Марианна Ожерельева: Снижение качества и потребления. Уход зарубежных компаний может спровоцировать именно такой сценарий, потому что у отечественных производителей не будет конкурентов, а значит – не надо завоевывать потребителя, улучшать качество и создавать что-то новое, и так все купят, причем за любые деньги. Это одна из точек зрения. Но есть и другая: уход западного импорта не проблема, потому что придут азиатские товары, и уже приходят, и конкуренция все равно будет. Но выгодно ли это отечественным компаниям? Давайте разбираться. Личным мнением в студии поделится кандидат экономических наук Михаил Беляев. Михаил Кимович, здравствуйте. Михаил Беляев: Здравствуйте. Марианна Ожерельева: Ну, такая долгая-долгая тема: вот что же делать, чтобы было свое, как помогать? Есть ли какие-то идеальные и неидеальные условия для отечественных производителей? Какими они должны быть? И все-таки уход западного импорта – это сейчас для них возможность или как раз такое глубокое падение? Михаил Беляев: Для наших компаний, ну конечно, это возможность. Потому что когда открываются какие-то ниши, куда может уйти свободный бизнес, еще и при государственной поддержке, понятно, что он туда двигается, и для него это, естественно, возможность. Хрестоматийный пример был с сельским хозяйством: как только мы убрали конкуренцию со стороны Запада и проникновение западных продовольственных товаров на наш рынок, сразу у нас сельское хозяйство вдруг заколосилось, вплоть до того, что мы стали ведущими экспортерами этой продукции, уже не говоря о снабжении внутри. И у нас то же самое. Хотя надо учесть, что, в отличие от некоторых и даже бывших руководителей нашей страны (я имею в виду – экономического блока), в принципе, к собственному, самостоятельному предпринимательству склонны только 4% населения. Это считаная цифра, это во всех странах. Не надо думать, что все готовы участвовать и быть бизнесменами, заводить собственное производство. Многие из них совершенно к этому не готовы. Ну, 4, 5–6%, не более того. Марианна Ожерельева: В мире вообще? Михаил Беляев: В мире. В любой стране. Ну, так человек устроен, что он берет на себя ответственность только в этих, так сказать, пропорциях. У нас есть все-таки еще благоприятные условия для импортозамещения. Вот если кто-то внимательно смотрит за новостями (а я рекомендую все-таки за новостями следить), то он увидит, что стоит только какой-то нашей нише освободиться, как оказывается, что у нас уже на старте какие-то компании стоят, во всяком случае в стартовой позиции. Может быть, они не развиты, не развернулись, и именно потому, что ниша была занята. А в занятую нишу мало кто идет, потому что это дополнительные усилия, это дополнительные деньги, это вообще дополнительные хлопоты. И еще не факт, что все получится. Поэтому когда ниша свободна (отвечаю на ваш вопрос), то, конечно же, это шанс. Марианна Ожерельева: Но ранее вы сказали: помощь государства. А что это должна быть за господдержка? Потому что, общаясь с бизнесом, он всегда говорит: «Только не трогайте! Не надо ничего!» Ввели какую-то меру, а через год опять меняют. Налоговую льготу дали, потом убрали. И бизнес постоянно шарахается из стороны в сторону и зависит от многих факторов. Михаил Беляев: Вы знаете, я ни разу не слышал, чтобы они жаловались на то, что что-то убрали. В основном, когда я смотрю за новостями, то вижу, что и со стороны государства есть какая-то поддержка, и бизнес этого жаждет больше всего, чтобы убрали контрольные функции. Но это… Марианна Ожерельева: Меньше проверок? Михаил Беляев: Да. Но это невозможно. Я понимаю, что они хотят свободу рук, для того чтобы никто не вмешивался в их бизнес. Мы понимаем, что у нас бизнес достаточно своеобразный, поэтому без контрольной функции допустить нам, чтобы у нас что-то развивалось, был какой-то бизнес и прочее, чтобы это все было бесконтрольно – такого не бывает. И нигде этого нет. И, в общем-то, не надо даже эту мысль развивать и как-то поддерживать. Но вместе с тем нужна и поддержка государства. Мы