Марина Калинина: Ну что, переходим к следующей теме. Поговорим о медицине. Хотя весь год мы об этом говорим, но, правда, говорим в основном о проблемах заболевших COVID, о загруженности врачей, о том, что не справляются больницы, скорые и медики. Все это, безусловно, очень важно, но есть и другие проблемы в медицине, другие достижения. Наши ученые и врачи несмотря ни на что ищут разрешения проблем и другого характера, и в этом есть свои плюсы уже. Например, найден новый способ борьбы с патогенными бактериями, которые устойчивы к антибиотикам. По данным ВОЗ, кстати, устойчивость к антибиотикам – это одна из самых главных проблем для здоровья человека. И вот ученые Ставропольского медицинского госуниверситета разработали стратегию борьбы с вирусами, которые подстраиваются под антибиотики. Иван Князев: Ну, еще российские гении научились выращивать структуры в пробирке, для того чтобы нарастить пациенту ткани и даже органы из клеток его же организма. Разрабатывается вакцина от рака, и медики уже готовы к ее испытаниям. Люди сталкиваются с разными проблемами со здоровьем, и врачи несмотря на эту сегодняшнюю ситуацию с COVID продолжают делать все необходимое, спасать жизни и здоровье пациентов. Марина Калинина: Просто вот об этом чисто по-человечески хотелось поговорить, потому что заболеваний, особенно у людей старшего поколения, много, и одно из таких распространенных в наше время – это заболевания опорно-двигательного аппарата. Здесь тоже есть свои достижения и проблемы. Так как распознать это заболевание, как получить в нашей стране доступную бесплатную медицинскую помощь? Как решить эту проблему и вернуть себе такой активный, нормальный образ жизни? Вот об этом поговорим в ближайшее время. Звоните и пишите, рассказывайте свои истории, задавайте вопросы нашим сегодняшним экспертам. Но сначала давайте посмотрим небольшой сюжет, такую зарисовку об этом заболевании, о том, как с ним можно справиться. СЮЖЕТ Марина Калинина: Ну вот такая небольшая зарисовка к нашей теме, которую сейчас будем обсуждать с нашими экспертами, они с нами на связи. Это Михаил Ласков, генеральный директор клинического госпиталя на Яузе, и Антон Николаев, врач травматолог-ортопед, которого, собственно, мы только что видели на экране. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Михаил Ласков: Добрый вечер. Антон Николаев: Здравствуйте. Марина Калинина: Антон, давайте начнем, наверное, с вас. Вот очень много вопросов, как распознать, что уже пора к врачу. Вот прямо во время сюжета нам пишут люди и спрашивают. Потому что, возможно, бессимптомно как-то это все проходит, а потом раз! – и уже четвертая стадия, как вот у пациента сегодняшнего нашего. Антон Николаев: Добрый вечер. Марина Калинина: Добрый. Антон Николаев: Действительно так, действительно заболевание начинается очень постепенно. Начинается оно с небольших дискомфортов, которые снижают качество жизни пациента, он не может выполнять привычные активности: немножко ограничивается объем движения сначала, возникают боли в суставе, возникают боли при физических активностях. И вот я думаю, что это именно тот момент, когда надо прийти к доктору, проговорить все те жалобы, которые его беспокоят, и получить рекомендации. Естественно, что нам в помощь современные системы исследований, такие как рентгенография, КТ, магнитно-резонансная томография. Все это нам помогает установить правильный диагноз и назначить терапию. Марина Калинина: Антон, а есть какая-то статистика, вообще сколько человек в нашей стране страдают такими заболеваниями? Сколько в год делается операций? Какая-то общая информация есть? Антон Николаев: Это очень интересный вопрос. Действительно, потребность в хирургии тазобедренного сустава очень высокая, и она составляет где-то порядка 170 человек на 100 тысяч населения. Количество проводимых хирургий в нашей стране учитывается такими центральными институтами, как Центральный институт травматологии и ортопедии и Институт Вредена. Но я