Ольга Арсланова: Космический лифт по космической цене. Дмитрий Рогозин заявил о планах создать лифт на Луну, а точнее – универсальный посадочный модуль для доставки на спутник Земли грузов с его орбиты. Петр Кузнецов: Почему бы и нет? По словам главы Роскосмоса, «этот проект может быть коммерциализирован для оправдания колоссальных средств, которые потребуются для его реализации». Вот именно так сказал. Сколько времени и денег займет разработка такого проекта, он при этом не уточнил. Ольга Арсланова: Давайте обсудим перспективы. Сколько это будет стоить? Когда этот лифт появится? И есть ли какие-то силы в нашей стране, способные такой лифт создать? Выходит с нами на связь руководитель Института космической политики Иван Моисеев. Иван Михайлович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. У нас лифты через один работают. Здравствуйте, Иван Михайлович. Ольга Арсланова: Как в вашем институте отреагировали ваши коллеги на слова Дмитрия Рогозина? Иван Моисеев: С недоумением, конечно. Дело в том, что космический лифт – это устойчивое словосочетание для специальных технологий доставки грузов в космосе. Лучше всего это описано Кларком в романе «Фонтаны рая». Но наши современные технологии… где-то лет через сто это можно сделать, если они будут развиваться. То, что сказал Рогозин – модуль на Луну. По-видимому, это взято из того, что NASA заказала у своих подрядчиков специальный модуль, который будет летать с Луны и стартовать туда. Это то, чего им не хватает для того, чтобы начать освоение Луны вот сейчас. Но Роскосмос не входит в число тех организаций, которые подали заявку на этот модуль. Так что я не знаю, кто будет за это платить. Петр Кузнецов: Объясните, пожалуйста, а лифт как-то будет отличаться от того самого космического грузовика, который сейчас грузы доставляет? Иван Моисеев: Это две разные вещи. Модуль – это реально то, что можно сделать вот сейчас. Это уже делали американцы, когда садились на Луну. Кстати, их первый модуль назывался «Орел». Это все возможно. Петр Кузнецов: То есть это не сильно дорогая штука? Вы говорите, что прямо сейчас можно сделать. Иван Моисеев: Это можно сделать сейчас. Насчет того, дорого или нет – это десятки миллиардов долларов. Петр Кузнецов: Десятки? Вот! Смотрите. Вы сейчас о деньгах заговорили. Смотрите. Бюджет, стоимость американской программы по запуску человека на Луну, если перевести ее на сегодняшние цены, – 150 миллиардов долларов. А весь бюджет Роскосмоса – около 2 миллиардов долларов в год. То есть это весь бюджет, включая и текущие программы, не только Луну и так далее. А тут еще мы и на Марс замахиваемся, на Луну, а теперь еще модуль будем строить. На что – совершенно непонятно. Иван Моисеев: Вот здесь нужно считать деньги. Если кто-то думает, что нам за это заплатят, если мы начнем это делать, то это большая ошибка. Нужно считать свои деньги. А у нас денег, как вы правильно сказали, 2 миллиарда. А если считать еще и оборонные вещи, то 4 миллиарда у нас получится, 4 миллиарда в год. Ольга Арсланова: Смотрите… Петр Кузнецов: Подождите. А мы вообще готовы смириться с ролью таксистов? Ольга Арсланова: Это будут очень высокооплачиваемые таксисты, надо сказать. Петр Кузнецов: Мы других будем перевозить просто. Иван Моисеев: Я, к сожалению, вынужден констатировать, что в ближайшие год-два мы этой роли лишимся. Соответственно, и денег лишимся. Петр Кузнецов: А, даже так? Ольга Арсланова: То есть пока что все-таки у нас есть такая возможность возить на МКС, да? Но скоро, возможно, не будет и ее. Петр Кузнецов: Тогда нужно строить прямо сейчас, действительно. Ольга Арсланова: Смотрите. Дмитрий Рогозин сообщил, что научно-энергетические узловые модули (я практически цитирую), которые созданы для МКС, могут использоваться в качестве прообраза окололунной станции, поскольку