понимаем, что есть определенные отрасли, и прежде всего отрасли стратегического назначения, отрасли оборонного назначения, безопасности (эти все термины из одной корзины берутся), и там государственная поддержка, конечно, необходима, в том числе поскольку речь идет об освоении новых технологий. Я прежде всего, понимаете, имею в виду IT-technology, то есть информационные технологии. Почему они нужны? Они нужны… Еще раз я повторю: информационные технологии не заключаются в том, что вы начинаете получать электронные документы и отчетности в одном окне, вовсе не в этом. Информационные технологии – это база всего будущего производства. Любое производство будущих отраслей приобретает этот информационно-технологический облик. То есть это начинается технологический процесс, и он обеспечивается именно вот этим. Марианна Ожерельева: Информатизация, да. Михаил Беляев: Информатизация. Если нет этой информатизации, то говорить о развитии этой отрасли, особенно на современном уровне и современными темпами, не приходится. Уже не говоря о том, что IT-technology – это стратегическая отрасль, которая напрямую связана с нашей безопасностью. А это та самая основная забота после заботы о человеке, которая стоит… Ну, они близнецы-братья. Марианна Ожерельева: Вот и вы тоже сказали, что у нас бизнес своеобразный. Читая сообщения во время нашей беседы, тоже какое-то такое, знаете, больше негативное отношение к частному сегменту у нас. И такие оттенки: «жулики», «да там воры сплошные», «серая зона». Почему так вообще сложилось? Слишком мало времени прошло от той экономики, командно-административной, к рыночной? Не привыкли, нет понимания, какие положительные моменты от присутствия бизнеса и его развития? Михаил Беляев: Ну, к сожалению, да, вот так получилось. Хотя уже, на мой взгляд, прошло почти два поколения с того момента, с административно-командной. Тогдапредпринимательство и люди, которые получали преференции (я имею в виду – денежные и материальные) от того, что они работали на себя, в этой зоне, они действительно, в общем, отличались от тех людей, которые работают по найму. То есть у них доходы выше. Кажется, что там ничего делать не надо. Марианна Ожерельева: Не надо, да. Михаил Беляев: «Вот я хожу и работаю с девяти и до шести, получаю вот столько. А этот типа ничего не делает и получает в два раза больше». И еще я скажу, что тут, судя по всему, складывается вот какой момент. У нас до 15% населения – так называемых самозанятых – они работают нигде не зарегистрированными. То есть тут у людей тоже есть определенное смещение понятий. И эти люди не платят налоги, вместе с тем они получают все те же дотации от государства как неимущие, как многосемейные, со всеми этими материнскими капиталами и прочее, и прочее. Но их экономика не видит, их не видит статистика. И понятно, что у любого рядового человека, у которого сосед вроде бы ничего не делает и открывает какой-то «серый» бизнес, чинит автомобили или ремонтирует кому-то дома… Нельзя сказать, что он сидит сложа руки, да? Но вместе с тем он работает, может быть, с не меньшей интенсивностью, чем человек, который работает по найму, но в смысле зарплаты – там разы. И вот это, конечно, у людей не может не вызывать определенных вопросов вообще к тому, что такое бизнес. И вот то, о чем мы с вами говорили, когда они требуют отсутствия проверок… Было такое – «кошмарить бизнес», да? Марианна Ожерельева: Да, кстати. Михаил Беляев: Это как раз для того, чтобы можно было какие-то свои схемы проводить, чтобы можно было уходить от налогов. Да что говорить? В средствах массовой информации (что совершенно, на мой взгляд, недопустим) начинают учить вопросы… Вот у меня самого так было несколько раз, когда я приходил на какие-то передачи, и спрашивали: «Михаил Кимович, вот есть такой-то налог. А вот как его обойти?» Я говорю: «Извините, этому я не учу». Марианна Ожерельева: Как уйти в «серую» зону, да? Михаил Беляев: Да, как уйти в «серую» зону. Причем это не считается чем-то предосудительным. Это считается нормой. Вот это считается