Константин Чуриков: Наверное, все помнят эту фразу из нашего любимого советского фильма: «С восторгом предаюсь в руки родной милиции, надеюсь на нее и уповаю». Вот можно ли сегодня так сказать о российской полиции? Можно ли на нее положиться, если где-то человек попал в беду? Оксана Галькевич: Судя по тому, что президент недавно отчитал наши органы за то, что каждое второе преступление в прошлом 2018 году и в предыдущие годы осталось нераскрытым, я думаю, так сказать нельзя, наверное, Костя. Константин Чуриков: Ну и еще, кстати говоря, на основе данных МВД, других у нас просто нет, коллеги из «Новых Известий» недавно составили рейтинг самых криминогенных регионов России. Для объективности оценки они посчитали количество преступлений на тысячу жителей. Вот смотрите, что получилось. Оксана Галькевич: Что получилось? Самыми криминальными у нас оказались регионы Дальнего Востока, а вот самыми безопасными – районы Центральной России. Москва, кстати, занимает 24-ю строчку в этом рейтинге. Константин Чуриков: Чем, значит, получается, западнее, тем безопаснее, чем юго-восточнее, тем опаснее. Сегодня днем мы показали эту карту Евгению Харламову, бывшему начальнику криминальной милиции, и вот что он нам сказал. Евгений Харламов: Вы показали официальную статистику, но есть же неофициальная статистика, которая практически в 8 раз показывает реальную цифру совершаемых преступлений. То есть если мы говорим о миллионе-двух, то фактически совершается порядка 10-13 миллионов, это ни для кого не секрет. Сами криминологи неоднократно требовали от сотрудников МВД, силовых структур: проводите опросы граждан, простых граждан, это же нетрудно, и вы, собственно, увидите, что каждый второй подвергался какому-нибудь насилию либо в отношении него совершалось какое-то преступление. То есть и сами эти граждане порой не идут в полицию, понимая, что помощи они не получат, а из-за этого как раз-таки и складывается реальная статистика. Оксана Галькевич: Из-за этого складывается такая вот статистика. Ну и отдельно Евгений Харламов коснулся еще и кадровой проблемы. Евгений Харламов: Приходят на самом деле в большинстве своем нормальные люди работать, хотят работать, но сама система его порабощает, она заставляет работать именно так, как работает большинство: не будешь работать, тебя она изживает. Константин Чуриков: Уважаемые зрители, расскажите нам, если вам доводилось прибегать, скажем так, к заступничеству, к услугам нашей полиции, как они работают? Давайте проведем голосование: как работает полиция? И два варианта ответа, «хорошо» или «плохо». 5445 и в начале сообщения одно из этих слов, в конце часа подведем итоги. Оксана Галькевич: Итоги подведем, да, в конце нашей беседы с нашими экспертами в студии. Сегодня у нас в гостях Михаил Пашкин, руководитель Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии, – здравствуйте, Михаил Петрович. Михаил Пашкин: Добрый день. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: И Марат Аманлиев, адвокат, президент общественной организации «Коллективная защита», – Марат Ильич, вас приветствуем тоже. Марат Аманлиев: Добрый день. Константин Чуриков: Уважаемые гости, проблеме, о которой говорил президент, на самом деле уже много лет. То есть каждый год, по традиции, так заведено, он выступает на коллегии МВД, каждый год говорит: ай-яй-яй, ребят, слушайте, каждое второе преступление не раскрыто, не там ищете, не тех ловите. А почему ничего не меняется, как вы думаете? Михаил Петрович? Михаил Пашкин: Ну я приведу пример из прошлого. В начале 1990-х гг. к нам на Петровку 38, где я работал, зачастили полицейские из Нью-Йорка, из Англии, отовсюду. И вот мне удалось побеседовать с полицейскими из Скотланд-Ярда (через переводчика). И когда они узнали, что у нас раскрываемость порядка 90%, у них не то что… Они в шоке были, потому что у них в Скотланд-Ярде самая лучшая раскрываемость за все года была 47%. Константин Чуриков: Именно поэтому Лестрейнджу всегда не хватало Шерлока Холмса. Михаил Пашкин: Вот. А нью-йоркские полицейские, когда ребята наши в Нью-Йорк ездили, в Америку, там 30% максимум раскрываемость. Поэтому то, что у нас 50%, я считаю, тут очень много приписок, на самом деле намного меньше, если честно. Оксана Галькевич: Вот так даже? То есть это такая специальная статистика, для того чтобы президенту показать, как в принципе… Думали, что покажут, что неплохо обстоят дела. Михаил Пашкин: Не только президенту, но и обществу. Потому что как работают наши ЗИЦы – зональные информационные центры – и как они могут манипулировать статистикой, я знаю. Константин Чуриков: А давайте Марата Ильича спросим как адвоката. Марат Аманлиев: Да вы знаете, в условиях, когда существует палочная система, говорить про статистику, опираться на нее очень сложно, потому что есть… Как, знаете, есть большая ложь, есть очень большая ложь, а есть статистика. И вот в этих условиях достаточно сложно говорить о том, что сотрудники полиции преуспевают в раскрываемости. Наглядным примером того, что полиция фактически бездействует очень часто, было дело, может быть, даже мы с вами его разбирали, с человеком, у которого украли машину, угнали в Белоруссию. Оксана Галькевич: Да, белорусы там ее поймали. Константин Чуриков: Сразу, при пересечении. Марат Аманлиев: Это вообще кошмар, позор, потому что он бегал за нашими сотрудниками полиции в России, им было вообще не до него, потому что это очень сложно, а во-вторых, может быть… Оксана Галькевич: А что