их срок службы может превысить срок эксплуатации МКС. Что это такие за модули? В каком вообще они состоянии? Речь, я так понимаю, идет об их какой-то модернизации и доработке для того, чтобы они стали лунным лифтом? Иван Моисеев: Это ну никак не соотносится с реальностью. У нас есть модули, которые стоят в очереди для запуска к МКС. Это «Наука», которая должна была полететь очень давно, но… Вот-вот, может быть, и полетит, через пару лет. Это энергетические модули. Но они совершенно не предназначены для полета на Луну. У нас просто нет энергии, чтобы их доставить на лунную орбиту. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, как вам кажется, зачем Дмитрий Рогозин делает такие заявления? Они действительно выглядят эффектно, громко, но очень неконкретно. Иван Моисеев: Да, я тоже удивляюсь, зачем заявлять то, что не соответствует действительности. Трудно сказать. Может быть, это потому, что с него никто не спросит потом, все забудут. Петр Кузнецов: Нет, ну просто мы с вами тоже… И вы это подтвердили. Бюджет в принципе, тем более если сравнивать с другими державами, скромный на космос. Может быть, это попытка просто увеличить бюджет, пополнить его? Иван Моисеев: А невозможно. Ну, дело в том, что, скажем, Штаты тратят на космос в 10 раз больше, чем мы. Даже если, скажем, президент согласится и нам дадут в 10 раз больше денег, то мы их не можем освоить – у нас нет столько предприятий. Петр Кузнецов: Понятно, спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо за ваши комментарии. Руководитель Института космической политики Иван Моисеев был в эфире. Петр Кузнецов: Просто чтобы лифтов побольше построить. А телезритель есть у нас? Или Вадим Лукашевич? Вадим Лукашевич, кандидат технических наук, независимый эксперт по космосу, тогда с нами выходит на связь. Вадим Павлович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Вадим Лукашевич: Добрый день. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, как можно оценивать заявление Дмитрия Рогозина? Реалистична ли эта идея? Или это фантазия всего лишь? Вадим Лукашевич: Ну, это заявление абсолютно безответственного человека, который прекрасно понимает, что к называемым срокам (2028–2030 годы) его уже не будет на этом посту, поэтому сейчас он может все что угодно говорить, любые фантазии. Это первый момент. Второй момент. Понимаете, это разговор ни о чем, о каких-то далеких и глобальных планах освоения Луны в ситуации, когда… Вот взять последние новости последней новости. Во-первых, у нас нет ракеты, на которой все это можно сделать, потому что проект сверхтяжелой ракеты для полета на Луну отклонен на доработку, потому что там неточно прописаны цели проекта. То есть вообще непонятно! У нас нет лунной ракеты даже в эскизном проекте. Дальше. Корабль «Орел» для полета на Луну, на который мы потратили уже 57 миллиардов рублей, мы его сделали таким тяжелым, что его ни одна ракета, даже перспективная, в сторону Луны запустить не может. На прошлой неделе попросили еще 18 миллиардов на доработку этого корабля. И еще такая новость тоже показательная: недостроенные объекты первой очереди космодрома Восточный находятся в таком состоянии, что их надо либо достраивать (на что нет ни возможностей, ни, что самое интересное, документации уже нет, некому строить), либо консервировать. В общем, они в таком состоянии, они недостроенные, они опасные и могут обрушиться. Петр Кузнецов: Вадим Павлович, учитывая это не очень хорошее состояние, скажите, пожалуйста, вам как кажется, у нас сейчас главная цель (она же, наверное, и мотивация) какой должна быть в космосе на сегодняшний день? Вадим Лукашевич: Вы знаете, мне кажется, что сейчас цель – это даже не самое главное. Мы должны просто проинспектировать, что у нас сейчас есть, потому что… Ольга Арсланова: Вот хотелось бы