Бедные дети наши. Каждый третий бедный в России - это ребенок до 16 лет. По данным исследования ВШЭ, рожденные в малоимущих семьях чуть ли не обречены на нищенское существование. Как можно снизить бедность в семьях с детьми? Обсуждаем с экспертами в студии. Наши гости: член Совета при Министерстве образования РФ по вопросам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, отец четверых детей Александр Гезалов, председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов, президент Всероссийского союза общественных организаций по работе с многодетными семьями, член Общественного совета при Уполномоченном при Президенте РФ по правам ребенка Марина Семенова.   Оксана Галькевич: Итак, очередная системная проблема нашей страны, о которой говорила вице-премьер Голикова, – она называется «бедность». Но не просто бедность, а детская бедность. Дело в том, что каждый третий житель России, отнесенный официальной статистикой к категории бедных, – это именно ребенок в возрасте до 16 лет. Это опасная тенденция, в стране начался цикл самовоспроизводства бедности – так говорят некоторые эксперты. То есть ребенок фактически приговорен к постоянной нужде, и вырваться из этого порочного круга весьма и весьма сложно, а то и невозможно совсем. Юрий Коваленко: Специалисты Высшей школы экономики говорят: в России социальные программы, направленные на борьбу с бедностью, ориентированы в основном на поддержку пожилых, а для детей таких программ просто не существует. Пособия на ребенка – крошечные. Цены на детские товары растут. Социального счастья нет для многих. И вот суровая правда жизни звучит так: выкормить, вырастит и выжить самим. Оксана Галькевич: Ну, уж прямо напугали! Давайте посмотрим, как динамика в решении проблемы бедности выглядит по разным годам. Вот смотрите: если в начале девяностых в нашей стране было почти 50 миллионов человек за чертой бедности (наверное, многие уже об этом не помнят, а может быть, кто-то и не знал совсем), в начале десятых их было 15 миллионов. Потом произошел такой некий послекризисный скачок – и в итоге за чертой бедности оказалось до 20 миллионов наших сограждан. Но к 2024 году, так сказал президент, этот показатель нужно снижать вдвое, в 2 раза. Юрий Коваленко: Но самое страшное, что более 60% бедных в России – это семьи с детьми. К таким выводам пришли специалисты Высшей школы экономики, проанализировав статистику. То есть в бедных семьях подрастают молодые россияне, которые хорошей жизни-то и не видели. А вот увидят ли? Оксана Галькевич: В 2000 году среди граждан, получающих доходы ниже величины прожиточного минимума, доля детей в возрасте до 16 лет была 24%. К 2016 году эта доля детей в структуре бедности выросла уже до 30%. Вот такой тревожный момент. И этот скачок даже не настораживает, а определенно пугает. Юрий Коваленко: Вот мама, уходящая в декретный отпуск, получает ежемесячное пособие по уходу за ребенком до полутора лет в размере 40% от заработка. Однако если доход членов семьи на каждого не превышает полутора прожиточных минимумов, то пособие на первого и второго ребенка будет соответствовать прожиточному минимуму ребенка – это в среднем около 10,5 тысячи рублей в месяц. А вот после достижения полутора лет пособие составляет всего лишь 50 рублей в месяц. После рождения второго ребенка родителям, правда, выдают сертификат на получение материнского капитала, но вот ежемесячные выплаты пока увеличивать – это исключительно инициатива регионов, и не во многих она прижилась. Оксана Галькевич: Ну, есть разные предложения. Вопрос только – когда они станут реальностью? Есть разные льготы – это и компенсация за детский сад, есть бесплатное питание в школе, сниженная ставка по ипотеке, земельные участки, но в основном многодетным. Но, судя по статистике, количество бедных семей все равно растет, меры эти явно недостаточные. Что же еще нужно, чтобы жить, рожать детей, чтобы у нас в стране было больше больших и счастливых семей, чтобы наша демография как-то вырвалась из того состояния, в котором она у нас сейчас находится? Вот об этом мы сейчас будем, уважаемые друзья, говорить вместе с вами и вместе с нашими экспертами. Выходите, пожалуйста, на связь. 3443 – номер SMS-портала, первые буквы «ОТР». Это все бесплатно. И номер телефона для того, чтобы высказаться в прямом эфире, тоже указан в низу вашего экрана, и тоже совершенно бесплатный. Юрий Коваленко: У нас в студии сегодня Марина Семенова – президент Всероссийского союза общественных организаций по работе с многодетными семьями и член Общественного совета при Уполномоченном при президенте Российской Федерации по правам ребенка. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Марина Анатольевна. Марина Семенова: Здравствуйте. Юрий Коваленко: А также Юрий Васильевич Крупнов – председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития. Добрый вечер. Юрий Крупнов: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, здравствуйте. Скажите, пожалуйста, это действительно очень тревожная такая статистика? Сразу плюс 6%, с 24% до 30% в структуре бедности – это дети. С чего вдруг вот так сразу много? Не постепенно прибавляют в связи с тем, что ухудшается экономическая ситуация в стране (мы все знаем), что падает покупательная способность, падают доходы населения – ну, как-то постепенно-постепенно. А тут сразу – раз! – и 6%. Это очень много. Юрий Крупнов: Ну, здесь впервые, собственно, выделили детей как отдельную категорию. То есть все-таки считали, как обычно считают, среднее по населению, и дети считаются в составе семьи. То есть сейчас детей выделили в отдельную категорию. Не факт, что это абсолютно такая корректная методология. Но я бы не стал спорить, потому что, на мой взгляд, всем очевидно, что в связи с тем, что доходы все равно падают, все равно первым – и неважно, треть, 30% и так далее – первым это все падает на детей. И второй момент… Оксана Галькевич: На семьи с детьми или на детей? Это важный момент. Юрий Крупнов: Понимаете, на семьи с детьми. Спасибо, вы очень правы, потому что… Смотрите, у нас многодетные семьи, если брать семьи с детьми вообще, – 6%. Именно от семей с детьми, я не беру семьи без детей. Но детей в этих 6% семей – пятая часть, 20% всех детей, то есть очень существенная. Оксана Галькевич: По стране? Юрий Крупнов: Да. И по-любому очевидно, что если, допустим, в семье пятеро детей и в семье один ребенок, то при всех прочих проблемах бедности конкретный доход или, соответственно, возможность семейного дохода на одного ребенка все равно будет ниже. Поэтому я более чем уверен, что среди этих 30% большая часть (не готов конкретную цифру называть), большая часть – это не просто дети вообще, а дети из многодетных семей. Вот это колоссальная проблема. Юрий Коваленко: Так ведь многодетные семьи поддерживаются программно. