Елена Короткова и Иван Бегтин — о борьбе с неэффективными тратами бюджетных денег

Гости
Иван Бегтин
председатель Ассоциации участников рынка данных, директор АНО «Инфокультура»
Елена Короткова
руководитель центра экономики КБ «Стрелка»

Константин Чуриков: Итак, это рубрика лишние деньги. Всю неделю мы с вашей помощью пытались разобраться, на какие странные вещи, какие-то непонятные, может быть, бессмысленные – скорее всего, бессмысленные проекты, – тратятся государственные деньги. Вы нам очень много всего прислали. Я боюсь, что даже не хватит хронометража нашей программы, чтобы все показать.

Оксана Галькевич: Но мы очень постараемся. На самом деле мы очень благодарны всем нашим телезрителям, кто очень активно участвовал в подготовке сегодняшнего часа пятничного эфира. Большое спасибо, что нашли время, нашли нас в социальных сетях, прислали нам эти фото- и видеосвидетельства. Нам просто было интересно в какой-то момент, уважаемые друзья, может быть, мы в Москве такие нервные, ходим, и все нас раздражает. Плитка нам не та, понимаешь, ремонт не такой. А может в стране это не происходит.

Константин Чуриков: Или, может быть, мы чего-то не понимаем. Мы не специалисты, мы не эксперты, не эксперты в плитке. Итак, вместо долгих прелюдий давайте начнем с зарисовок. Зарисовки в студию. Денис из Набережных Челнов сообщает, что на центральной городской пощади местные власти решили снять пригородную плитку и положить новую гранитную. Вот на этой фотографии мэр города Наиль Магдеев рассматривает образцы поделочного камня. Будет как Красная площадь, наверное, там. При этом зритель пишет, что состояние дорог в Набережных Челнах, вы, наверное, сейчас могли видеть, какое – отвратительное. Как и состояние больницы. Вот инфекционная больница перед вами. Может быть, надо было не плитку на площади перекладывать, а здесь плитку заменить?

Оксана Галькевич: Ты напрасно пропустил название этой городской площади. Она называется "Азатлык". Это по-татарски означает "свобода". Видимо, свобода перекладывать плитку.

Константин Чуриков: Свобода действий власти.

Оксана Галькевич: Да. Свобода творчества, потому что плитка очень затейливая, разных цветов, разных форм.

Константин Чуриков: Еще несколько, и дальше слово гостям. Сразу четыре сообщения от нашей зрительницы-москвички. После 22-х часов, она пишет, приезжают поливалки, паркуются под окнами, не глушат двигатель, и могут так стоять до пяти-шести утра, а водитель в это время спит внутри. При этом двигатель греется, орет на весь район.

Оксана Галькевич: Лето холодное, Костя.

Константин Чуриков: Очень много всего. Яузский бульвар, благоустройство бульварного кольца. Горячий асфальт вываливают на газон под окнами жилого дома. Еще несколько фотографий сейчас будет Кутузовского проспекта и Можайки.

Оксана Галькевич: А потом я думаю, что этот асфальт вскопают и снова сделают газон.

Константин Чуриков: Почему нет? Многие интересуются, зачем поливать улицы в дождь. Это тоже вопрос. И непонятные ночные маневры уборочной техники. После 22-х часов по улицам столицы бессмысленно ездят спецмашины, только топливо жгут. Видимо, накручивают свой GPS-навигатор.

Оксана Галькевич: Джипиэсят, или как это называется?

Константин Чуриков: Джипиэсят.

Итак, уважаемые зрители, давайте разбираться, много ли лишних денег в стране. Рассказывайте примеры из жизни, которые есть у вас, и давайте спрашивать экспертов, это надо или не надо.

У нас в студии Елена Короткова, руководитель Центра городской экономики КБ "Стрелка". Добрый вечер.

Елена Короткова: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Константин Чуриков: И Иван Бегтин, директор автономной некоммерческой организации "Инфокультура".

Иван Бегтин: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Уважаемые гости, у нас все будет построено по принципу крещендо (нарастания). Это самые очевиднее примеры.

Оксана Галькевич: Малая часть.

Константин Чуриков: Хочется спросить, что у нас с этой интересной процедурой под названием система госзакупок? Там же какие-то шаги, ступени, там комиссия должна оценить, комиссия должна принять решения. Но все равно мы видим, извините за выражение, иногда маразм. Елена, что вы скажете, почему это возможно?

Елена Короткова: Я скажу, что действительно система госзакупок существует, и она работает. Другое дело, что в ней самой есть какие-то неточности, нелогичности, наверное. Но те примеры, которые вы показали, я прокомментирую пример Набережных Челнов, поскольку КБ "Стрелка" отчасти занимается этим проектом. Прежде всего, хочется сказать, что благоустройство и то, в чем заключается сам проект – это тоже достаточно важная сфера городской жизни. И то, как выглядит центральная площадь – а Азатлык является центральной площадью города, – это не менее важно, чем то, какие дороги, какая медицина.

Константин Чуриков: Как выглядит центральная инфекционная больница.

Оксана Галькевич: Елена, мы не спорим с этим, не спорим с тем, что центральная площадь должна быть красивой и ухоженной. Мы не понимаем, поскольку раз в год или раз в два года это происходит. В прошлый раз плохо положили или неправильно подобрали, или что-то еще произошло, плохо продумали, дизайн не додумали вы или ваши коллеги? Или что? Или заводик у жены какого-нибудь чиновника по производству плитки?

Елена Короткова: Эта площадь последний раз была благоустроена тогда, когда она была создана, и после этого ее ни разу качественно и целиком не благоустраивали комплексно. При этом всем есть какие-то куски изначального проекта, которые были не реализованы. Там должен был быть театр, вместо театра поставили большой торговый центр, теперь там парковка, нет никакой связности пространства, поэтому был разработан такой достаточно крупный общий проект на всю эту площадь.

