Виталий Млечин: В России могут отменить ответственность за параллельный импорт – ввоз в страну товаров без разрешения правообладателя. Проект соответствующего постановления разработали в Минпромторге. «Речь идет не обо всей продукции, а только о той, которая необходима для насыщения потребительского рынка». Это цитата. Марианна Ожерельева: А сейчас за поставки в страну товаров без разрешения правообладателя предусмотрена обязанность выплатить ему компенсацию – аж до 5 миллионов рублей. Кроме того, товары обязательно должны быть уничтожены. Параллельный импорт должен позволить обойти запрет западных компаний на поставки их продукции в Россию. Виталий Млечин: Как все это будет работать? Будем разбираться в ближайшие полчаса. У нас в гостях Михаил Беляев, кандидат экономических наук. Михаил Кимович, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Михаил Беляев: Здравствуйте. Виталий Млечин: Во-первых, очень приятно видеть вас все-таки здесь, в нашей студии, а не на экране монитора. А во-вторых, пожалуйста, расскажите все-таки, что это за параллельный импорт какой. Как это работает? Михаил Беляев: Ну, я не могу не сказать, что мне тоже приятно наконец появиться здесь и с вами беседовать вот так вот, вживую. Ну, параллельный импорт – на самом деле все это очень просто. То есть, по идее, если объяснять все простыми словами, это можно ввозить товар, не спрашивая разрешения у того, кто обладает правом на торговую марку. Это касается в основном брендовых товаров и товаров, которые имеют trade mark, торговую марку. Что предполагается делать? Это не нелегально, хотя там легко соскользнуть в так называемую «серую» зону. Но, в принципе, если у вас, у правообладателя, кто-то купил совершенно легально (это же вполне возможно) этот товар, то дальше он имеет право этим товаром распоряжаться по своему усмотрению. Марианна Ожерельева: Имеет право? Михаил Беляев: Имеет, абсолютно. И не спрашивая разрешения у обладателя торговой марки. И дальше, соответственно, он может ввозить его в Россию, если он дальше дальнейшие какие-то санкционные препятствия не встречает. И ввозит в Россию. То есть надо найти такую фирму или создать эту фирму, которая будет в санкционном отношении совершенно чиста и которая может иметь возможность закупать эти товары и ввозить их в Россию. Вот это называется параллельным импортом. Виталий Млечин: А как эта система вообще устроена? Ну, казалось бы, если я купил у кого-то товар, то потом, по большому счету, какая разница, что я с ним делаю, ведь я его уже купил? Почему правообладатель, кроме того, что берет с меня деньги за товар, еще может мне диктовать, куда я могу его поставлять, а куда не могу? Михаил Беляев: Вы знаете, вот это право интеллектуальной собственности, это право на торговую марку, это право… Есть правообладатель, и он имеет право, в общем-то, по определенным законодательным мотивам, вводить какие-то ограничения или, наоборот, требования к тому, чтобы его товар… Потому что он защищает свое место на рынке, которое находится под этой торговой маркой. Это своего рода такой огороженный рынок. Торговая марка защищает его торговое пространство, поэтому там и есть такие ограничения. Он может вот эти ограничения, допустим, вводить или… Ну, в общем, разные есть подходы. Вот есть такой подход. Кстати, есть вот тот, который я описал, что может правообладатель этой торговой марки вводить определенные ограничения. А есть как раз такое понятие – исчерпание торговой марки. Это если вы продали кому-то, то все, тут ваши права уже заканчиваются. И тут вправе, действительно, распоряжаться этим товаром так, как он считает нужным. Вот мы хотим именно эту схему применить, взять на вооружение. Марианна Ожерельева: Михаил Кимович, поясните, пожалуйста. Смотрите. То есть мы говорим, что легальная история – это импорт прямой. Например, из какой-то недружественной