нормой. Хотя потом это на другом конце общественного спектра вызывает определенное возмущение. Хотя, в общем-то, эти люди сами поддерживают все это. Марианна Ожерельева: И еще возмущение вызывает то, что, по сути, ничего не производим, а наш бизнес – это купи-продай. Согласны с этим тезисом? И почему тоже опять так получилось? И можем ли что-то производить? Мы же говорим о том, что нас 147 миллионов, да? Необходимо производить для того, чтобы восполнить дефицит товаров, которые шли, для всех нас, а не так, что сто стульев произвели, сто купили, а без тысячи остались. Михаил Беляев: Вы знаете, сейчас, на мой взгляд, ситуация меняется. Конечно, когда мы переходили от центрально-планируемой, то есть плановой экономики к рыночной, она была совершенно без руля, без ветрил. Да, без руля и без ветрил она была. Ну, в общем-то, может быть, в тот момент это было оправдано, поскольку людям надо было как-то выживать. Они теряли рабочие места, не было заработной платы, предприятия рушились. Ну, людей нельзя было бросить на произвол судьбы. Значит, пусть они добывают средства к существованию хотя бы таким образом. И у страны в то время был определенный ресурс. И вот это развилось… Именно бизнес был на фоне этого «купи-продай». Я уж позволю себе в середине эфира рассказать такой поучительный анекдот из практики. Встречаются два человека в начале перестройки, озабоченные, где бы сделать деньги. Один другому говорит: «Слушай, у меня есть вагон железа. Купи». Тот говорит: «А у меня есть вагон, – допустим, какого-то эквивалента, – проката. По рукам?» – «По рукам». Пошли, разошлись. Один пошел искать вагон железа, а второй пошел искать вагон проката. Марианна Ожерельева: Но главное, что договорились заранее. Михаил Беляев: Главное, что договорились заранее о том, что они купят и продадут. То есть была и биржа товарно-сырьевая. Но сейчас уже ситуация все-таки меняется. Опять-таки порекомендую обратиться к новостям. Конечно, нельзя сказать, что у нас вал производства, тем не менее говорить о том, что ничего не производится и все только держится на купле-продаже, я бы тоже не говорил. Потому что даже если ваши передачи смотреть, то вы видите, что производят и мебель, производят и продукты питания, и упаковки… Марианна Ожерельева: Михаил Кимович, производят. Переходим к другой важной теме: сколько стоит свое отечественное? Потому что то, что производится в России, из-за того, что это не масштабное производство, понятно, что себестоимость одной единицы продукции, конечно же, возрастает. Михаил Беляев: Ну да. Марианна Ожерельева: Поэтому нам и пишут: «Вот вы привели пример из сельского хозяйства. Своя картошка, помидоры, огурцы, но стоят дорого». Почему помидоры из Азербайджана, которые везут, стоят ровно столько же, сколько ростовские помидоры? Ну как такое может быть? Михаил Беляев: А очень просто. Потому что вы всегда забываете… Ну, вы упомянули, не могу не блеснуть этим названием, по-английски это называется economies of scale, то есть экономия на масштабе. То есть чем масштабнее производство, тем дешевле единица продукции, меньше издержки. Хотя это тоже до определенного предела и, кстати, не по всем товарам. А теперь – разобраться в ценообразовании. У людей совершенно четкая схема: если где-то кто-то купил дешевле, значит, он и должен продавать дешевле. То есть взять какую приемлемую для населения цену, для общего понимания о том, какая должна быть прибыль, набросить вот эту торговую наценку, как при социализме называлось, и по этой цене продавать. Вот продается по той цене, которая установлена рынком и по которой рынок эту продукцию, так сказать, в себя всасывает. Марианна Ожерельева: А рынок – это мы с вами, потребители? Михаил Беляев: А рынок – это мы с вами, да, в широком смысле слова. Это все, что покупает. И то же самое в промышленности действует, только там не конечный потребитель, мы с вами, а вот те, кто покупает заготовки, компоненты и собирает вот это. И каждый производитель… извините, не производитель, а продавец конечной продукции старается