Константин Чуриков: Иван, почему мы живем в мире Салтыкова-Щедрина, Оруэлла до сих пор?

Иван Бегтин: Есть еще Кафка, все это замечательные авторы, и надо признаться, что Россия всегда жила так за последние, наверное, лет 100 мин, может быть, и больше. Но если говорить про конкретно эти примеры, я могу повторить то, что говорил на прошлой передаче, что российская система госзакупок – это довольно-таки редкая и специфическая форма извращения, придуманная когда-то для обеспечения открытости всего процесса госзаказа, но выродившаяся в абсолютного бюрократического монстра. Из относительно небольшого 94-го закона, который был принят в 2005 году, он превратился в гигантский 44-ФЗ, еще постоянно потенциально мутирующий сейчас 223-й закон, по которому, по сути, у нас возникает ситуация, что недобросовестный заказчик все еще имеет возможность делать то, что хочет, или делать хуже, а добросовестный заказчике, мягко говоря, побит по рукам, и не имеет возможности пошагнуть влево, вправо, и сделать что-либо разумное.

Оксана Галькевич: Как это так? Ведь требования к заказчикам… В законе не написано: "К добросовестным заказчикам требования одни, к недобросовестным другие". Заказчик, он и есть заказчик, как прописано в законе, требования такие-то и такие-то. Как получается, что одни проныривают, а другие не знают, как проскочить?

Иван Бегтин: Там никто из них, по сути, не проныривает. Во всем законе, во всем регулировании госзакупок есть одно большое бело пятно, или, можно сказать, большая его темная часть – это называется исполнение контракта. Вся система госзаказа в России сделана так, что изначально она основана на процедурном контроле. То есть Антимонопольная служба, которая защищала все это все эти годы, и Минэкономразвития, пока у него не отняли эти полномочия, они говорили: "Главное нам конкурентным образом выбрать подрядчика, а там уже рынок все решит". Рынок ничего не решал, конкурентным образом в 80% образов это не отбиралось. И стала возникать ситуация, что если вы выиграли, то государств про вас как бы забыло. И контроль за исполнением контракта, например, контроль за тем, как укладывается плитка, контроль за тем, как ремонтируются дороги, строятся дома, он всегда был в не государственного регулирования.

Я приведу вам конкретный пример, почему некоторые государственные контракты на ремонт, на строительство имеют большую цену. Вообще-то в них записаны гарантийные обязательства подрядчика исправлять нарушения, которые должны возникнуть. Вы удивитесь, но в России нет реестра этих гарантийных обязательств. И если, например, ремонт дороги происходит повторно, для того, чтобы понять, что это должен был исполнить прошлый подрядчик в рамках своих гарантийных обязательств, вам надо иметь реестр этих контрактов, поднять этот контракт, найти это.

Оксана Галькевич: Это же часть работы?

Иван Бегтин: Часть работы прокуроров и Счетной палаты, по сути. Поэтому ряд органов в регионах… На самом деле там примерно 50 на 50 случаев. Половина случаев – это неэффективное расходование государственных средств, а где-то нецелевое, а половина случаев – это когда госзаказ настолько выкрутил всем руки, что они вынужденно идут на всякие хитрые уловки для того, чтобы проводить это так.

Константин Чуриков: Теперь, с вашего позволения, перенесемся на секунду в Ростов-на-Дону. Наш зритель Алексей прислал новость, которая горожан и порадовала, и огорчила одновременно. Сейчас вы увидите фото, это здание городской администрации 2016 года и дня сегодняшнего, рубрика до и после. Что не порадовало зрителя? В этом году зданию, с одной стороны, возвращен исконно исторический вид, но и год назад оно, в принципе, смотрелось неплохо, причем жители привыкли уже к светлым оттенкам, все было замечательно.

Оксана Галькевич: Очень хорошо, я бы сказала.

Константин Чуриков: Зачем надо было тратиться именно на это и сейчас. И недоумение у ростовчан еще вызывают неработающие паркоматы. Их хотели запустить еще зимой прошлого года, потратили на обустройство парковок больше 100 млн руб., и один житель написал, что припарковался, честно пытался оплатить через СМС эту парковку, но, оказывается, система оплаты не поддерживается. В итоге он стоял бесплатно и штрафов не получил. А зачем тогда это ставили?

Елена, вернемся к нашему разговору о плитке и о больнице. Эта система приоритетов… Вы же руководитель Центра городской экономики консалтингового бюро "Стрелка". По идее, вы не занимаетесь имиджем власти, хотя, в принципе, вы ей помогаете выглядеть привлекательнее.

Елена Короткова: Не занимаюсь.

Константин Чуриков: Но с точки зрения логики, наверное, начать лучше с больницы. Есть что-то первостепенное: здоровье, жизнь и так далее. Больницу построим, и будет плитка. Можно даже гражданам это пообещать, выйти в эфир телеканала губернатору.

Елена Короткова: Конечно, это всегда вопрос того, какие приоритеты расставляет муниципальная власть при формировании своего городского бюджета. Да, вы правы, что действительно есть какие-то отрасли городской жизни, на которые тратятся деньги. От того, как определены иногда приоритеты, иногда система финансирования, потому что давайте учитывать, что муниципалитеты не всегда сами решают, на что потратить те или иные средства, если это, например, субсидии, пришедшие к ним сверху, и эти деньги пришли ровно на то, чтобы потратить их, например, на реконструкцию больницы. Их нельзя потратить на ремонт автодороги.

Оксана Галькевич: А если не пришли, то, соответственно, денег на это нет.

Елена Короткова: Если не пришли, и если других денег в бюджете нет, значит, нет. Но, тем не менее, за те деньги, которые бюджет сам заработал и он сам может их распределять, то муниципалитет и исполнительные органы власти определяют, какие приоритеты в тратах этих денег будут на следующий год и на будущий год.