страны раньше шел импорт в Россию, что-то завозили – телефоны, Apple привозил телефоны. А сейчас Apple говорит: «Я не работаю». Параллельный импорт предполагает, что какая-то китайская компания (в Китае производится сегодня iPhone), имея какое-то количество этих телефонов, может, условно, нелегально, следуя этому параллельному импорту, ввезти их на территорию России? Михаил Беляев: Ну, не совсем так. Вот в чистом виде… То есть это может быть и так, конечно, но в чистом виде это надо найти какую-то компанию, создать ее, как угодно, сделать из любой… Марианна Ожерельева: Как «компания-прокладка» такая? Михаил Беляев: Да, совершенно верно, просто это слово не хотелось употреблять. Найти компанию, которая это все закупит, поставит на свои склады. И дальше она уже будет торговать от своего имени совершенно легально совершенно легальной продукцией. И вот эта закупка между ними будет произведена тоже совершенно легально, с соответствующими сертификатами, с сопроводительными документами. Вот предполагается, что именно эта схема будет взята на вооружение. Вы, видимо, решили, что это (ну, может быть такое) Китай выпускает вот эти телефоны. Ну, я не беру уже совсем нелегальное копирование, совсем подпольное. Это уже даже не «серый» бизнес, а вообще… ну, темный оттенок серого, назовем это так. Он может выпускать с разрешения вот этой компании Apple, типа филиал, лицензия на производство именно под этой торговой маркой. И вот это уже не будет считаться таким торговым параллельным импортом, не подпадать под эти условия, потому что все-таки там правообладателем остается Apple, он остается правообладателем этой марки. Марианна Ожерельева: А где-то это уже работает, параллельный импорт (само словосочетание)? В реальности он где-то применяется? Мы знаем такие компании? Условно, может быть, в Иран, в КНДР что-то поставлялось таким способом? Михаил Беляев: Ну конечно, конечно, это все отработано. Марианна Ожерельева: Это есть? Михаил Беляев: Это все не придумано, это в разных странах все существует. И существует даже не в условиях санкций, а… Ну, по разным причинам: и логистика может быть, и налоговые соображения, и любые другие. То есть это вполне… Тем более что та схема, которую я вот сейчас описал – это та схема, которая предполагает, что это вполне все доброкачественное, реальное и, как любят в народе говорить, родное, то есть nativ. Виталий Млечин: А компания-правообладатель понимает, что происходит? То есть когда она продает вот такой компании, которая будет служить посредником и, соответственно, вот этим параллельным импортом занимается. Михаил Беляев: Виталий, компании надо понимать вот что. Вернее – не компании, а понимать всем остальным. Бизнес – это дело двух сторон. И любая компания заинтересована в том, чтобы получать прибыль и чтобы у нее не сужался рынок сбыта. Поэтому заинтересованы обе стороны. То есть, обрубая возможности одной стороны, ставя ее под санкции, ты ставишь еще в более, так сказать, тяжелое положение (что мы видим на примере Западной Европы) поставщика, потому что ему придется сокращать свое производство, увольнять своих рабочих, которые потом выходят под лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на улицы. А это вообще уже никому не нужно. Это то, что мы видим сейчас. Так что в этом заинтересованы все. И еще момент. Санкции-то вводят политики, преследуя свои политические и геополитические интересы, а вот уже конкретную реализацию этих санкций и воплощение реализуют компании. А у компаний совершенно другие цели. Поэтому вот этой компании тоже достаточно все равно, кому продавать – продавать напрямую на этот рынок или тот же объем по таким же ценам… Ну, может быть, чуть заниженным, потому что компания-посредник должна получать свою прибыль или ставить повышенную цену у нас. Марианна Ожерельева: Вот! Михаил Кимович… Михаил Беляев: Вопрос? Марианна