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, но ведь дело в том, что мы не можем говорить только о многодетных семьях. Мы ведь говорим вообще о семьях с детьми, то есть вот один ребенок у вас, двое. Понятно, что, конечно, нагрузка на бюджет семьи гораздо большая, чем больше у тебя детей, но смысл-то в том, что вообще ребенка завести одного или двоих – это большой риск для финансового благосостояния, для будущего семьи. Юрий Крупнов: Риск. А если четверо? Я поэтому просто и говорю… Оксана Галькевич: Но там и меры все-таки социальной поддержки (давайте тоже об этом говорить), они как-то побольше, они хотя бы есть. Юрий Крупнов: Они никак, они ни в коей степени… Марина Анатольевна лучше знает и практически знает по всей стране ситуацию. Ну, они никак не компенсируют ситуацию. Оксана Галькевич: Марина Анатольевна? Марина Семенова: Да, к сожалению, на данный момент, так как нет федерального статуса, ну, вообще о многодетной семье… То есть у нас понятие «многодетная семья» (и мы очень часто уже об этом говорим) разнится вообще от региона к региону. Соответственно, и поддержка, так как ее на федеральном уровне нет, то регионально каждый субъект федерации также сам решает, какие возможности он изыщет для того, чтобы поддержать многодетную семью. Как правило, это пособия точно такие же, как и у остальных мам, то есть до полутора лет. Они редко отличаются в большую сторону. Как правило, это пособия, как у не многодетных родителей. Поэтому говорить о том, что идет какая-то поддержка многодетной семьи, не приходится, к сожалению. Оксана Галькевич: Марина Анатольевна… Юрий Коваленко: А если не брать многодетную семью, а обычную семью, то откуда взялась вообще вот эта «пощечина» в 50 рублей? Почему ее не пересматривают? Оксана Галькевич: Подожди, Юра, я прошу прощения. Просто мы можем говорить, конечно же, о том, что недостаточная поддержка многодетных, но я все-таки не хотела бы, чтобы у нас был исключительно этот крен. И я поясню – почему. Потому что, так или иначе, многодетным семьям на федеральном и региональном уровне (я попрошу показать сейчас эту графику) оказывается определенная поддержка, которая другим семьям, не входящим в эту категорию, не оказывается. Это и получение земельного участка. Мы сейчас не будем говорить о том, что зачастую это далеко, там нет дорог. Марина Семенова: Да, согласна. Оксана Галькевич: Бесплатное питание детей в школе. Вот у меня двое, у вас больше, да? Марина Семенова: Шестеро. Оксана Галькевич: Вам эта помощь оказывается, а я все за свой счет. Марина Семенова: Не везде. Оксана Галькевич: Субсидии ЖКХ. Разовое пособие для сбора ребенка в школу. Бесплатный проезд городским транспортом. Льготы по уплате транспортного налога на автомобиль. Ипотека – ставка тоже субсидируется. Это все… Марина Семенова: Многодетные семьи не могут практически получить ипотеку, потому что много иждивенцев. Юрий Крупнов: Нет, мы же факт рассматриваем, а не теоретическое право, что тебе будет субсидироваться ипотека. Оксана Галькевич: Это понятно. Мы рассматриваем… Марина Семенова: Да. Смысл в том, что на данный момент, к сожалению… У меня вот старшая дочь тоже вышла замуж. И они тоже не бегут быстренько рожать ребенка, потому что сейчас ситуация такая, что до тех пор, пока сами молодые люди не встанут как бы на ноги, они понимают, что если они родят, то окажутся как раз за чертой бедности. Оксана Галькевич: Марина Анатольевна и Юрий Васильевич, я это к тому перечисляю… не потому, что я хочу каким-то образом, знаете, принизить статус многодетных семей и заступиться за другую категорию. Нет. Может быть, просто не совсем правильно у нас вообще в принципе оказывается поддержка? Вот мы выделяем категорию многодетных вместо того, чтобы поддерживать семьи с детьми. Может, я неправа? Юрий Крупнов: Оксана, вы заметили, что я с вами все больше и больше, от эфира к эфиру все больше согласен? И вы на самом деле очень правильно это все акцентируете. Но у нас нет разногласий здесь. Почему? Потому что первая несправедливость начинается с того, что каким бы ни было это псевдосубсидирование ставок, процентов и так далее… И даже транспортный налог. Машина, наверное, Ferrari в многодетной семье – транспортный налог, наверное, стоит 100 тысяч в неделю? Оксана Галькевич: Ну, пусть не Ferrari, но налог есть налог. Юрий Крупнов: То есть реально даже при этих мерах поддержки, которые на самом деле минимальные, все равно у нас получается что? Что ты решаешь главную проблему государства, у тебя шестеро детей, но реально все равно на каждого ребенка приходится значительно меньше. И я здесь не про многодетность. Я как раз к вашей мысли иду. А теперь смотрите. Получается, что у нас, у страны дети разные? Здесь бедные, здесь богатые. У многодетных автоматически, я говорю, какие пособия там ни считай, но там автоматически просто меньше денег. То есть если считать зарплаты мамы и папы одинаковые, но они разнятся в разы, то денег меньше. И возникает вопрос позиции государства. Я как раз с вами согласен. То есть дальше вопрос – не где один или пятеро? А вопрос: у нас каждый ребенок вообще – это некое национальное достояние? И мы должны необязательно льготными выплатами. Надо смотреть. Но мы должны каждому ребенку обеспечить стандарт уровня и качество жизни в Российской Федерации. Это наш ребенок, это наш российский ребенок. Поэтому я как раз с вами согласен, просто на многодетных это наиболее заметно. Поэтому вопрос идет… И я думаю, что Марина Анатольевна поддержит меня, что дальше надо прорабатывать содержательно эти