сложно-то? Константин Чуриков: Маленький вопрос: почему им было не до него? Вот это очень важно. Марат Аманлиев: Вы знаете, иногда бывает… Я, конечно, не верю в коррупцию в нашей стране, но так иногда бывает, что некоторые сотрудники полиции повязаны с теми, кто занимается кражами транспортных средств. Бывает такое, что, знаете, сотрудники полиции даже, может быть, и знают, где эти гаражи с разборочными цехами, со всеми делами. Думаете, что участковый не знает, какие квартиры «резиновые» есть на районе? Оксана Галькевич: Не знают, конечно. Марат Аманлиев: Конечно, не знают. Константин Чуриков: Памятью можно управлять. Марат Аманлиев: Для них всегда такое открытие… Или помните, дело с «Боярышником» было? – вот никто не знал, что, оказывается, существует боярышниковый завод, и тут быстро его раскрыли, накрыли, всех уволили. То есть когда надо, быстренько могут сработать, когда надо… Оксана Галькевич: Так когда надо-то, простите, Марат Ильич? Надо стало, когда люди умерли, понимаете, не один и не два человека. Марат Аманлиев: Когда камеры у нас будут направлены в сторону полиции, тогда им и надо. Оксана Галькевич: Вы знаете, у меня вот по статистике все-таки такой вопрос. Можно, как вы говорите, заниматься приписками, но так или иначе качество раскрываемых, нераскрываемых преступлений, которые входят в эту статистику, ведь ясно? Одно дело, не знаю, воришек каких-то ловить, какие-то элементарные вещи вписывать в раскрываемые преступления; другое дело какие-то серьезные дела вести, раскрытие которых занимает месяц, два, полгода, год. Вот это отражает эта официальная информация? Михаил Пашкин: Например, заниматься полгода раскрытием какого-то убийства, если оно не резонансное, никто оперу не даст. У него столько на участке материалов, что он просто в бумагах закопается, а тут еще нужно, как в наших фильмах, занимаются одним делом, потом им дается другое и так далее. Но это… Оксана Галькевич: Подождите, резонансное – это что? Это… Михаил Пашкин: Это какого-нибудь депутата убьют или что-нибудь украдут у него… Оксана Галькевич: Так туда, простите, бросаются силы целого отдела… Михаил Пашкин: Да, туда бросаются все силы. А когда… Оксана Галькевич: А вот простой, рядовой человек… Михаил Пашкин: …простой человек… Оксана Галькевич: Слушайте, это же на самом деле среда как раз для развития преступности. Преступники что, дураки, что ли? Они это все знают. Михаил Пашкин: Вот у меня сегодня опер был, он рассказывал. Молодой парень, лет 30 человеку, умер, нашли его на улице. Участковый написал отказной. Потом его доставили в морг, где-то дня через 4-5 выяснили, что у него ножевое ранение, то есть он даже ему не поднял рубашку, он в чистом виде был одет. Потом выяснилось, что его переодели и так далее, но уже все следы, кто его переодевал, ДНК, все исчезло. Константин Чуриков: Доказательная база уже посеяна. Оксана Галькевич: Безобразие. Михаил Пашкин: Доказательная база исчезла. И почему это все еще происходит? Потому что вот сейчас участковые выносят отказные материалы, у каждого участкового… Они работают, как пишущие машинки, на территории времени нет ходить. Так вот вместо того чтобы отказной материал писать, участковый видит, бабушка пришла, говорит, у нее кошелек украли, – это преступление? Преступление. Он сразу должен этот материал отписать дознавателю. Дознаватель ему выписывать должен поручение опросить и так далее, но не должен участковый заниматься отказным материалом по этой бабушке, умоляя ее сказать, что она потеряла его где-то и так далее, все равно не найдем. Константин Чуриков: Слушайте, это классика, фильм «Откройте, полиция!», первая серия. Михаил Пашкин: Да. Так вот если бы каждый занимался своим делом, то есть если участковый видит, что там преступление, в дознание отдавал бы, он бы больше времени уделял территории своей, наводил бы там порядок. Сейчас он физически не может это сделать, потому что он на 80% работает как пишущая машинка. Оксана Галькевич: На самом деле, знаете, бабушка еще придет хотя бы про свой кошелек расскажет, а вот человек, которого нашли убитым, уже никуда не придет и уже ни о чем не расскажет, если только профессионалы не займутся расследованием этой истории. Константин Чуриков: Мы продолжим наш разговор буквально через пару минут. Давайте сейчас посмотрим сюжет о тех, кто следит или должен следить за безопасностью на улицах в разных уголках нашей страны. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Слушайте, а у меня вопрос: кроме любителей выпить, алкоголиков вообще с кем еще участковый работает? То есть мы увидели какую-то такую рутинную работу, важную, наверное, да… Оксана Галькевич: Сложную на самом деле. Константин Чуриков: Сложную. А все-таки? Михаил Пашкин: И показушную, я бы сказал, во многом. Константин Чуриков: Так. Михаил Пашкин: Потому что, например, в той же самой Москве или в области я в глаза не видел дружинников, кроме как если какие-то мероприятия, связанные с Днем блинов или еще чем-нибудь такого плана, какие-то серьезные мероприятия. В области вообще дружинников не видел. Вечером на улице полицейских ты не увидишь. Раньше, в советское время, я же помню это, пешие патрули ходили, то есть можно было крикнуть, через минуту-две к тебе уже прибегут, спросят, что случилось. Сейчас же кричи не кричи, не докричишься ни до кого. Константин Чуриков: Нам рассказывают, что повесили камеры в городах и теперь, в общем, умная техника все контролирует. Оксана Галькевич: Я по поводу все-таки