Михаил Дмитриев: Настроения людей сорвало с якоря. Они меняются так быстро, что в следующем году можно ждать сюрпризов

Гости
Михаил Дмитриев
президент партнерства «Новый экономический рост»

Константин Чуриков: Действительно все меньше и меньше времени до наступления нового, 2019 года. С каким настроением россияне встречают этот новый год, готовятся к нему – по этому поводу есть как минимум два исследования.

Марина Калинина: Начнем с исследования «Левада-Центра». По этим данным, россияне надеются, что новый 2019 год будет лучше уходящего. По крайней мере, так ответили 50% опрошенных социологами респондентов. 8% опрошенных в этом уверены на сто процентов. Что год будет не хуже нынешнего – считают 17%. Но такое же количество полагает, что вряд ли что-нибудь изменится, а того, что станет еще хуже, опасаются только 5%.

Константин Чуриков: Всего 5%. При этом не так давно экономисты и психологи подготовили еще один доклад, называется «Осенний перелом в сознании россиян». Согласно этому докладу, почти 70% очень пессимистично смотрят в будущее нашей страны в наступающем году, 68% уверены, что хорошего не будет. Большинство подавляющее, 94%, надеется только на себя, а не на государство. Еще такая интересная цифра – готовы внести личный вклад в развитие страны 63%. Здесь разная степень готовности, от готовности платить высокие налоги до участия в благотворительности. И еще одна интересная цифра, запрос на перемены – 76% респондентов.

У нас в студии один из авторов последнего доклада, который мы только что цитировали, – это Михаил Дмитриев, президент партнерства «Новый экономический рост». Михаил Эгонович, здравствуйте.

Марина Калинина: Здравствуйте.

Михаил Дмитриев: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Как вы объясните такой разнобой в прогнозах, почему в одних данных все хорошо и будет еще лучше, а вы нас вгоняете в пессимизм?

Михаил Дмитриев: Предновогоднее настроение всегда улучшается, и более того, из-за этого социологи в начале очередного года, как правило, не проводят серьезных исследований, потому что под Новый год у всех традиционно настроение становится чуть бодрее, и это позитивное расслабленное настроение проецируется довольно надолго в первый квартал. Поэтому серьезные обследования надо проводить, строго говоря, не раньше марта, а лучше даже в апреле. Собственно, октябрьский период – это период как раз такого очень трезвого взгляда на жизнь, период, когда настроения часто меняются после лета. Лето у нас тоже относительно расслабленное время. И в октябре очень хорошо замерять серьезные изменения. В этот раз в октябре действительно изменения очень серьезными оказались.

Марина Калинина: Как вы проводили свое исследование, по каким методикам, каким образом вы узнавали ту информацию, которая в результате получилась?

Михаил Дмитриев: Мы используем очень хорошо зарекомендовавшие себя методики, которые применимы только для узкой задачи. Вот когда происходит резкое изменение настроений, они способны не только разобраться, в чем выразилось это изменение, но и иногда способы предсказать, что произойдет дальше. Так случилось, например, в 2011 году, когда мы предсказали очень резкий рост протестных настроений и негативизма в отношении к власти. И неоднократно эти методики в дальнейшем позволяли нам понять, почему резко, и как резко, изменились настроения. А они менялись резко как минимум пять-шесть раз за последние десять лет.

В этот раз частота изменений удивила даже нас самих, потому что первый раз мы сделали замер в мае, сразу после президентских выборов, а второй раз в октябре. Оба раза настроения были сильно отличающимися от того, что было раньше. Но каждый раз по-своему. Это «по-своему» означает, что настроения людей как бы сорвало с якорей. Долгое время настроения были стабильны, так называемый послекрымский консенсус, и вот теперь эта стабильность, ее больше нет. Настроения стали меняться довольно быстро, и насколько устойчивое нынешнее октябрьское изменение, мы сказать не можем. Возможно, на будущий год будут новые сюрпризы.

Константин Чуриков: С чем ваши респонденты, те люди, которых вы опрашивали – я так понимаю, это и бюджетники, оплот нашего государства – с чем они связывают этот собственный слом сознания? Что тому причиной послужило?

Михаил Дмитриев: В октябре произошло то, чего мы не ждали, если честно. Резко изменились приоритеты фундаментальных потребностей. Вот до недавнего времени, особенно в период кризиса 2015–2017 годов у людей все-таки доминировали вопросы материального благополучия, поскольку уровень жизни упал из-за кризиса, и материальные проблемы вышли на первый план, остальное было как бы второстепенно. И в мае в общем-то это все еще продолжалось. А вот в октябре внезапно приоритеты поменялись.

