". Тогда в суде можно сказать: "Уважаемый
суд, во-первых, я не согласен. Во-вторых, я ему сказал – по конституции адвокат
положен с первой секунды. А он мне говорит – адвоката я тебе не дам".
Смотрите, он протокол составил без адвоката. Одно это уже основание, чтобы его
песню отменить.
Дальше свидетели. Конечно, судья может говорить, что в
пользу гаишника. Переходим дальше. Еще момент. Многие люди своих свидетелей
привозят в зал суда. Суд говорит: "Начали, работаем. А вы кто?". - "Мы
свидетели". Судья говорит: "Вы уже не свидетели. Свидетели должны
находиться в коридоре по кодексу и ничего не слышать". Поэтому если
мастерство есть, в коридоре… какие будут ходатайства? Иванов, Петров, Сидоров,
Козлов и Волков. "У меня пять свидетелей. Они, как и положено, по кодексу
сидят в коридоре". Судья говорит: "Ну что ж, секретарь суда, давай по
одному их сюда". Если придет 5 человек и они все будут разнородные... "Я
была в машине. Я его хорошая знакомая. Я не жена, я знакомая". "А я
ехал за ним. Я ему вообще незнакомый. Но я вышел и говорю – я возмущен, вот мой
телефон, если что - звони". Если грамотно построить защиту и свидетели
психологически задавят, то можно выиграть и даже первый административный суд.
Антон
Алфимов: У вас были такие?
Леонид
Ольшанский: Были. Но, опять-таки, это какие
500 000? 3000 пускай штрафа мы оспариваем. А какие силы пойти договориться
привезти, рассадить, накормить. Ведь пытка голодом запрещена. Накормить,
выступить, назад. А если судья говорит: "Нет, все, времени 6 часов, мы
трудовой кодекс будем соблюдать. Двоих допросили, послезавтра в 9 утра
продолжаем". А человек говорит: "А я не могу". Поэтому работа
каторжная.
Ольга
Арсланова: Хорошо. Кому можно такие иски предъявлять? Мы
разобрались с ГИБДД, да?
Леонид
Ольшанский: К любому должностному лицу.
Ольга
Арсланова: Сейчас за парковку неправильную очень часто
неправомерные штрафы приходят. Как с ними бороться? Это же кошмар.
Леонид
Ольшанский: У нас есть слово, немножко занаученное, но
его надо заучить – оно называется преюдиция. То есть пока мы не выиграем, как
наш герой, первый административный суд ("не обгонял", "неправильно
не парковался", "не убивал"), второй чисто гражданский о
моральном вреде… Мой совет: никогда заявление в суд, иск, жалобу, как угодно
назови – не надо делать винегрет и делать его многоструктурным: "Прошу
штраф отменить, признать действие незаконным, оплатить мне адвоката и плюс
моральный вред, я страдал". Не надо пугать судью. "Я ни в чем не виноват.
Прошу штраф отменить". А дальше нужно собрать доказательства.
Но сейчас, я вам скажу, дело сдвинулось. И после всех
этих теней, которые мы с вами тоже обсуждали в прошлой передаче, теперь суды
более охотно идут. Плюс у нас в Госдуму внесен законопроект Ярославом Ниловым.
О чем? Если в первые 20 дней заплатил штраф, то ты можешь заплатить уже не
половину, а одну треть. Может быть, мы протолкнем этот законопроект. И тогда
меньше платить.
Антон
Алфимов: Не очень удобно отнимать треть от 500 рублей.
Леонид
Ольшанский: Не знаю. Пусть они…
Антон
Алфимов: Сами вычисляют. Понятно. "У нас по инстанциям
ходить – уже подвиг", - пишут наши зрители. "Сидят равнодушные
чиновники, приходят на работу чай попить".
Ольга
Арсланова: "Сейчас зима, стоп-линии не видно. Штраф может
прийти. Что в таком случае делать?", - спрашивает Иван из Череповца.