вопросы, но такой стандарт надо вводить. Потому что и 50 рублей, Юрий прав… Ну, уже мы это повторяем из года в год. 38, 50… То есть уже как-то даже непонятно, о чем мы говорим. То есть совершенно правильно, это бессмысленная цифра. Но она отражает, что на самом деле системы нет. Ты родился в России, и ты выращиваешься, растешь, тебя воспитывают через школу, через медицину, через курточки, через скрипки, через все – и у тебя примерно (убираю всякие тонкости) одинаковые возможности. Тогда мы – страна с равными возможностями. Юрий Коваленко: Человеческий капитал и вклад в него. Юрий Крупнов: Абсолютно правильно. Оксана Галькевич: Марина Анатольевна, а такие мысли (вот вы член Общественного совета при Уполномоченном при президенте России по правам ребенка) где-то там, в верхах, есть – именно по выработке этого стандарта, качественного детства? Вот то, что сказал сейчас Юрий Васильевич. Марина Семенова: Ну, сейчас разрабатывался же стандарт как раз – «Десятилетие детства». И туда включались какие-то моменты как раз по поддержке именно семей с детьми, потому что об этом много говорится, уже вопрос давно назрел. И детская бедность возникла не вчера. Мы сами видели графики, когда она просто росла и росла. И поэтому сейчас идет разговор о том, чтобы все-таки больше открывать, например, яслей для того, чтобы мамы смогли выходить на работу раньше. Это какие-то все-таки пособия не до полутора лет, а как минимум до трех, чтобы опять же сидящая дома мама могла спокойно сидеть дома, допустим, по уходу за ребенком, получая какую-то поддержку государственную, скажем так. Оксана Галькевич: Ну, если она сделала такой выбор, да? Марина Семенова: Да, если она сделала такой выбор. Оксана Галькевич: В пользу пребывания с ребенком, а не в пользу работы и другого. Юрий Коваленко: Ну, это тоже серьезная работа. Марина Семенова: Да. Хотя, конечно, вопрос остается открытым, потому что сейчас, допустим, за рождение первенца пусть небольшая сумма в 10 тысяч, но она все-таки есть. Юрий Крупнов: Малоимущим. Марина Семенова: Да, малоимущим опять же. А вот кроме материнского капитала, за рождение второго, например, больше поддержки как таковой опять же мы не видим, к сожалению огромному. Юрий Коваленко: То есть мы говорим о том, что мы заплатили материнский капитал – и вы должны быть счастливы. Марина Семенова: Да, и все как бы хорошо. Это с учетом того, что материнский капитал мы тоже можем потратить всего, в общем-то, на три направления. Оксана Галькевич: Ну, есть еще участки многодетным, у кого рождается… Марина Семенова: Опять же мы говорим про многодетных. Оксана Галькевич: Да, опять про многодетных. Хотя свой дом на свежем воздухе неплохо было бы… Юрий Коваленко: Тут телезрители говорят о том, что в болоте дают эти участки. Оксана Галькевич: Давайте выслушаем нашего телезрителя – до нас дозвонился Виктор из Саратова. Виктор, здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Юрий Коваленко: Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Я каждый раз смотрю вашу передачу, и мне очень интересно. Но вот приглашаете вы экспертов – я не знаю, они вообще как будто не в России живут. У них какие-то разговоры… Оксана Галькевич: Ну да ладно! В России, в России. Все наши. Зритель: Все наши? Я вижу, что вроде наши, а разговоры такие… Они как будто не тут живут, не среди россиян. Потому что у нас в данный момент… Возьмите и заводы запустите, фабрики и обучайте. Как раньше – тракторист, фрезеровщик. Пожалуйста, это доступно. Еще и стипендию платили. Оксана Галькевич: И что? Зритель: Я сам из многодетной семьи, шесть человек нас у мамы было. Мы все выросли, нам все дали образование, и стипендии получали, все. У меня тоже четверо детей. Слава богу, я их отучил, все. Но только из-за зарплаты все. Вот то, что нет рабочих мест – вот отсюда вся эта бедность и идет. Оксана Галькевич: Понятно. Юрий Крупнов: Можно поддержать? Оксана Галькевич: Да, конечно. Спасибо. Юрий Крупнов: Телезрителя я хотел бы поддержать. Оксана Галькевич: Поддерживайте. Можете и поспорить, если не согласны. Юрий Крупнов: Хоть мы и не совсем из России, но все-таки, конечно, на самом деле очень правильное суждение, потому что фактически вышли к экономике детства. Вот вы задали как бы тему. И если ее обозначить, то это экономика детства. И в экономике детства два момента. Один – правовой. Это то, что я говорю, и то, что, к сожалению, конечно, пока не обсуждается. Но я постараюсь, чтобы в ближайшие полгода это обсуждалось – вот этот российский стандарт уровня и качества жизни каждого ребенка в России. Я предлагаю и Марине Анатольевне, если она не против, как-то вместе, может, здесь действовать. Оксана Галькевич: Большие дела начинаются в прямом эфире «Отражения»! Марина Семенова: Да. Юрий Крупнов: Ваша студия скоро станет штабом детства российского. И соответственно… Но второй момент, совершенно прав наш телезритель, и даже первый – это вопрос не правой, как бы доступ к возможностям, а это возможность заработать. И здесь провалы экономики. Здесь, соответственно, безусловно, деиндустриализация, которая прошла. Тут даже повторять не хочу, все совершенно правильно было сказано. Но здесь есть и еще одна петля, все-таки еще раз повторю. Я уже сказал об экономике, потому что экономика – это человек, который зарабатывает. Так вот, не желая опять отделять разные семьи, но все-таки многодетная семья дает нам (прошу прощения, перед нами сидит мама) шесть человек-работников, которые уже начинают работать, а через десять лет будут все работать, а другая семья дает двух человек-работников, которые будут одинаково кормить нас на пенсии и так далее и тому подобное. Поэтому, во-первых, мысль из этого следует… Я просто к чему веду? К тому, что многодетные семьи и вообще семья с детьми, каждый поднимаемый ребенок (как говорят «поднять ребенка») – это инвестиции в страну реальные, не бла-бла-бла. Юрий Коваленко: Подождите. Все знают постулат о том, что прежде чем что-то взять, надо человеку что-то дать. У нас есть закон о всеобуче, дети должны быть обучены. То есть государство хочет обучить всех детей, чтобы они работали на государство и приносили доход государству. Почему у нас нет законов, которые