Такая внезапность не удивительна, она часто бывает в массовом сознании. Но удивительно, как они поменялись. Когда мы попросили людей по десятибалльной шкале оценить свои материальные потребности и нематериальные ценности типа свободы, уважения, честности, лидеров, которые относятся к ним с уважением и демократичным вниманием, то вот эти новые потребности оказались в полтора раза более значимыми, чем даже такие, как здравоохранение. Жилье, здравоохранение, одежда, еда оказались менее значимыми.

Более того, удивительно, нам было бы понятно, если бы это произошло в Москве, все-таки относительно благополучное место. Но мы проводили фокус-группы в самых разных населенных пунктах, в том числе в депрессивных моногородах, не только в европейской части страны, но и в Сибири, дошли до Красноярска. Всюду одно и то же, у всех социальных слоев, от студентов до пенсионеров. То есть это очень серьезные изменения, они говорят о том, что у людей появилась потребность подумать о чем-то выходящем за пределы просто материального существования. И это очень серьезный запрос.

Марина Калинина: А с чем вы это связываете, вот такие изменения, которых вы, как говорите, не ждали даже?

Михаил Дмитриев: Причин может быть много, и по-настоящему наши методы не позволяют понять причины.

Марина Калинина: Но вы же пытались анализировать?

Константин Чуриков: Вы можете их только зафиксировать?

Михаил Дмитриев: Конечно. Мы обсуждали это с коллегами-социологами, с тем же «Левада-Центром», который ведет мониторинг по стране очень плотно. Первая причина – это то, что стабильные настроения после Крыма были связаны с усилением патриотизма, гордости за страну.

Марина Калинина: Эйфория такая, наверное.

Михаил Дмитриев: Это были действительно эйфорические настроения, эффект новизны. Этого эффекта новизны больше нет. Крым – это повседневность, внешняя политика, которая усилила влияние России, тоже стала повседневной. Это больше не вызывает драйва. А люди вокруг себя сталкиваются с проблемами, которые не исчерпываются только материальными проблемами.

На самом деле уровень жизни не такой уж и низкий, уровень доходов сейчас выше, чем когда-либо за весь период до 2009 года. То есть на самом деле это относительно высокий уровень жизни, близкий к уровню жизни развитых стран. И в таком обществе уже просто еда, одежда и жилье – это не единственные проблемы, которая волнует людей. Вот это, наверное, и повлияло на ситуацию.

Константин Чуриков: Михаил Эгонович, ваше исследование подробно публиковал «РБК». И меня насторожила такая фраза, по мнению этих 68%, кто негативно настроен, кто считает, что будет только хуже, считают, что «Россия через пять лет видится ими как слабеющая и отстающая в развитии от других стран, государство, чье население напугано и не имеет права голоса». Это действительно сейчас запрос на свободомыслие, свободу волеизъявления так силен в обществе?

Михаил Дмитриев: Все пошло от того, что психологи называют переключением локуса контроля. Это мы обнаружили еще в мае. До мая, строго говоря, долгое время население было склонно в целом полагаться на государство как опору в решении своих проблем. Большинство людей не считало, что им по силам решать свои проблемы самостоятельно. И это так называется у психологов, для этого есть термин «внешний локус контроля», когда как бы тебя вовне кто-то контролирует, и ты это признаешь, принимаешь.

В мае все резко изменилось – 95% людей говорило, что государство им больше не надежда и не опора, все наши проблемы в нас самих. Так говорили сами люди даже в очень далеких депрессивных населенных пунктах. Это было очень нетипично и неожиданно. Последний раз такое было в конце 90-х годов после дефолта, когда люди отчаялись и уже на государство никак не полагались.

И как только люди начинают сами оценивать свои проблемы и пытаться их решить, усиливается критическое мышление. Все, что идет извне, в том числе информация с официальных средств массовой информации, от представителей власти, воспринимается с меньшим доверием, более критично. Да и ситуация вокруг тоже оценивается более критично. И если в мае люди еще более-менее считали, что ситуация сносная, можно адаптироваться, и хуже, скорее всего, не будет, то это нарастание критического отношения к жизни в октябре проявилось в повальном пессимизме.

Более того, это надолго. Когда мы опрашивали людей – как долго, вы считаете, продлится плохое состояние страны, многие говорили не пять лет, а 10, 15, 20 и даже 50 лет. Когда пенсионер говорит, что это 50 лет, это значит – только его внуки. Для него это уже вопрос не при его жизни. Это экзистенциальная проблема, как говорят философы.

