Виталий Млечин: Владимир Путин поручил обеспечить контроль за формированием цен на автомобили. Кроме того, президент поручил принять меры для повышения доступности машин для граждан. Ответственность возложена на правительство: кабинет министров должен определить целевой показатель, характеризующий увеличение доступности, в 2023 году. А что сейчас? На российском рынке все автомобильные марки продолжают каждый месяц переписывать прайс-листы. Вот вы сейчас видите на своих экранах статистику: в ноябре цены подняли 19 брендов. Теперь позитивная статистика, не все плохо, скажем так: производство легковых автомобилей в России в октябре выросло в 1,5 раза по сравнению с сентябрем. По данным Росстата, заводы в стране произвели более 37 тысяч машин, это вот если с сентябрем сравнивать. А если с прошлым годом, то сокращение на 64%. Ну и самое важное теперь. По итогам 9 месяцев 2022 года средневзвешенная цена нового легкового автомобиля в России достигла 2 миллионов 300 тысяч рублей. Это на 19% больше, чем в начале года, ну и несколько ниже, чем по итогам первого полугодия. В общем, такая интересная статистика, будем в ней разбираться, самое главное – как она сочетается с жизнью, это будем выяснять. Сколько должны стоить машины? Как этого добиться? Пожалуйста, ваше мнение нас тоже интересует: напишите нам на короткий номер 5445, сколько, по-вашему, должен стоить автомобиль, чтобы считаться доступным, или позвоните к нам в прямой эфир по номеру 8-800-222-00-14. Побеседуем со специалистом. Главный редактор журнала «За рулем» Максим Кадаков у нас в гостях. Максим, здравствуйте. Максим Кадаков: Виталий, добрый день. Виталий Млечин: Максим, давайте так. Когда президент говорит, что надо цены на машины контролировать, это хорошо, очевидно... Максим Кадаков: С этим трудно не согласиться и с человеческой, и, так сказать, с управленческой точки зрения, с государственной. Виталий Млечин: Естественно. И правительство сейчас за это возьмется. Но вот вопрос – что именно будут контролировать? Потому что вот эта вот средневзвешенная цена на автомобиль – это что такое за показатель вообще? Потому что есть, условно говоря, LADA Granta, которая стоит, условно говоря, 700 тысяч рублей... Максим Кадаков: По-разному, в зависимости от комплектации. Виталий Млечин: Да, а есть, например, Aurus Senat, я недавно смотрел, около 50 миллионов он стоит. И где вот средневзвешенная цена? Максим Кадаков: Температура по больнице. На самом деле Росстат контролирует разные показатели, индекс цен это называется. Если залезть в статистику Росстата, во всю разблюдовку, то можно увидеть, что отдельно контролируются отечественные машины, иномарки, иномарки, которые собраны у нас, иномарки, которые ввезены по импорту, иномарки бэушные и т. д., то есть есть какой-то расклад все-таки. Но, безусловно, вы совершенно правы, очень трудно какую-то среднюю температуру или среднюю цену вывести, и очевидно, что... И более того, Росстат это ведь только наблюдает, это констатация факта, а правительству предложено распоряжением президента сформировать именно показатель. Значит, к чему-то нужно привязаться, допустим, к средней цене на Granta, о которой вы сказали, не знаю, по году. Видимо, на мой взгляд, должен быть выведен какой-то показатель, либо опять же индекс, либо впрямую в рублях цена. Но потом ее нужно как-то корректировать, потому что может меняться курс рубля – будет это как-то коррелироваться с курсом рубля или нет? Или еще что-то. И соответственно, мне так кажется, что правительство либо задаст какой-то коридор, видимо, либо какой-то потолок. То есть в следующем году, в этом постановлении сказано, что первый доклад, по-моему, 15 марта, если мне память не изменяет, или апреля, и потом доклад должен быть... Виталий Млечин: Да, до 15 апреля первый доклад, а далее ежеквартально. Максим Кадаков: Да, ежеквартально. То есть правительство каждый раз должно будет какую-то планку вот эту менять или как-то заново устанавливать. И, как я себе представляю, видимо, в апреле правительство должно