считаю, что не вся статистика полноценно попадает в эти регистры, такие как, скажем, существуют в Швеции, Дании, Австралии и США, таким образом какая-то часть оперированных пациентов, какая-то часть случаев проходит мимо. Было бы очень здорово, если бы мы учитывали это правильно, присылали все случаи выполненной хирургии, все бы это попадало в регистр. Ну а по количеству эндопротезирований, я думаю, это порядка 100–120 тысяч эндопротезирований в год, вот примерно столько. Марина Калинина: А если сравнить, например, с теми же Соединенными Штатами, сколько там? Антон Николаев: В Соединенных Штатах выполняется 470–500 тысяч эндопротезирований, но у них население немножко больше. Марина Калинина: Понятно. Михаил, давайте разберемся. Вот эта статистика, которая нужна была бы, как сказал Антон, она вообще насколько полезна, насколько ее можно было бы использовать, для того чтобы изучать эту проблему? Как она может помочь? Михаил Ласков: Вы знаете, очень хороший вопрос. Я, конечно, вообще большой любитель регистров, потому что они помогают нам, я бы так сказал, организаторам здравоохранения принимать иногда, иногда правильные решения. Например, если мы знаем, что количество подобных операций в одном регионе, допустим, на 100 тысяч населения одно, а в другом регионе, к примеру, в 5 раз меньше, то это может означать только одно, что либо один регион создал гораздо лучшие условия для такого вида хирургии и оперирует это у себя, либо пациенты вообще не получают этих операций, либо они уезжают в какой-то другой регион для их выполнения. Поэтому, в общем, такие регистры действительно могут помочь нам улучшить результаты лечения для определенного вида пациентов в каких-то регионах, или оценить качество, или принять другие какие-то правильные решения. Марина Калинина: Ну смотрите, наверное, вопрос к вам обоим, и к вам, Антон, и к вам, Михаил, как действительно возможно получить эту помощь по ОМС. Насколько это сложно? Насколько это доступно не доступно сейчас, в наших сегодняшних реалиях? Антон Николаев: На мой взгляд, эта помощь с каждым годом становится все более доступной. Сейчас бо́льшая часть высокотехнологической медицинской помощи попала в разряд финансирования ОМС, тем самым стало значительно более доступной. Пациенту не нужно получать большое количество сопроводительных документов и справок, для того чтобы получить направление в специализированный центр. Я считаю, что 2018 год был знаковым, именно с этого момента получение этой высокотехнологической помощи стало более доступным. Марина Калинина: Ага. Иван Князев: Антон Валерьевич, Михаил Савельевич, такой вот вопрос. Люди из регионов нам пишут, спрашивают: такие операции только в больших, крупных медицинских центрах, в больших крупных городах проводятся? Есть ли шанс в регионе все-таки их производить? Есть ли специалисты, необходимое оборудование? Михаил Ласков: Ну, я думаю... Антон Николаев: Однозначно да. Михаил Ласков: Я возьму вопрос, может быть, Антон дополнит. Вообще в каждом регионе, конечно, такие операции выполняются. Иван Князев: Ага. Марина Калинина: Так. Антон Николаев: Есть территориальные высокотехнологические медицинские центры, которые были построены по программе «Здоровье» в 2008–2009-х гг., в 2011 году. Такие центры есть в Чебоксарах, в Смоленске, в Барнауле. Это большая государственная программа, которая была выполнена, и эти медицинские центры выполняют огромные объемы. Конечно же, да, такую помощь в регионах получить можно. Плюс городские больницы, республиканские также выполняют по программе госгарантий. Иван Князев: Ну потому что, единственное, телезрители пишут, что за качественной помощью нужно ехать именно в Москву либо в Санкт-Петербург. Антон Николаев: Качественная медицинская помощь, на мой взгляд, должна оказываться во всех регионах нашей страны, и я думаю, что к этому мы придем обязательно. Марина Калинина: Михаил, а как государство может помочь, чтобы вот действительно побольше таких операций были действительно