эту цену поднять как можно выше – до предела, по которому у него рынок ее «ест», вот эти помидоры, и все. И дальше для того, кто… А там два звена: одно оптовое, одно розничное. Иногда они совпадают, иногда – нет. Оптовое покупает в Азербайджане. И вот это снижение издержек закупочных цен влияет только на их прибыль. Цену они никогда не снижают. Вот если у вас помидоры продаются по этой цене – значит, их будут продавать по этой цене. Марианна Ожерельева: А если мы неделю их не покупаем, то ценник будет снижаться, потому что спрос падает. Михаил Беляев: Вы знаете, тут при монополистическом устройстве рынка… Опять произнесу это слово. Надо понимать, что монополистическое устройство рынка, то есть когда у вас мало продавцов, а сетевые, то это рынок принципиально иной. Марианна Ожерельева: Еще плюс сговор картелей различных. Михаил Беляев: Ну да, да, да. Они не всегда реагируют на снижение спроса. Это вот ярмарка считается такой классической экономикой с совершенной конкуренцией, когда приезжает масса продавцов, с этой стороны масса покупателей. И там, да, устанавливается это равновесие. А когда есть диктатор цен, то ему даже не всегда важно, чтобы у вас все это купили. Он просто меньше купит, меньше потратит на закупочные цены, а в прибыли он останется той же самой. То есть ему будет даже еще лучше, потому что у него меньше хлопот с закупками и прочее, и прочее. К сожалению, приходится слышать два вот этих момента, которые путают. Это когда есть снижение закупочных цен и когда снижение спроса. Они относятся к рынку идеальной конкуренции, которая осталась только в учебниках, ее больше вообще нигде нет. Марианна Ожерельева: Не существует. Михаил Кимович, вот есть такая точка зрения, что сегодня создаются некие тепличные условия для отечественных производителей. И воз будет и ныне там, потому что за предыдущие десятилетия не смогли ничего сделать, не хотели, не могли, не получилось, и сейчас будет ровно так же, потому что не будут стремиться делать свое. Есть Азия, она большая, она продаст, ей тоже выгодно искать новые точки сбыта и увеличивать количество продукции. И ждать какой-то хорошей своей уже не приходится. Михаил Беляев: Вы знаете, я опять делю тут рынок на две части. Первая часть – это которая нужна нам как государству. А государство… Марианна Ожерельева: Ну, стратегическая. Михаил Беляев: А государство – это мы с вами. Марианна Ожерельева: Так? Михаил Беляев: Вот не надо себя отделять от государства. Это тоже, между прочим, такая не которая ошибочная позиция, что некоторые противопоставляют себя государству. Ни в коем случае! Это стратегическая. То есть все то, о чем мы говорили. Вот там государство должно и поддерживать, и даже создавать, не только поддерживать, но делать определенные протекционистские меры. Марианна Ожерельева: Продвигать свои товары. Михаил Беляев: Это для того, чтобы свой рынок защищался. Может быть, даже допускать определенную конкуренцию. Приведу пример из тех годов, когда я занимался более интенсивно западной экономикой. Например, американская компания Boeing на свои самолеты устанавливала двигатели двух типов. ЭтоProcter & Gamble. Это американская компания. А кто подзабыл, то Boeing – это американская компания. И в том числе производит двигатели судовые и авиационные Rolls-Royce, английская компания. Она не только автомобили… Марианна Ожерельева: Ну да. Михаил Беляев: Ну, зрителям мы же должны объяснить. Автомобили – это у них рекламная фишка скорее, чем… Так вот, этот Boeing в свое время закупки для своих самолетов разместил для Procter & Gamble, но приблизительно 10% оставил для Rolls-Royce. Это специально для того, чтобы была конкуренция и чтобы Procter & Gamble не сидел и… Марианна Ожерельева: А 10% помогают? Михаил Беляев: Это сегодня 10%, а завтра, может, 15%, а послезавтра 20%. Марианна Ожерельева: Это играет роль? Михаил Беляев: Конечно. То есть играют роль даже не 10%, а понимание того, что сегодня ты занимаешь 90% рынка, а завтра у тебя будет 70%, если ты будешь выпускать менее конкурентоспособную