Антон
Алфимов: Невидимая разметка – действительно очень популярное…
Леонид
Ольшанский: Опять-таки, с одной стороны – быть
внимательным, с другой стороны – поехать туда. Если снега нету, купить
полсамосвала снега, посыпать туда, сфотографировать и написать: "Там, где
я стоял, никакой линии не было. Вот фотография. Прошу штраф отменить. Копия
генеральному прокурору".
Антон
Алфимов: Самосвал снега дороже будет.
Леонид
Ольшанский: Вообще на секундочку хочу сказать. Когда в
правом уголочке пишешь "начальнику ЖЭКа", "главе управы района
такого-то", "префекту округа", "начальнику полиции". А
в левом уголочке пишешь: "генеральному прокурору РФ", "прокурору
города такого-то", "Общественная палата" , "комитет
по законодательству Государственной Думы", "президентский совет по
правам человека", очень помогает. Человек смотрит: "Ой, сейчас 10
комиссий будет. Да подавись ты своим 500-рублевым штрафом". Левый уголок
помогает.
Ольга
Арсланова: Спрашивают: "Почему гаишники отключают маячки,
прячутся в кустах? Законно ли это?". Вот эти непонятные выскакивающие из
кустов люди.
Леонид
Ольшанский: Прятаться в кустах – это, к сожалению,
законно, потому что нам ответят, что по закону существуют как открытые, так и
скрытые методы работы. Он выявляет нарушителя. Другое дело, мы должны говорить:
"Вам бы надо регулировать движение, чтобы не было пробок, а вы прячетесь".
Но тут мы подходим с вами еще к одному изюмистому вопросу. Вот вам с вами едем
в машине, хихикаем. И у нас гремит музыка. Кто там чего-то сбоку выскочил – мы
не обратили внимания. Газу до отказа. В первую попавшуюся деревню мы свернули.
Если нас догонят и скажут вас останавливать, мы скажем: "Нет, вот мы
разговаривали, мы все трезвые, мы дееспособные, мы вам не грубим, но мы не
слышали".
Ольга
Арсланова: А мы имеем права не слышать? Мы имеем право громко
слушать музыку и не обращать внимания…
Леонид
Ольшанский: Мы имеем право громко слушать. Что сказано
везде? Требование об остановке должно быть понятным. Я вам приведу простой
пример. Садовое кольцо – много линий? Много рядов? Много рядов. Вот представьте
себе два варианта. Первый – мы едем по крайнему левому, а кто-то там от
тротуара через 8 полос кому-то свистит, чего-то показывает. Кому показывают,
неясно. И вариант второй: мы едем по крайнему праву – с разделительной линии
свистят. Нет, пока нам не легли на капот… Другое дело.
Антон
Алфимов: Или не начали стрелять по колесам. Это более чем
понятно.
Леонид
Ольшанский: У нас в багажнике ревет сирена, и нам сто
раз кричат: "Водитель Жигулей или того же Гелендвагена, остановиться".
Тут уже никуда не денешься. Но я всех призываю. Когда ты просто удираешь, тогда
только одному водителю наказание. А если головы нету и ведут себя нецензурно,
некорректно и в интернет выбрасывают, вот тогда будет беда и большой
общественный резонанс.
Антон
Алфимов: Это вы историю про Гелендваген вспомнили?
Леонид
Ольшанский: Вообще никогда нельзя привлекать внимание тем,
что ты сделал.
Ольга
Арсланова: Так никто ж тогда не узнает. В этом же весь смысл.
Леонид
Ольшанский: Но когда узнают и догонят… В одном боевике
я помню фразу, что старый вор говорит: "Я чувствую себя очень плохо. Врачи
сказали – диагноз печальный. Сына моего позовите. И говорит – сын, лучше не
воровать. Но если воровать, то не попадаться. Если попадаться, то не
признаваться. А если признаваться, то чуть-чуть". Любое притягивание
журналистики ведет к усилению наказания.