бесплатными? По квотам, привлекать частные клиники, как-то их финансировать, для того чтобы люди могли туда прийти и сделать операцию бесплатно? Вот какие-то программы под это есть? Как клиники с этим работают? Михаил Ласков: Ну смотрите, государство, какая его роль вообще в этом во всем? Государство, во-первых, должно выделять деньги, и, во-вторых, ведь государство владеет большинством больниц в стране, то есть у нас медицина все-таки в большей степени государственная, самими больницами владеет территория или федеральный центр. Поэтому помимо создания условий, то есть тарифы ОМС и ВМП должны быть адекватными себестоимости операций, чтобы платили за них как минимум не меньше, чем они стоили сами по себе. Так еще и те больницы, которыми владеет государство, должны быть оснащены в той степени, которая позволяет их выполнять, то есть должно быть оборудование, операционные должны быть хорошо оснащены, должны быть лекарства, нормальные палаты, КТ, МРТ, в общем, все, что необходимо для диагностики и выполнения таких операций. Поэтому, в общем, достаточно много государство может сделать. Также, как вы правильно заметили, сейчас все больше и больше частных клиник участвует в программе госгарантий, и в ОМС, и в ВМП, и это, безусловно, дает пациентам дополнительные очень хорошие возможности и условия для лечения и выполнения подобных операций. Более того, частные клиники, в отличие от государственных, инвестируют сами в свое оборудование, в свои палаты, в свой персонал, и государству остается только, в общем, оплачивать эту медицинскую помощь по своим тарифам. И сейчас все больше и больше пациенты могут получить такую помощь бесплатно для себя в условиях частной клиники. Марина Калинина: А как узнать, что это можно сделать бесплатно в частной клиники? Есть какой-то реестр, есть какой-то список клиник, которые участвуют вот в этой программе? Михаил Ласков: Да, конечно. У каждой территории есть списки всех клиник, в том числе и частных, которые участвуют в территориальной программе ОМС, это так называется. И на самом деле узнать это, наверное, не так сложно, потому что любая частная клиника, которая нашла для себя участие в программе выгодным, конечно, об этом говорит, потому что они заинтересованы в том, чтобы пациенты приходили. Поэтому это обычно все можно прочесть на сайте, даже вплоть до того, что иногда есть даже какая-то реклама по привлечению пациентов. Марина Калинина: Именно бесплатно? Михаил Ласков: Да, операции по ОМС и ВМП. Да, это бесплатно, да. Марина Калинина: Татьяна из Новосибирска нам дозвонилась. Татьяна, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Вот мне в 2015 году заменили тазобедренный сустав. Я шла на операцию с такой надеждой, что я буду ходить и жить полноценной жизнью. Оказалось наоборот, в результате выяснилось то, что мне повредили нерв, нога у меня как обездвиженная, как будто я парализована. Я ни в транспорт не могу зайти, ногу затаскиваю, берусь за брючину и ногу... Я не могу даже тапочек надеть на эту ногу, нога вообще не поднимается. Где что мне добиваться? Никто ничего, все разводят руками, вот что сделали. Да, и еще по времени... Иван Князев: А где проводили операцию? Зритель: Как? Иван Князев: Где операцию проводили? Зритель: Новосибирск, ННИИТО. Иван Князев: Ага. Марина Калинина: Ага. Зритель: Теперь те врачи, которые меня оперировали, они работают в Балашихе, в Подмосковье, там еще куда-то они все разъехались, и мне ничего не добиться. И вот что интересно еще, инвалидность мне дали II группу, а через год у меня ее сняли и дали III группу, и на каком основании, никто объяснить не может. А я вот никуда из дома почти не выхожу. Я набрала вес, теперь на меня все кричат: «Сбрасывайте вес». Но вес набрать, конечно, легко, но сбросить его очень тяжело. И куда обращаться, куда идти, я ничего не знаю. Все меня отталкивают, все от меня отталкиваются. Что же мне дальше делать? Марина Калинина: Да, спасибо за ваш звонок. Иван Князев: Спасибо. Марина