еще каких-то нестыковок в нашем сюжете, которые вы увидели, Михаил Петрович. Михаил Пашкин: Там назвали «участковый», но «майор» – это старший участковый… Оксана Галькевич: Так. Чем плохо? Михаил Пашкин: Он 1.5 тысячи человек по идее обслуживает, то есть 10 домов там у него не знаю откуда, это если он за других участковых еще работает. И там не показали его рабочее место, сколько у него вообще материалов на исполнении находится, спросить бы у этого майора, сколько у него материалов, чтобы другие участковые послушали и сказали: «У меня 80», «У меня 70 материалов», – это одновременно находится. А сколько у тебя? – 2-3? Тогда ты можешь гулять и опрашивать… Оксана Галькевич: Беседы проводить. Михаил Пашкин: Беседы проводить. Константин Чуриков: Марат Ильич, хочется понять еще, вот я говорил, фронт задач участковых, а хочется еще понять, поскольку не все у нас честные в полиции, и в полиции тоже… Марат Аманлиев: Бывают. Константин Чуриков: Кормовая база какая? Вот на чем можно все-таки еще подзарабатывать? Марат Аманлиев: Ну как показывает практика, иногда сотрудники полиции, участковые знают, в каких квартирах проживает очень много нелегалов, допустим, кто с нарушением порядка пребывания находится. Они приходят в эти квартиры, с них получают какую-то денежку таким образом либо ловят кого-нибудь на районе – знаете, просто поймали какого-нибудь… Оксана Галькевич: …бедолагу, назовем это так. Марат Аманлиев: Ну бедолагу, ребят, которые стояли и употребляли, может быть, какие-то легкие наркотики, быстренько их за шкирман схватили и сказали: «Ребят, сейчас либо поедем, либо можете попробовать как-нибудь на месте решить», – таким образом бывает. Таких сотрудников в полиции, слава богу, сейчас начали чаще ловить, но тем не менее они больше, на мой взгляд лично, в эту сторону больше смотрят, нежели чем заниматься… Оксана Галькевич: У нас есть звонок, давайте послушаем телезрителя из Ростовской области. Владимир, здравствуйте, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Я смотрю вашу передачу и еще раз повторяю то, что я говорил той девушка, которая сняла трубку телефона. Выступают два представителя профсоюза работников милиции… Константин Чуриков: Нет, не два, у нас один представитель профсоюза, другой президент общественной организации «Коллективная защита», адвокат. Зритель: Да, хорошо, пусть будет так. Я не люблю это слово «полиция», не люблю, я буду говорить «милиция». Константин Чуриков: Давайте. Зритель: Значит так: до тех пор, покамест у нас в стране не будет четкого, ясного и понятного законодательства, эти работники милиции ничего не могут сделать. Они ловят, а суды их отпускают. У меня есть знакомые и друзья, которые работают в милиции, разговариваем мы. Они говорят: «Ну что? Мы бьемся, а оно что получается?» Руки опускаются. Ведь до тех пор, пока в стране будет такое, у нас никогда не будет ничего хорошего. Я сейчас скажу на всю страну: «Единая Россия» – преступная организация, понимаете? Константин Чуриков: Так, Владимир, это ваше личное мнение, спасибо. Зритель: И она все делает, для того чтобы… Константин Чуриков: Владимир, спасибо. Оксана Галькевич: Слушайте, а закон чем вообще мешает? Михаил Пашкин: Вот я могу сказать… Закон ничем не мешает, есть только одно «но». Вот если бы у нас… Ведь от чего зависит вообще наказание человека? От суда. Вот я вам приведу статистику: 1865 год, царское время, было под следствием судебным, как у нас сейчас подозреваемые, 514 тысяч человек, но осудили, вдумайтесь, 94 тысячи, то есть 80% людей, на которых, грубо говоря, возбудили уголовное дело, их признали невиновными в итоге суды. То есть это говорит о том, что… А у нас сейчас суды всех под гребенку… Константин Чуриков: У нас количество оправдательных приговоров… Михаил Пашкин: ...0.2%, да. Константин Чуриков: …меньше 1%, да. Михаил Пашкин: Так вот если бы у нас в суде присутствовали хотя бы 2 народных заседателя, как раньше было в советское время, то этот процент составлял бы 30-40%, оправдательных приговоров. И вот больше ничего не нужно делать: оправдали человека – все расходы возмещают те, кто его привлек к уголовной ответственности, включая прокурора, следователя, опера и так далее, всех по списку. Оксана Галькевич: Вы знаете, у нас, между прочим, когда были здесь представители судейского сообщества, они говорили, что вот такой низкий процент оправдательных приговоров говорит как раз о том, что прокуратура и следственные органы прекрасно работают, просто в этот фильтр не попадают те самые заведомо проигрышные для них дела. Михаил Пашкин: Только почему-то, когда судья с присяжными, 30% оправдательных приговоров. Марат Аманлиев: Да. Вы знаете, это большой показатель того, насколько низкое качество следствия, когда у нас в суде находится только прокурор, судья и адвокат, которому очень редко когда дают слово сказать, принимают доказательства, удовлетворяют ходатайство, и когда у нас происходит суд присяжных, сразу выявляются все тонкие, больные места следствия. То есть люди видят, люди же неглупые, у нас как-то так сотрудники полиции очень часто считают людей такими недальновидными, они думают, что это никто не видит. Но все видят, что дело шито белыми нитками, что здесь недоработали, здесь не доказали. Очень часто бывает, в моей практике было, я видел, что откровенно просто суд переписывает приговор, в приговор переписывает обвинительное заключение прокурора – это разве дело, когда прямо слово в слово совпадает иногда, прямо