Константин Чуриков: Уважаемые гости, мне кажется, мы начинаем сейчас говорить об оторванности власти от народа, живут в двух параллельных мирах. Предположим, себе это можно представить, когда власть слишком такая высокая, в Москве, не видит, что там происходит в Чукотском автономном округе. Но когда это местная муниципальная, районная власть, то, казалось бы, это все под боком, и ты в принципе должен знать, какая у тебя больница. Иван, почему у нас целеполагание не то в наших властных структурах, даже на местах?

Иван Бегтин: Это вопрос глубоко философский, можно в него уйти. Может быть, дело в том, что всю Россию у нас кормит пять регионов, из которых выкачивается нефть, и поэтому у нас идет сверхцентрализация налогов, сверхцентрализация бюджетов? А если сделать наоборот, например, сделать так, чтобы у нас большая часть налогов оставалась на уровне субъектов и муниципалитетов, то у нас возникнет колоссальное региональное неравенство. Поэтому у нас изначально финансовая модель страны была выбрана такая, когда все деньги выкачиваются из регионов, у нас пропорция распределения налогов между муниципалитетом, субъектом и федеральным Правительством примерно 60/30/10. В большинстве стран это наоборот, иное. Не везде, но во многих местах иное, по крайней мере в тех странах, которые живут за счет индустрии или постиндустрии, а не первобытного общинного строя. И здесь у нас возникает ситуация, когда бо́льшая часть муниципалитетов у нас дефицитна. А у мэра и исполнительной власти муниципалитета действительно не очень много возможностей по тому, как распределяю средства. Бо́льшая часть денег поступает целевым образом.

Оксана Галькевич: Эти целевые образы определяются в Москве?

Иван Бегтин: Не всегда.

Оксана Галькевич: Там далеко и высоко, где плохо себе представляют надобность, где нужно?

Иван Бегтин: Нет, губернатор. В большинстве регионов, где сильный губернатор, к примеру, определяется это губернатором. Уже деньги, которые даются губернатору – это он определяет своими поездками в Москву. Нормальный современный губернатор проводит в Москве примерно половину своего срока, хотя бы больше половины года, в основном лоббируя деньги на свой субъект. И отсюда возникает ситуация, что если город богатый – даже и богатые города у нас почти все не профицитные, – то он может изыскать деньги. Тогда в поднимаете очень правильный вопрос, это называется вопрос инициативного бюджетирования. Почему в Набережных Челнах нет инициативного бюджетирования, и почему там граждане не имеют возможности повлиять на то, как мэр и мэрия распределяют средства? Вопрос: открыт ли у них бюджетный процесс, была ли бюджетная заявка от этой больницы на ремонт, если была, то из какого средства производится, например, ремонт этой площади? Если это производится какой-то федеральной целевой программой, то для мэра единственный способ отремонтировать больницу – это совершить уголовное преступление.

Елена Короткова: Я как раз об этом, что благоустройство в частности, например, в Набережных Челнах – это часть федеральной программы, которая связана исключительно с повышением комфортности городской среды, и в паспорте этой федеральной программы указано, что никуда кроме как на благоустройство общественных пространств (не дорог, а общественных пространств) можно потратить эти деньги. И уже дальше вопрос: почему эта площадь выбрана, почему другая, какие еще площади будут благоустраиваться на эти деньги, участвовали ли авторы вопроса в обсуждении этого проекта, который проходил в городе, и так далее? Эти средства нельзя потратить ни на что больше.

Оксана Галькевич: На что опирается власть, когда, так или иначе, расставляет приоритеты: это на первое, это на второе.

Иван Бегтин: Я могу сказать, как она делает. Если власть настоящая, как говорится, близкая к народу, то она делает очень просто. Подрядчиком на исполнении, на какой-то площади, дороге, является близкая организация, то ей говорится: "Ребята, а потом вы будете спонсорами, за свои деньги отремонтируете больницу". Вот как это делается, когда это приближенный к народу мэр. Но вы понимаете, этот контракт заключается за бо́льшие средства, потом туда приходит Счетная палата (деньги-то федеральные), Прокуратура, все остальные. Если власть чуть более честная, то она поступает примерно так – навязывает кучу социальных обязательств на тот бизнес-который участвует в этом. Если чуть менее честная, то просто тогда выводит средства куда-нибудь на зарубежные счета, и их ловят.

Оксана Галькевич: Это совсем нечестная, наверное, все-таки.

Константин Чуриков: Сейчас продолжим сериал под названием "Лишние деньги", еще покажем кое-что и обязательно примем звонки. Просто хочется, чтобы все сейчас обратили внимание на экран. Наш зритель Константин из Москвы…

Оксана Галькевич: Москвичи весьма наблюдательны.

Константин Чуриков: …обратил внимание на загадочную контору, она называется "Московский дом национальностей", такой прекраснейший особняк.

Оксана Галькевич: Старинный, наверное, да.

Константин Чуриков: Кстати, наплыва мигрантов мы на этой фотографии не видим, но зато периодически въезжают, выезжают представительного класса иномарки. Вот во что обходится содержание этого здания, наверное, сопоставимо, как пишет наш зритель, с бюджетом малого города, и это не считая заработной платы чиновников, которые там числятся, и за активностью, судя по сайту. Выставка скульптора Нагорного там проводится.

Оксана Галькевич: Пускают все-таки людей.

Константин Чуриков: Выставка Перу, Амазонки. Амазонка в Перу тоже начинается.

Оксана Галькевич: А там еще загадочный Комитет по сохранению памяти героев подвига самопожертвования. Прекрасно.

Константин Чуриков: О чем идет речь – непонятно. Но вопрос: это в кризис надо, или все-таки городу Выдропужску лучше отдать эти деньги, чтобы все с ним было в порядке?