Ожерельева: Когда это кривой путь, цена же увеличится конечного продукта. Получается, когда есть наличие этой второй-третьей компании, через которую проходят продажи, то для нас, для россиян, этот параллельный импорт обернется просто увеличением ценника. Да, этот товар появится, будет (ну, некоторые предметы роскоши или что-то еще, что запрещено сегодня, в частности из Евросоюза, ввозить), но просто будет стоить иначе. Михаил Беляев: Ну, он может стоить иначе, конечно. Но тогда возникает вопрос… Понимаете, экономика тоже так устроена, что нигде не бывает… нельзя что-то получить, не потеряв что-то. То есть это всегда как на монете – аверс и реверс. Ну, заодно и просвещением займемся. Аверс – это вот эта сторона, а реверс – это обратная сторона монеты. У нее ребро гуртом называется, но на него монета не встает никогда. Получая что-то здесь, вы обязательно что-то должны (ну, такие условия экономического развития) потерять. И лучше, чтобы у нас на рынке были товары, чтобы рынок был действительно насыщен, чтобы он удовлетворял наши запросы. Но при этом, наверное, придется поступиться ценой, здесь проиграть. Хотя это тоже совершенно необязательно, потому что может быть и так, что компания, которая продает, правообладатель, для того чтобы не упускать рынок и для того чтобы не потерять рынок сбыта, может «упасть» сама в цене (ну, жаргонное выражение), поставить компании-посреднику, а компания-посредник везет сюда. То есть там вариантов очень много. Но, конечно, логически, как вы сказали, это все должно цену слегка увеличить. Марианна Ожерельева: Из Хабаровского края сообщение: «Параллельный импорт – это примитивное воровство, за которое тоже будут санкции от собственника и от Всемирной торговой организации». Такие варианты тоже возможны? Михаил Беляев:Ну, ему из Хабаровска, наверное, виднее, чем нам. Мы изложили легальный способ, вот такой, юридически чистый, причем тот, в котором заинтересованы все, понимаете: и продающий, и покупающий, и, в конце концов, тот, кто эти санкции вводит. Потому что тот, кто вводит эти санкции… Ну, ярче всего это на энергетическом рынке видно. Они вводят санкции, ограничивают расчеты в евро и долларах, предполагая, что могут быть ограничены. Ну, во всяком случае, предполагают поставки физического объема. Но кому от этого лучше? То есть, по-моему, Европа уже созрела для того, чтобы вообще как-то серьезно поговорить с Соединенными Штатами (ну, у нее голос сейчас слабоват), для того чтобы предпринять какие-то определенные действия, чтобы эти санкции обойти – и так, и эдак, и по-всякому, найти всякие разные бреши. Кстати, мы тоже говорили о том, что когда вводились санкции, они заранее оставляли там определенные такие лазеечки для того, чтобы можно было туда проникнуть. В частности, у меня недавно был комментарий насчет Финляндии. Там же оставлена лазейка по поставкам товаров: медицинского оборудования, гуманитарного значения, детского питания и так далее. Марианна Ожерельева: Это важно. Михаил Беляев: И вот тут Финляндия, которая нам поставляет молочную продукцию и все остальное… Так практически все в эти «ворота» проходит, во всяком случае значительная часть сельхозпродукции. А она вся гуманитарная, извините. Марианна Ожерельева: Михаил Кимович, а в период пандемии любопытно было, что ведь… даже не только в пандемию, а еще до этого, с санкций 2014 года мы видим, и ряд экспертов говорили, что, в принципе, было даже такое понятие, что по железной дороге санкционная продукция ехала. То есть это не начало ли такой легализации этого параллельного импорта? То есть нельзя было, условно, сыры ввозить, но из других стран они на территорию России потом поступали. Это яркий пример? Михаил Беляев: Ну, это не совсем… Марианна Ожерельева: Нет? Михаил Беляев: Ну да, это вариации на тему. То есть тут мы говорим… Марианна Ожерельева: То есть это попробовали