позволяют человеку действительно почувствовать себя защищенным и работать и на себя тоже? Он верит в то, что он встроится в государство. Оксана Галькевич: Почему? У нас Конституция есть, прекрасный закон. Юрий Коваленко: Хороший, да. Оксана Галькевич: Там все написано, что мы должны быть защищены, у нас социальное государство. Юрий Крупнов: Я бы все-таки обратил внимание… Понимаете, все-таки при всех прочих основное все начинается в голове. И я еще раз повторяю, что когда говорят… Вот мы на одной из передач здесь у вас в студии, я просто помню, я сам только впервые сообразил… Когда говорят: «А вот банкиры поддерживают многодетных». Кто-то дал какую-то спонсорскую помощь. Все. До меня дошло. Ребята, да все наоборот! У нас инвесторы – многодетные семьи, а банкиры через проценты, соответственно, на ипотеку и на все остальное как бы с этого «стригут», по-простому если говорить. Поэтому пока мы не переменим отношение к детям… Откуда стандарт каждого ребенка? Мы говорим: «Вот бедные дети. 30% – это дети». Все. Ну, понятно, что просто жаль, переживаешь и так далее, но это как бы такая гуманитарная сторона. Ну, люди – вот что-то у них так нехорошо, а у этих так нехорошо. Но если брать экономику и будущее государства, то это называется… Что значит – бедные дети? Недополучат того, пятого-десятого. Юрий Коваленко: И эти люди будут строить потом экономику. Юрий Крупнов: Это называется – человеческий капитал, которого и без этого у нас по людям крайне мало. И его выбрасывают просто, и все. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, но семья – это не только ведь вот то, что вы сказали, а это еще и социальный институт. Юрий Крупнов: Безусловно. Оксана Галькевич: Благополучная семья с детьми – это социальный институт. Юрий Крупнов: Безусловно, безусловно. Оксана Галькевич: Это в том числе и социальный прогресс государства, без которого нет всего остального. Юрий Крупнов: Абсолютно. Гасить потом все эти пожары стоит столько денег, что потом, как говорится, в сто раз больше затратишь, если вовремя не дашь какую-то тысячу рублей. Оксана Галькевич: Марина Анатольевна, просто хочу, чтобы вы тоже подключились к обсуждению этого вопроса. Это важный социальный институт, где ребенку прививаются какие-то очень важные мировоззренческие вещи, начальное образование ребенок тоже получает. Дружелюбность к миру, открытость – это все он в семье получает. Марина Семенова: Подождите, мы же сейчас как раз это смотрим и видим, что социальная эта незащищенность, то есть бедность, к сожалению огромному, как снежный ком. То есть бедность была у родителей, они не смогли что-то дать своим детям. И дети растут – соответственно, у них и успеваемость в школе ниже. У них, соответственно, и возможность того, что будут как-то издеваться в школе и так далее, тоже выше оказывается. В том числе, соответственно, если они недополучат хорошее образование, тут, как снежный ком, вопрос – где они будут работать? Опять же медицина несмотря на то, что она у нас бесплатная, все-таки есть какие-то необходимые витамины и лекарства, которые ребенок должен получать, но в связи с тем, что нет возможности финансовой, соответственно, он это не получает. Значит, это вырастает уже, возможно, больной человек. То есть государство здесь больше как раз потеряет впоследствии. То есть если государство начнет реально вкладывать в малыша, то оно получит себе человека с образованием, здорового, целеустремленного и так далее, который… Юрий Крупнов: Государство и общество. Марина Семенова: Да, и общество, естественно. Если оно не вложится сейчас, то оно будет платить все равно, но платить оно будет больше и потом. Оксана Галькевич: Вы знаете, вот нам тут телезритель из Свердловской области только что написал: «Страшно, когда бедность и нищета – это вещь бесконечная». Собственно об этом сейчас и поговорим. Давайте предоставим слово нашим телезрителям, у нас много звонков в очереди. Татьяна из Свердловской области. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Мы с мужем оба работаем, у нас два ребенка. И вот пришла пора собирать детей в школу. Брюки стоят 1,5 тысячи рублей. Брюк на каждого надо по двое. 6 тысяч рублей только на брюки. А мы зарабатываем столько, что… Вот нам государство доплачивает субсидию на оплату жилья, и детские нам платят. Вы понимаете, наш доход ниже прожиточного минимума, ну, на всех членов семьи. Нам невозможно собрать детей в школу. Это я не считаю обувь, это я не считаю рубашки, спортивную форму, ранцы. Это как? Это как вообще?! И я еще хотела сказать, что материнский капитал – это, конечно, очень хорошо, но своим материнским капиталом я «накормила» банк, потому что у нас ипотека была по 13,5%, и весь мой материнский капитал, в общем-то, ушел на уплату процентов банку, а за квартиру мы выплачиваем из собственных средств. И тянемся как можем. Оксана Галькевич: Татьяна, насколько я знаю (я тоже просто использовала материнский капитал), такого быть не может. Материнский капитал, по закону, должен быть использован на гашение основного тела кредита, а не на погашение процентов. Зритель: Нет. Ну, если просто по сумме посчитать, то… Оксана Галькевич: А, по сумме? Ну понятно. Это такая лукавая арифметика. Зритель: Да-да-да. Просто как бы это невозможно так, невозможно! Как держать детей? Оксана Галькевич: Да, спасибо. Зритель: А очень хочется иметь детей, очень хочется. Оксана Галькевич: Очень хочется. Я вас понимаю. Спасибо. Давайте сразу Дениса из Брянской области выслушаем. Денис, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вот по поводу пособия. Только что женщина сказала по поводу костюмов. Дают у нас субсидию – тысяча рублей. У меня двое детей учится в школе, один в сад ходит. Говорят, что у нас бесплатное образование и бесплатное дошкольное образование. Я не знаю, просто мы в какой стране живем. Или просто у нас власти плохо работают? «На то сдайте, на это сдайте». Дают нам на костюм тысячу рублей. Как я костюм должен купить за тысячу рублей ребенку, чтобы ходить в школу? Вопрос: где купить такой костюм за тысячу рублей? Оксана Галькевич: Денис, ну это же субсидия. Юрий Коваленко: Ну, если вы его и купите, то он развалится быстро. Зритель: Нам дают, образно дают. Это бесплатно, государство дало на костюм. Оксана Галькевич: Ну, это такая скидка как бы от государства, по сути, да. Зритель: На ребенка костюм стоит три с половиной, и это самый дешевый, из китайских тканей. Оксана Галькевич: Денис, мы поняли… Зритель: Но его нельзя даже будет носить. Я перебью вас, извините. Мы просто живем, получается, на разных полюсах. Правильно, в Москве люди живут хорошо… Оксана Галькевич: Да по-разному, Денис, в Москве люди живут. И здесь тоже есть многодетные семьи с невысоким доходом. Спасибо большое. Вы знаете, вот обратите внимание – мы как коснулись этой темы «экономика детства», так мы и не можем от нее отойти. Давайте тогда сразу уже посмотрим небольшой сюжет наш из двух городов – два сюжета из Краснодара и из Ярославля – именно о том, как выживают, как живут и крутятся семьи с детьми, многодетные в том числе. Давайте посмотрим, а потом обсудим. СЮЖЕТ Юрий Коваленко: Кстати, скажем так, подводя не черту, а промежуточную черту в экономике семьи многодетной или просто семьи с детьми, которая живет за чертой бедности. Я нашел интересную статистику: сколько ребенок стоит до 18 лет? Ну, то есть – сколько стоит его воспитать? Это игрушки, питание, обучение, образование, проживание, коммунальные услуги, проезд – ну, здесь очень много всего. Вы удивитесь. Вот в Великобритании, если перевести на русские рубли, до 18 лет ребенка воспитать стоит 25 миллионов рублей. В Штатах – 20 миллионов. Дороже всего в Австралии. Вот как вы думаете, сколько стоит ребенка до совершеннолетия довести в России? Оксана Галькевич: С учетом девальвации, деноминации, отъема денег у населения? Юрий Коваленко: Да-да-да. Юрий Крупнов: Я думаю, миллионов пять. Марина Семенова: Да, не больше. Юрий Коваленко: Вы даже прямо лишку дали. 3 миллиона. Марина Семенова: 3 миллиона? Юрий Коваленко: Примерно 150 тысяч рублей в год. Это опрос, точнее, исследование ВЦИОМ. Почему ВЦИОМ посчитал, сколько стоит ребенка в год (150 тысяч), а наше государство не может посчитать и не может дать? Почему в таком случае ждем, что что-то на нас свалится, а это должно быть у нас? Как Оксана сказала в самом начале: «Конституция у нас есть». У нас есть на это право. Оксана Галькевич: Марина Анатольевна, в чем сложности таких подсчетов? Марина Семенова: Вы знаете, я думаю, что просто, может быть, цели такой не было. Вы обратите внимание, что несмотря на все наши волны кризиса сейчас, допустим, пенсионеров поддерживают так, что практически пенсионеры ничего не теряют во время кризиса. А как раз семьи с детьми получаются самыми уязвленными. Возможно, конечно, это потому, что все-таки пенсионеры у нас более активные, и на выборы они ходят гораздо активнее, чем, например, семьи с детьми. И поэтому как будущий электорат они как раз поддерживаются государством активнее. Юрий Коваленко: Так дети – это же еще более будущий электорат. Марина Семенова: Ну, это прямо совсем будущий электорат. И семьи с детьми… Оксана Галькевич: В очень далекой перспективе. Марина Семенова: Да, он в далекой перспективе, а пенсионеры уже сейчас должны прийти и правильно проголосовать, скажем так. Юрий Коваленко: То есть дети сытыми будут завтра? Марина Семенова: Да. Юрий Крупнов: Ну, в этом смысле я бы поддержал, естественно, Марину Анатольевну – в каком плане? Надо понимать, что ситуация, в общем, подошла к такому, если хотите, политическому моменту, когда надо, чтобы семьи начали во имя своих детей, так сказать, начинать все-таки более четко ставить вопросы, коммуницировать с государством, общаться и так далее, потому что иначе будет все время по остаточному принципу, как говорится. Юрий Коваленко: А как коммуницировать? Дороги перекрывать? Юрий Крупнов: Нет, ну почему? У нас тысяча способов. Между прочим, Марина Анатольевна – руководитель авторитетной организации. И я просто очень рад, что буквально за последние пять лет у нас во всех субъектах федерации возникли ассоциации, союзы многодетных и так далее. И это уже мощная сила. То есть другое дело, что надо следующий шаг делать – более четко, грамотно, абсолютно корректно. Никто не говорит о перекрытии дорог. Упаси, Бог! Кстати, я не слышал ни разу, чтобы какая-то организация многодетных семей куда-то пошла – не то что в какой-то экстрим, а в какую-то хотя бы «серую» зону. Но я что хочу сказать? Пока государство наше не понимает. Вот я 6 июня обратился к Владимиру Владимировичу Путину с простым предложением, исходя из Майского указа и так далее. У нас всего 6 тысяч семей с 8 и более детьми. Всего 6 тысяч! То есть, прошу прощения, ничто. Понимаете? Вы представьте, что такое 8 детей? А там есть 12, 13, 14 детей… Марина Семенова: 17. Юрий Крупнов: 17. И это семьи не там, где дети бегают нечистые, а это, как правило… Когда их выстраивают, то я удивляюсь. Как с двумя справиться? Эти семьи все чистенькие, умненькие, все идут и так далее. То есть я к чему хочу сказать? Казалось бы, ну таким-то семьям государство должно, ну я не знаю, подкинуть тысяч 50 хотя бы просто на машину, на то, на пятое, на десятое, на брюки к школе, в конце концов. Понимаете? Мне пришел ответ, ну, естественно, от консультанта какого-то в Администрации президента. Туда-сюда, пятое-десятое, «мы не можем, это все вопросы регионов». Оксана Галькевич: А у регионов денег нет. Марина Семенова: Да, регионы бедные. Юрий Крупнов: Я президенту говорю: «На всю Россию 6 тысяч человек». Обращаюсь к президенту Российской Федерации. А мне пишут, говорят: «Ну, мы с Минтрудом посоветовались. Знаете, это вообще региональный вопрос. При чем здесь мы?» Поэтому смотрите, какое простое… Я не говорю про бедность, про проценты. Я говорю: 6 тысяч семей с 8 и более детьми. Понимаете? И поэтому государство, в общем-то, оно как бы так раздает туда, туда, но стандарта жизни каждого ребенка пока у него в голове нет. Вот ему надо это навязывать. И я очень признателен вашей передаче, что мы можем это обсуждать. Кто-то согласен, не согласен, но мы можем то обсуждать. Оксана Галькевич: Давайте подключим к нашей беседе еще одного человека – Александр Гезалов сейчас с нами на связи, член Совета при Министерстве образования России по вопросам детей-сирот, а