сказать, какая-то комиссия, я не знаю, какая-то структура должна сказать, что в 2023 году цены, допустим, не должны повышаться больше, чем на уровень инфляции, по отношению к 2022 году, допустим. Вот они вывели среднюю цену Granta в базовой комплектации в 2022 году, прибавляем цену инфляции – все, выше нельзя. Это первый вариант. Второй вариант – вообще... Речь же о доступности, президент говорит, что машины должны стать более доступными. Доступными – это значит... Виталий Млечин: Значит, дешевле? Максим Кадаков: Или хотя бы не дорожать. И тогда правительство говорит: «В 2023 году все, вот не дороже, чем в 2022-м». Либо идеальный вариант, правительство нам говорит, всем структурам, производственникам, дилерам: «Автомобили должны подешеветь относительно 2022 года (допустим) на 5%, на 1%, на 10%», – вот это было бы здорово. Вопрос, как эту величину вывести и как добиться того, чтобы дилеры продавали машины именно по этой цене. Виталий Млечин: Вот, вот это самый главный вопрос, на который надо попытаться как-то ответить, если это в принципе возможно. Но «АвтоВАЗ», напомните, пожалуйста, это государственное предприятие или частное? Максим Кадаков: Безусловно государственное предприятие, поскольку сейчас все 100% акций принадлежат государству. Виталий Млечин: Ага. То есть, значит, соответственно, государство теоретически может сказать «АвтоВАЗу»: «Продавай LADA Granta не за 700 тысяч рублей, а за 500»? И если это будет для него в убыток, то он все равно должен будет это сделать? Максим Кадаков: Проблема в том, что LADA Granta продает не сам «АвтоВАЗ», а все-таки продают ее дилеры, т. е. есть определенная ступенька. Есть отпускные цены «АвтоВАЗа», которые являются абсолютно прозрачной историей, они формируются тоже понятно как, и это легко контролировать, это просто, себестоимость плюс какая-то маржа... Кстати говоря, «АвтоВАЗ» на некоторых своих моделях, на некоторых, работает с очень маленькой маржой, там прибыль совсем маленькая. Она зависит, кстати говоря, от уровня комплектации автомобиля. Допустим, на одной и той же Granta или на Niva, на машине в простой комплектации можно заработать чуть-чуть, машина богатая – там больше... Это вообще общемировое правило. Виталий Млечин: Судя по ценам на Niva, например, которой больше 45 лет, если я не ошибаюсь... Максим Кадаков: Да. Виталий Млечин: ...там как-то сильно на ней зарабатывают, потому что она миллион сейчас стоит. Максим Кадаков: Это так кажется. Все же изменилось: металл... Да, вот себестоимость. Если правительство скажет «АвтоВАЗу»: «Давай-ка подешевле отпускай автомобили», – тогда что должен сказать «АвтоВАЗ»? «Тогда мне нужно сырье дешевле, мне нужен металл, а он подорожал, мне нужны краски для этого металла, мне нужна... А как мне повышать зарплату рабочим, сотрудникам?» Ведь это же фонд оплаты труда, на который накручиваются налоги. То есть должны какие-то преференции быть. Значит, правительство должно сказать кому, может быть, поставщикам сырья: «Друзья, для автопрома металл должен быть дешевле, или шины должны быть дешевле, или аккумуляторы должны быть дешевле», – тоже целый процесс. Но это цена, которая хотя бы прозрачна. А дальше идет дилер, а может быть, даже с какими-то там, допустим, посредниками, и вот тут возникает вопрос, как контролировать дилеров. Еще недавно было такое понятие вполне рабочее «максимальная цена перепродажи», выше которой дилер не мог скакнуть вверх. Почему появились все эти «допы»? Дилер не мог, как на Западе, просто с утра встал, солнце не так светит, курс такой – дай-ка я напишу теперь не 1 миллион, а 1,5 миллиона! Он не мог этого сделать, вот когда была стройная система с представительствами, с компаниями и т. д. Поэтому появились «допы». Виталий Млечин: То есть, в общем, придумали, как обойти эту систему. Максим Кадаков: Да, т. е. они коврики продают за 30 тысяч, «мы вам сделаем обязательно антикор за 150 тысяч», раз-раз – полмиллиона нагнали. В принципе вот правительство может как регулятор запретить дилерам, например, иметь маржу, не знаю, допустим, выше 