Марина Калинина: Давайте послушаем Татьяну из Иркутской области, она нам дозвонилась. Татьяна, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Марина Калинина: Слушаем вас.

Зритель: Вот сейчас обсуждается вопрос – с наступающим, с чем вы смотрите на будущий год. С ужасом! Еще не наступил новый год – у нас общероссийское, что будет ЖКХ 4,1%: 1,7% с января, 2,4% – июнь. У нас уже сейчас квартплаты подорожали на 700 рублей, с потолка взято, ни с чего. Плюс январь пойдет 1,7%. И 2,4% дальше. Продукты дорожают. Вот было, хлеб подорожал. У нас хлеб, Иркутская область, север, мы обеспечены полностью своим. Но почему-то вся продукция дорожает на глазах. И как встречать Новый год? Люди ждут с ужасом его, никакой ни радости, ничего. Как может человек прожить на 8 тысяч, и что можно, какой я соберу стол? Если я вынуждена собирать копейки, чтобы ребенку какой-то подарок сделать.

Константин Чуриков: Татьяна, нам любят рассказывать о том, как растут доходы россиян. Скажите, пожалуйста, за минувший год ваши доходы каким-то образом увеличились?

Зритель: Никак. Все время у нас говорят – пенсия увеличивается. Я ушла со стажем 35 лет, на основном производстве отработала, архив уничтожен, ушла на минимальную пенсию – 8 801. Говорят, повышается. Повышают, в пенсионном идет страховая пенсия и социальная пенсия. Идет повышение, из социальной пенсии убрали, поставили в страховую, допустим, 200 рублей, сумма у меня остается та же самая.

Константин Чуриков: От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Спасибо, Татьяна, за ваш звонок.

Марина Калинина: Спасибо. Пока еще не наступил новый, 2019 год, хотим спросить у вас, каким для вас был 2018 год. Напишите нам, легкий он был или тяжелый. А через полчаса подведем итоги.

Константин Чуриков: Знаете, Михаил Эгонович, я еще обратил внимание на исследование ваших коллег, это все тот же отчет «Левада-Центра», оценка 2019 года, каким он будет. И вот здесь я увидел некое противоречие. Давайте посмотрим, вот респонденты говорят, что в семье все будет спокойно, 60% так уверены. Но для экономики России 65% говорят, что год будет напряженным, для политической жизни страны – тоже напряженным, 63% так считают. Я немножко не понимаю.

Марина Калинина: Как-то паззл не складывается.

Константин Чуриков: Как может быть год спокойным в семье, притом что в экономике какие-то потрясения и в политической жизни? Здесь вы видите какие-то противоречия?

Михаил Дмитриев: За семью люди чувствуют гораздо большую ответственность, чем за положение в государстве. Вот по нашим опросам, за улучшение ситуации в государстве готовы радеть и действовать ради этого две трети людей, а вот по поводу положения семьи тот же опрос «Левады» говорит, что там под 90% людей считают, что семейные проблемы – это их собственное дело, и они чувствуют больший контроль над ситуацией. И здесь у них больше уверенности.

А вот по поводу положения в стране уверенности гораздо меньше, хотя люди считают, что все проблемы в них самих. Но тем не менее как повлиять на ситуацию в государстве, мало кто реально понимает, хотя готовы действовать ради этого.

Марина Калинина: Как люди относятся к внешней политике, что изменилось в их отношении?

Михаил Дмитриев: Во внешней политике изменения очень резкие. В мае доминирующая точка зрения была – не согласен с внутренней политикой, но всецело поддерживаю внешнюю. Это высказывало большинство людей. Сейчас большинство уже предпочитает немного другую внешнюю политику, менее экспансионистскую, с меньшей проекцией силы государства вовне, но более миролюбивую, направленную на улучшение отношений со всеми странами, в том числе с развитыми. Это доминирующий запрос, он и прагматический, ради того, чтобы внешняя политика не мешала улучшению жизни внутри страны. И в то же время ценностный, потому что запрос на ценности, уважение, доверие, вот эта позитивная ценность, которую они проецируют во внешний мир. Они хотят, чтобы в мире тоже было так же.

Константин Чуриков: Уважаемые зрители, вот не любят у нас редакторы буквы «ё». Чтобы ваш ответ попал все-таки в итоги нашего голосования, пожалуйста, без буквы «ё» пишите. Вот каким для вас был 2018 год? И дальше – в именительном падеже: легкий (через букву «е») или тяжелый (тоже через букву «е»). Подведем итоги скоро.

Марина Калинина: Виталий с Чукотки нам дозвонился. По-моему, Чукотка нам впервые звонит за последнее время.