Антон
Алфимов: Сейчас мы вернемся к этой истории. Еще один вопрос. Вы
советуете гражданам просить у суда по максимуму. Мы говорим сейчас о
компенсации морального вреда. Исходя из собственного опыта, у вас были какие-то
такие случаи?
Опыт всех адвокатов говорит - чем больше попросишь, тем больше дадут. В любом случае дадут в 10 раз меньше, чем попросишь
Леонид
Ольшанский: Еще раз. Опыт всех адвокатов говорит: "Чем
больше попросишь, тем больше дадут". В любом случае дадут в 10 раз меньше,
чем попросишь. Это второй вариант. Но просить надо много. И запасаться
справками о том, что давление, что приезжала скорая, что тебя на товарищеском
суде прорабатывали, может быть, жена подала на развод. Справки, справки имеют
значение.
Антон
Алфимов: То есть нет какого-то… от 5 до 10 тысяч рублей?
Леонид
Ольшанский: Нет, нигде. Моральный вред – это
нравственные страдания, которые человек должен доказать. Это судья действует на
свое усмотрение.
Антон
Алфимов: Правильно я понимаю, что у нас все равно судьи, исходя
из размеров этих компенсаций, вообще в практике… Это какая-то новая история.
Леонид
Ольшанский: Нет. Они всегда давались, но редко.
Антон
Алфимов: И по 5 тысяч рублей.
Леонид
Ольшанский: По 5-10.
Антон
Алфимов: Ни о чем.
Леонид
Ольшанский: Если вам машина влетит в бок и у вас будет
травма руки, ноги и прочее, вам судья даст 200 тысяч рублей моральный вред. Но
вы принесете справки, "я лежал в больнице", принесете фотографию –
первая серия "Бриллиантовая рука", вторая серия "Костяная нога",
третья серия, например, из кинокомедии. "Позор, Семен Семенович".
Сделайте плакат у своего дома, прикрепите и снимите - "Позор Семену
Семеновичу Горбункову, нарушителю правил дорожного движения".
Ольга
Арсланова: Это уже какой-то подлог.
Леонид
Ольшанский: Нет, подлог – это подлог документов.
Попросите приятеля. Пусть он сделает. Потом вы же его будете стыдить. Он это
заснимет.
Ольга
Арсланова: Это уже лучше. Давайте все-таки вернемся к этой истории
с Гелендвагеном и к похожим историям с гонками золотой молодежи. А вы не видите
вообще в этих историях какой-то положительный момент?
Леонид
Ольшанский: Положительный момент, я вам скажу, есть.
Очень многие люди говорят: "Э, нет, я уж лучше остановлюсь. Потому что
если я остановлюсь…". Но почему у нас начались погони? Эти ребята – им бы
побаловаться. Почему многие серьезные люди идут на погони? Потому что у нас
очень серьезно усилилось законодательство. Я об этом говорил и повторюсь.
Сколько раньше было за дтп даже со смертельным исходом максимум? 5 лет. Точка. Потом
в Госдуме сказали: "5 мало. 7". А теперь что? А теперь у нас говорят:
"За один труп максимум 5. Но если водитель был пьян - 7". Следующий
абзац: "За два и более труп – 7. Если водитель был пьян - 9".
Представьте себе, мы с вами выпили в ресторане за ваше
здоровье всего по бокалу шампанского.
Ольга
Арсланова: И уже отягчающее получили.
Леонид
Ольшанский: По снегу немножко машину занесло или в
автобусную остановку. И я уже вижу, мы видим, водитель видит – два и более
трупов. Или удирать, и тогда то ли найдут, то ли не найдут. Но уже будет не 9
лет. Если нас даже завтра найдут, то будет мало. А если на месте зацапают, исковерканные
машины, лужи крови, психологическая картина, тут же исследование на алкоголь –
пьян. Уже ты из камеры не выйдешь. Я приду как ваш адвокат к прокурору, он скажет:
"Два трупа плюс пьян. Извините, под стражей". Поэтому люди удирают
теперь от большого срока потенциального.
Ольга
Арсланова: Но все-таки мы говорим о каком-то небольшом проценте.