10%. «АвтоВАЗ» передал машину в дилерскую сеть за миллион, дилер может продавать только за 1 миллион 100 тысяч, все, потолок. Можно так сделать? Можно. Тогда возникает вопрос. Так же было и в Советском Союзе, когда вообще цены устанавливал Госплан... Виталий Млечин: Да, только купить было нельзя, а так все хорошо... Максим Кадаков: Купить было нельзя, и машина бэушная, как только вы ее купили по госцене, машина бэушная на рынке тут же стоила в 2 раза дороже. Это значит, что если завтра можно будет купить условно Vesta за 1 миллион, а их дефицит, мы с вами на двоих пойдем купим пяток автомобилей, тут же их продадим по реальной цене, и мы заработаем. То есть кто-то все равно на этом заработает: дилер, мы с вами, перекупы... Виталий Млечин: То есть появятся какие-то посредники, которые вот это вот... Максим Кадаков: Только они будут либо до дилеров, ну сейчас это может быть, либо после дилеров. Мне кажется, главная задача нам как-то сделать так... вот вы сейчас показывали, говорили о статистике, что растет производство... чтобы исчез дефицит автомобилей. Виталий Млечин: Вот, вот об этом сейчас поговорим. Сначала послушаем Александра из Санкт-Петербурга. Александр, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Вы в эфире. Зритель: Вы моя любимая передача. Виталий Млечин: Спасибо. Зритель: И хочу сказать, что вот в советском детстве я помню две таких пословицы. Первая: когда ты покупаешь подержанный автомобиль, то денег должно остаться еще на один подержанный автомобиль. Вторая: если, отойдя от машины, вы не оборачиваетесь, значит, вы купили не тот автомобиль. Что хочу сказать? Вот эти новые машины, они очень агрессивные, у них такой вызывающий внешний вид, вот как у женщины, которая ботоксом себя ходит вечно, липосакцией... Я не приемлю это. Мне нравятся классические машины старые, они... Вы что... ? Виталий Млечин: Нет-нет, продолжайте, пожалуйста. А классические – это какие? Это, скажем, начало века, середина прошлого века? Зритель: К сожалению, это все-таки иномарки, старые Toyota, Honda, BMW. Вот у меня BMW 1997 года, мне недавно въехал со всей силы, задом сдавал, какой-то автомобиль крутой, очень красивый, и он ударился мне в задний бампер. Так вот там от двери ничего не осталось, ее вмяло полностью, а у меня маленькая трещина, маленькая трещина на бампере, которой я даже не заметил, через неделю только заметил. Виталий Млечин: Надежная машина. Зритель: Вот вам и ответ, понимаете. Машина не имеет пробег, возраст, не имеет вообще никакого значения – имеет значение только ее состояние, как человек относился. Вот наши военные летчики почему целуют истребители, гладят вертолеты? Просто так они разве это делают? Нет, технику надо любить, ее надо холить и лелеять. Виталий Млечин: Логично... Зритель: И совершенно не важно, какой пробег у каждого автомобиля. Чем старше автомобиль, тем он надежнее. Виталий Млечин: А как вы считаете, вот доступный автомобиль сейчас сколько должен стоить? Зритель: Где-то 300–350 тысяч должен стоить. Вообще, моя мечта – это «буханка». Я очень люблю советскую «буханку», но вот мне жалко, что она очень дорого стоит. Я бы ее купил, честно. Виталий Млечин: Ясно. Спасибо, спасибо вам большое! Ну вот это число, 300–350 тысяч, совпадает, так сказать, со средним числом, которое наши зрители называют, вот 250, 400 максимум... Сходятся наши зрители вот в этом, но, видимо, их придется расстроить, да? Максим Кадаков: Ну, что такое 250–300 тысяч рублей? Кстати говоря, это такая планка психологическая, которую называют очень многие, в разной аудитории можно сделать опрос, обязательно прозвучат именно вот эти какие-то пределы. Потому что люди в большинстве своем в стране получают невеликие деньги, естественно, и когда у человека зарплата 20–30, 40, даже 50 тысяч рублей, конечно, он не может позволить себе купить автомобиль за миллион, это понятно, это очевидно. Другое дело, что давайте на рынок хотя бы б/у посмотрим. Что такое рынок б/у? Можно ли сейчас за 250 тысяч рублей даже на рынке бэушных автомобилей купить