Константин Чуриков: Видимо, тема такая злободневная.

Марина Калинина: Виталий, здравствуйте, слушаем вас.

Зритель: Здравствуйте, Марина. Здравствуйте, Константин. Добрый день вашему уважаемому эксперту. Я вас беспокою из заполярного города Певека. Хотелось бы выразить полное несогласие, конечно, с теми данными, которые представляет «Левада-Центр». Постоянно в интернете мы их как бы отслеживаем, слушаем и смотрим. Просто в шоке, конечно. Вот «Левада-Центр» и Росстат – где они такие данные берут? О каком улучшении жизни вообще идет речь, когда жизнь становится хуже и хуже? Ну, если как бы примеры вам сказать, то пачка кефира (не буду называть производителя) с нарисованным котом стоит у нас 500 рублей. О чем дальше можно рассуждать? Какой там Новый год и прочее, и прочее? Непонятно, что будет с авиацией, как будет летать, как нас из Певека будут забирать, вывозить. Никто ничего сказать не может. Ну, в общем, только…

Марина Калинина: Виталий, но тем не менее Новый год…

Зритель: Хорошего точно мы ничего не ждем.

Марина Калинина: Виталий, но тем не менее Новый год неминуемо наступит. Неужели вообще никаких надежд у вас нет на то, что он будет хоть чем-то хорош?

Зритель: Ну, надежды, вот как сказал ваш уважаемый эксперт, только на себя, и все. Больше надежд у нас нет ни на кого, по большому счету.

Константин Чуриков: Виталий, а чтобы мы лучше поняли вашу личную ситуацию, скажите, в какой сфере вы работаете? Если не секрет, какой у вас доход в условиях вот этих ужасных цен, о которых вы рассказываете?

Зритель: Ну, я работаю в «Чукотэнерго». Тут секрета как бы никакого нет, зарплата моя составляет порядка 100 тысяч рублей в месяц. Но при условии того, что семья, жена, ребенок… Билет на самолет в Москву стоит 240 тысяч рублей туда и обратно. И это пока до повышения. После Нового года обещают повышение. Ну вот. Там порядка 350…

Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок, Виталий.

Вот смотрите, как-то пока у нас такая география: Иркутск нам позвонил, Чукотка. Вот те настроения такие пессимистичные, они больше свойственны какой части страны – Восточной, Центральной, Сибири?

Михаил Дмитриев: Всем городам, где мы проводили фокус-группы, от Красноярска… А мы дальше Красноярска, к сожалению, не добрались – по той же причине, по которой Виталий не может добраться до Москвы – дорого. Но до Красноярска всюду одинаково пессимистичные настроения. И они не зависят от социальной группы. И у студентов, и у пенсионеров пессимизма очень много – гораздо больше, чем было в мае.

Константин Чуриков: У нас в стране не любят, когда приносят такие исследования с плохими, с плохими результатами. Вам за ваши исследования ничего не будет?

Михаил Дмитриев: Я думаю, что сейчас ситуация немножко другая. Власти, я уверен, встревожены этими неблагоприятными настроениями не меньше, чем кто бы то ни было. И их задача – поглубже понять, что происходит, и, прежде чем поспешно реагировать, разобраться в том, почему, как и что со всем этим делать. Поэтому я уверен, они сейчас очень внимательно следят за всеми исследованиями, которые посвящены изменениям настроений людей.

Марина Калинина: Но правильные ли выводы они сделают после того, как они будут внимательно следить за этими исследованиями?

Михаил Дмитриев: Власти ведь тоже битые. Застреленного воробья… Как там в пословице говорится? Они ведь уже неоднократно сталкивались с проблемами, связанными с тем, что население внезапно начинало проявлять сильный негативизм в отношении властей и даже руководства страны. И они учитывают свои первые ошибки. Я думаю, сейчас все это взвешивается сквозь призму старого опыта. И в то же время есть попытка глубоко разобраться в нынешней ситуации, не пытаться клеить ярлыки и стереотипы.

Марина Калинина: Еще один вывод, который вы сделали после своего исследования, что растет запрос респондентов на перемены, важные для выхода страны из кризиса реформы, которые временно могут ухудшить условия жизни. 76% респондентов готовы потерпеть, ждать и терпеть лишений ради того, чтобы сделать этот рывок и как-то изменилась жизнь к лучшему.

Михаил Дмитриев: Да, на самом деле это очень зрелый запрос на изменения, потому что в мае было по-другому. Люди практически все хотели быстрых изменений, но они хотели их быстро и легко, готовы были на непроверенные решения, но лишь бы только поменялось. Это не очень ответственно. Это скорее такие, как это принято сейчас говорить, популистские настроения. В октябре отношение к изменениям стало зрелым. Люди понимают, что из такой сложной ситуации быстро не выйти, и они готовы терпеть.