Еще одно наблюдение – это таблички, которые обозначают километраж на трассах. Раньше они так выглядели, скромно, но понятно – в принципе, увидишь.

Оксана Галькевич: А теперь гораздо лучше они выглядят. Может быть, уже не так скромно, но гораздо понятнее. Понятно, какой километр, и понятно, что это Росавтодор.

Константин Чуриков: Причем масштаб цифр даже не увеличился, но зато понадобилось на все это в четыре раза больше жести, краски, денег. Зритель нам пишет: "Отдайте эти деньги дальнобойщикам, пусть оплатят себе систему “Платон” до конца жизни". Что скажете?

Иван Бегтин: Когда в Москве только-только затевали реновацию, и придумали, что надо потратить много денег на всякого разного рода деятельность, может быть, не совсем полезную людям. Один из аргументов, который я слышал: "Если мы сейчас эти деньги срочно-срочно не потратим, их у нас федеральный бюджет изымет и кому-нибудь отдаст".

Константин Чуриков: Их же у нас уберут. То есть мы думаем в этот момент об этом кусочке пирога.

Оксана Галькевич: Смысл в том, что там огромный профицит сложился, да?

Иван Бегтин: Что значит огромный профицит? Вся проблема в том, что мы с вами слишком хорошо живем в Москве. По-хорошему, нам бы надо жить сильно хуже, по крайней мере как городу. Если бы федеральная власть наконец-то вывела отсюда таможенные терминалы, внешнеторговый экспорт, выгнала отсюда не только "Газпром", но и все остальные, в Выдропужск переселила бы "Лукойл".

Оксана Галькевич: Да он бы зацвел, Выдропужск.

Константин Чуриков: Как это обычно бывает в наших нефтегородах.

Иван Бегтин: Все было бы иначе, конечно. У нас доля нефтегазового сектора в экономике города Москвы составляет 80% с гаком. О чем мы тогда говорим? Для того, чтобы у нас изменилось, бюджет Москвы должен уменьшиться примерно в 10 раз, это должно быть целевое показание для федерального Правительства на ближайшие пять лет, следующего, которое будет в 2018 году. Мне кажется, должно быть индикатором уменьшение бюджета Москвы каждый год. Если это будет – все, и выборы пройдут замечательно, и все остальное будет прекрасным. Но проблема избыточных денег. И Дом национальностей тоже. Может быть, не надо, но много такого происходит, что не надо, ровно по той причине, что у кого-то из субъектов есть деньги (их примерно с десяток в России), а у остальных нет.

Константин Чуриков: Слово зрителям. Александр из Самары. Здравствуйте.

- Здравствуйте. У меня есть конкретный пример выбрасывания денег на ветер, в частности в Самаре. У нас по всему городу, особенно в центре, сейчас идет замена придорожных бордюров на новые. Но те, которые меняют, они по качеству намного лучше, то есть они сделаны из гранита, а меняют на некачественные, бетонные, которые только привезли, и они уже крошатся.

Константин Чуриков: Это массово по всему городу?

- Да. И второй пример (их много) – это реконструкция главной площади города, площади Куйбышева. В чем она состоит? Вырубание газонов, деревьев. Площадь и так была в хорошем состоянии, и непонятная реконструкция, на которую будет израсходовано 243 млн руб. То хорошее меняют на худшее, но при этом тратятся бюджетные деньги. Такие примеры.

Константин Чуриков: Давайте сейчас зададим вопрос, например, Елене. Почему в Самаре деревья на площади вырубают, а в Москве на центральных улицах их, наоборот, сажают? Это что, какой-то разный запрос в народе, или как?

Елена Короткова: В Москве сажают деревья в рамках ремонта и благоустройства улиц.

Константин Чуриков: В Самаре в рамках благоустройства их вырубают, наоборот.

Елена Короткова: Что конкретно происходит в Самаре я, наверное, не смогу сказать, и в связи с чем происходит вырубание деревьев. Но смею предположить, что какое-то общественное обсуждение проекта, который там реализуется, видимо, было. И почему Александр, уважаемый зритель, не знает, что происходит на площади Самары – это, скорее, вопрос к нашим горожанам, которые довольно часто задают вопрос: "А почему у меня в городе происходит? Почему я вижу, как у меня меняют бордюры?". Но тоже вопрос тогда: почему вы не хотите на общественные обсуждения проектов, которые сделаны для того, чтобы оценить?

Константин Чуриков: Они реально проводятся?

Елена Короткова: Конечно.

Константин Чуриков: А почему мы об этом не знаем? У нас куча в Москве всяких сайтов, такой гражданин, сякой гражданин. Кстати, на самом деле, общественные слушания – действительно инструмент, опросы.

Оксана Галькевич: Присылали бы приглашения. "Уважаемый Константин Николаевич, приходите, пожалуйста, на общественные слушания".

Константин Чуриков: Иван, у нас есть эти общественные слушания?

Иван Бегтин: В Москве?

Константин Чуриков: Вообще в России, в разных регионах, ну, в Москве.

Иван Бегтин: Они есть, но в Москве с ними туго, прямо скажем, довольно болезненно. Лучше об этом почитать в интернете, об этом много писали. А то, что касается страны, они формально есть. Власти, которые сильно заинтересованы, как правило, находящиеся под сильным медийным прессингом, они максимально широко их анонсируют, туда собирается народ и реально обсуждает. Власти, о которых народ ничего не знает, они себе тихонько как-нибудь тихим сапом проводят, где-нибудь анонсируют у себя на сайтах, которые, разумеется, никто не читает, не посещает, и большинство граждан об этом не знает. Но я напомню то, о чем говорил – это партисипаторное или инициативное бюджетирование. И здесь федеральная власть могла бы проявить инициативу и начать принуждать и регионы, и муниципалитеты к тому, чтобы это инициативное бюджетирование было повсеместным, потому что если граждане не будут участвовать в формировании бюджета той территории, на которой они живут, вплоть до того дома, где они живут, то ситуация будет всегда жертвенная: "Ой, извините, мне тут на голову кувалду хотят уронить". А где же ты был, пока она летала?