понять. Вадим Лукашевич: В одном из недавних эфиров мы говорили о том, что на Восточном 11 миллиардов утрачено, только 3 миллиарда вернулось. Уже после вашей передачи информация прошла, что 20 миллиардов украдено. Понимаете? В этой ситуации какую цель ни назови, какие деньги туда ни дай, все будет разворовано. То есть у нас сейчас такая космонавтика, что я бы, честно скажу, ни копейки не дал этому руководству Роскосмоса. То есть нам сначала нужно провести инспекцию всего того, что там происходит. Понимаете? В то время, когда ситуация очень неблагоприятная, глава Роскосмоса занимается абсолютной маниловщиной, несмотря на то, что ему в свое время уже Дмитрий Медведев, наш премьер-министр, его непосредственный начальник, сказал: «Хватит балаболить, давайте делом заниматься». Ольга Арсланова: Вадим Павлович, извините, я вас перебью. Мы же понимаем, что не только в персоналиях дело. Если отрасль в таком состоянии, как вы говорите, то, наверное, какой-то комплекс проблем. Чего не хватает космической отрасли? Не знаю, каких-то форм управления? Может быть, не хватает коммерческой космонавтики для того, чтобы просто была конкуренция? Вадим Лукашевич: Конечно, коммерческой космонавтики не хватает в принципе. То есть у нас фактически нет частной космонавтики, хотя мы о частно-государственной партнерстве в космонавтике говорим уже много лет. А то, что сегодня частная космонавтика как раз является одним из основных игроков мировой космонавтики… Далеко не надо ходить, на Америку смотрим – Илон Маск, SpaceX. Петр Кузнецов: Ну, там у бизнеса интерес очень высокий. Вадим Лукашевич: Для частной космонавтики нам нужны не просто Илоны Маски, они у нас есть. Нам нужен целый комплекс мер государственной поддержки. Государство должно поменяться и законодательно, и инвестиционный климат, и очень многие вещи. То есть вот этим надо заниматься. И если мы это будем делать, то… Вот до меня Иван Моисеев говорил о том, что у нас мало финансирования государственного. Но если мы создадим условия для коммерческого участия, для инвесторов частных, то мы отчасти и эту проблему решим. Это первое. А с точки зрения государственной космонавтики, я считаю, у нас паралич воли. Мы не можем ставить задачи, которые были бы одновременно и красивые, и реализуемые, и, в общем-то, полезные, и эффектные, и так далее. То есть мы сейчас, наверное, единственная страна, которая, несмотря на эти популистские и совершенно безответственные заявления Рогозина, имеет отрицательный, нисходящий тренд, потому что у нас фактически нет никаких новых инновационных разработок. Ну, если не говорить только о межорбитальном ядерном буксире, который еще 10–15 лет не появится в космосе. А все остальное – это мы продолжаем с большими проблемами дорабатывать и использовать уже трещащий по швам советский задел. Ведь та же самая «Ангара-А5», которую мы запустили толком один раз, вот сейчас начали строить вторую очередь под нее на космодроме Восточный, – это все-таки советские технологии конца 80-х годов. То есть у нас нет ни нового корабля, о котором мы постоянно говорим и регулярно переименовываем. Его еще нет. У нас, в общем-то, толком нет ракеты, потому что «Ангара» слетала всего один раз, и основного заказчика – Минобороны – она просто не удовлетворяет. Все наши разговоры о том, что у нас после окончания МКС будет какая-то российская высокоширотная станция… Мы уже не сможем ее сделать, потому что… Ну просто не сможем. То есть летать на существующую станцию мы можем, а создать нормальную свою станцию по целому ряду причин уже не сможем. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Грустно, грустно, Вадим Павлович, грустно. Знаете, когда в лифт не самый хороший в подъезде заходишь, такие же сейчас ощущения после вашего выступления. Спасибо. Вадим Лукашевич, кандидат технических наук.