что-то приличное? Виталий Млечин: Можно, но очень сложно. Максим Кадаков: Очень сложно. Вот если бы на рынке б/у условно за 150 тысяч мы могли бы сейчас купить хорошую машину, вот как зритель говорил, но уже прилично поношенную, старую, за 150, и мы бы тогда говорили: а вот новая, если хорошая стоит 150, тогда новая должна стоить 300 – и как бы это было бы соразмерно тогда. Но хорошая машина на рынке б/у сейчас стоит и 500 тысяч, и 600, и миллион. Так как же мы хотим тогда новую машину получить за 300? Виталий Млечин: Так у нас-то обратный процесс произошел: у нас очень сильно подорожали новые машины, еще плюс дефицит, о котором вы говорили, до которого мы сейчас дойдем, соответственно, и вторичка подтянулась. Максим Кадаков: Безусловно. Виталий Млечин: Люди же продают сейчас машины, извините, бэушные дороже, чем они их покупали новыми. Максим Кадаков: Безусловно. Но это инфляция, это тоже нужно считать. Я не объясняю и ничуть не защищаю эти цены, я, к сожалению, хожу в те же самые магазины и плачу те же самые деньги за все. Я тоже хочу, чтобы автомобиль новый стоил среднего класса хотя бы под ту психологическую планку, но другую, более высокую, миллион. Вы помните, лет 7 назад за миллион еще можно было купить Octavia, Golf, Focus, даже некоторые кроссоверы там где-то, но чуть-чуть дороже. Вот мы говорили: если «АвтоВАЗ» когда-нибудь выйдет за миллион, все, никто не будет покупать – «АвтоВАЗ» уже вышел за миллион давно, Niva подбирается к миллиону, а покупают. Вот если мы завтра вообще перестанем покупать все новые автомобили и все бэушные автомобили дороже 250–300 тысяч рублей, тогда что-то произойдет. Виталий Млечин: А что тогда произойдет? Заводы встанут, они же не будут себе в убыток продавать. Максим Кадаков: Вот видите, т. е. они сейчас все-таки работают с невеликой маржой, вот о чем я и говорю. То есть когда в стране все дорожает, не только у нас, это же процесс... Виталий Млечин: Да, конечно. Максим Кадаков: Мы же не на отдельной планете живем. Когда дорожают ресурсы, рабочая сила, не знаю, металл, комплектующие и т. д., что должен сделать президент «АвтоВАЗа» Максим Соколов в этом случае? Я не знаю. Либо действительно правительство должно ему обеспечить, не знаю, металл бесплатно, вот на стоимость металла, значит, машина будет дешевле. Виталий Млечин: Давайте про дефицит теперь. Вот смотрите, какая статистика: в октябре прямо резко рвануло производство машин, в сентябре было 24 тысячи, а в октябре 37 тысяч. Это почему? Максим Кадаков: Это потому, что в удачные месяцы растет производство. То есть сейчас вроде как бы пошло по накатанной, вроде бы все растет. Но нужно понимать, что у нас производство – это всего фактически, если мы говорим о легковом автопроме, это «АвтоВАЗ» №1, это «УАЗ» №2, но он такой полулегковой, полугрузовой, и фирма Haval имеет у нас сборочный завод в Тульской области, город Узловая, большой мощный завод, но даже они сейчас стали ввозить машины по импорту. То есть производство растет. Но 47 тысяч автомобилей в месяц, даже если на этом уровне мы закрепимся, умножаем на 12 месяцев, получается не так много, правда? Виталий Млечин: 37 тысяч. Максим Кадаков: А, 37, да. Умножаем на 12 месяцев, получаем полмиллиона, а в прошлом году всех вместе автомобилей, собранных в России и которые поступили по импорту, было продано почти 1 миллион 700 тысяч штук. То есть мы все равно оказываемся в сумасшедшем дефиците, к сожалению. Виталий Млечин: Владислав из Челябинска. Владислав, здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Добрый день. Виталий Млечин: Слушаем вас. Зритель: Я бы хотел обратить ваше внимание не только на цену автомобилей, но на качество. Виталий Млечин: Да. Зритель: Мне уже давно за 50, я ездил на всех советских автомобилях, на многих японских. Я вам скажу примерно так, что сейчас качество, мягко говоря, у нас никакое. То есть можно практически проехать 10 километров и автомобили будут уже начинать у вас потихоньку выходить из строя. У меня сын на Volkswagen проехал 15 тысяч, под замену мотора