Ольга Арсланова: Это программа «ОТРажение», мы продолжаем. В рубрике «Личное мнение» сегодня у нас в гостях главный врач Городской клинической больницы №52 Департамента здравоохранения города Москвы, доктор медицинских наук Марьяна Анатольевна Лысенко. Добрый вечер, Марьяна Анатольевна. Марьяна Лысенко: Добрый вечер. Иван Князев: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Плохие новости, плохие рекорды: в России рекорд по числу смертей от коронавируса сегодня, и мы снова в пятерке стран по распространению коронавируса. Насколько ситуация под контролем? Это пик, или впереди еще более тяжелые времена, как вам кажется? Марьяна Лысенко: Ну, вы знаете, мы уже столько раз думали, что это финал или по крайней мере нам включили свет в конце тоннеля, что сейчас о прогнозах говорить крайне сложно. Безусловно, с учетом тех организационных и лечебных мероприятий, которые отработались в первую волну, сказать, что сейчас бесконтрольная ситуация, абсолютно некорректно, ситуация действительно под контролем, коечного фонда должным образом оснащенного и схем лечения достаточно, для того чтобы бороться с этой инфекцией. Но, к сожалению, мы сейчас видим уже достаточно большое количество мутаций, дельта-штамм, который пришел к нам на сегодняшний момент, имеет совершенно другие клинические характеристики, сложнее поддается лечению. Кроме того, есть еще жаркая погода и достаточно позднее обращение к медицинским нашим коллегам, поэтому сегодня все грустно опять. Иван Князев: Марьяна Анатольевна, вот по поводу вот этих вот новых штаммов, индийского штамма. Сейчас очень резко, как говорят медики, сократился вот этот период, когда, грубо говоря, ты заражаешься и вот уже потом становится совсем все плохо. Сколько он сейчас составляет дней? Марьяна Лысенко: Вы знаете, в первую, так сказать, волну пандемии мы видели однозначно совершенно немножко такой нестандартный для вирусной инфекции вариант, когда человек заболел, какое-то время прошло в интоксикации, в лихорадке, ну в традиционных для вирусной инфекции проявлениях, дальше есть пауза, которая трактуется как выздоровление, а дальше есть опять подъем температуры, прогрессия по поражению легких, и был такой приличный очень люфт по времени, который, в общем, для себя мы сформулировали как 10-й и 13-й день. На сегодня все значительно более грустно, потому что от начала заболевания до уже тяжелого поражения легких зачастую проходит двое-трое суток. Иван Князев: Что сейчас в красных зонах у нас происходит? У нас, понимаете, телезрители звонят и по-прежнему говорят, что не нужна прививка, вирус не так опасен и так далее, и тому подобное. Вы как человек, который ну просто видите это все каждый день, у нас коллеги сейчас лежат точно так же с коронавирусом в госпитале, что сейчас там происходит? Какова ситуация? Марьяна Лысенко: Ситуация тяжелая. Коечный фонд реанимационный на сегодня перегружен почти во всех стационарах. Коечного фонда общего достаточно, безусловно, но больных тяжелых стало больше, больных тяжелых, требующих респираторной поддержки, стало больше, и потому все работают в таком очень интенсивном режиме. Нужно понимать, что, конечно, наличие защитных костюмов, погода, которая сейчас нас радует очень, но не тех, кто работает, она, конечно, здоровья не добавляет, и медикам в том числе. Там действительно добро пожаловать в ад, и мы достаточно много об этом говорим, уже начиная с первой волны, 1,5 года мы все время говорим, показываем красные зоны. Видимо, нужно водить туда действительно экскурсии, как бы это кощунственно ни звучало, чтобы люди как-то окунулись в ситуацию, в которой находятся и медики, и пациенты, и поняли, что это все очень страшно. Ольга Арсланова: Зрители пишут: «Этих мутаций COVID будет еще очень много, за ними за всеми медики не будут успевать». Так ли это? Возможны ли другие мутации и другие штаммы? И может ли один и тот же человек болеть по очереди каждым? Марьяна Лысенко: Да, к сожалению, и мы это видим сейчас, мы видим людей, которые болели в первую волну уханьским штаммом и которые заразились дельта-штаммом сейчас, то есть мы уже однозначно можем сказать, что повторное заражение вирусом COVID-19 возможно. Кроме того, у нас есть одна альтернатива – это тотальная вакцинация, потому что, как правильно заметили наши слушатели, мутаций будет ровно такое количество до того момента, пока