Елена Короткова: При этом должна добавить, что законодательно инфраструктура для того, чтобы проводить инициативное бюджетирование, в большинстве регионов есть. То есть региональные законы о том, что, да, мы проводим, и у нас действительно возможна такая процедура, как инициативное бюджетирование, в большинстве регионов нашей страны приняты. Поэтому никаких нормативных и законодательных препятствий для муниципальной власти для того, чтобы организовать такую процедуру и обсудить с гражданами бюджет, приоритеты затрат, их нет.

Константин Чуриков: Это как в фильме "Гараж": "Что-что, дорогой мой, а право-то вы имеете".

Оксана Галькевич: С другой стороны, зачем региону, губернатору или кому-то еще заниматься каким-то инициативным бюджетированием, если он не имеет инициативы в зарабатывании денег, и стимула, чтобы как-то оставить это у себя? Зачем? Пришлют из Москвы, целевой перевод придёт – освоим. Какая инициатива? Если здесь нет инициативы, то откуда она возьмется в другом месте? Это же вопрос взаимосвязанный. Зарабатываем деньги, тратим, контролируем, вместе решаем.

Иван Бегтин: Любая модель государственного устройства – это модель институтов насилия. Есть некоторый набор институтов федерального насилия над региональной властью. Она осуществлялась самым разным образом, в основном законодательным. Закон "О госзакупках" принимался, вводится сейчас новая государственная информационная система, и так далее. Если мы говорим о том, что наше государство в ближайшие годы от модели насилия федеральной власти над субъектовой властью никуда не отойдет, мы не перейдем на модель договоренности, коллаборации, возможности переговоров, а губернаторы будут назначаться, то есть только один вариант – это насилие перенаправить на более-менее полезное русло. Федеральная власть может заставить субъектовую власть проводить модель инициативного бюджетирования. То, что не хочет – это вопрос к нынешнему Кабинету министров. Ему осталось недолго, формально всего год, дальше он не может не смениться.

Константин Чуриков: Чтобы было понятно, инициативное бюджетирование – это мы, граждане в Самаре, в Новосибирске, понимаем, что нам это надо, приходим к власти, говорим: "Власть, это надо. С этого начни"?

Оксана Галькевич: Но мы приходим куда? В администрацию города на главной площади нашего Новосибирска, Самары, Сургута, где администрация сегодня заказала 13 тонн вазелина?

Иван Бегтин: Очень по-божески. Сотрудников-то гораздо больше. Всего 13 тонн.

Оксана Галькевич: Нам не нужно…

Константин Чуриков: А цель какая? Известна?

Оксана Галькевич: Я не знаю, к зиме готовятся. Там суровый климат. Руки защищать, смотря что смазывать.

Константин Чуриков: Это с запасом на годы веред. Сотрудники, они всегда нерадивые.

Оксана Галькевич: Мы приходим в администрацию Сургута и говорим: "Сургут, нам не нужно 13 тонн вазелина, нам нужна та же поликлиника, школа".

Иван Бегтин: Мне кажется, 13 тонн им не хватит.

Оксана Галькевич: Смотря для чего заказываем.

Константин Чуриков: Давайте звонок послушаем.

Оксана Галькевич: Мы так должны поступать? Мы пишем заявку инициативной группой? Как это выглядит?

Иван Бегтин: Не совсем так. Проиллюстрирую. Есть старая советская поговорка: если у вашей гостинице нет туалетной бумаги, звоните сразу в ЦК КПСС. Не надо идти к директору, быстрее бет через ЦК.

То же самое и здесь. Вот человек пожаловался, говорит, что "У нас в Самаре сделали". Вопрос: что он сделал для того, чтобы этого не произошло?

Оксана Галькевич: Нам позвонил.

Иван Бегтин: Он письмо президенту написал, в прокуратуру субъекта написал, в Генеральную прокуратуру написал, в Счетную палату написал, в контрольно-надзорный орган субъекта федерации написал?

Константин Чуриков: Конечно. Граждане, давайте работайте. Ведь это депутаты Государственной Думы у нас получают заработную плату. Граждане должны ходить на работу.

Иван Бегтин: У нас же приличная передача, мы должны про депутатов сегодня. Давайте более позитивно.

Константин Чуриков: У нас про них есть тоже отдельная новость.

Оксана Галькевич: У нас уже который раз раздается звонок в эфире. Это наш телезритель Дамир, кстати, из Набережных Челнов. Дамир, здравствуйте.

- Здравствуйте. В нашем доме капитальный ремонт делают. У меня угловой подъезд, мои соседи, кто не согласен насчет проекта, они посредине столб поставили и крышу, то есть проход закрывается наполовину. И еще перед площадкой разбита канализационная яма. Я инвалид второй группы, года три назад в письменном виде руководство ЖЭКа ознакомил, мне так не было ответа, и не устранили.

Плюс еще пандуса. Заливают сейчас 16-17-летние пацаны, то есть не профессионалы. Деньги теряются, не за что.

Константин Чуриков: То есть кроме инфекционной больницы в Набережных Челнах вот еще на что следует обратить внимание.

Оксана Галькевич: Непрофессиональные люди выполняют определенный заказ, определённые сложные строительные работы. Потом наверняка это все будет переделываться.

Константин Чуриков: Давайте еще зарисовки, изображения покажем.