читаешь… Константин Чуриков: Запятые местами поменяли. Марат Аманлиев: Да-да, такое ощущение, как будто взяли флешку, вставили из компьютера прокурора в компьютер судьи и напечатали приговор. Константин Чуриков: То, о чем вы сейчас говорите, вы говорите по сути о чем? О непрофессионализме. Михаил Петрович, почему мало профессионалов? Михаил Пашкин: Нет, это не непрофессионализм. Константин Чуриков: Это профессионализм? Михаил Пашкин: Это я бы вам сказал коллективная порука, круговая порука. Константин Чуриков: Так. Михаил Пашкин: То есть если дело возбудили, то суд обязан осудить человека, виновен он или невиновен, потому что это опять же показатели. Константин Чуриков: Нет, это понятный фактор. Вот Марат Ильич говорит о том, что элементарно доказательная база хромает, то есть кое-как, недоработали полицейские. Михаил Пашкин: В этом плане профессионалы, во-первых, уже давным-давно испарились из органов практически все после переименования «милиции» в «полицию», после различных реорганизаций. Сейчас люди просто ждут пенсий, чтобы, как они говорят, свалить из этой системы. Потому что раньше были планы, сейчас у нас знаете как это называется? Перспектива. То есть начальник отдела и так далее составляет в конце года перспективу на следующий год, сколько у него будет раскрыто таких, таких, таких преступлений. Оксана Галькевич: Это он мечтает? Константин Чуриков: Стоп, это же и есть палочная система, собственно? Михаил Пашкин: Правильно, ее теперь называют перспективой. Оксана Галькевич: М-м-м, перспектива. Михаил Пашкин: И если ты перспективу не выполнишь, а тебя заставляют, пиши именно такую перспективу, потому что в том году была такая, сейчас должна быть больше. Сотрудники говорят: это что, мы должны сказать, сколько у нас велосипедов украдут, мопедов, сколько организованных преступных группировок мы… Константин Чуриков: Полицейский госплан. Оксана Галькевич: Я пытаюсь эту перспективу на нашу с тобой работу переложить, у меня какая-то ерунда получается. Михаил Пашкин: И вот эта перспектива все уничтожает, всю работу, это раз. Потом сотрудников если раньше хоть как-то поощряли, раскрыл преступление, тебя поощряют материально, еще каким-то образом, сейчас практически этого нет. Оксана Галькевич: Марат Ильич, вы знаете, по просмотру наших сюжетов, по разговору с нашими телезрителями, по SMS-сообщениям, которые я вижу, и по выводам, которые, собственно, и вы делаете вместе с Михаилом Петровичем, у меня складывается ощущение, что так как система работает так, как она работает, мы-то, собственно, один на один с этим самым преступным миром, который прекрасно знает, что полиции часто не до нас, полиции нужны показатели, а не какие-то реальные дела. Константин Чуриков: Можно сделать так, чтобы ей было не до нас, можно как-то вступить в сговор. Марат Аманлиев: Ну вступать в сговор… Оксана Галькевич: Мы, получается, один на один да? Мы должны… В сложной ситуации что должен делать простой человек, обыватель? Марат Аманлиев: В сложной ситуации, а любая ситуация, когда сталкиваешься с полицией, когда на тебя прямо… Ты прямо сразу понимаешь, что тебя впереди сейчас ждет несколько кругов ада, пока ты добьешься результата. То есть человеку ничего не остается, кроме как головой долбиться в эту дверь и просить принять правильное процессуальное решение, допустим, или возбудить уголовное дело, или прекратить. Оксана Галькевич: А как я могу? Простите, я вам честно скажу, я журналист, я не знаю, как добиваться правильных вот этих решений процессуальных… Константин Чуриков: Доучитесь, пожалуйста. Марат Аманлиев: Практика показывает, что люди… Оксана Галькевич: Я должна пойти образование какое-то дополнительное получить? Марат Аманлиев: Нет, вам не нужно получать образование. Практика показывает, что когда люди самостоятельно пытаются защитить свои права, они за период в 1 год получают образование юридическое по уголовной направленности. Оксана Галькевич: Это классно, это понятно. Так я-то… Константин Чуриков: Хочешь повысить квалификацию, Оксана? Марат Аманлиев: В этом ничего хорошего нет: зачем кому-то знать все тонкости уголовного процесса, сколько дней должна проводиться проверка, в течение 3-х дней, что она может быть продлена до 10, потом до месяца. Они все это знают, они начинают выяснять процессуальные хитрости, как дело уходит из… Вы знаете, бывает такое, что в суде начинает попахивать оправдательным приговором, случайно прокурор заявляет ходатайство о возвращении дела на дополнительную проверку, случайно суд удовлетворяет такое ходатайство, а потом прокурор случайно отправляет дело на дополнительное расследование. И там все, кого нужно, передопросят, допросят, потом там находят все нужные доказательства. Оксана Галькевич: Так это же неправильно. Марат Аманлиев: И в Верховном суде, представляете, в Верховном суде говорят самые главные судьи в нашей стране, что судьям дают наказ, что не нужно бояться выносить оправдательных приговоров, не нужно возвращать дело на доследование, на проверку. Оксана Галькевич: А чего они боятся, простите, вот мне интересно? Чего судья боится? Ей или ему что, по голове за это дадут, половину премии срежут? Михаил Пашкин: Потому что господин Лебедев сказал, что у нас самый справедливый… Оксана Галькевич: Это кто, простите? Константин Чуриков: Оксана! Михаил Пашкин: Председатель Верховного суда. Оксана Галькевич: А, да? Ой, извините. Михаил Пашкин: То есть он где-то лет 5 назад говорил, что у нас 2% оправдательных