Но вопрос в том, в каком случае они будут готовы эти пять лет терпеть трудности ради улучшений. Для этого они должны поверить тому, кто будет эти изменения проводить. А вот уровень доверия сейчас, в том числе к властям, очень низкий, он резко упал после мая. И вот это главная проблема. То есть люди готовы быть конструктивными, но должен быть кто-то, кто сможет честно с ними поговорить, кому они поверят, что он их не обманывает, когда вот эти все изменения будет проводить.

Константин Чуриков: Сейчас узнаем, с каким настроением смотрит в будущее и встречает 2019 год Ирина из Приморского края. Здравствуйте, Ирина.

Зритель: Добрый вечер.

Константин Чуриков: У вас уже, наверное, добрый вечер, можно сказать. Здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер. Смотрите. Ну, настроение у нас, конечно, ужасное, потому что нет уверенности в завтрашнем дне. И не только у меня, а у всех моих вообще близких и знакомых, у всех друзей, у родственников, которые живут и в Иркутске, и в Белоруссии, и в Москве, и так далее. Ну, то есть мы не верим нашей власти, мы не верим обещаниям. Это все – ну, как сказать? – неправда. Потому что они просто красиво говорят, но на самом деле для народа ничего не делается. Развалилось уже образование. Медицины вообще никакой нет! У меня нет уверенности за будущее наших детей. Просто такого беспорядка и беспредела, ну, давно не было.

Мне 44 года, но этот год был – ну, как сказать? – кошмарный год, тяжелый. Потому что в больницу мы попасть не можем. У нас медсестра делает уколы, и тут же она сидит на приеме в детской поликлинике. И записаться проблематично. Образование развалено полностью, ну, вообще.

Константин Чуриков: Здравоохранение.

Зритель: Цены растут, тарифы. То есть НДС поднимут только в 2019-м, а уже тарифы поползли, и за декабрь уже новые квитанции. То есть мы просто округляем глаза. И мы не можем понять, как нам дальше жить, потому что ну нет уверенности в завтрашнем дне.

Константин Чуриков: Ирина, вы знаете, когда, например, наши зрители нечто подобное – то, что вы сейчас – говорят в эфире, а в студии, например, сидит представитель власти, он обычно говорит: «Какие усилия вы предпринимаете для того, чтобы вырваться из бедности?» Вот у меня вам вопрос: а вы какие усилия предпринимаете?

Зритель: Мы с мужем работаем круглосуточно, 24 часа, то есть мы ни на минуту… У меня маленький ребенок, ему два года. Я не уходила в декретный отпуск, потому что это нереально. Если я уйду (ну, у нас свой бизнес), просто нас конкуренты задушат. Мы выживаем просто. Ну, как сказать? Надеемся только на себя. Мы не надеемся вообще на государство, потому что… Ну, как сказать? Нет уверенности. Нам говорят: «Вот вы еще счастливые, у вас стиральные машинки, а мы стирали руками». Но у нас нет уверенности в завтрашнем дне, нет за детей уверенности. Понимаете, это самое страшное.

Марина Калинина: Спасибо, Ирина, спасибо.

Константин Чуриков: Спасибо, Ирина, спасибо.

Марина Калинина: Давайте сразу еще Галину послушаем из Иркутской области. Галина, здравствуйте.

Константин Чуриков: Очень активны наши зрители с востока страны.

Зритель: Здравствуйте, добрый день.

Константин Чуриков: Здравствуйте.

Зритель: Какая хорошая ваша передача! Я очень часто смотрю вас, не пропускаю. Вот вы знаете, хотела с вами поделиться. Ну, в общем-то, для меня этот год был тяжелым. В общем, я пенсионерка, пять лет пошла на пенсию. Мне назначили пенсию – восемь с копейками. Еще 2014 год я как-то проживала, немножко хватало. В 2015 году опять цены поднимаются – уже начало не хватать. И вот с каждым годом все тяжелее и тяжелее. И вот сейчас следующий год я жду с таким ужасом! Я как услышала про все эти НДС, про все это поднятие цен… И в магазин хожу, тоже эти цены постоянно, видишь, растут и растут. Ну никак не хватает ни на что! И следующий год жду с таким ужасом! Я не знаю, как будем жить и выживать.

Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок.

Марина Калинина: Спасибо.