Оксана Галькевич: У нас на проводе телезритель из Перми, но прежде чем мы пообщаемся с пермяком, покажем картинку из Перми. Нам один из телезрителей в наших социальных сетях рассказал об артобъекте "Пермские ворота". Пермь несколько лет назад претендовала на звание культурной столицы. Все мы помним, самым ярким событием тогда был там фестиваль "Белые ночи". Приглашались известные театральные, музыкальные коллективы со всей страны, из-за границы приезжали, оборудовались контактные площади, павильоны, экспо-газоны. Бюджет тогда измерялся просто сотнями миллионов рублей. Но после проведения мероприятий вдруг внезапно по результатам проверок всевозможных ведомств выяснялось, что огромные деньги расходовались как-то не так, с нарушениями. Некоторые люди оказывались под следствием, заводились уголовные дела. И, к сожалению, как-то этот пермский край не почувствовал прироста туристического потока.

Сейчас на наших экранах…

Константин Чуриков: Это самое интересное.

Оксана Галькевич: …символ культурной революции, как говорят некоторые пермяки, такой арт-объект Пермские ворота. Некоторые считают его совершенно бессмысленной тратой денег не произведение советского уличного искусства. Его же еще ремонтировать надо. В народе его назвали "Хатка бобра". Эта триумфальная арка из 5,5 тыс. бревен стоила в свое время 9 млн руб., но ежегодно его как-то реставрируют, приводят в порядок, сотни тысяч рублей тоже на это тратят.

Константин Чуриков: Оксана, ты забыла, между прочим, аналогичные арт-объекты в Москве сколько раз выставлялись. Эта женщина с зеленой головой.

Оксана Галькевич: Это другие.

Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем Пермь, у нас на связи Виталий. Добрый вечер.

- Здравствуйте.

Константин Чуриков: Есть что добавить к сказанному?

- Конечно. У железнодорожного узла станция "Пермь-2", который находится рядом с буквой "П", находится у нас в ужасном состоянии уже сколько лет.

Константин Чуриков: То есть эту "Хатку бобра" еще надо реконструировать, вы хотите сказать?

- Конечно. Ее надо ремонтировать, вкладывать в нее деньги. Зачем вкладывать в нее деньги? Сделали бы станцию "Пермь-2" железнодорожного вокзала.

Константин Чуриков: Она не функционирует? В чем проблема?

- Она функционирует, но вы сами приедьте, зайдите внутрь и посмотрите. Там как 20 лет назад ничего не менялось, так ничего и не меняется. Туалет, комната отдыха, ничего нет.

Константин Чуриков: Мы отправим корреспондента на "Пермь-2", это надо, наверное, увидеть, окартинить, как мы говорим.

Оксана Галькевич: В любом случае понятно, что жизнь хозяйственная, жизнь семейная, редко бывают такие ситуации, что сводится к тому, что сейчас мы тратим все деньги исключительно сюда, а когда-нибудь потом лучше заживем, потратим на это. Так или иначе, здесь нужен какой-то рачительный подход к составлению бюджет. Надо понимать, что современное искусство нашим современным городам, если они хотят быть современными, нужно. И этой "Пермь-2" и "Пермь-3" тоже нужно заниматься, ремонтом и поддержанием каких-то объектов. Да, Елена? Вы со мной согласны?

Елена Короткова: Я согласна. Добавлю только, что вообще история с тем, что проводятся какие-то крупные мероприятия в городах с дальнейшей надеждой на то, что будет какой-то большой эффект, привлечение туристов – это большая задача для всех специалистов городского развития в мире, и это достаточно сложная задача – понять, что конкретно приведет к дальнейшему росту посещаемости, росту туристического потока и так далее. Поэтому здесь, скорее, вопрос стоит о том, насколько качественно эти мероприятия спланированы, причем, самое главное, спланированы еще и на долгое время, потому что после любого фестиваля остается наследие такого события, и важно размышлять не только о том, как мы проведем события, но и насколько дорого и насколько эффективно нам будет содержать это наследие мероприятия.

Оксана Галькевич: Примерно как с замечательными спортивными постройками, которые возводятся в нашей стране, всевозможные стадионы. А как мы потом будем их использовать, как поддерживать, кто на них будет заниматься, и какие матчи будут проходить – не всегда понятно. Тоже мы обсуждали это как-то в эфире.

Константин Чуриков: Я процитирую сейчас сообщение Александра из Тольятти, он пишет: "Почему, чтобы меня услышали, надо вести переписку с сотней госструктур, извести тонну бумаги, реку чернил, времени, достаточную для полета ракеты до других галактик? А все из-за того, что кто-то не хочет встать (он это по-другому написал), размять свои некоторые конечности двухминутной работой?". Риторический вопрос, отвечать мы, наверное, не будем.

Оксана Галькевич: Это интересно. Почему риторический вопрос? Уважаемые гости, а вы не считаете, что мы всегда хотим, чтобы вопросы решались всегда за нас, чтобы власть была хорошей по умолчанию, совестливой по умолчанию, чтобы правильно принимали решения без нашего какого-то общественного внимания, контроля? А мы только все это в какую-то более-менее юмористическую сферу переводим, обсуждаем, но уже без нашего участия. Не кажется ли вам, что все-таки нашего какого-то участия и внимания надо побольше, деятельности тоже?

Иван Бегтин: Давайте, может, поговорим тогда о природе власти, раз уж об этом речь зашла? Мы привыкли жить еще с советских времен, а кто-то говорит, что еще и до этого, что власть является некоторым определителем нашей жизни. Это модель паттернализма. Мы ждем, что за нас кто-то что-то сделает.

Оксана Галькевич: Но умеем здорово предъявлять претензии.

Иван Бегтин: Да. На основе чего мы это ждем? На основе того, что с нас собрали налоги? Частично.

Константин Чуриков: И на основе высоких заработных плат, которые они получают.

Иван Бегтин: Откуда они их получают? Есть один из тезисов. Давайте предположим, что нефть в России закончилась, и уголь заодно закончился, и никель закончился.

Оксана Галькевич: А что осталось? Что-нибудь оставьте нам, Иван.