приговоров, потом на 1%, сейчас 0.2%, то есть у нас все хорошо. И вдруг если судьи начнут судить по закону и оправдывать невиновных, которых у нас 25-30% сидит в тюрьмах и на зонах, что он скажет президенту? Что я врал? Он такого сказать не может, поэтому он заставляет нижестоящие суды идти к 0.2%, 0.1%, вообще к нулю. Так вот как бороться? Если вы недавно смотрели или читали прессу, врача арестовали. Что сделали тысячи врачей? Оксана Галькевич: Написали заявление об увольнении. Михаил Пашкин: Что сделали с этой женщиной? Оксана Галькевич: Отпустили. Общественный резонанс. Михаил Пашкин: Вот. Оксана Галькевич: Но это же неправильно, поймите! Михаил Пашкин: По-другому сейчас нельзя, не получится. Оксана Галькевич: С одной стороны это, конечно, отстояло сообщество, но так нельзя, понимаете. Михаил Пашкин: Нельзя. Оксана Галькевич: Профессионалы должны быть профессиональными. Михаил Пашкин: Но это должны наверху понимать, понимаете? Мы с вами понимаем, почему они этого не понимают? Они это прекрасно понимают, но не хотят. Константин Чуриков: У меня еще короткий вопрос: а как добиться, раз у нас все-таки суд присяжных в прямом смысле слова самый гуманный суд в мире, как добиться суда присяжных? Марат Аманлиев: У нас, вы знаете, не по всем статьям можно просить. У нас расширяются составы преступлений, по которым можно просить проводить судебное следствие в рамках присяжных… Михаил Пашкин: 4 или 5 статей всего. Марат Аманлиев: Да, и то сократили сейчас коллегию присяжных, раньше их было 12, сейчас их 8, потому что очень сложно собрать. Тут еще, знаете, как раз-таки к вопросу о том, почему люди не могут добиться. И как-то так получается, что люди и не очень хотят, потому что инструмент присяжных – это то, с помощью чего можно, в общем-то, помочь своему ближнему. Проблема подсудимого… Оксана Галькевич: А, вы имеете в виду, люди не хотят в этих судах работать? Марат Аманлиев: Люди не хотят и не идут. Они не хотят идти туда, потому что это нужно время свое тратить, как я на работе объясню. Но он не думает, что завтра он случайно может оказаться в этом аквариуме за этой решеткой и кто-то другой в отношении него скажет: «Да я не пойду туда, зачем?» А это же ведь инструмент, это как раз институт гражданского общества, когда люди говорят следователям и прокурорам: «Ребят, мы все поняли, этот человек не виноват, не надо так больше делать». И когда введут, примут еще закон о серьезных компенсациях за незаконное уголовное преследование, за незаконное лишение свободы, даже 5-6 приговоров в год будет вот так вот хватать, чтобы Министерство финансов платило по 10-20-30 миллионов рублей и чтобы следователям потом говорили: «Ребят, вы там чуть-чуть аккуратнее можете?» Оксана Галькевич: Переписывайте и запятые переставляйте, да? Это будет система сдержек и противовесов. Михаил Пашкин: У нас тогда не будет оправдательных приговоров, Марат, у нас не будет оправдательных. Марат Аманлиев: А не может быть такого, что 100% будет обвинительных приговоров, тогда всем будет понятно, что… Михаил Пашкин: А сейчас непонятно всем? Марат Аманлиев: Это, знаете, как шутка такая среди сотрудников: то, что вы на свободе, не ваша заслуга, это наша недоработка. Константин Чуриков: Наша недоработка. Оксана Галькевич: Наша недоработка, знаем, да. Константин Чуриков: Сергей из Пензы нам звонит. Оксана Галькевич: Причем эта шутка, знаете, с таким вообще историческим бэкграундом… Марат Аманлиев: Так себе шутка, скажем. Константин Чуриков: Все шутим и шутим. Сергей, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Алло. Оксана Галькевич: Говорите, пожалуйста. Зритель: Уважаемые ведущие, уважаемые эксперты, хорошую тему затронули, Марат, Михаил говорил. Михаил вообще молодец, за правду. Вот приходится общаться, в Пензе в участковые идут мало, одна бумажная волокита. Чтобы где с людьми общаться, времени просто у людей нет, абсолютно времени нет. Доверия ни к судейским, ни к прокурорским, с людьми общаемся, мне 50 лет. До такой степени сколько негатива… Хороший знакомый подполковник говорит: «Вот этих трогать нам не дадут, по мелочи да, а вот этих трогать не дадут». Спасибо большое Михаилу, затронул: подавляющее количество людей до сих пор в шоке, куда потрачены деньги «милиция» в «полицию». Милиция защищала народ от преступников, полиция защищает власть от народа. Это наши деды вешали полицаев, изменили у людей сознание, люди, старики в больницах лежали, где рассказывали, они плакали, кто был на оккупированных территориях страны в войну, люди плакали. Это что за такое у нас? Хотя президент сказал, что единственный источник власти у нас – это многострадальный, бесправный народ. Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо… Оксана Галькевич: Это не президент сказал, это у нас в Конституции записано. Константин Чуриков: Но там только «многострадальный» и «бесправный» пока еще не включили формулировку. Оксана Галькевич: Да. Константин Чуриков: Еще Анатолий из Ленинградской области, давайте послушаем. Оксана Галькевич: Давайте сразу выслушаем. Константин Чуриков: Анатолий, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Анатолий. Зритель: Добрый вечер, ведущие, добрый вечер, гости, Михаил, Марат. Я бы хотел отметить, что система направлена против граждан, против заявителей. Вот сам я 4 года назад, вкратце случай расскажу, был избит и ограблен. 