Константин Чуриков: Вы знаете, Михаил Эгонович, я обратил внимание на то, что у вас исследование даже не столько количественное, сколько качественное, потому что были фокус-группы, представители ваши общались с разными людьми, в частности с бюджетниками. Объясните, пожалуйста, почему по исследованию вышло, что бюджетникам как раз таки хуже всего и живется? Ведь в первую очередь, если повышают зарплаты, то это касается бюджетного сектора. По идее, там должно быть все слава богу.

Михаил Дмитриев: Да, в этом-то как раз и парадокс нового изменения настроений. Действительно, у бюджетников, строго говоря, ну, если в среднем брать их зарплаты, они росли быстрее, чем в других секторах экономики. Это был Майский указ 2012 года. В общем, его пытались реализовать. В значительной мере это удалось, по крайней мере по отчетам и количественным показателям. И действительно, зарплаты у наших респондентов выросли. Но в этом-то как раз и оказалась проблема. Пока материальные проблемы у бюджетников доминировали (а это было последние четыре года), рост зарплат как бы возмещал любые другие проблемы, с которыми они сталкивались в жизни.

А сейчас материальные запросы важны, но все-таки не только. Им, как и всем другим россиянам, оказалось очень важно уважение, доверие, свобода, в том числе свобода в понимании того, что если они профессионалы, они должны иметь возможность профессионально работать и эффективно работать. И вот это внезапно вышло на первый план. А те реформы, которые делались последние четыре года, по словам наших респондентов, делались не очень хорошо. Было сделано много глупостей. Людей чрезвычайно напрягает то, что их заставляют делать вредные вещи. Огромное количество бюрократической волокиты. Спускаются сверху указания, которые свидетельствуют о непонимании ситуации на местах. Конкретно люди приводят примеры: их заставляют делать то, что по-настоящему вредит делу, а не помогает ему.

И вот именно эта неспособность продуктивно работать, выполнять свой долг и помогать тем людям, с которыми они работают, – это вызывает сейчас наибольшее раздражение. Еще два-три года назад с этим мирились, потому что росла зарплата. Но сейчас зарплата – уже не главное. Даже когда говорят о недостатке бюджетного финансирования, интересно – говорят уже не о том, что «у нас низкие зарплаты», этого мы ни разу не слышали, а говорят о том, что бюджетное финансирование недостаточное мешает людям эффективно работать. Они думают об общем деле и о своей профессиональной самореализации.

Константин Чуриков: О своем вкладе, да.

Марина Калинина: Ну смотрите, не все наши зрители настроены пессимистично. Например, сообщение из Пензенской области: «У меня с мужем все нормально. Мы пенсионеры и работаем, еще и помогаем семье сына с двумя детьми». Красноярский край пишет: «Уверенность в завтрашнем дне зависит от нас. Под лежачий камень вода не течет. Приезжайте на периферию работать учителем, врачом – и будет достаток. Идите учиться и осваивайте новое».

Константин Чуриков: Ну, у меня только вопрос. Хорошо ли, когда родители-пенсионеры помогают детям? Ну так, вопрос в сторону.

Марина Калинина: Но тем не менее пенсионеры хотя бы живут хорошо, им этого хватает.

Константин Чуриков: Ну, хотя бы, да, хотя бы. Давайте сейчас обратимся к небольшому такому видеоопросу, который устроили наши корреспонденты во Владивостоке, в Краснодаре и в Симферополе. Задавали все тот же вопрос людям: с каким настроением они встречают Новый год?

ОПРОС

Марина Калинина: Ну, как говорится, мнения разделились. Кто-то говорит «все будет о’кей» и с прекрасным настроением встречает Новый год. Но кто-то, естественно, говорит, что будет только хуже и так далее.

Константин Чуриков: Вы знаете, на что обратил внимание? Вот мы еще упустили из виду такую тему, о которой часто говорят в последнее время, тему войны. Вот что касается опроса «Левада-Центра»: «Насколько вы считаете вероятным вооруженный конфликт с какой-то из соседних стран в наступающем, 2019 году?» И здесь я вижу, что ответов «скорее да» гораздо больше, чем вообще было за весь период измерений, с 2006 года, а ответов «скорее нет», в общем, стало довольно мало. Вот что здесь?

Михаил Дмитриев: Ну, это скорее отражает общий пессимизм, но это не говорит о том, что люди ждут и хотят этих конфликтов.

Константин Чуриков: Естественно, да.

Михаил Дмитриев: Наоборот, они так высказываются и обеспокоены, потому что хотели бы всячески этого избежать. Мы знаем по нашим материалам, что люди действительно хотят мира всерьез, и они хотят, чтобы наша внешняя политика не провоцировала конфликты.