продукцию. Так что это же очень тонкая экономика. Тут никогда эфира не хватает, а на самом деле это очень тонкая-тонкая игра, и не одни дураки там работают, между прочим. А теперь, значит, с этой конкуренцией… Мы поделили пополам. И второе – это то, что уже больше касается таких нестратегических. Ну да, тогда надо нашим предпринимателям понимать, что им надо требовать не всегда тепличных условий для себя, именно таких, к которым они привыкли, выступая под знаменами «Мы спасаем экономику!». Ничего особо они не спасают на самом деле, они больше заботятся о себе, чем о ком-то другом. Понимать, что в их затылок дышат. Если они будут плохо стараться и плохо работать, то вместо западных этих самых конкурентов им будет в затылок дышать Азия. Марианна Ожерельева: По этим товарам. Вот даже если в затылок дышит Азия, важно очень качество. Тоже много сообщений на нашем SMS-портале относительно качества. Пишут нам из Приморского края: «Продуктов очень много, но колбасу даже собака не ест, сыр ужасный. У наших коммерсантов нет хороших товаров, цены в разы выше импортных». И предлагают из другого региона (из Тверской области) вернуть ГОСТы. А сегодня разве не везде есть ГОСТ? Это мой первый вопрос. И второй: все-таки ли надо как-то фиксировать и, как говорится, все-таки не совсем прямо уж свободу давать? Михаил Беляев: Вот опять мы затронули специфический рынок – продукты питания. ГОСТы отменили, насколько я знаю. В этой области я уже… Марианна Ожерельева: На детское питание. Михаил Беляев: Ну, еще не хватало, чтобы на детское питание. Там есть так называемые технические условия. А технические условия… Говорю, я не тонкий знаток вот этих вещей, но просто знаю, что технические условия позволяют более широко действовать. Опять-таки, понимаете, жалуются потребители. А, судя по всему, это продавлено производителями, пролоббировано… Марианна Ожерельева: Они удешевляют производство. Михаил Беляев: Да. Потому что они начинают говорить о том, что иначе они не выживут, иначе они… Вот они производят, помогите им, дайте им по техническим условиям. Ну, они технические условия вводят. Дальше – свобода рук. А дальше то, о чем вам пишут. И вот здесь государство должно присутствовать, на мой взгляд, тоже в полном масштабе, потому что это в том числе и безопасность. А какая это безопасность? Это продовольственная безопасность, это безопасность по здоровью и по благополучию граждан. Вот что это такое. И когда вы создаете тепличные условия для этих людей… Понимаете, если они производят некачественную колбасу – это значит, что не надо откликаться тут же на их просьбу: «Дайте нам еще, расширьте наши возможности производить некачественную продукцию, потому что иначе мы закроем предприятие». Ну, на мой взгляд, и слава богу, если… Марианна Ожерельева: Пусть такие закрываются, да? Михаил Беляев: Пусть такие и закрываются, да. Тем более если мы можем ввести все это качественное. Это не должно касаться стратегических отраслей, там все совершенно другое. А здесь вот именно так. А иначе как это все заставить? Иначе вы никак не решите это. Или конкуренция, или… Между прочим, на рынке, в рыночной экономике есть только два пути сдерживания цен и качества – или госконтроль, или конкуренция. Вот третьего вы ничего не выдумаете. Марианна Ожерельева: Протекционизм, все-таки защита своих товаров. Даже если ушли европейцы, сейчас идут азиаты. Как вы считаете, необходимо все-таки вводить некоторые заградительные пошлины, чтобы поддерживать таким образом тоже своего отечественного производителя, чтобы все-таки поделить этот рынок? Или это должны быть идеально ровные условия для всех на старте? Михаил Беляев: Марианна, опять мы приходим к тому, что вот ничего ровного… Марианна Ожерельева: Все равно кто-то ровнее, как известно. Михаил Беляев: Манную кашу размазать по столу… Все равно есть те отрасли, которые нам нужны. Есть отрасли, которые мы должны защищать и будем защищать. И есть другая зона, где мы тоже должны смотреть, что поддерживать, а что не поддерживать. А самое главное… Ну, знаете, как