Иван Бегтин: Все те же бюджеты, которыми сейчас наполняются муниципалитеты, можно переписать очень простой моделью – власть, зарабатывая средства, наполняя бюджет за счет экспорта сырьевых расходов, сохраняет социальную стабильность, распределяя сырьевую ренту по всей стране. Предположим, эта сырьевая рента закончится. Никто никогда уже эту железнодорожную станцию кроме самих граждан не отремонтирует простым образом, денег может просто на это не быть. Мы вернемся к концу 1980-х-началу 1990-х годов. Поэтому вопрос: может быть, гражданам пора задуматься?

Вернусь снова, инициативное бюджетирование включает не только распределение средств. Есть модель, когда граждане сами вкладываются деньгами, голосуют деньгами, муниципалитет софинансирует, субъект софинансирует, федерация софинансирует. Если ты считаешь, что эта больница должна быть отремонтирована – пожертвуй копеечку, к этой твоей копеечке самообложения добавит деньги муниципалитет, добавит регион, добавит федерация. Если ты не хочешь пожертвовать копеечку – наверное, тебе это не надо.

Оксана Галькевич: Давайте переведём все это в более конкретные. Это программы, которые действуют в каждом населенном пункте нашей страны.

Иван Бегтин: Должны.

Оксана Галькевич: А, должны?

Иван Бегтин: В некоторых регионах действуют. Я помню выступление главы департамента Тверской области, он рассказывал потрясающую историю, как у них подрядчики по госконтрактам отказывались работать по контрактам инициативного бюджетирования. Знаете почему? Человек пожертвовал деньги на то, чтобы газопровод…

Оксана Галькевич: Конечно. Бабулька-пенсионерка, она же потом чайной ложечкой мозг тебе за свою копеечку.

Иван Бегтин: Так и есть. С линейкой придут и будут замерять, чтобы все по СНИПу делалось.

Елена Короткова: Могу только добавить, что эта программа инициативного бюджетирования изначально была, и до сих пор развивается Всемирным банком во всем мире, это не наше изобретение, и они признали, что очень многие российские кейсы – это лучшие кейсы в мире, того, как делается наше инициативное бюджетирование, когда действительно люди вкладывают копеечку. Поэтому, когда это начинается, то все катится достаточно нормально. И в этом смысле важно, чтобы эта законодательная инфраструктура имела свою реализацию просто на уровне городов.

Оксана Галькевич: А законодательная инфраструктура у нас действительно прямо существует?

Елена Короткова: Тот механизм, о котором говорит Иван, когда человек вкладывает что-то, к нему добавляется город, и регион добавляет значительную часть…

Иван Бегтин: Больше половины.

Иван Бегтин: …именно эта схема возможна только в том случае, если действительно существует региональное законодательство. А оно есть в 75 регионах.

Константин Чуриков: Елена, я только не понимаю, почему я должен в дополнение к подоходному налогу, к другим скрытым налогам еще платить копеечку и участвовать в этих кейсах, чтобы, например, полиция работала, чтобы скорая приезжала, чтобы в больнице меня и всех нас чем-нибудь не заразили, делая укол? Я этого не понимаю. Мы говорим о базовых вещах. Есть смешные примеры, но есть все та же больница, детские сады и школы.

Иван Бегтин: Это больной вопрос. Больше половины налогов и неналоговых отчислений – это отчисления в Пенсионный фонд, и мы имеем наследие пенсионной системы Советского Союза. По многим причинам она не может нормально трансформироваться. Это отдельный вопрос, каким образом измениться. Если отложить это, и если бы пенсионное страхование у нас было бы устроено иначе, тогда вы бы обнаружили, что вы платите намного налогов. То есть бо́льшая часть ваших налогов – это пенсионные отчисления. Если у нас убрать эту часть, то платите вы их на самом деле не так много, и этих налогов точно недостаточно для функционирования даже Москвы как субъекта.

Наше благосостояние в стране на 90% обеспечивается нефтегазовыми доходами. Мы сейчас на этом нефтяном допинге. Если нас с него снять, то мы нормально прожить не сможем, это будет очень болезненный шок. Поэтому вопрос нашего соучастия – это вопрос соучастия граждан о том, что деньги выделены на заработные платы чиновникам, кому-либо еще, но мы как бы не соучаствуем в распределении средств, полученных от некоторого общего достояния, российских недр.

Константин Чуриков: Условно говоря, может быть, они будут в кейсах участвовать, и эти свои копеечки на стадион, то, что они хотят стадион, "Домик боба", это их будет копеечка?

Иван Бегтин: Есть конкретное предложение. У нас софинансирует, например, государство фильмы. У меня есть давно большая претензия к тому, какие фильмы поддерживает наше любимое государство. Я считаю, что должен быть краудфандинг. Если режиссер собрал денег, то он должен ровно по модели инициативного бюджетирования в определенных пропорциях получить из бюджета. Не собрал – какой бы ты маститый ни был, никому ты не нужен.

Константин Чуриков: Один снял фильм, Поклонская соберет денег – свой фильм снимет.

Оксана Галькевич: Иван, есть другая история. Есть нормальные продюсеры, нормальный продюсерский опыт в западных странах. Кому нужен Indiegogo, независимое кино, тот собирает краудфандинг. Кому не нужно, он инициативный хороший продюсер, то он найдет себе олигарха или еще кого-то, где денежки взять. Не нужно, абсолютно рабочие схемы, только работают они во всем мире.

Иван Бегтин: Вот видите. А можно столько больниц отреставрировать, если просто ликвидировать у нас тех, кто тратит деньги на это?

Оксана Галькевич: Роскино вы имеете в виду?

Иван Бегтин: Конечно.

Константин Чуриков: Не будем об олигархах, кинорежиссерах. Давайте сейчас обратимся к народу.

Оксана Галькевич: Мы фамилию не назвали. Поклонская не режиссер.