Калинина: Я не знаю, кто ответит, Антон или Михаил. Антон Николаев: Я думаю, что я готов ответить на этот вопрос. Действительно, операция эндопротезирования тазобедренного сустава является золотым стандартом лечения коксартроза, повышая значительно качество жизни пациента. В обычных случаях они составляют более 99%, пациент не попадает в риск осложнений. Но в данной ситуации, я уверен, нашей пациентке необходимо выполнить ряд дополнительных исследований, таких как электронейромиография, лечение у невролога, назначение специализированной терапии, которая, я надеюсь, поможет. Марина Калинина: Давайте поговорим о качестве протезов. Какие они? Где они закупаются? Производятся ли они у нас? Какого качества у нас, если производятся? Михаил, давайте, наверное, с вас начнем. Михаил Ласков: Да. Я все-таки, наверное, попрошу, чтобы меня потом Антон дополнил, потому что я не ортопед. Но это не только проблема ортопедии, это проблема вообще всех наших медицинских изделий и лекарств на самом деле. Конечно, есть очень много разных производителей протезов, есть отечественные производители, есть импортные производители. Долго можно говорить о разнице в качестве… Я обычно с сожалением отмечаю, что у нас есть определенное законодательство, которое при госзакупках не позволяет закупать зачастую те протезы, которые хирурги бы предпочли, из-за закона так называемого «третий лишний», это когда при наличии двух отечественных производителей больница может не смочь закупить импортные, в общем, есть некоторые ограничения. Но да, действительно, многое зависит сейчас от расходных материалов хирургии, в том числе от качества протеза. Я думаю, более подробно сможет прокомментировать Антон. Марина Калинина: Да, Антон, ну вот расскажите про протезы сами, потому что это очень важно, пишут нам люди, просто качество, качество, качество, какое качество, сколько прослужат. Антон Николаев: Спасибо за очень интересный вопрос. Действительно, значительную часть рынка эндопротезов составляют импортные комплектующие. Но в последнее время определенную долю этого рынка имеет российский производитель. Мы начинали нашу передачу с вопроса о количестве имплантируемых суставов. Мы проговорили необходимость формирования регистров, в которые бы попадали все оперированные пациенты не только на момент выполнения операции, но и спустя год, три, десять лет от операции. Таким образом мы бы могли сформировать ортопедическое сообщество, могли бы сформировать явные критерии положительные или отрицательные того или другого производителя. Мы все понимаем, что технологии производства титана, керамики в нашей стране великолепные, но мы не имеем статистики. Может быть, наши эндопротезы в каких-то ситуациях даже лучше, чем импортные. Создавая регистр, получив доказательную базу, наши врачи поверили бы в отечественные компоненты и обязательно, я считаю, стали бы их использовать. Но до того момента, пока этот регистр не функционирует в полную силу, я считаю, что ортопеды в какой-то степени опасаются устанавливать российские импланты. Иван Князев: Они перестраховываются. Антон Николаев: Да. Иван Князев: А по цене наши протезы, отечественные сильно различаются? Антон Николаев: Да, наши протезы несколько дешевле. Марина Калинина: Ну, «несколько» – это сильно дешевле? Ну так, чтобы просто понимать масштаб цен. Антон Николаев: Я так предполагаю, что порядка 20–30%. Марина Калинина: Ага. Давайте еще один звонок возьмем, Любовь из Тамбова нам дозвонилась. Зритель: Да-да, я слушаю вас. Вы меня слышите? Марина Калинина: Да-да-да, говорите, Любовь. Иван Князев: Да, Любовь. Зритель: Вы знаете, я хотела вот к докторам обратиться. У нас такая вот проблема. У меня сын инвалид I группы, и мы несколько лет боремся с тем, что мы не можем, нас ни одна клиника не берет на операцию по замену тазобедренного сустава, у него оба вышли, он ходит на костылях. Но вдруг вот недавно петербургская клиника, не клиника, а институт какой-то многопрофильный дал нам