у древнерусских, у старорусских строителей, которые строили шедевры деревянного зодчества, которыми мы сейчас восхищаемся, у них был только один девиз: «Как мера и красота подскажут». Вот здесь эта пропорция, такая жесткая – это нужен мониторинг и, понимаете, управление экономикой на сиюминутной основе с жестким мониторингом, с пониманием, что надо поддерживать, а что не поддерживать. Ну, если мы возьмем какой-нибудь город, то разовьется там 200–300 каких-то пиццерий, потому что люди увидели, что это… Все примеры случайные, совпадений никто на свой счет принимать не должен. А ты подумал, в этом городе 200–300 пиццерий нужно или не нужно? Может, там полтора десятка достаточно. Но так получилось. И это рынок, господа. Марианна Ожерельева: Это рынок, да. Бизнес выбирает, потребитель голосует. Михаил Беляев: Да, бизнес выбирает, а потребитель голосует ногами. Это не значит, что если ты решил открыть пиццерию, где их уже 30 штук на микроскопический городок, что к тебе нужно бежать с рушниками, с хлебом и солью. Марианна Ожерельева: Ну хорошо. Значит, есть азиатский рынок, который приходит без всякого параллельного импорта. А есть параллельный импорт, благодаря которому те, кто ушли, могут появиться. Вот, например, сегодняшнее заявление от Минпромторга, что товары LEGO, BMW и Siemens возвращаются по параллельному импорту в Российскую Федерацию. Михаил Кимович, я понимаю, что конструкторы LEGO – это не стратегическая история, но все-таки. Знаете, в моем детстве тоже было… Вот ты закручиваешь что-то. Вот такой металлический конструктор. Михаил Беляев: Да, такой конструктор и у меня был. Марианна Ожерельева: Вот как ни крути, что-то схема не работает, то есть ты выдумываешь что-то сам. А у LEGO все как-то работает. Это говорит о том, что уж лучше пусть вернется, сами не сделаем? Потому что вы говорите, что и у вас было, и у меня было. Но не собирается по картинке почему-то! Вы знаете, как-то сикось-накось все равно. А вот у LEGO все собирается. Михаил Беляев: Ну да, так получается, что там и мебель, которую собирают… Марианна Ожерельева: Это вообще чудо, да. Михаил Беляев: Ну, не могу удержаться. Она собирается почему-то сама. Больше вам скажу: иногда они допускали при сборке этой мебели специально где-нибудь одно irregularity, чтобы что-то куда-то не влезало, чтобы американец подтесал это своим ножичком и после этого гордился уже абсолютно необыкновенно, какой он умелец. Марианна Ожерельева: У нас тоже… Михаил Беляев: А у нас это Левшой надо быть, чтобы что-то сколотить, чтобы шуруп залез. Марианна Ожерельева: Практически сам сделал. Михаил Беляев: Сделал сам практически. Ну что делать? Вот здесь, значит, конкуренция должна быть такая. Тут и контроль, и качество. Да, тут конкуренция. Без конкуренции нельзя. Марианна Ожерельева: Я к тому, что, может быть, не надо тогда биться? Вот если есть эти конструкторы, то и не надо пробовать создавать. Вот есть у нас лес, есть газ и нефть. И надо понимать, что это то, что действительно обеспечивает нашу казну и будущие пенсионные выплаты, зарплаты бюджетникам. Может быть, и не надо лезть туда и делать то, что мы правда не умеем делать? Параллельным импортом, азиатским импортом придет – как угодно. Направить как-то в медицину, в IT, о чем вы говорите. Не придумывать велосипед. Михаил Беляев: Вот это опять тот лозунг – мера и красота. То есть нельзя стараться все до мелочи делать. Еще пример из зарубежной экономики. Пусть люди не считают навязчивыми мои примеры. Некоторые начинают говорить: «Что нам Запад? Нам надо собой заниматься». Но это ведь те примеры, которые учат нас работать. Например, в свое время речь шла в основном о Северной Африке, эти примеры, когда пытались там тоже индустриализацию сделать – и с нашей стороны, и ооновские программы, была целая куча. Вот там строили завод, вот весь такой, нанимали только местный персонал. Производительность труда и качество, хоть расстреляй там всех на месте, получались все хуже. Производительность труда меньше, хотя казалось, что там ничего сделать