мы не получим коллективный иммунитет и не позволим вирусу дальше мутировать и подстраиваться под нас, возьмем это под контроль. Пока этого не будет, мы будем жить в бесконечных мутациях, субмутациях или тотальных мутациях, как было при гриппе, та большая эпидемия испанки, которая была, она не знала ее вакцинации, и, естественно, там случилось ровно то, что случилось. Сейчас есть совершенно другая альтернатива разумная, но, к огромному сожалению, она пока реализуется крайне плохо, и действительно мы можем прийти к такой ситуации, когда вирус будет все время видоизменяться или изменится совсем и мы не будем за этим успевать, это раз. Во-вторых, как бы, наверное, пессимистично это ни звучало, некому будет успевать, потому что люди 1,5 года работают на пределе возможностей и организационных, и клинических, и физических. И безусловно, рано или поздно эта ситуация с выгоранием, как ее принято называть, даст о себе знать. Ольга Арсланова: Марьяна Анатольевна, вы сказали о том, что у нас есть альтернатива, – я так понимаю, речь о вакцинации? Марьяна Лысенко: Безусловно. Ольга Арсланова: Но вакцинация, кампания прививочная идет не так, как хотелось бы. Наши зрители некоторые отмечают, что виноваты власти, потому что 5 месяцев с начала года были упущены для массовой вакцинации россиян, теперь лихорадочно хотят наверстать и обвиняют при этом население. Как профессионал скажите, пожалуйста, в чем были ошибки и чьи это были ошибки? Потому что я, например, со зрителем не могу согласиться: на мой взгляд, вакцинация была открыта еще в декабре прошлого года для некоторых групп населения, не было никаких проблем с тем, чтобы записаться, прийти и вакцинироваться, даже если ты в эту группу не попадаешь. Все было организовано и доступно, но тем не менее все равно кампания провалилась. Марьяна Лысенко: Вы знаете, традиции в нашем обществе, к сожалению, очень устойчивые, не знаю, насколько это нужно ломать, но в данном случае я была бы более категорична. Очень удобно все время обвинять в тех или иных проблемах, которые мы создаем себе сами. Всегда будет кто-то виноват, и это удобно, психологически комфортно, потому что это не ты, а нужно обратить внимание... Вот мне кажется, что COVID нам в какой-то степени, если можно так говорить, дан в том числе и сверху, для того чтобы мы немножко переформатировали свое сознание, научились отвечать за общество, в котором мы живем, неважно в какой стране, за людей, которые рядом, и не только твои личные близкие люди или ты сам. Немножко поубавить эгоизма – было бы больше толку. Действительно, с декабря месяца стартовала вакцинация, огромное количество медицинских ресурсов было потрачено на то, чтобы она была максимально доступна и максимально комфортна. Всем абсолютно доводилась информация о том, что вы можете прийти в любое удобное для вас время, в любую удобную для вас точку, и люди сидели и ждали, платили за это деньги государственные, для того чтобы они ждали пришедших на вакцинацию граждан наших и создавали им максимально комфортные условия, для того чтобы реализовать эту программу. В результате мы дотянули до того все вместе, и здесь я абсолютно не имею в виду ни власть, ни медицинское сообщество, когда действительно пришел новый штамм, мы к нему, естественно, не готовы с точки зрения формирования коллективного иммунитета, и дальше, естественно, каждый регион для себя в рамках той эпидситуации, которая у него сложилась, принимает уже более жесткие решения. Вариантов других нет. Иван Князев: «COVID дан нам сверху» – это природа нам уже так тактично намекает, что мы что-то делаем неправильно в нашей жизни? Марьяна Лысенко: Вы знаете, очень сложно сказать, это природа, это какие-то высшие силы. Но мы не умеем, к сожалению, анализировать пытаться те посылы, которые так или иначе возникают, и вызовы, которые возникают. Мы пытаемся все время кого-то винить, искать где-то какие-то подноготные, фантазировать очень много... Сейчас такое количество мифов и легенд вокруг вакцины, что, знаете, как говорил Аркадий Райкин, их бы в мирное русло пустить, было бы больше толку. Но никак не хотим, да, услышать и принять для себя единственно верное решение, которое в той или иной степени изменило бы ситуацию. Это касается не только вакцинации, а очень многих процессов, которые у нас проистекают. Ольга Арсланова: Марьяна Анатольевна, как