также отец четверых детей. Александр, здравствуйте. Юрий Коваленко: Добрый вечер. Александр Гезалов: Добрый вечер, добрый вечер. Оксана Галькевич: Александр, возможно, вы частично слышали то, о чем мы говорим сейчас в прямом эфире. Вот хочу вас спросить: как вы считаете, на ваш взгляд, в том числе опираясь на ваш личный опыт, политика государства в сфере поддержки детства, семей с детьми, скажем так, в чем неверна, неправильна, может быть, ущербна? Александр Гезалов: Добрый вечер, дорогие друзья. Спасибо, что пригласили в передачу. Вы знаете, я только что сейчас был на складе Социального центра святителя Тихона, которым я руковожу, и смотрел на то, что называется корзиной, вот этой потребительской корзиной. Там продукты, одежда. Мы помогаем. На мой взгляд, есть некоторые перекосы вообще в политике как таковой. Например, если взять бюджет на оружие и создание другого нового оружия, то, в сравнении с бюджетом относительно семьи, детства, образования, культуры, это ничто. На мой взгляд, здесь ряд таких кардинальных решений. В Европе это называется «свободные деньги», когда семье, где есть дети до 7 лет, доплачивается 10–15 тысяч рублей. Это снимет определенное материальное напряжение, психологическое напряжение и так далее. Вот я получаю на ребенка 50 рублей от государства. И это учитывая, что по Конституции главным институтом государства все-таки является семья. Если сегодня государство будет только декларировать о каких-то десятилетиях и двадцатилетиях детства, не вкладываясь на самом деле в институт семьи как таковой… Что такое 6 тысяч семей, где 10 или больше детей? Это ничтожно мало, я согласен с господином Крупновым. Но нужно сделать, чтобы через какое-то время, через 10–15 лет, чтобы этих семей было 30 тысяч, 40 тысяч, 50 тысяч. Для этого государство должно поддерживать семью в разных точках. Это же не только потребительская корзина, одежда, булки и так далее. Оксана Галькевич: А что еще? Что еще? Александр Гезалов: Это своевременное поступление в детский сад. В стране есть такая проблема. Я сам, например, устраивая своих детей, был вынужден обращаться не только в структуры, которые за это отвечают, но и в вышестоящие организации, чтобы мой ребенок попал в детский садик. Ну и так далее – все, что связано пробиванием стены для того, чтобы что-то получить. Это связано и с детьми с ОВЗ, когда государство просто обязано выполнять перед родителями и детьми, которые оказались в такой ситуации, свои обязанности. Я не согласен насчет пенсионеров. У нас есть пул пенсионеров, бедных пенсионеров, чья пенсия в районе 7–8 тысяч рублей. Марина Семенова: Без доплат. Александр Гезалов: Но даже при том, что они голосуют или не голосуют, но у нас в этом году сказано о том, что 20 миллионов людей находятся за чертой бедности. А что такое бедность? Бедность – это невозможность выполнить… то есть получить то, что необходимо, согласно тем ресурсам, которые есть. Получается, что человек вынужден за этой чертой жить и глядеть по телевизору, как кто-то рассказывает о чьих-то яхтах и чьих-то футбольных клубах. В том числе вот это расслоение общества на бедных, богатых и очень бедных привело к тому, что у нас есть, кто нуждаются в помощи и защите, в том числе и государственной, и есть те, кто в этом не нуждается, но при этом часто даже налоги-то не платят. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Александр Гезалов: Здесь вопросы есть, да. Оксана Галькевич: Спасибо большое. Юрий Коваленко: Спасибо. Оксана Галькевич: Это был Александр Гезалов, член Совета при Министерстве образования России по вопросам детей-сирот и папа четверых детей. Уважаемые гости, я замечаю по нашему SMS-порталу (я прошу прощения, но я просто не могу об этом не сказать), что все-таки, когда мы исключительно выделяем категорию многодетных, то это вызывает определенное раздражение у людей – именно потому, что как бы ни были, знаете, странны и вилами по воде писаны определенные меры поддержки, они так или иначе есть. Вот люди говорят: «Ну а мне что? Я мать-одиночка» или «А я просто одинокая после развода, папа где-то там, алименты не платит». «Мне-то как быть? Поднимать своих одного/двоих детей? Мне-то вообще государство никак не помогает». Самые разные категории. То есть давайте… Мы с многодетными примерно поняли. Конечно, нужно поддерживать. Конечно, эти семьи очень важный вклад делают в развитие нашей страны, в социальное развитие, в экономику страны, очень важное! Но что нужно, как помочь со стороны государства вот тем родителям, которые сейчас на себя только опираются, на себя рассчитывают, на свои силы? Марина Семенова: Александр же сейчас сказал, что для него, например, очень важно устроить ребенка в детский сад. Я в самом начале нашего разговора… Оксана Галькевич: Социальная инфраструктура в стране, да? Марина Семенова: Конечно. Это ясли. Это частичная занятость мам. Все правильно, матери-одиночки – сейчас это тоже большой такой пласт, на который мы не можем закрывать глаза и говорит, что у нас такого нет. Это есть и повсеместно у нас происходит. Соответственно… Оксана Галькевич: «Да ладно, пусть рожают. Слушайте, одна, не одна – пусть рожает». Марина Семенова: Ну, это понятно, это замечательно. Пусть рожают. Но дальше-то что? Смысл-то в том, что в тех странах, где детская бедность меньше 4% (это Франция, Финляндия, Швеция), как раз занятость, частичная занятость мам очень сильно развита. И мало того, это не считается каким-то вторым сортом, скажем так, такой работник, такая мама. Они занимают, как правило, и руководящие посты на своих работах. То есть вот эта частичная занятость мам очень важна. Ну, может быть, не только мам (я имею в виду – для многодетных). Самозанятые, да? Сейчас у нас это тоже, в общем, такая интересная тема. Но для того, чтобы опять мама стала самозанятой, необходимы какие-то обучающие курсы и так далее, чтобы она переквалифицировалась, допустим, на время декрета для того, чтобы опять же она смогла найти работу и работать. Юрий Коваленко: Вы говорите про самозанятых. Но первые полгода… Я не знаю, вы наверняка подтвердите, что первые полгода-год мама не отходит от ребенка. Марина Семенова: Первые полгода, конечно. Но мы