сразу. Виталий Млечин: Ух ты. Зритель: Вот пробег автомобиля Volkswagen Polo. Берет второй Volkswagen Polo – то же самое, т. е. по цене на мотор уже через 70 тысяч. У соседки под замену мотор 60 тысяч, это автомобиль импортного производства, про наши я не говорю, т. е. моторы нужно сразу же делать, т. е. вы берете машину и тут же, сразу перебираете сами мотор, если хотите ездить хорошо. И соотношение цены и качества на сегодня – ну это просто с потолка. Качество... Ну представьте Niva сейчас, которую никогда не красили внутри, она ржавеет на третий год – что она может стоить? Поэтому отношение к народу, к сожалению, у автомобильной промышленности у нас, знаете как, «все равно купят», тем более сейчас... Виталий Млечин: Вот. Сколько должен доступный автомобиль стоить, как вы считаете? Зритель: Качественный или не качественный? Виталий Млечин: Доступный. Зритель: Ну, доступных у нас нет, у нас нет качественных машин. Виталий Млечин: В принципе нет. Хорошо, а если качественный автомобиль, сколько должен стоить, по-вашему? Зритель: Ну вот смотрите, если сейчас вдруг начнут собирать ВАЗ-2106 в том состоянии, в котором они были в 1980 году, выпускались, это были достаточно качественные машины, по паспорту мотор должен был проходить 350 тысяч, он сейчас должен стоить где-то 400 тысяч, ВАЗ-2106, нужно их выпускать. Виталий Млечин: Ясно... Зритель: Почему? Потому что Египет выпускает эти машины сотнями и они очень хорошо расходятся. Виталий Млечин: Спасибо большое. А что, правда в Египте «шестерки» до сих пор делают? Максим Кадаков: Нет, сейчас «шестерки» в Египте, конечно, не делают... Виталий Млечин: Мне кажется, классика уже вообще нигде не делается... Максим Кадаков: Да, делали раньше, они там были популярны в т. ч. в такси. Просто они до сих пор ездят, тот, кто отдыхает... Виталий Млечин: Так они и по нашим дорогам до сих пор ездят. Максим Кадаков: Да. Виталий Млечин: Я в 2005 году покупал «семерку» за 200 тысяч рублей. Максим Кадаков: Новую? Виталий Млечин: Новую, ну там чуть поменьше. По поводу двигателя – двигатели-то те же самые, по-моему, остались, только они стали инжекторными, там карбюраторные были, сейчас удобнее стало. Максим Кадаков: Все это дороже стоит. Но вот зритель говорит, что раньше машины должны были, моторы, проехать 350 тысяч, – конечно, такого не было, это все байки на самом деле, ресурс гораздо-гораздо меньше. И мучились мы так же в т. ч. с ВАЗовскими машинами. Я был пацаном в 1980-х гг., но я помню, как мы мучились. Ну вспомните, вот у кого были в 1980-х гг. автомобили «ВАЗ», та же «шестерке», о которой говорили. Мы имели проблемы с распредвалами, мы имели проблемы, например, с крестовинами, мы там вместо игольчатых подшипников ставили фторопластовые втулки, оборачивали брезентом крестовины, зажимали, все это завязывали и набивали туда солидол... Все же это было! И куча других проблем была. А теперь мы вдруг об этом ну как бы забыли и говорим, что раньше было здорово. Виталий Млечин: Видимо, кажется, что машины были лучше, потому что за ними ухаживали лучше, потому что человек покупал машину себе на всю жизнь. Максим Кадаков: На них ездили меньше. Вот я как главный редактор автомобильного журнала всероссийского, я львиную долю времени сейчас езжу на российском автомобиле. Вот опять я приехал, ну я на разных машинах езжу, сейчас я приехал опять на Vesta. Пробег 37 тысяч, машине год. Вот она ездит... Когда говорят, что там плохие моторы, – но вот она ездит и ездит, я ничего не делаю, зимние шины поменял недавно, естественно, ТО регулярное, ну нормально машина ездит. Что значит «машины перестали быть качественными»? Мы забыли, что мы когда ехали куда-то раньше на несколько сотен километров, это была целая история, нужно было подготовиться, мы брали какие-то запчасти, туда клали, какие-то, не знаю... Запасливый хозяин на автомобиле, раньше у него там лежал генератор, как минимум трамблер, свечи, у него были провода, еще что-то, еще что-то. Если мне надо срочно поехать условно из Москвы в Петербург или из Москвы, допустим, в Сочи на машине, я просто сажусь, завожу двигатель и еду, я ничего не делаю, я просто сажусь и еду. В Казань на машине – пожалуйста, сел, завел, поехал. Поэтому насчет того, что машины стали хуже в принципе, ну я вот как бы не согласен в целом. Виталий Млечин: Алексей из Нижегородской области. Здравствуйте, Алексей. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Вы в эфире, слушаем вас. Что вы думаете? Зритель: Ну вот я хотел бы такую тему обсудить. Да, конечно, вроде бы ценник зависит от дефицита машин, это действительно так и есть. Но, с другой стороны, он просто задран, даже при избытке он задран, слишком высокая планка. Я сам с Нижегородской области, автомобиль у меня ГАЗ-2752. В Нижнем бываю, там... Вот говорите по дефициту, что дефицит автомобилей, – вот по объезду в Нижегородской едешь, там чуть ли не поле заставлено прямо под чистым небом «Газелями», вдаль уходят, и дефицита нет, а между прочим, ценник на «Газели» под 2 миллиона стоит. Ну это же вообще как-то нереально. Вот у меня товарищ менял кузов, например, на «Газель», чистый кузов, одно железо, полмиллиона. Ну что там, железо, просто железо – полмиллиона, представляете? Это нереально. Тут не только, по-моему, дело в дефиците, тут просто действительно надо какое-то государственное регулирование, что-то хотя бы обозначить, хотя бы по рукам постучать, вот что. Виталий Млечин: А кому по рукам-то настучать, производителям, продавцам? Кому? Зритель: Мне кажется, продавцам. Виталий Млечин: А, продавцам. Зритель: Потому что опять же, вот я был, по автосервисам прошелся, по магазинам, там им просто... Раньше туда зайдешь, они подойдут сразу и тебя начинают... А сейчас они поставили ценник за 2 миллиона, и они даже голову не поднимают, не волнует... Виталий Млечин: Сколько должна «Газель» сейчас стоит, чтобы быть доступной? Зритель: «Газель»? Я думаю, где-то около 800, вот так вот. Виталий Млечин: 800 тысяч. Спасибо вам большое. Знаете, наши зрители нам пишут, что действительно так пройдешь, посмотришь, а площадки заставлены новыми автомобилями, «а говорите, дефицит». Максим Кадаков: Да, машины есть. Дефицит не в том смысле, что вообще нечем торговать, дефицит в том смысле, что... Ну, например, Vesta, вот она до сих пор не выпускается, раз уж мы зацепились за наши машины, за Vesta. Была выпущена партия относительно небольшая, сколько, 1,5 тысячи, 1 800 автомобилей, по-моему, Vesta NG. До марта новых машин в продаже не будет. Вот у человека, у дилера условно, у них у каждого было по несколько машин таких. Когда в дилерский центр приходят две-три машины, дилер понимает, что он продаст. Зачем ему продавать за миллион... Виталий Млечин: ...если он может продать за два. Максим Кадаков: ...если он может за два, кому-то он продаст. Если бы ему привезли сто машин, двести машин, три машин, вот тогда деваться некуда, дружок, надо продавать. К сожалению, это так. Виталий Млечин: А с «Газелями»? Максим Кадаков: С «Газелями» тоже примерно так же, примерно то же самое. С ними нет какого-то дефицита, но все стоит денег. Но когда я... Хорошо, допустим, не автомобили: когда я иду покупать, не знаю, стул, на котором мы сидим, стол, за которым мы сидим, компьютер, я тоже не понимаю... Вот у вас открыт компьютер – я тоже не понимаю, почему компьютер современный стоит 100 тысяч рублей. То есть среднему человеку нужно работать на лэптоп 3 месяца – ну вот в голове не укладывается. А что там, в этом компьютере? Кусок железа... Виталий Млечин: А телефон за 200 вас не удивляет? Максим Кадаков: И телефон за 200 тысяч меня удивляет, я тоже этого не понимаю. Ну то есть мы не можем сделать так, чтобы телефон стоил 200 и новый автомобиль стоил 250, это же тоже какая-то странная вещь. Тогда нужно заниматься вообще всем. Но если государство, мы уже проходили это, если государство будет назначать цены, то мы окажемся в той ситуации, в которой сейчас оказались. Вот автопроизводитель, «АвтоВАЗ», например, ищет сейчас поставщиков в той ситуации, в которой он оказался, импортозамещение, о котором мы говорим