уже, получается? Михаил Беляев: Ну, типа да. Это схема у внешнеторговецв. А знаете, сколько там таких схем отработано. Кстати, те, кто занимаются внешней торговлей, те знают, что такие схемы есть. Они не всегда афишируются, да и не всем интересно знать и в этих деталях разбираться. А так, в принципе, да. Только там используется страна и территория страны, а здесь может использоваться. Ну, тоже, соответственно, должна быть и территория, и компании, потому что это все не страна к стране, а обязательно находится какой-то актор на рынке, то есть действующее лицо, через которое это все осуществляется. Марианна Ожерельева: Любопытно, а для кого? Да, Виталий? Вот Минпромторг сказал, что необходимо для насыщения потребительского рынка. А что это за продукты могут быть? Виталий Млечин: Какой-то списочек должны составить. Марианна Ожерельева: Да, какой-то список должен же быть. Написано, что эта мера – параллельный импорт – необходим для насыщения потребительского рынка. Михаил Беляев: Да. Марианна Ожерельева: Вот хочется понять. Как вы думаете, что войдет в этот список? Михаил Беляев: Ну, вы понимаете, это опять-таки широчайший… То есть это мы – потребительский рынок, да? Марианна Ожерельева: Да. Михаил Беляев: А дальше уже, я думаю, в этот список захотят включиться все, кто поставляет нам товары. То есть так или иначе помаркировать это, что вот наш потребительский рынок без этого ну просто жить не сможет – и без какой-нибудь обуви, и без электроники, и без всего вот этого. То есть я думаю, что… И потом, эти списки же, понимаете, обладают таким свойством, как мы знаем, что когда вводятся какие-то мероприятия, они в риторике, в первоначальном варианте они звучат достаточно жестко и грозно, а потом они редактируются, редактируются, добавляются пункты, запятые там проставляются и так далее, и так далее. Я думаю, тут это все пойдет, ну, по такому обычному пути. Марианна Ожерельева: Звоночек послушаем? Виталий Млечин: Да, из Пермского края. Сергей, здравствуйте, вы в эфире. Марианна Ожерельева: Здравствуйте, Сергей. Зритель: Здравствуйте. Если позволите, хочу мнение сказать по поводу «серого» импорта. Виталий Млечин: Конечно. Давайте. Зритель: Если я понимаю сегодня эксперта, у нас есть возможность, ну, может быть, еще годик или два потянуть. Не хотелось бы участвовать в этом процессе. Хотелось бы слышать – и не только от эксперта, но и от правительства, – каковы конкретные меры будут приниматься по развитию нашей экономики. И «серый» импорт, вы знаете, выстрелит когда-нибудь, на протяжении… Пройдет полгода – и он выстрелит. Пройдет год – и он выстрелит. Пройдет два – и он выстрелит. И мы снова будем кувыркаться. «Серый» импорт нам не нужен. Зачем? Марианна Ожерельева: Спасибо большое. Михаил Беляев: Ну, правильно поставлен вопрос. Я думаю, это та пауза, которая позволит нам, не оголяя внутренний рынок, внутренний потребительский рынок, заниматься своим собственным вот этим производством. Ну, вот это слово очень не любят у нас, но тем не менее другого нет. Это импортозамещение, для того чтобы развивать свое производство и постепенно насыщать. Но резко же нельзя это ограничивать, вы согласитесь. Экономика вообще не терпит никаких резких движений, никак она не терпит. И вообще любые такого рода мероприятия направлены не на то, чтобы… ну, в нормальном экономическом развитии, не на то, чтобы как-то досадить своему контрагенту, а найти такой путь, который бы позволил развязать вот этот сложный узел и найти пути выхода из него. Ну а параллельно, естественно, у нас курс экономический, по-моему, взят на развитие внутренней экономики наконец-то. В том числе, я думаю, если, так сказать, достаточно нормально заниматься развитием и бизнес-климата, и, соответственно, проводить денежно-кредитную политику, которая позволяла бы этим экономическим колесам крутиться у нас, развивать и