же не говорим… Юрий Коваленко: Плюс ко всему муж ее содержит, если есть муж, муж ее содержит, и рассчитывать на то, что он придет с работы, где он будет работать в две смены, что его накормят, и ребенок его будет жив, что он никуда не влезет, что мама будет за ним следить. Первый год – это максимальная опека. Оксана Галькевич: Ну, по-разному складываются обстоятельства. Выходят люди и раньше, чем через год, на работу. Марина Семенова: В том-то и дело. Оксана Галькевич: И не только в нашей стране. Марина Семенова: Когда мы говорим о матерях-одиночках, к сожалению, им приходится выходить на работу. Ко мне обращалась мама, например, с двойняшками. Так сложилось, что как только двойняшкам исполнилось 4 месяца, они с папой разошлись. В общем, папа уехал на Дальний Восток, и она просто осталась одна. Она подала на алименты, но, соответственно, она их не получала. И был просто вопиющий глас, потому что она говорила: «Я просто умираю вместе с детьми». Ну, потому что пособия не покрывают даже коммунальные услуги, оплату коммунальных услуг. Понимаете? Юрий Крупнов: Но давайте все-таки… Оксана, я все-таки с вами не согласен. Оксана Галькевич: О, наконец-то не согласны. Юрий Крупнов: Нет, почему наконец-то? Я, наоборот, стараюсь все время соглашаться с вами, потому что иногда мы очень сильно спорим. Но не согласен в каком пункте? Понимаете, вот вы говорите, что многодетны – все-таки их как-то поддерживают. Вот честное слово, давайте посчитаем, сядем просто и в столбик и так далее. Вы мне никак не докажете, что мама… я уж не говорю, что с шестью детьми, но с тремя детьми, она при том, что ей участок дали или что-то еще, какие-нибудь пособия, что она в равной ситуации. И что ее ребенок – каждый из трех – находится в равной ситуации с ребенком в однодетной семье, даже если мама одиночка. А потом, к сожалению, у нас и с тремя детьми бывают одиночки. Оксана Галькевич: Вот пример, Марина Анатольевна вам сказала про семью… Юрий Крупнов: Нет, я просто к чему говорю? Вопрос все равно. Почему многодетные? Потому что многодетность наиболее четко ставит вопрос вот этого на самом деле единого стандарта. Потому что у нас говорят: «Ну, вы опять про многодетных, а вот надо все семьи», – и так далее. Не в этом дело. Во-первых, все равно многодетные вклад вносят больший – это первый пункт. Все равно никуда от этого не денешься. Второй момент – это то, что… Так речь-то идет, что стандарт-то каждому одинаково. Просто, если у многодетных пятеро детей, то какие-то выплаты и прочее будут больше, потому что стандарт больше. Но мы же говорим не только про выплаты и льготы (у нас все время, так получилось в разговоре). Хотя прекрасно дать, действительно, налоговые вычеты, вообще общие… Оксана Галькевич: А с 50 тысяч рублей это сколько? Юрий Крупнов: Экономическая ситуация, конечно, конечно. Оксана Галькевич: Вот на одного ребенка давайте посчитаем столбиком, Юрий Васильевич. Ну вот сколько? Семья тратит, например, на одного ребенка 150–200 тысяч в год, потому что в Москве, например, 5 тысяч рублей в месяц… Юрий Крупнов: Там вычеты будут не более чем на 5 тысяч. Оксана Галькевич: Да, давайте посчитаем. Юрий Крупнов: Согласен. Тут и считать-то нечего, потому что опять же это никто не учитывать. Когда мы говорим о «Десятилетии детства», я прошу прощения… Юрий Коваленко: Не очень хорошего детства, получается. Юрий Крупнов: Я вообще бюрократ, у меня госстаж и так далее. Я вообще бумаг много читаю. Но я десять раз прочитал это «Десятилетие детства», эти все штуки – и, честно говоря, я не понял, про что идет речь. Про то, что надо повысить в целом, углубить. Ничего конкретного! То есть гениальный текст! Понимаете? Оксана Галькевич: Умеют, умеют. Юрий Крупнов: Гениальный текст! Юрий Коваленко: Писать умеют. Юрий Крупнов: Так нет, в этом суть вся находится. А конкретно говорят? Ведь когда мы говорим про Советский Союз… Я сейчас не идеализирую, не критикую, но что такое стандарт детства? Это значит, что, например, в этом смысле кружки для всех одинаковые. И кружки были, дома пионеров и так далее и тому подобное. И я все время говорю, наверное, надоел уже всем. Я говорю, что я ходил из одного кружка в другой, ногой открывал дверь и так далее. И мама не спрашивала, сколько надо заплатить, сколько туда, пятое-десятое. Даже репетиторов фактически не было как таковых, как класса. Почему? Потому что в школе учили. Считалось, что школа должна учить, а не то, что школа делает вид, что учит, а репетиторы делают вид, что они, так сказать, подучивают, но реально зарабатывают деньги. Поэтому я к чему говорю? Единая инфраструктура детства, система налоговых и иных вычетов, инфраструктура (детские садики и так далее), единый стандарт, занятость, в целом зарплаты, какие есть, и так далее, общая ситуация в экономике – все это имеет отношение к детству. А сегодня это все в разрозненном и хаотическом состоянии. Спросить не с кого, потому что скажут: «Ну а что мы? Вот у нас есть Министерство промышленности и торговли». Оксана Галькевич: Минэкономразвития. Юрий Крупнов: Да. А занятость в таком узком смысле Минтруд у нас решает и так далее. И что мне от этого? А главное – семьям с детьми. Поэтому пришла пора ставить вопрос однозначно: стране нужны дети? Дети наше будущее? Или это абстрактные дети, которые по щелям в квартирах сидят, и они пусть там сами варятся в своем соку? Вот вопрос в чем. Юрий Коваленко: Вы в самом начале эфира сказали о том, что у вас есть какой-то пакет инициативных предложений, который вы собираетесь внести на рассмотрение. Юрий Крупнов: Вот про стандарт. Юрий Коваленко: Вы собираетесь это делать? Юрий Крупнов: После эфира нашего я обязательно напишу еще письмо. Понимаете? У меня будет десятое письмо. Такой чудак сидит и пишет письма президенту и так далее. А отвечают консультанты, которые говорят: «В общем, непонятно, про что вы пишете. Мы все серьезные люди тут, а вы вообще чудак откуда-то из деревни», – и прочее. Но сейчас вопрос мы уже ставим напрямую – стандарт, в котором не только выплаты, но инфраструктура, налоговые вычеты, зарплаты, общее развитие экономики и так далее. И если у нас каждый ребенок, каждый конкретный ребенок – в многодетной, однодетной