каждый день с утра до вечера. В какой ситуации оказался «ВАЗ»? Сегодня ему могут поставить комплектующие, завтра нет. Раньше ремень газораспределительного механизма, все об этом знают, долгое время на Granta он стоял фирмы Gates, он ходил 90 тысяч километров. Сейчас поставили «Балаковорезинотехника», 45 тысяч километров, тот же самый ремень. То есть вы покупаете автомобиль с импортозамещением, вы через 45 тысяч должны купить новый ремень, заплатить, или, если машина на гарантии, приехать к дилеру, заплатить ему за замену ремня, либо, если вы не хотите связываться с гарантией, вы должны купить ремень, должны его поменять, либо дядя Вася в гараже, либо какой-то СТО. А раньше вы до 90 тысяч этого не делали. То есть мы сделали импортозамещение, но при этом вас как покупателей фактически вынуждают дополнительные деньги тратить. Виталий Млечин: Дополнительные расходы. Максим Кадаков: Я к чему говорю? Если мы займемся вот так по принципу «лишь бы заместить» с государственным регулированием или без, неважно как, то мы получим автомобиль, вот как говорил предпредыдущий зритель, некачественный, у нас будет все разваливаться. Виталий Млечин: Но вообще-то без ремня нельзя. Максим Кадаков: Нельзя. Виталий Млечин: То есть лучше хоть какой-то ремень, чем никакого, иначе машина не поедет. Максим Кадаков: Вот у нас по этому принципу, мы очень часто и раньше собирали, и не только автомобили, лишь бы так. Надо войти в положение смежников, потому что они не могут, надо войти... То есть мы входили в положение всех, в итоге автомобилист получал автомобиль, мягко говоря, не очень качественный, особенно это в девяностых было. Виталий Млечин: Помните, когда только начинали собирать Granta или готовились только начать собирать Granta без ABS и подушек безопасности, я у вас спросил, вот это правильный путь или нет, вот лучше так, чем никак, или так не надо? Вы сказали: «Лучше так, чем никак». Максим Кадаков: А потому что государственное предприятие не может простаивать. «АвтоВАЗ», мы с этого начали, госпредприятие, фактически деньги платятся, зарплата, из бюджета, неважно из какого, региональный, еще какой-то, федеральный, неважно, госбюджет. Если мы платим деньги, а мы должны платить деньги, мы не можем людей оставить без содержания, значит, они должны выдавать какую-то продукцию. Их покупают, эти автомобили? Покупают, особенно по программе льготного кредитования, государство поддерживает эти программы, это очень хорошо. Но все эти программы льготные привязаны же все равно к цене: чем выше цена, тем меньше влияние этих госпрограмм, к сожалению. Виталий Млечин: Наш зритель внимательный из Самарской области нам пишет: «Телефон стоит 100 тысяч рублей, но можно купить и за 5, а у машин такой вилки нет», – это очень, мне кажется, справедливое замечание. Максим Кадаков: Как нет? Машина стоит 10 миллионов, но можно купить и за 1 миллион – тоже вилка есть. Виталий Млечин: Предположим, действительно так. Давайте про «китайцев» немножко поговорим. Максим Кадаков: Давайте. Виталий Млечин: Потому что такое ощущение, что вот наш рынок сейчас – это вот те самые Granta и немножко Niva... Максим Кадаков: LADA, «УАЗ» и «китайцы». Виталий Млечин: И «китайцы». Но «китайцы», кроме Haval, который уже был упомянут, что-то не спешат к нам производство свое переносить, а именно готовые машины привозят. Ну, «Москвич» сейчас за скобки выведем, это отдельная история. Максим Кадаков: Да. А я говорил об этом, мы с вами обсуждали эту проблему, какие-то предсказания делали, предвосхищали ход развития событий еще летом, или даже, может быть, это было весной. Я сказал, что ни один из «китайцев», китайских производителей, не будет у нас сейчас организовывать производство. Во времена вот эти непонятного такого шатания, что там будет дальше, вкладываться огромными инвестициями в соседний, в данном случае неважно в какой, в какой-то рынок, где есть неопределенность, конечно, никто не будет. Даже на те производства, которые сейчас оставлены, условно завод остался Nissan, даже на него найти инвестора