вы можете объяснить этот скепсис, который сейчас возник по отношению к вакцинации? Ведь часто не хотят прививаться от коронавируса люди, которых прививали от оспы, от столбняка в детстве, дальше там некоторые даже от гриппа прививались. Это что? Это наша какая-то русская склонность к анархии? Мы тут вспоминали и чумные бунты, и холерные. Или здесь именно новизна вакцины сыграла роль? Марьяна Лысенко: Ну, в какой-то степени, хотя я не знаю, мы потратили огромное количество сил и средств, продолжаем тратить до сих пор, разъясняя, объясняя, показывая, как устроена вакцина, кому она показана, какие-то исключения делаем для категорий определенных людей, абсолютно... Встречаемся с коллективами организованными и нет, бесконечные онлайн-трансляции и так далее, и так далее, для того чтобы не было никаких сомнений для непрофессионального сообщества. Нигилизм стал популярен, да, и это в какой-то степени мода, но она приводит к плохим последствиям. Если модные тенденции зачастую странны, но безвредны, то в данном случае эта странность имеет абсолютно обратную сторону и крайне негативно окрашена. Поэтому я даже не могу сказать, откуда родилось такое недоверие, причем оно агрессивное недоверие, то есть с сомневающимися зачастую невозможно разговаривать на языке аргументов, люди просто не хотят их слышать, у них есть собственная точка зрения, при этом они не являются профессионалами абсолютно ни в какой из областей, касающихся этой проблемы. Но тем не менее у них есть собственное мнение, оно зиждется на сложных каких-то конфигурациях, космических, видимо, ну и, собственно, они его и трактуют. И говорить об аргументах, рисовать им, как выглядит вакцина, почему она так быстро была синтезирована и так далее, и так далее абсолютно не имеет никакого эффекта. Что вот это такое, я не знаю. Да, наверное, какое-то увлечение, но я бы сказала, что оно какое-то неосознанное, потому что любой здравомыслящий человек, если сам с собой начнет разговаривать, наверное, в варианте болеть, умереть или получить осложнения, о которых мы еще очень мало знаем, но которые точно совершенно есть, сейчас демонстрируются нам и клинические, и детские, и взрослые, и врожденные, и так далее, и мы не знаем еще, что будет с этим поколением next, которое прошло через COVID, аргументов сам себе человек, наверное, сложно может найти, чтобы, так сказать, быть за вот эту сторону. Иван Князев: Тут еще непонятно, как вообще действует тогда инстинкт самосохранения в людях. Я вот уже один вопрос задавал вашим коллегам по поводу того... Наблюдал такую тенденцию, раньше был интересный момент: сначала говорили, что «нет, не хочу, не хочу прививаться вообще, в принципе не хочу, не буду»; сейчас, хорошо, начали заставлять, люди вроде как пошли прививаться, но появился новый аргумент – «я подожду другую вакцину, я подожду третью вакцину, вот эта будет лучше, вот эта 100% будет лучше». Почему у нас такая вот конкуренция между вакцинами сейчас идет? Марьяна Лысенко: Вы знаете, у меня есть своя версия, может быть, она совершенно некорректная, но тем не менее: у меня ощущение, что у нас генетическая потребность в дефиците. Это какой-то врожденный дефект, который мы приобрели за долгие годы существования при советской власти, мы хотим дефицита. Все, что дефицитно, то хорошо и качественно, и неважно, это туалетная бумага или вакцина; если за чем-то можно подавиться в очереди и поубивать друг друга, значит, мы будем вот этого ждать как манны небесной, хотя есть совершенно другой и качественный вариант, который предлагается без очереди, к нему сразу возникают вопросы и недоверие. И мне кажется, что если бы это неправильное, неполитическое, неорганизационное решение, но мне почему-то кажется, что если бы в самом начале, когда открыли вакцинацию, зарегистрировали препарат, сказали, что он крайне ограничен, что будет запись и что будут категории декретированные населения, что все будет очень сложно, малодоступно, но, так сказать, под контролем... Иван Князев: А еще лучше по блату или за деньги... Марьяна Лысенко: Ну, это совсем некорректный посыл, пусть бесплатно, пусть без денег, но, так сказать, очень долго, сложно и проблематично, я думаю, что нас бы смели в желании вакцинироваться всем и вся немедленно. Поэтому вот тоже сказать, что такое это, мне сложно, причем это возникает и у молодежи тоже, которая в эпоху