Константин Чуриков: Все впереди. Людей спрашивали наши корреспонденты на улицах городов, какое бессмысленное расходование они видят.

Оксана Галькевич: С их точки зрения, все довольно субъективно сейчас.

(ОПРОС.)

Константин Чуриков: Сейчас вдогонку ко всему сказанному продолжаем сериал "Лишние деньги" – это то, что наши зрители прислали нам.

Оксана Галькевич: Со своими комментариями.

Константин Чуриков: Это не где-то надо, это прямо истории жизни.

Город Владивосток. Там, по словам нашего зрителя, уже 10 лет не могут достроить два отеля Hyatt, чем деньги на строительство из бюджета выделяют каждый год. Это такие параллели с "Зенит-Ареной" напрашиваются. Гостиницы должны были открыть еще к саммиту АТЭС 2012 года (сейчас 2017 год). На достройку отелей по-прежнему не хватает денег, сейчас это 6,5 млрд руб. Губернатор Приморья пообещал взять кредиты и все-таки открыть гостиницы хотя бы к Восточному экономическому форуму.

Оксана Галькевич: А теперь перемещаемся в Западную Сибирь в Омск. Там установили электронные табло на остановках городского транспорта. Но, как нам сообщает наш телезритель, в 2013 году это произошло, все ждали, когда же наконец будут оповещать об остановках, о приходе автобуса – проработали неделю, тут же вышли из строя. В конце прошлого года на восстановление в очередной раз потратили кучу денег из городского бюджета, но посмотрите, как это выглядит сейчас. Не работает.

Константин Чуриков: А наш зритель Анатолий рассказывает, как швыряются деньгами где-то между Ленинградом и Москвой в Тверской области как раз, микрорайон Бологое-5. Раньше он был крупным железнодорожным узлом. Сейчас там все стало совсем плохо. И вдруг недавно среди борщевика появилась новая железнодорожная ветка. Жители микрорайона обрадовались – может быть, здесь сейчас как-то закипит жизнь, места рабочие появятся, завод откроется, – но было очень подозрительно, потому что, как видите, ветка начиналась ниоткуда и заканчивалась ничем. Зачем это нужно? Может быть, это ярчайшая иллюстрация того, что мы называем лишними деньгами?

Оксана Галькевич: Может, это все-таки госмонополия какая-то, на "Р" называется? "РЖД".

Константин Чуриков: Задел на будущее.

Оксана Галькевич: А по поводу Hayat, чтобы вы просто понимали, это комментарий наших телезрителей в социальных сетях, действительно на это могут тратиться какие-то городские деньги, региональные деньги? Hayat – это все-таки большой мировой игрок, сеть отелей, частный бизнес, крупный капитал.

Елена Короткова: Здесь еще большой вопрос и в какой-то финансовой грамотности наших граждан, потому что очевидно, что Hayat как коммерческий объект вряд ли может быть профинансирован из бюджетных денег. Точно так же, как какие-то объекты культуры и памятники в Перми – почему нет? В конце концов, когда в Перми были какие-то интересные памятники, красивые? У нас кроме Лениных не так много, в конце концов, малой архитектуры.

Оксана Галькевич: Любят у нас люди соцреализм, реализм.

Уважаемые гости, вы говорите, что не хватает какой-то грамотности, арт-грамотности, финансовой грамотности, еще какой-то грамотности. Может быть, все это некое раздражение человеческое, которое в том числе в таких комментариях в социальных сетях выражается – это все оттого, что жизнь очень развивается, все стремительно вокруг нас меняется? Но эта риторика властей местных и больших федеральных о том, что жизнь стала лучше, веселее, какие-то перемены, которые людей простых в меньшей степени касаются, а тоже бы хотелось, они не поспевают? На уровне обывателя, простого человека, который ходит в поликлинику, на остановку общественного транспорта, он все это не видит. По 30 секунд. Может быть, от этого это раздражение, эти не всегда корректные примеры?

Иван Бегтин: Ох…

Оксана Галькевич: Вздыхает Иван.

Иван Бегтин: Я много лет занимаюсь общественным проектом, называется "Госзатраты". Мы мониторим госконтракты, берем тоже открытые данные. Тут надо сказать "спасибо" нашим властям, которые эти финансовые данные открывают – Минфин, Казначейство и иже с ними. Но при этом я могу сказать, что много лет мы людям объясняем, как с этими данными работать. Прогресс очень тяжелый. Что людей, которые к нам приходят, и журналисты, которые нас спрашивают, как это устроено – к сожалению, люди не хотят погружаться в устройство того, как работает наше государство. Да, оно у нас чрезвычайно забюрократизировано, чрезвычайно сложное. Сложное не в хорошем смысле этого слова, сложное и по иерархии госорганов, по распределению полномочий, функций и всего прочего. Поэтому в определенный момент каждый более-менее грамотный гражданин делает для себя выбор: либо он хотя бы немножко разбирается и пытается что-то изменить, либо он является пассивным получателем государственной кувалдой по голове.

Оксана Галькевич: Но власть об этом тоже знает.

Иван Бегтин: Я скажу, что как раз с точки зрения пользователя очень многие примеры, которые сегодня обсуждались – это ровно то, с чем горожане сталкиваются каждый день: это городская среда, это благоустройство улиц, по которым мы ходим каждый день, и это не менее важно, чем поликлиники, или пандусы, или красивые…

Константин Чуриков: Это то, с чем сталкиваются горожане, это то, из-за чего стране не хватает денег на рывок и многие другие амбициозные реальные настоящие планы.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Константин Чуриков: Это была рубрика "Лишние деньги". У нас в студии были Елена Короткова, руководитель Центра городской экономики КБ "Стрелка", и Иван Бегтин, директор автономной некоммерческой организации "Инфокультура". Спасибо большое.

Тема часа