очень сложно, потому что нельзя просто прийти, включить рубильник и выпускать там какую-то продукцию. «Москвич», он же не выпускается на линии, где собиралось Renault, т. е. это постовая сборка, отгородили кусочек, крупноузловая сборка. Чтобы перезапустить конвейер Renault, потребуется длительный процесс, все технологи, все автопроизводители, производственники все это прекрасно понимали. То есть компания должна вложиться. Кроме того, компания китайская должна продемонстрировать, что в этих условиях она готова прийти в Россию, вложить деньги, обеспечивать нашу страну автомобилями. Видимо, не готовы, потому что у них есть другие покупатели на других рынках, потому что у них есть совместные предприятия в т. ч. с западными производителями, и, конечно, есть риск вторичных санкций. А сейчас перед китайцами открываются, вот наконец-то, они счастливы, перед ними... Они долго стучались в эту... Они как кошка, знаете, сидели перед закрытой дверью: ну в Россию мы тут что-то продадим, где-то там на Ближнем Востоке какие-то страны, где-то еще... А вот сейчас перед ними наконец-то начинает открываться Европа. По некоторым оценкам, в 2025 году в Европе будет продано около 800 тысяч китайских машин, львиная доля которых электромобили. Виталий Млечин: Ну да. Так они у себя в Китае продают гораздо больше. Максим Кадаков: Да, и, более того, в Китае рынок до сих пор... Ну, сейчас уже есть момент насыщения, но по электромобилям до сих пор они спрос не удовлетворили. Виталий Млечин: В Китае колоссальный же рынок, 1,5 миллиарда человек живет. Максим Кадаков: Правильно, правильно. Если они там могут продать, зачем им идти на рынок со сложной ситуацией? Виталий Млечин: Но к нам-то они везут, причем большое количество машин. Но понятно почему – они же у нас их втридорога продают. У нас же реально цена получается в 2, а то и в 3 раза выше, чем они в Китае продают. Максим Кадаков: Не совсем так, потому что нельзя брать нынешний курс рубля, как многие делают, смотрят в юанях, сколько там машина стоит, вот столько-то, курс рубля к юаню сейчас, здесь и сейчас, в наших условиях, когда спрос на валюту не очень высокий, мы все эти проблемы знаем, нельзя делить. Вот есть хорошая поговорка: за морем телушка – полушка, да рубль перевоз. То, что там стоит пять копеек, во-первых, надо сюда привезти. Пробовали привезти сюда автомобиль из Китая? Вы знаете, сколько это стоит? Вам за 50 тысяч никто не привезет, и за 100 не привезут. Потому что сейчас на железной дороге платформ свободных нет, фрахт контейнеров морских, чтобы довезти из Китая, например, во Владивосток, за последние 1,5 года подорожал раза в 4. Виталий Млечин: Но это когда ты одну машину везешь, а когда ты везешь много, там все-таки подешевле должно быть. Максим Кадаков: Не важно. Вы попробуйте сейчас получить возможность перевозить по железной дороге какие-то дополнительные грузы. Сейчас много, например, везут через Казахстан по железной дороге – в Казахстане просто полный коллапс. Люди, вот я знаю компании, которые привозят сюда, которые работают еще в России китайские, которые везут себя автомобили, – они не могут найти вагоны свои, они не могут там составы найти, потому что все... Сейчас же Казахстан строит даже дополнительные железнодорожные линии в Китай именно по этой причине – просто полный коллапс. Через всю Россию везти – это надо сначала довезти морем до «Владика», до Владивостока или до Находки, и потом через всю... Тоже проблема. Виталий Млечин: Максим, 20 секунд у нас осталось – прогноз. Вот скажите, как дальше будет? Максим Кадаков: Я надеюсь очень, что в следующем году автомобили как минимум не подорожают. Потому что ну действительно, я не защищаю, я просто объясняю ситуацию – потолок, мы уже уперлись, дальше уже невозможно, люди не могут покупать. Виталий Млечин: Скоро проверим ваш прогноз. Максим Кадаков: И будем надеяться на правительство. Виталий Млечин: Спасибо вам большое! Максим Кадаков, главный редактор журнала «За рулем», был у нас в гостях. Беседовали, естественно, об автомобилях.