Константин Чуриков: Еще не могу не спросить… Извини, Марина.

Марина Калинина: Да, давай.

Константин Чуриков: …об управлении массовым сознанием. Долгое время считалось, что телевизор – это лучший пульт от умов россиян. Что в телевизоре – то, в общем-то, и в жизни, люди так думают. Если в телевизоре хорошо – значит, и в холодильнике все слава богу. Вот сейчас как это меняется? По телевизору можно показывать другую картинку и этим улучшать жизнь, или нет? Как вы думаете? Вы общались с людьми?

Михаил Дмитриев: Телевизор – по-прежнему самое влиятельное средство массовой информации, по опросам, но это влияние с пика, который был после Крыма, упало довольно сильно – на 20 процентных пунктов, собственно, как и рейтинг главы государства, примерно так же. И, скорее всего, при таких критических настроениях эта тенденция продолжится. Ну, например, про телевидение что люди считают? Три четверти респондентов считают, что на центральных телеканалах журналисты должны критически относиться к политике государства и высказывать эти мнения. Это самое высокое количество людей, которые так считают, за весь период наблюдений. Это данные Фонда «Общественное мнение».

Так что действительно люди больше полагаются на мнения окружающих, и об этом они сами говорят, и, скажем так, на менее массовые источники информации – не столько даже на интернет и социальные сети, сколько на газеты, радиостанции. Вот им начали доверять больше, чем раньше.

Марина Калинина: Вы же наверняка, естественно, пришли к какому-то выводу, когда вы все это обработали, переработали, передумали, переговорили. И вы предполагаете три сценария развития дальнейшего нашего общества. Давайте поподробнее. Что это за три сценария? Что нас может ждать, ну, судя по тем результатам, которые вы получили?

Михаил Дмитриев: Главное, что мы пока видим – то, что настроение людей неустойчивое. Это не какая-то стабильная новая тенденция, а это просто целый калейдоскоп изменений. И куда дальше эти изменения пойдут – сейчас никто не может сказать. Но мы предположили, что определенное изменение ситуации в стране может повлиять в большей или меньшей мере на то, как дальше поменяются настроения.

Ну, например, если сбудутся внешние угрозы, которых люди так боятся, то, скорее всего, ну, более вероятно, что настроения опять вернутся в то, что мы называем «сплочение вокруг флага», то есть вокруг государства люди сплачиваются в период серьезной угрозы. И это будет такое патриотическое настроение, где внутренние проблемы уйдут на второй план, как это было, собственно, в период санкций после Крыма.

Но если, допустим, наступит тяжелый экономический кризис, более вероятно ждать, что для людей опять текущее потребление, материальное благополучие выйдет на первый план – и тогда все остальные проблемы, которые, например, в октябре оказались важными, они тоже отойдут на второй план. И скорее люди будут требовать опять от государства, что государство должно решить их проблемы, раздать бюджетные деньги, перераспределить материальные блага, чтобы поддержать тех, кому тяжело. Это скорее настроения такого контрэлитного популизма, которые, как мы ожидали, летом станут превалировать. Летом они действительно доминировали.

Ну а если ситуация в международной политике и в экономике не сильно изменится, будет экономический рост, но вялый, небыстрый, то очень возможно, что октябрьская волна настроений сохранится. Если она сохранится, главный вызов для властей – это прежде всего наладить новые честные и эффективные коммуникации с людьми и дать им больше влияния на принятие решений, не имитационно, а реально.

Марина Калинина: А что собственно сейчас мешает им сделать это, и давно бы сделать?

Михаил Дмитриев: Запросы были другими. Еще два-три года назад люди не требовали этого, и это видно было по всем исследованиям. А вот сейчас именно уважение властей и уважение к мнению людей вышло на первый план. Люди не хотят быть пешками. Они хотят, чтобы их мнение там, где они лучше видят ситуацию, учитывалось и чтобы решения принимали соответственно. Для этого вся система коммуникации должна быть усилена на предмет обратной связи, внимания к людям и возможности влияния на все – от местной политики до больших решений.

Константин Чуриков: У нас тоже есть обратная связь. Семен, наш зритель из Санкт-Петербурга, тоже хочет на что-то повлиять. Семен, здравствуйте.