бизнес, и государственную помощь – то есть все вместе, это комплекс мероприятий. Ну, я думаю, наконец-то тоже уже будет понято. А то, что говорят о том, что вот опыт прошлого не учит… В смысле – он учит, но он не дал особых таких результатах. Но он не дал особых результатов, несмотря на то что у нас были стимулирующие меры. Очень трудно развиваться там, где уже ниша занята. А теперь, когда ниша все-таки освобождается каким-то образом, то тогда оживляется и бизнес, тем более который понимает… А уж что касается электроники, IT, которая не только на потребительском рынке необходима, но и вообще вся экономика и вся промышленность потом… да уже она становится такой… у нее «подкладка» вся уже электронная. Мы видим, что там был принят вообще комплекс мер, на мой взгляд, просто беспрецедентных: это и освобождение от налогов, это и льготные кредиты, это кадровое обеспечение, вплоть до того, что молодые люди от службы в армии освобождаются, и льготная ипотека, и так далее, и так далее. Конечно, трудно говорить о том, что информационные технологии раньше не развивались, ну, потому что было занято. А сейчас, когда все будет постепенно освобождаться, туда под влиянием этих наших стимулирующих мероприятий все должно, во всяком случае… Тем более у нас основа есть. Я сейчас не буду рассказывать, тоже времени у нас не хватит, это скучно, но, поверьте мне, я как раз на эту тему только что большую статью завершил – по поводу того, какая у нас есть основа для преодоления санкций. И там все на самом деле получается не так плохо, как выглядит на первый взгляд. Виталий Млечин: В условиях разрыва не только каких-то цепочек поставок, но и обмена научным опытом – вот же что тоже важно, потому что сейчас мир такой глобальный. Где-то технология появилась – соответственно, дальше она получила свое развитие. Вот с этой стороны нет ли угрозы для нас? Понятно, что у нас есть и потенциал, и возможности, и люди очень умные. Но вот отсутствие коммуникации между учеными из других стран – нет ли тут проблемы? Михаил Беляев: Это проблема вообще… Она была всегда, особенно по отношению к нашей стране. Когда мы были в составе социалистического лагеря, мы понимали, что было огромное количество товаров, знаний и компетенций, которые входили в понятие стратегических знаний: и охрана, безопасность, и национальная безопасность. И мы были от этих знаний достаточно сильно отрезаны. Тем не менее, опять повторим, это взаимное движение, это две стороны. И если одна сторона выкидывает из области какой-то, в данном случае научных знаний, где-то инфильтрация все равно есть. И потом, понимаете, ученые же, когда они читают статью, они понимают, на какие слова в этой статье надо обращать внимание. То есть они читают совершенно по-другому, под другим углом зрения. Дилетанту статья может не сказать ничего, а для ученого там могут быть два или три слова, которые во всем объеме информации дадут если не ключ к пониманию проблемы, то во всяком случае направить на нужный путь. Но это, конечно, не снимает вот той проблемы, когда живое общение, обмен. Конечно, конструктивный обмен всегда лучше, это ясно. Ну что делать? Мы живем в такие времена. Марианна Ожерельева: И можно еще про параллельный импорт все-таки вопрос от наших телезрителей? Из Ленинградской области: «Будет ли гарантия на «серые» товары? Будет ли знать покупатель, что это «серый» товар? Я не хочу такое покупать». И из Самары пишут: «Кто будет отвечать за безопасность и качество таких товаров?» Разумные же вопросы. Михаил Беляев: Вопросы разумные. Опасения есть. Но тут мы должны еще раз подчеркнуть, что это не «серый» импорт, а это те же самые товары, которые произведены своей материнской компанией. Это брендовые товары. Виталий Млечин: То есть это не подделка, да? Михаил Беляев: Это не подделка. Это просто куплено и через «фирму-прокладку» приходит к вам, так