и так далее семье – в целом не будет иметь равные возможности, то что же тогда мы за страна? Понимаете, вот в чем вопрос. И это фундаментально. Это вопрос не бедности в таком узком смысле, не просто даже справедливости, а это вопрос: как мы вообще относимся к своей стране, к самим себе? Марина Семенова: Я согласна. Как раз в Советском Союзе вот этот стандарт и был, поэтому вот этим стандартом детская бедность нивелировалось. То есть все кушали в школах. Была возможность у каждого родителя купить школьную форму. У нас не было таких детей, у которых не было школьной формы. Мало того, вы вспомните, ведь в школе те детки, которые, допустим… ну, было понимание у учителя, что какое-то неблагополучие идет в семье, с ним отдельно могли позаниматься, дополнительно, была какая-то опека, патронат, приходили домой, разговаривали с родителями и так далее. То есть была школьная… Оксана Галькевич: У нас сейчас функция воспитания снята со школы. Школа только образованием занимается. Марина Семенова: Она вообще отсутствует, к сожалению. Оксана Галькевич: Это тоже такой вопрос, о котором многие спорят. Давайте предоставим слово телезрителям. Илья из Новосибирска довольно долго дожидается. Илья, здравствуйте. Если можно, коротко. Зритель: Да, здравствуйте. Оксана Галькевич: Говорите. Зритель: Я хотел бы дополнить про ваше мнение. Вы говорите о детях, о социальных гарантиях, именно о социальных гарантиях. Понимаете, решение принимают ведь родители. Вот моя семья, мой опыт. У меня двое детей. Я живу в Кольцово, в Новосибирской области. Здесь получить садик до трех лет невозможно в принципе. И поэтому моя жена не может выйти на работу. Соответственно, вся моя семья попадает в положение, когда наши доходы уменьшаются. И это касается всех социальных гарантий. При таких раскладах я даже подумать о многодетности просто не могу, ну, потому что я не смогу обеспечивать троих детей в тот период, когда у меня будет еще два, которых нужно обеспечивать всем необходимым, и еще третий, и жена еще будет сидеть. То есть при таких социальных гарантиях государства невозможно в принципе… Юрий Крупнов: Можно буквально одну фразу? Оксана Галькевич: Да, Илья, спасибо. Юрий Крупнов: Вы знаете, зла не хватает! Абсолютно правильно, но зла не хватает, когда в 90-е годы садики перепрофилировали под офисы, под не пойми что. Мы писали письма, как идиоты. Мы говорили, что сейчас яма, опять рождаемость будет, нужны садики. Ладно, это давно, 90-е годы страшные и плохие, все, заклеймили. Но ясли-то? Наши депутаты, которые в 2012 году эти ясли отменили как класс, понимаете, они в 2017 году говорят: «Мы придумали! Мы вводим новое! Мы ясли вводим!» Понимаете? Оксана Галькевич: Движуха зато. Ваше любимое слово и мое. Юрий Крупнов: Движуха, движуха, движуха. Понимаете, что это такое вообще? Поэтому, правильно, это и есть инфраструктура. Мы говорим не только про деньги и не про то, чтобы деньги раздавать, бесплатные завтраки и так далее. Так же, как и обратно, я прошу прощения, когда достаточно богатые семьи или зажиточные, когда они действительно, как многодетные, получают денежки или бесплатно завтрак, а рядом бедные и платят за этот завтрак – это тоже идиотизм. Оксана Галькевич: Вот это тоже, кстати говоря. Значит, нужно смотреть адресно. Юрий Крупнов: Поэтому нужно просто детей кормить. Марина Семенова: Да, просто надо детей кормить. Юрий Крупнов: Копейки, копейки! Это вообще разговор… Юрий Коваленко: Успеем еще послушать звонок. Оксана Галькевич: Юрий Васильевич, давайте звоночек еще успеем. Юрий Коваленко: Елена из Ленобласти нам дозвонилась… Оксана Галькевич: Сорвался у нас как раз звонок. Юрий Коваленко: К сожалению, да. Оксана Галькевич: Уважаемые друзья, у меня еще такой вопрос к вам. Телезритель написал: «Страшно, когда бедность – вещь бесконечная». Как-то так у нас это повисло. А вот в конце нашей беседы скажите, это ведь страшно на самом деле – воспроизводство бедности? С точки зрения будущего государства, это ведь жуткая вещь! Определенная психология, определенное отношение к жизни. Юрий Коваленко: Обреченность. Юрий Крупнов: Понимаете, ведь для большинства людей (не будем брать какие-то редкие отклонения) деньги – это возможность реализовать свои творческие силы прямые, ну или витальные интересы, здоровье базовое, едва базовая и так далее. Поэтому, когда воспроизводится бедность, как говорится, не яма и канава (по-разному в жизни бывает, поудачнее или нет), когда бедность воспроизводится, мы имеем не просто граждан, в будущем вырастающих недовольными, а граждан, которые, в принципе, имеют право, прошу прощения, заявлять вопрос: «Мы-то были маленькие. С нас чего спрашивать? А вы-то что, взрослые? Вы – государство, «думаки» замечательные и прочие – вы-то что делали в это время?» А дальше возникает очень простое, переходим к праву… хотите – на революцию, хотите – на что-то другое, но на нормальное предъявление, так сказать, претензий. И это не понимать – тоже смешно. Но главное, что это наши дети, это наши российские дети рядом с нами. По массе причин они же не виноваты, даже если с родителями им не повезло опять же. Ну, не дети виноваты, понимаете? Дети должны… Прошу прощения, я тоже все время люблю повторять, тоже надоел, наверное. Я узнал первый раз, что в Греции каждое оливковое дерево с номером, посчитано. Если ты придешь с пилой, сук какой-нибудь отпилишь, то станешь преступником большим и так далее. А ребенок у нас каждый не посчитан (в хорошем смысле). Понимаете? А это достояние. Фонд будущего должен быть. Каждому ребенку должны быть максимальные возможности. Оксана Галькевич: Спасибо, уважаемые гости. Время в прямом эфире практически истекло. В студии программы «Отражение» у нас были: Юрий Васильевич Крупнов, председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития; Марина Анатольевна Семенова, президент Всероссийского союза общественных организаций по работе с многодетными семьями и член Общественного совета при Уполномоченном при президенте России по правам ребенка. Уважаемые гости, я вам желаю совместной активной работы и успехов. Юрий Коваленко: Спасибо вам. Юрий Крупнов: Спасибо большое. Марина Семенова: Да, спасибо большое.