другого невозможно. Марианна Ожерельева: Две руки, две ноги. Михаил Беляев: Там технологический процесс такой, что там ничего другого сделать нельзя, однако – вот. Ответа нет на этот вопрос, кроме того, что, да, допускать определенный вид конкуренции и не стараться все заместить до мелочей. Ну, это абсурд, это просто абсурд. Некоторые начинают тоже говорить: «Все надо производить самим, вот вплоть до этого LEGO, еще что-то». Ни в коем случае! То есть – мера и красота. В экономике то же самое. Или как многие любят говорить: здравый смысл. Марианна Ожерельева: Как вы считаете, здравая мысль или нет? Из Кемеровской области пишут: «Благодаря Западу людьми стали. Ходили бы в лаптях до сих пор». Ведь действительно после того, как занавеса не стало и вот эти товары хлынули, разнообразнее стало, качество, новые стандарты качества, новое стремление появилось. Михаил Кимович, может быть, действительно, к чему-то хорошему все это привело. А вот сейчас время перемен. Михаил Беляев: Ну, к хорошему, Марианна, это привело. Я вам даже хочу сказать, что я когда навскидку… Тут уже о нашей экономике. Я понимаю, сейчас я вызову бешенство у некоторой части населения. Когда стали говорить, что мы стали жить хуже и прочее, ну, 90-е годы прошли, вот я решил тоже написать такой публицистический материал по поводу того, что мы стали жить хуже. И я пошел по очень простому пути: я взял среднюю зарплату, среднюю официальную зарплату, которая была при советской власти, оговорив, что были и фармацевты, и библиотекари, которые получали мало, и был президент Академии наук, который получал бешеные полторы тысячи рублей. Самая высокая зарплата была у президента Академии наук, у всех остальных поменьше. Вспомнил цены, которые были. И давай делить среднюю зарплату на масло, колбасу. Вывел, кстати, бытовую технику, потому что это несравнимые вещи, автомобили и квартиры не употребил. Ну, квартиры – это отдельная история. Вот как раз по товарам народного потребления. И то же самое сделал с нашими зарплатами средними. Марианна Ожерельева: За какой период? Современная Россия? Михаил Беляев: Ну, это было лет пять тому назад, я считал. Марианна Ожерельева: Так, хорошо. Михаил Беляев: Сейчас, наверное, похуже стало. И я-то думал, что я сейчас получал материал для обличительного эссе, но у меня ничего не получилось! У меня получилось где-то на 15–20-й позиции, что мы сейчас живем даже на 15–20% лучше, чем при советской власти. И это без электронной бытовой техники, потому что их некорректно сравнивать, без автомобилей, потому что некорректно. Ну, квартиры – это отдельная история. Я понимаю, сейчас все начнут говорить, что бесплатно раздавали. Никому особо бесплатно… Ну, кому-то раздавали. Марианна Ожерельева: Те, кто получал, помнят, поэтому вправе об этом говорить. Михаил Беляев: Да-да-да. И у меня ничего не получилось. У меня выигрыш получился только по галстукам. Вот галстуков действительно тогда… Марианна Ожерельева: Стали более лучше одеваться? Михаил Беляев: Нет, просто по цене. Тогда галстук стоил рубль, а сейчас – полторы-две тысячи. Ну извините, на зарплату 150 рублей 150 галстуков не нужно, да? Марианна Ожерельева: Михаил Кимович, буквально 30 секунд до окончания эфира. Как вы считаете, лучше станет или нет? С 2014 года все было, говорили, что и импортозамещение есть. А посчитали, как вы, – и обличительная история получилась, ничего своего не оказалось. Михаил Беляев: Вы знаете, я думаю, будет, поскольку освобождаются ниши и поскольку есть правительство, и правительство действует, на мой взгляд, очень грамотно и очень динамично. Я уверен, что будет. Марианна Ожерельева: Спасибо вам большое. Михаил Беляев: Спасибо. Марианна Ожерельева: Со мной в студии был Михаил Беляев, кандидат экономических наук. Говорили об импортозамещении, какие товары сейчас приходят на смену тем, которые ушли. Ну и ряд сообщений. Все-таки наши телезрители очень ждут, что какие-то отечественные товары появятся и, более того, будут качественные и не такие дорогие, как сейчас. Оставайтесь с нами.