сказать, со всеми сертификатами, со всеми удостоверениями, со всем, со всем. Но это, правда, не снимает вопрос существования «серого» импорта в его подлинном понимании, который, кстати, есть и сейчас, и достаточно его. И многие, кстати, с радостью его покупают, потому что он и доступнее, и дешевле, и прочее. Ну, это, так сказать, на их совести. Считается, что у нас и Федеральная антимонопольная служба, и Таможенная служба, и Роспотребнадзор – они соответствующие инструкции и документы проработают и будут следить. Конечно, сказать, что стопроцентно – это утопия. Опять я повторю эту максиму: в экономике ничего стопроцентного и идеального не бывает. Но то, что постараются это свести до минимума – это, конечно, тоже. Или до разумных пределов, скорее вот так. Виталий Млечин: Михаил Кимович, вот еще вопрос, который не могу не задать, по поводу импортных товаров. Понятно, что доллар очень резко подскочил, до 120 рублей доходил. Импортное либо исчезло, либо подорожало. В общем, достаточно сложно. Вот сейчас смотрю: 84,90. То есть доллар практически вернулся к той отметке, на которой он был два месяца назад. Станет ли дешевле импорт? Или это только в одну сторону? Михаил Беляев: Вы знаете, это цены. Вот следующие импортные товары, закупленные по контрактам следующим… Ведь во внешнеторговом контракте указывается валюта цены и валюта платежа. Она может совпадать, а может и не совпадать. Если вы эту валюту цены фиксируете (а она у вас в долларах) на этот момент закупки – значит, цена, соответственно, пересчитывается по тому курсу, который существует на этот момент. И вас в контракте будет стоять вот эта цена. А дальше – работа ФАС (Федеральной антимонопольной службы). Она должна посмотреть, по какой цене товар закуплен и по какой поставлен на полку. И тут, конечно, защитники этих самых сетей – и продовольственных, и всех – говорят, что там по 3–5% у них прибыль. И впору хоть кружечный сбор объявлять, просить наших зрителей помочь этим самым, которые… сами-то они не местные, помочь им. Но вот те, кто наблюдает, имеет доступ к первоначальным документам, к первичным документам и ценам на полке, видят, что разница между закупочными ценами и полочными ценами – от 150 до 300% доходит. Так что там все эти ламентации насчет того, что «мы работаем себе в убыток», они несостоятельные. А теперь про этот самый… Сколько у меня минут? Виталий Млечин: Еще минута есть, да. Михаил Беляев: Минута есть? Понимаете, это не рубль укрепляется по отношению к доллару и возвращается на прежние позиции, как вы сказали. Это рубль находился на определенных фундаментально обусловленных позициях по отношению к доллару, который выбили с этих позиций вот эти горестные новости насчет санкций и насчет Украины. Это было временное. И теперь, когда эти новости уже стали приобретать то ли такой более спокойный характер, то ли уже… Марианна Ожерельева: После опять латы газа в рублях. Михаил Беляев: И после оплаты в рублях. Это все одно и то же, это все из одной корзины. Это и оплата американских бондов, купонных, и это, это, и все вместе. И вообще, так сказать, новости, наше понимание, как развивается… Рубль стал восстанавливать свои позиции – туда, откуда он ушел. Это вовсе не новое курсообразование. То есть это была, так сказать, кочка, его из этой кочки выбили, и он теперь возвращается туда. Виталий Млечин: Ну а цены? Михаил Беляев: А цены, к сожалению, они могут в результате отдельных акций, отдельных каких-то таких мероприятий… Виталий Млечин: Жалко, жалко. Михаил Беляев: Жалко, да. Марианна Ожерельева: Спасибо. Михаил Беляев: Я говорил, что цены – как пешки на шахматной доске, ходят только в одну сторону. Виталий Млечин: Спасибо вам огромное. Михаил Беляев: Спасибо и вам. Виталий Млечин: Михаил Беляев, кандидат экономических наук, был у нас сегодня в гостях. И мы очень этому рады. Марианна Ожерельева: Спасибо.