Леонид
Ольшанский: Небольшом.
Ольга
Арсланова: Людей, умирающих от такого. Я немного о другом
говорила. Ведь сами фигуранты этих историй рассказывали о том, что раньше
всегда удавалось договориться. Просто в этот раз сами сняли, сами выложили. И
договориться уже не вышло. Вот эти попытки договориться – может быть, теперь
ГИБДД будут побаиваться договариваться.
Леонид
Ольшанский: Еще раз говорю. Надо понять: нарушил –
остановился договориться, или стал удирать? Почему тяжело будет договориться?
Когда ты удираешь, он по рации подмогу просит. Значит, тебя уже хватают
наперерез 2, 3… То есть договориться с 3-4 экипажами… Плюс он же дежурному
говорит: "Еду по Ленинскому проспекту или по Сибирской трассе". Нас
ведь смотрят по всей стране? "Дежурный, давай на сотый километр экипаж".
Какое количество уже в курсе? Как тяжело договориться. Это надо действительно,
чтобы папа был президентом колоссальной корпорации.
Поэтому когда подключаются дополнительные экипажи, очень
тяжело.
Антон
Алфимов: Еще пара сообщений: "В 2009 году моего отца
пытались лишить прав за пересечение двойной сплошной. Дело было в центре Москвы
на узкой улице. Машины припаркованы в неположенном месте. И проехать можно
было, только выехав одним боком на встречку. Судились полгода. Причина выезда –
это припаркованные машины, которые не собирались увозить или штрафовать".
Кстати, очень популярная история.
Леонид
Ольшанский: Чем закончилась, нам пишет наш слушатель?
Антон
Алфимов: Нет, не пишет. Уточните, чем закончилось.
Ольга
Арсланова: Да. Позвоните, напишите и расскажите. Действительно,
что делать, когда ты понимаешь…
Леонид
Ольшанский: Еще раз говорю. Очень важный пример. Я бы
не взялся его защищать.
Ольга
Арсланова: Почему? А куда ему деваться?
Леонид
Ольшанский: Я вам пример приведу. "Да, я в Иванова
попал. Но я не хотел его убивать. Я чистил пистолет". - "Но попал? Мы
тебе дадим не 15, мы тебе дадим 3 года за неосторожное убийство. Надо
проверять, есть ли пуля в пистолете или винтовке, когда чистишь".
Антон
Алфимов: А как применительно к данному случаю?
Леонид
Ольшанский: Или второй вариант: "Я никого не
убивал, я к этому пистолету отношения не имею".
Вариант первый: "я вынужденно выехал на встречную
полосу".
Антон
Алфимов: Этот момент проговаривается законодательством. Объезд
препятствия.
Леонид
Ольшанский: Вынужденно. За это положено условно от
полугода до года лишения. Или, допустим, от месяца до четырех. "Я учитываю
смягчающие. Я вам даю 1 месяц".
Или вариант второй: "Извините за выражение, ваша
честь, я, может быть, некорректно выражусь – они врут. Я там близко не был. Они
меня где остановили? Вот где. А говорят, что я нарушил где? Вот здесь. Но они
меня там не поймали. Врут, не был, не признаюсь". Если вот так линию
повести, то есть шанс выиграть.
Ольга
Арсланова: Хорошо. Если камера?
Леонид
Ольшанский: Опять-таки, камера где? В месте нарушения?
Тогда камера, тогда обезличено, тогда придет штраф домой, тогда не лишение.
Антон
Алфимов: Понятно. Спасибо. У нас еще осталось много вопросов. Я
думаю, на следующий раз мы…
Ольга
Арсланова: У нас уже время. Как быстро пролетело.
Леонид
Ольшанский: Вообще все, что связано с процессуальным
официальным культурным, но противодействием в форме защиты прав граждан – все
всегда вызывает много вопросов.
Антон
Алфимов: Спасибо. Это был Леонид Ольшанский, почетный адвокат
России, вице-президент Движения автомобилистов России. И это рубрика "Ваше
право".