Зритель: Добрый день. Да я хотел своим мнением поделиться. Есть, конечно, негативные переживания, все же год был действительно очень эмоционально проверочным таким, скажем. Есть настроения, но все же опыт такой… Я дважды устроился на работу, дважды я с этой работы не по всей вине… меня не рассчитывали. В общем, мне 28 лет. И я, живя в Санкт-Петербурге, имея даже свой малый бизнес, который мне прикрывает спину, я понимаю, что я не могу планировать семью, я не могу брать ответственность, я не могу нести за себя ответственность. Как я могу взять еще за кого-то и быть лидером в маленьком государстве под названием «семья»? Я не могу планировать детей и так далее. То есть этому государству я потом ничего не смогу дать, даже если захочу. А я не хочу уже просто, потому что в этом нет смысле. Я десять лет уже в убытке. Я в медицинском не доучился – это дорого, это взятки, коррупция. А потом опыт был, продолжался в том же ключе: коррупция, крохоборство, бюрократия, грязь, пошлость и так далее, то есть лицемерие, ложь и так далее.

Марина Калинина: Семен, а вы…

Зритель: Единственное – есть настрой на позитив, что все это как бы испытания, которые приведут к духовному созреванию какому-то. В общем, планы только на следующую жизнь строим.

Марина Калинина: Семен, но вы же молодой человек. Чего вы ждете от следующего года? Неужели у вас нет никаких надежд?

Константин Чуриков: Человек молодой, но рассуждает как уже! О духовном созревании говорит.

Марина Калинина: Ну подождите с духовным созреванием, у вас вся жизнь впереди.

Зритель: Ну, как сказать? Уже ответственность сейчас за родителей надо будет брать. Я понимаю, что на меня возлагаются обязанности. А кроме тех, которые на меня возлагаются, я бы еще хотел на себя взять, допустим, но я не смогу. То есть я едва ли смогу взять на себя те, которые на меня возлагаются: родителей тянуть, бабушки и дедушки, которые не молодеют. Мы же не молодеем. Мой год прошел, я работал исправно, честно, добросовестно, но мое здоровье тоже заканчивается. Я не могу работать 24/7 и быть бодрым после этого.

Константин Чуриков: От нас же требуют все время, чтобы мы были стрессоустойчивыми, готовы работать круглые сутки, ненормированный рабочий день. Спасибо, Семен, за вашу откровенность, за ваш звонок.

Михаил Эгонович, у нас время уже время подходит к концу, нам надо подводить итоги. Вот скажите, в марте 2011 года вы вместе с Сергеем Белановским тогда в Центре стратегических разработок представили то самое исследование, которое, скажем так, предсказало некую протестную активность. Вот сейчас то, что вы видите в конце 2018 года – это можно считать таким же предсказанием? Или наоборот – люди понимают, что надо подождать, надо потерпеть, все изменится?

Михаил Дмитриев: Сейчас настроения сильно отличаются от 2011 года – вот с точки зрения, скажем так, политических действий, политической активности. В 2011 году настроения были довольно радикализованные, люди очень резко отзывались о власти. Ну, например, говорили: «Мы не быдло!» Это было такое высказывание, рефреном звучавшее повсюду в наших фокус-группах. И они были готовы действовать решительно и не всегда правовым путем, очень многие из них.

Сейчас ситуация совершенно другая – это очень зрелый запрос на изменения, в то же время очень конструктивный. Ни в мае, ни в октябре не было вообще никаких признаков агрессии в отношении к власти, которую мы наблюдали, допустим, в 2011 году. Люди очень много говорят о том, что они хотят отстаивать свои права, и требуют изменений, но хотят это делать строго правовым путем, в рамках законности. Это очень зрелое поведение ответственных граждан. Они сами хотят помогать изменениям в стране и пытаются делать это конструктивно.

Единственная проблема: по-настоящему что делать, как улучшить ситуацию – люди этого не знают. И вот если появятся лидеры, которые смогут вызвать доверие к каким-то новым мерам или идеям и смогут это до людей донести, люди готовы пойти практически за любой программой. Им важно сейчас поверить в тех, кто ее выдвигает, и почувствовать доверие.

Марина Калинина: Ну что, наше время подошло к концу для обсуждения этой темы, но мы продолжим это делать вечером.

Константин Чуриков: Обязательно. После 8 вечера о том же – об ожиданиях от будущего года и о текущем годе, каким он был. Вот мы не знаем, что случится в 2019 году. Мы пока в курсе того, что для 97% нашей аудитории уходящий, 2018 год был тяжелым, а легким он был только для 3% наших респондентов.

Марина Калинина: Да, вот таковы итоги нашего опроса, который мы сегодня проводили. А я представляю нашего сегодняшнего гостя – у нас в гостях был Михаил Дмитриев, президент партнерства «Новый экономический рост». Мы вернемся через несколько минут.

Константин Чуриков: Спасибо.

Марина Калинина: Спасибо.

Чего ждут россияне от нового года