дефицита не жила. Может быть, у них отторжение действительно абсолютной доступности и позиции власти в данном случае абсолютно не давить на процесс, позиция власти – применяйте решение каждый для себя. Другой вопрос, что мы пришли к ситуации, когда эпидемиология нам трактует жесткие меры, либо нам объявлять локдаун и обрушать экономические наши все показатели, с трудом приведенные в соответствие, либо прививаться. Ольга Арсланова: Марьяна Анатольевна, раз уж мы заговорили о конкуренции между вакцинами, давайте еще раз расскажем о том, есть ли между ними разница и действительно ли какие-то вакцины более мягкие, вызывают меньше побочных эффектов, ну таких краткосрочных? Правда ли, что, например, от «Спутника V» на более долгий срок вырабатываются антитела? В общем, какая между ними разница и какая в итоге лучше? Марьяна Лысенко: Значит, мы с вами совершенно не можем и не имеем права рассуждать о доказательной базе длительности действия вакцины и тех эффектов, которые она вызывает, учитывая, что очень мало времени. Доказательная медицина на таких сроках абсолютно не основывается. Безусловно, вот это полуторагодовалое наше пребывание в общении с COVID-19, с одной стороны, очень длительное, с другой стороны, совершенно краткосрочное для существенных выводов. Вакцины абсолютно разные по конструкции. С точки зрения их эффективности они все доказали свою безопасность и эффективность. Здесь абсолютно нет никаких приоритетов в сторону мягкости, жесткости или каких-то особенностей восприятия человеческим организмом той или иной вакцины. Да, дольше всего на сегодня у нас существует «Спутник», безусловно, о нем чуть больше информации, чем о других вакцинах, просто в силу сроков его применения. Но еще раз повторюсь, никакого абсолютно существенного влияния на организм, скомпрометированный ли сопутствующими заболеваниями, какими-то особенностями у человека, в разных препаратах нет абсолютно, на сегодня это абсолютно безаргументированный факт. Что касается поствакцинальных реакций, они бывают на любые вакцины, это неважно, это вакцина против COVID-19, против кори, против оспы и так далее, бывает действительно подъем температуры, это нормальная реакция на чужеродный агент, как правило, она бывает у молодых людей и проходит в течение первых суток после заболевания, вернее первых суток после вакцинации. Но почему сказала «заболевание», оговорилась? – потому что очень часто говорят, что заболели в ходе вакцинации, то есть привили и человека заразили COVID. Ни одной из существующих вакцин на рынке заразить COVID нельзя просто потому, что это невозможно. Они действительно совершенно по-разному устроены, чумаковская вакцина содержит полностью инактивированный тельный вирус, «Спутник» во всех его вариациях – это аденовирусный носитель, который как на ракету... К которому, кстати говоря, очень часто возникает вопрос, что же так быстро сделали вакцину, такого не может быть, тем более наши люди, которые ничего не умеют. Наши люди на самом деле очень много чего умеют, и слава богу, что они сохранились, умеющие люди. Кроме того, самой платформе, на которую, так скажем, надет кусок коронавируса, за счет которого вырабатываются антитела, этой платформе 23 года, она совершенно не нова, и слава богу, что она была и на нее можно было вот таким образом навесить вот эти вот специальные «боеголовки», которые приводят к формированию нашего иммунитета. Что касается новосибирской вакцины, это новое в создании вакцин действительно, это рекомбинантные вакцины, они сложные в своем производстве, но слава богу, что мы и это тоже можем. Да, безусловно, это занимает чуть больше времени, поэтому эти вакцины, что инактивированная, что новосибирская, чуть позже вышли на рынок, но они вполне конкурентные и приносят пользу, а не вред. Иван Князев: Марьяна Анатольевна, мы обещали людям, что ответим на их вопросы, у нас уже очередь из звонков. Сейчас на связи Людмила, Московская область. Людмила, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Марьяна Лысенко: Добрый день. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Добрый вечер. У меня к Марьяне Анатольевне два вопроса. У меня дочь преподаватель, она пошла делать вакцину. Но так как перед этим она сдавала антитела, у нее антител было 29,4, ей не стали делать вакцинацию, то есть ее прививать не стали, сказали где-то попозже, может быть осенью, может быть август, значит. Я переболела в апреле месяце, у меня антитела 217. Через полгода мне надо сдавать антитела, или я просто иду и прививаюсь? Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Марьяна Лысенко: Спасибо. На сегодня принято решение с учетом просто отсутствия возможности бесконечно изучать антительный ответ всех, так сказать, жителей нашего замечательного отечества, что мы даем полгода. Это абсолютно выверенный период, в который мы не можем нанести никакого вреда организму... Собственно говоря, вакцинация возможна и сразу после болезни, но просто это не нужно делать, нецелесообразно не с точки зрения вреда, а с точки зрения просто того иммунитета, который сформировался уже на перенесенную болезнь. Вы болели в апреле, абсолютно спокойно вы приходите через полгода и ревакцинируетесь, потому что, условно говоря, вы «вакцинированы» частично вирусом самим. Можно посмотреть свои антитела, можно этого не делать и просто привиться. Что касается дочки-педагога, я не поняла, когда она болела, вы не сказали, но, если прошло полгода, она совершенно спокойно может вакцинироваться, и я бы на этом настаивала, учитывая, что она педагог. Ольга Арсланова: Что бы вы посоветовали тем, кто уже болел когда-то, какое-то время назад и хочет вакцинироваться, сдавать антитела, проверять или просто не думать ни о чем и раз в полгода делать прививку? Марьяна Лысенко: Вы знаете, я на сегодняшний момент, учитывая, что мы столкнулись с ситуацией серьезной мутации, которая привела к совершенно другим последствиям, нежели чем первая волна, я бы сейчас пошла однозначно по пути вакцинации через 6 месяцев после заболевания, с тем чтобы однозначно совершенно сформировать коллективный иммунитет, это сейчас правильное решение. Потом, возможно, мы сможем удлинить этот период необходимости ревакцинации за счет того, что действительно количество заражений будет меньше, мы будем более стойко отвечать на этот вызов, не будет такого количества подмутаций, которые мы сейчас видим, и дальше мы сможем выработать оптимальную схему календаря прививочного или какую-то альтернативную, когда будет понятно, раз в какой период мы должны с этим вопросом возвращаться к медикам. На сегодняшний день единственный выход – это создать жесткую иммунную прослойку, и потому вот этот срок 6 месяцев, он субоптимален, для того чтобы это сделать. Иван Князев: Не могу не задать вопрос, очень много SMS от телезрителей, из Ульяновской области, из Нижегородской, из Московской, все-таки по поводу осложнений после прививки. Пишут люди, что ну очень плохо себя чувствовали, приводят даже в пример, что знакомые, родственники умерли и так далее, и тому подобное. Правда, не очень понятно, где здесь... Ольга Арсланова: Без конкретики. Иван Князев: Да, без конкретики, где здесь была именно прививка, а где еще что-то. Осложнения в плане погрешности все-таки? Марьяна Лысенко: Конечно. Вы знаете, в клинических исследованиях учитываются абсолютно все неблагоприятные эффекты, которые произошли, неважно, мы исследуем препарат или вакцину. В том числе люди, которые попали под поезд и погибли, что-то с ними случилось, какое-то другое несчастье, – вот это вот в рамках этих вот дискуссий, понимаете, отчего умерли, что случилось, когда вакцинировались, когда заболели... Очень часто путают последствия вакцинации с инфицированием, это не так, еще раз повторюсь, вакциной заразить нельзя, и если человек заболел в короткое время после вакцинации, это значит, что он вакцинировался больным, и реализация клинических проявлений болезни у него от инфицирования вирусом, а не от вакцины, которая в какой-то степени сгладит то течение, которое возможно в том числе с большим количеством последствий. Поэтому вот абсолютно неконкретные вот эти вот посылы, кто-то умер, кто-то там погиб, кто-то стал плохо видеть или писать, абсолютно не связанные никоим образом с вакцинацией, они неконкретны. Безусловно, можно бесконечно обсуждать каждый конкретный случай, просто в этом эфире мы этого сделать не сможем, а так мы готовы с удовольствием, мы бесконечно консультируемся, в Zoom встречаемся, на одни и те же вопросы продолжаем отвечать. Иван Князев: Еще один вопрос у нас сейчас будет, Владислав из Краснодарского края. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Марьяна Лысенко: Здравствуйте, Владислав. Зритель: Добрый день. Скажите, пожалуйста, если вот один человек семьи заболел коронавирусом, как вести себя остальным членам семьи? Ходить на работу или уходить на карантин? Как это все делается? Немножко вот непонятно. Марьяна Лысенко: Ну, удивительно, что непонятно, мы еще это отработали в первой волне. Однозначно совершенно все контактные лица должны соблюдать карантинные мероприятия, по возможности вот этого члена семьи, если он не нуждается в постороннем уходе или это не ребенок, нужно попытаться изолироваться, если есть возможность, вне этой квартиры или вне этого дома. Но если такой возможности нет, попытаться ограничить максимально контакты, носить маски, пользоваться разной посудой – в общем, вести себя ровно так, как всегда мы себя ведем во время вирусных инфекций в доме. Но на работу ходить однозначно всем, кто был в контакте с этим человеком, нельзя в течение 2 недель до того момента, пока коллеги-медики не определятся с тем, инфицированы вы, ваши члены семьи или нет. Ольга Арсланова: Еще один звонок от Галины из Санкт-Петербурга. Добрый вечер. Марьяна Лысенко: Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Марьяна Анатольевна, у меня вот такой вопрос. У меня был медотвод от прививок пожизненный, даже от гриппа по состоянию здоровья. И понимая, что я не справлюсь сама с этой болезнью, если что-то случится, я все-таки на свой страх и риск сделала прививку 19 мая. Через некоторое время у меня получилось воспаление почек. Уролог мне категорически запретил делать вторую прививку в данный момент. Я уехала в отпуск. В отпуске заболела, то ли это... Очень сильный кашель был, температура, справлялась сама, так как это деревня и помощи никакой. Сын меня забрал, я приехала сейчас в Питер, хожу по врачам, узнаю, что мне делать со второй прививкой, никто ничего объяснить не может, не знаю, говорят, какой промежуток... Вот у меня 19 мая была первая, можно ли мне сейчас делать вторую прививку, хотя у меня еще остаточные явления, кашель, все еще существуют, и врачи ничего не могут, ничем помочь, никто из врачей ничего не знает. Ольга Арсланова: Понятно. Марьяна Лысенко: Ну, я бы так не была категоричной, что никто из врачей ничего не знает, – знают, и очень много. Здесь вопрос в следующем. Возможно, что вы перенесли COVID-инфекцию и справились с ней сами ровно потому, что вы успели первую дозу вакцины все-таки получить, сформировать какой-то иммунный ответ. Здесь нужно просто сдать антитела, посмотреть уровень антител, иммуноглобулин G, и исходя из этого сделать вывод, какую инфекцию вы перенесли. А дальше уже определиться, необходима ли вторая вакцинация или с учетом того, что вы переболели COVID, что возможно, действительно нужно полгода подождать. Ольга Арсланова: Много ехидных вот таких комментариев от зрителей: «Как же непривитые могут навредить привитым?» – ну вроде как вы прививайтесь, формируйте коллективный иммунитет, мы вас, антипрививочники, не опасны. Марьяна Лысенко: Ну, во-первых, люди, которые не вакцинированы, могут являться носителями вируса и не знать об этом, потому что при всех делах даже в эту волну достаточно много людей болеют бессимптомно и прекрасно распространяют этот вирус. Кроме того, чем больше вот таких ехидных людей у нас, тем дольше мы будем получать новые и новые мутации, которые когда-нибудь смогут совершенно спокойно сосуществовать с вакциной, и нам придется действительно делать новую вакцину, не модифицировать имеющиеся, чем сейчас занимаются все производители вакцин, под дельта-штамм и возможные дальше движения, а просто, как с гриппом, каждый год... Но мы с гриппом живем давно, мы это уже практически все сделали, новые штаммы встречаются крайне редко, которые требуют вообще, совсем перезагрузки, а здесь так быстро все это не получится. И тогда уже претензии, наверное, те, кто вакцинировался, могут предъявить только этим людям и больше никому. Иван Князев: Это уже не говоря о том, что врачи уже устали лечить вот таких вот... Марьяна Лысенко: Ну это вообще что-то как-то... Этот разговор непопулярен, мы не можем, мы роботы, мы не должны уставать. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Иван Князев: Марьяна Лысенко, главный врач Городской клинической больницы №52 Департамента здравоохранения города Москвы, доктор медицинских наук, была у нас в гостях. Марьяна Лысенко: Спасибо вам. Иван Князев: Спасибо.