добро. Ну, мы стали сдавать анализы, все готовить, и вдруг у него обнаружили язву, и нам отказали, сказали: «Даже при рубцевании никто не возьмется вам сделать операцию». Что же нам делать? Если уж так медицина продвинулась, с этим нам помирать или что? Иван Князев: Эх... Марина Калинина: Любовь, вы оставьте свой телефон на всякий случай нашим редакторам, а мы сейчас к Антону обратимся. Вот что делать в такой ситуации? Правомерно ли это, что действительно с язвой не берут на такие процедуры? Антон Николаев: Видите, какую актуальную тему мы затронули, у нас много звонков. Проблема артроза суставов затрагивает не только лиц пожилого возраста, я так понимаю, что речь идет о достаточно молодом мужчине. Марина Калинина: Ну да. Антон Николаев: При острой язве мы имеем высокий риск возникновения кровотечения желудочного в момент проведения хирургии и в раннем послеоперационном периоде, однозначно это является противопоказанием на данный момент. Но впоследствии при заживлении той язвы риски операционные значительно снижаются, и я считаю, что операцию можно будет выполнить. Марина Калинина: Антон, а вообще какие противопоказания, раз уж мы этого вопроса коснулись, при проведении этой операции, чтобы люди знали? Антон Николаев: Противопоказания можно разделить на абсолютные и относительные. Относительные – это те, при компенсации которых операцию выполнить будет возможно. Абсолютными являются тяжелые состояния, такие как инфекционный процесс, такие как острое нарушение мозгового кровообращения, инфаркт, это все, естественно, является противопоказанием к хирургии. Относительными же противопоказаниями являются сахарный диабет, нарушения эндокринной системы, значительное ожирение, превышение веса, индекс массы тела когда у пациента очень высокий, период жизни эндопротеза будет снижен. Марина Калинина: Спасибо. Михаил, еще такой вопрос, давайте обобщим, у нас время уже подходит к концу. Так какие меры должны быть приняты сейчас, давайте все это соберем в купе, чтобы в нынешних непростых ситуациях люди не стояли в очереди на эндопротезирование по полгода, по году, а как-то все это ускорилось бы и было доступно наконец? Михаил Ласков: Да, смотрите, я вот скажу такую немножко парадоксальную мысль. Вот прямо сейчас можно чуть-чуть и постоять в очереди, когда пандемия COVID иногда, когда больницы сейчас все закрыты, перепрофилированы на COVID, когда сейчас очень сложная эпидемическая ситуация, если нет вот прямо такой срочной, экстренной необходимости, вот именно сейчас можно немножко подождать. А в целом, конечно, ждать плохо, и для того чтобы сократить очереди, нужно... Ну что нужно? Простые вещи: нужны хирурги, которые могут делать эти операции, их должно быть больше. Нам нужны сами протезы, нужно работающее операционное оборудование, и чем больше будет мест, где можно будет проводить такие операции, в частности в частных клиниках, работающих зачастую по ОМС и ВМП, тем проще, тем доступнее будут такие прекрасные операции и такие хорошие функциональные результаты, как продемонстрировал Антон и как он демонстрирует все время для пациентов. Марина Калинина: И для этого все-таки нужно вмешательство государства в этот вопрос, насколько я понимаю? То есть мы пришли все-таки к этому? Михаил Ласков: Ну, где-то нужно, наоборот, невмешательство государства... Марина Калинина: Ну да, да. Михаил Ласков: ...и без него все хорошо работает, а где-то, где не очень и без него нельзя обойтись... Иван Князев: ...поддержка. Михаил Ласков: ...конечно, оно должно прикрывать вот такие сложные, может быть, территории или технологии, которые без инвестиций государства не обойдутся. Поэтому обязательно, конечно, везде и всегда так должно быть. Марина Калинина: Ну что ж, спасибо! Удачи вам! Вот написали: «Верю только хирургам». Спасибо большое за вашу работу. Михаил Ласков, генеральный директор клинического госпиталя на Яузе, Антон Николаев, врач травматолог-ортопед. Мы вернемся через пару минут. Иван Князев: Спасибо вам!