3 раза вносилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, 1.5 года добивался возбуждения дела. В итоге 2 года находилось дознание, сам ездил, искал биллинг телефонов, в итоге установил этих злодеев, которые меня избили, попал в больницу, установил номер машины. Не установить лица! Дошел до зампрокурора Ленинградской области, дело сейчас находится опять в следствии, вот буквально 2 недели назад опять дело приостановили за неустановлением лица, хотя лица есть. Константин Чуриков: Подождите, а как это? Вы уже, значит, собрали свою доказательную базу, вы все принесли, вы до зампрокурора достучались. Я просто не понимаю… Зритель: Области причем. Константин Чуриков: Области, да. Михаил Пашкин: Не хотят работать. Зритель: Не хотят работать. Константин Чуриков: Подождите, а может быть, Марат Ильич поможет? Марат Ильич, что делать? Анатолию? Марат Аманлиев: В таких случаях прямо хочется предложить на законодательном уровне внести какое-нибудь основание для приостановления в связи с невозможностью установления желания расследовать уголовное дело, когда человек уже сам все собрал, уже сам все представил, нужно просто этих людей найти, объявить в розыск, заняться работой. Не тем, что попроще, кого-то там взять и привести, попросить заодно признать кражу телефона и двадцати кастрюль, а именно заняться расследованием уголовного дела, которое непростое. Допустим, особенно это касается преступлений в сфере экономики, потому что как только вы занимаетесь делом по экономике, выносят постановление об отказе, потому что там гражданско-правовые отношения. И придется настолько сильно попотеть, чтобы доказать, что это было мошенничество… Михаил Пашкин: Либо заплатишь денежки. Константин Чуриков: Я молчу о том, что, извините, человек испытал стресс. Понятно, это мужчина, здоровый мужчина… Оксана Галькевич: Стресс, Костя? Он унижение испытал. Константин Чуриков: Извините, его избили, так вот 2 года он вынужден это рассказывать, возвращаться в тот злополучный день. Михаил Пашкин: А знаете, к чему это ведет? К самосудам. Вот потом не его, а другие аналогичные ситуации, люди нас послушали, посмотрели, да они это и так прекрасно все знают, потом где-нибудь вот эти, те, кто его избили или кого-то другого избили, изнасиловали и так далее, будут найдены в канаве с ножевым ранением или проломленной головой. Вот ведь это к чему ведет. И власти-то это прекрасно понимают. Марат Аманлиев: И еще знаете что самое ужасное бывает иногда? Когда людей начинают учить, что защищать себя не очень-то правильно, потому что есть много уголовных дел, когда человек защищает свою семью, избил тех, кто нападает, проникли в его жилище, так получилось, что он убил, потому что хотели убить его семью, и его осуждают, говорят, что вот ты убил человека… Константин Чуриков: Вышел за пределы допустимой самообороны. Оксана Галькевич: Ты неправ был. Марат Аманлиев: Вышел за пределы. У нас такое законодательство, представляете, что свою жизнь еще можно охранять – спасибо большое, огромное за такую возможность… Оксана Галькевич: …а вот родных защищать нельзя. Марат Аманлиев: Когда к вам в дом проникнет человек и начнет что-то у вас воровать, вы его не можете убить, потому что защищать таким образом свою собственность нельзя, жизнь можно еще более-менее, а вот собственность нельзя. То есть нужно позвонить в полицию, попросить его подождать, закрыть дверь, аккуратно связать, чтобы не дай бог ему не было больно, чтобы он не испытал никаких нравственных, моральных страданий, и тогда, возможно, вас ни к чему не привлекут. Оксана Галькевич: Чаю налить не надо, тортик из холодильника? Марат Аманлиев: Ну, видимо, надо еще иногда. Константин Чуриков: Коллега вчера рассказал историю. Его какой-то знакомый, уж не помню кто, съездили ребята в Лиссабон, хорошо провели время, зашли в какое-то кафе, там какие-то мигранты, они, видимо, очень долго искали этот район… Что-то повздорили, понятно, выпивши. В общем, эти какие-то граждане другой какой-то страны стибрили iPhone. Ну наши ребята написали заявление в полицию, все через переводчика, давали показания. Вернулись в страну, и о удивление, извещение «Почты России»: «Вам пришел ваш iPhone». Полиция Португалии, прислали. Михаил Пашкин: Ну у нас такое невозможно, потому что нет денег на отправку за границу, даже если найдут этот iPhone. Напишут, скажут: «Приезжайте, забирайте». Ну это… Константин Чуриков: Я говорю просто о самом подходе. Михаил Пашкин: Я понял, да. Это и есть грамотное, нормальное отношение к людям. Марат Аманлиев: Про наши отношения тогда можно писать книгу даже, что фантастика на втором этаже где-то. Если кого-то ограбят в России и человек уедет обратно в Штаты, ему «Почтой России» привезут в Штаты его там мобильник. Оксана Галькевич: Да вы знаете, когда у нас был Чемпионат мира по футболу, мы же видели, как у нас прекрасно помогали многим иностранным гражданам, как пытались в грязь лицом не ударить, вообще чистенькие ходили. Константин Чуриков: Кстати, президент похвалил полицию за этот период. Оксана Галькевич: Да, за этот период похвалили, нам бы просто хотелось, чтобы… Марат Аманлиев: …каждый год Чемпионат был. Оксана Галькевич: …к нам тоже так относились. Марат Аманлиев: Круглый год. Оксана Галькевич: Нам бы так же, чтобы мы друг другу помогали. Давайте еще Краснодар послушаем. Ирина, здравствуйте. Зритель: Алло. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Я хотела бы… Вот услышала про экономические преступления, якобы там проводят хорошую работу. А я хочу сказать, у нас уголовное дело уже 4 года находится в предварительном деле, но сейчас выкатили в суд. В итоге основных фигурантов до сих пор не нашли, объявили в международный розыск, толку никакого, их даже нет в базе розыска. Написано, что Галактионов Дмитрий Александрович с красным углом размещен в базе Интерпола, а их нет, нет Воронкина, главный, кто вывел, обманули 1 236 человек, украли более 1 миллиарда. Выходит, что в нашей стране такая армия правоохранительных органов, и у всех одни отписки. Писали Чайке, писали Бастрыкину, обращались к Путину, все на нуле, сплошные отписки. Константин Чуриков: Ирина, скажите, пожалуйста, какое конкретно правонарушение в отношении вас и перечисленных сотен людей? Оксана Галькевич: В чем у вас проблема? Зритель: Мошенничество по пункту 4 статьи 159-й. Михаил Пашкин: Стройка, наверное. Марат Аманлиев: То есть собрали деньги на что-то и не вернули, да? Константин Чуриков: Дольщики, что это? Зритель: И не вернули, сбежали за границу в Швейцарию. Объявили в международный розыск, но в реальности нет этого розыска. Константин Чуриков: Понятно. Спасибо за ваш звонок. Оксана Галькевич: Понятно, спасибо большое. Марат Аманлиев: Я, честно говоря, говорил, наоборот, о другом. Когда речь заходит об экономических преступлениях, там добиться – это прямо вообще нужно быть нереальным специалистом… Константин Чуриков: Еще сложная статья 159-я. Марат Аманлиев: Они сразу пишут, что здесь гражданско-правовые… Ты пишешь, что у тебя украли деньги, а они говорят: «Украли, но это получается не основательное обогащение, вы через суд взыскивайте». И пока ты докажешь, что это преступление, можно состариться, скорее всего, внуки будут уже потерпевшими по этому делу. Михаил Пашкин: И сколько сотрудников ОБЭПа ловят, которые за возбуждение уголовного дела 20 тысяч долларов просят и так далее. Это же не секрет никому. Константин Чуриков: Серьезно? Михаил Пашкин: Абсолютно, почитайте прессу. Оксана Галькевич: Кормовая база. Константин Чуриков: Нет, не прессу… Извините, пресса бывает разная. Михаил Пашкин: С них берут за то, что… Деньги берут за то, чтобы возбудить уголовное дело, за то, чтобы прекратить уголовное дело, за то, чтобы не выставить в розыск, а людям сказать, что они в розыске международном. Наверняка если там посмотреть, если реально они не выставлены, а им сказали, что они в международном розыске, значит, кто-то взял деньги за это. Оксана Галькевич: Михаил Петрович, у меня такой вопрос. Простите, вот если дело закрывается, значит, стало быть, для этого должны быть какие-то законные основания профессиональные, да? Если дело открывается, значит, для этого тоже есть основания, закон требует в данной ситуации поступать таким образом. Константин Чуриков: Оксана… Какой идеализм. Оксана Галькевич: Если это делается за деньги, то есть, простите, натягивается кое-что на уши, это профессионалы, нормальные люди же видят. Михаил Пашкин: За деньги возбуждают то, что реально и что нереально. Оксана Галькевич: Эти же белые нитки всегда можно увидеть? Михаил Пашкин: Могут за что угодно возбудить уголовное дело и могут не возбудить тоже за что угодно. Оксана Галькевич: И это будет прямо четко все по закону так оформлено, что не прикопаешься? Михаил Пашкин: Нет, прикопаешься, если захочешь. Марат Аманлиев: Конечно, прикопаешься, всегда видно. И следователь, и прокурор, и судья, они все видят, где есть состав, а где нет состава. Просто мы сейчас в такое время живем, что любой предприниматель в принципе начинает заниматься предпринимательской деятельностью и всегда ходит под 159-й. Вот у нас есть закон, который запрещает предпринимателя закрывать в СИЗО, это прямо по экономическим статьям… Оксана Галькевич: Но их почему-то закрывают. Марат Аманлиев: Но у нас как делают? У нас возбуждают 159-ю, которая просто мошенничество, а по просто мошенничеству можно, и коммерсант с деньгами попадает в СИЗО, там его начинают, терли-мяли, всякие фокусы за ковром, за кулисами, а потом прекращают уголовное дело и предприниматель выходит, но уже без бизнеса и без половины денег. Константин Чуриков: Все-таки будем объективны, получаем мы небольшое, очень небольшое количество сообщений благодарных людей. Марий Эл пишет… Оксана Галькевич: Знаешь, Костя, я вот все-таки про то, что человек выходит из СИЗО уже без бизнеса. Вот если человек попадает в больницу, в тяжелой ситуации ему там руку-ногу отрезают, он уже выходит, но уже без руки, без ноги, это же можно потом этому медику, понимаете, предъявить, сказать: друзья, неправильно. Марат Аманлиев: Ой, там еще… Оксана Галькевич: А вот полиции тоже, правоохранительным органам… Марат Аманлиев: А сам не предъявишь. Оксана Галькевич: …мы не можем сказать: друзья, что же вы меня не по той статье-то держали и мытарили, выпустили уже без бизнеса? Марат Аманлиев: Ну так получилось. Чтобы доказать, что ногу неправильно отрезали, надо еще доказать, медицинская экспертиза… Михаил Пашкин: А тут концов не найдешь, там полиция, Следственный комитет, суд, а у нас говорят, что суд принял решение его поставить под арест, не мы, а судья. Вот почему я и говорю, что должны быть два присяжных заседателя, даже когда арест человека решается. Вот пусть они посмотрят и скажут: «Нет, на таких основаниях пусть под домашним арестом находится или под подпиской, но арестовывать за это нельзя». Константин Чуриков: Оксана, веришь в теорию малых дел? Вот смотри, Марий Эл: «В республике работе полиции можно смело ставить оценку «хорошо», молодцы ребята». Вот одно сообщение получили. Давайте еще послушаем звонок. Что нам расскажет Валентина из Курганской области? Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Валентина. Зритель: Добрый вечер. Я бы вот хотела сказать… Алло? Оксана Галькевич: Да, алло. Зритель: Я бы вот хотела поблагодарить нашу полицию. Меня обокрали, они помогли мне найти. Благодарна, им, конечно, большое спасибо. Но вот у моей знакомой сын работает в полиции, они в прошлом году уезжали в Дагестан и одевались в форму полностью, обмундирование за свой счет. Это как это такое, можно или нет? Полностью. Он получил зарплату, чтобы семье деньги оставить, а он 30 тысяч полностью спустил на все обмундирование, чтобы уехать экипированным и уехать в Дагестан. И вот семья осталась без денег, и как-то стали говорить, чтобы деньги эти вернуть. А начальство сказало: «Рот закройте за эти деньги и даже не открывайте». Константин Чуриков: Нет, подождите, «рот закройте» – а жена дома голодная? Жена, если ей зарплату не принес, все… Оксана Галькевич: А что, жена придет разбираться с начальством? Константин Чуриков: Я жену выберу, а не начальника полиции. Михаил Пашкин: Вот в таких случаях наши члены профсоюза пишут рапорт на имя начальника: «Я очень хочу поехать на Северный Кавказ участвовать в контртеррористической операции (КТО). Но в связи с тем, что вы мне не выдали форму, я это сделать не могу, к сожалению. В случае, если вы меня туда отправите, я поеду в гражданской форме одежды». И этот рапорт регистрируется через приемную ГУВД, главка, где он работает, электронная приемная есть, обращения граждан. Вот через это обращение, рапорт отправляется, он через 5 минут будет на стол у начальника, и все. Оксана Галькевич: Так это же говорит о том, что… Константин Чуриков: Через 10 минут он будет в форме, потому что вся эта история – позор. Михаил Пашкин: Да. Оксана Галькевич: Да подождите, это говорит о том, что там в этой Курганской области, откуда Валентина звонила… Михаил Пашкин: …нет профсоюза. Оксана Галькевич: Профсоюза нет, там есть коррупция, раз человека заставили за свой счет форму покупать, значит, эти денежки, выделенные Министерством внутренних дел на приобретение формы, кем-то в карман положены? Михаил Пашкин: Получается так. Марат Аманлиев: На новую комплектацию BMW служебного. Оксана Галькевич: Я расследовала преступление в Курганской области. Константин Чуриков: Звезду герою. Давайте сейчас обратимся к небольшому репортажу. Наши корреспонденты спрашивали в разных регионах людей, считают ли они свой район, свой город безопасным. ОПРОС Константин Чуриков: Давайте сейчас подведем итоги нашего опроса, а потом (у нас, конечно, не суд) дадим вам последнее слово. Итак, мы спросили наших граждан, как работает полиция: «хорошо» ответили 6%, 94% «плохо», несложно догадаться, простая математика. Что скажете в целом? Михаил Пашкин: Я бы все-таки хотел поддержать честных сотрудников, которые, рискуя своей жизнью, защищают граждан. Все-таки от этого никуда не денешься, погибают многие. Например, в 1998 году 400 человек в год погибло сотрудников полиции только. Они умирают на работе и сейчас, те же самые участковые, опера, те же самые гаишники, которые по трое суток работают без выходных, потом едут домой, на встречку вылетают, потому что уснул, недавно был случай в Подмосковье… То есть нужно все-таки сказать: ребята, держитесь, объединяйтесь, вступайте в профсоюз. И начальникам: все-таки смотрите, это же ваши дети могут оказаться на их месте, поддерживайте сотрудников, не гнобите их, а деньги все все равно не заработаешь. Чем больше вы дадите сотруднику возможность премию получить, не наказывайте его перед Днем полиции, чтобы лишить его этой премии, чтобы она вам досталась. Будьте человечными, начальники, вот я к ним обращаюсь. Константин Чуриков: Марат Ильич, а вы встречали честных, профессиональных полицейских? Марат Аманлиев: Очень редко, знаете, такое бывает. Это очень приятно, когда сидит человек, он не испытывает к тебе ненависть на каком-то таком молекулярном уровне… В основном просто заходит адвокат, они уже: «Пришел сейчас…» Константин Чуриков: Понятно. Марат Аманлиев: А я им даже сказать еще ничего не успел, мы пришли соревноваться… Оксана Галькевич: Дерзкий пришел? Сейчас будем…. Марат Аманлиев: Да-да. И вот, знаете, хочется поддержать, конечно, Михаила и ребят, которые честно работают в полиции, они молодцы. Эта система может себя сама только исцелить, то есть они должны набираться храбрости и внутри системы отстаивать свои права. И чтобы там было как можно меньше… Знаете, там достаточное количество ненужных людей. Они так себе были люди, а тут еще так фортануло с профессией им, что можно людям кровь портить, они там работают с огоньком, как эти фотографы на фотосессиях. Чтобы их там было как можно меньше, вот этих людей, и чтобы внутри система сама их находила и их оттуда… Константин Чуриков: И чтобы потом выработался иммунитет против них, да? Марат Аманлиев: Да. Оксана Галькевич: Вы знаете, по нашему разговору работы у нас просто непочатый край впереди еще. Закатав рукава, надо что-то делать. Грустная у нас получилась беседа, это правда, но тем не менее, я думаю, важный был разговор. Спасибо нашим гостям. В студии у нас сегодня были Михаил Петрович Пашкин, руководитель Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии, и Марат Ильич Аманлиев, адвокат, президент общественной организации «Коллективная защита». Константин Чуриков: Но это еще не все, впереди информационная погода и впереди еще выпуск новостей.