Ольга Арсланова: Ну а сейчас переходим к теме нашего дня – будем говорить о ветхом и аварийном жилье в нашей стране. Информация, которая привлекла, конечно же, наше внимание: Минстрой планирует разделить в законодательстве два понятия – ветхое и аварийное жилье. Вот с такими подзаголовками вышли сразу несколько газет на этой неделе. О грядущих изменениях в законодательстве рассказал замминистра строительства Максим Егоров и пояснил, что эти понятия будут определяться по некоторой степени опасности для жизни этого дома. То есть аварийное – которое опасно для жизни, и людей оттуда следует срочно выселить; ветхое – у которого конструкция просто имеет некие технологические нарушения, и жить в нем не опасно. Ну и, соответственно, переселение будет тоже происходить по разным правилам. Вот с этим будем сегодня разбираться. Виталий Млечин: Да, попробуем выяснить все нюансы. Но для начала – немного статистики. По программе переселения граждан из аварийного жилья за предыдущие 11 лет новые квартиры получили более миллиона человек, снесено почти 16 миллионов квадратных метров аварийных строений. В предстоящие шесть лет темп предстоит ускорить. Поставлена задача – ликвидировать почти 12 миллионов квадратных метров жилья, признанного аварийным до 2017 года. Жилье должны получить свыше 100 тысяч семей. Ольга Арсланова: Для этого планируется направить из федерального бюджета более 430 миллиардов рублей. Раньше федеральный бюджет выделял на решение проблемы с аварийным жильем 50% нужных средств, а оставшуюся половину находили, соответственно, регионы и муниципалитеты. Теперь же доля федеральной помощи вырастает до 70%, а то и 80%. Виталий Млечин: Ну, тут надо добавить, что некоторые российские регионы, к сожалению, программу по переселению из аварийного жилья не выполнили – это Забайкалье, Приморье, Тыва, Московская и Иркутская области. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на пятерку лидеров по доле ветхих и аварийных домов – это Ингушетия, Тыва, Якутия, Дагестан и Магаданская область. Об этом говорит исследование сети «Финэкспертиза». Наиболее благополучная ситуация в Курской области, Адыгее, ну и в Москве, Петербурге и Севастополе. Вот сейчас эти данные на ваших экранах. Мы ждем ваших историй, конечно же, как всегда, в прямом эфире. Если вас удачно выселили, переселили – позвоните в прямой эфир и расскажите, довольны ли вы. Если есть какие-то проблемы, то тоже, конечно, всегда наш эфир для вас открыт. Звоните и пишите SMS. И сегодня, в том числе и на ваши вопросы, отвечает наш гость – директор Департамента жилищно-коммунального хозяйства Минстроя России Михаил Гилев. Михаил Сергеевич, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Михаил Гилев: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Давайте разбираться сразу с этой историей, с заявлением вашего коллеги из Минстроя. Многие испугались, что придется за свой счет куда-то переезжать. Расскажите, что произошло. Михаил Гилев: Смотрите. Мы рассматриваем сейчас две программы. В нашем ведомстве реализуется как программа переселения из ветхого и аварийного жилья, так и программа капитального ремонта. Ольга Арсланова: Всех домов? Михаил Гилев: Да, всех домов. При этом, еще раз повторюсь, мы переселяем из аварийного жилья. Понятие «ветхое жилье» – оно у нас есть с вами в обиходе, но, к сожалению, оно не было четко отфиксировано в нормативке, для того чтобы мы точно понимали, где дом нормального состояния, где дом ветхий, но еще не аварийный, а где дом аварийный. Значит, это разделение будет касаться программы капитального ремонта. То есть все дома, которые признаны аварийными на данный момент… Люди очень много задавали как раз этих вопросов. То есть разговор идет или речь идет не о пересмотре программы переселения из аварийного жилья, а как раз о программе капитального ремонта. Так вот, в программе капитального ремонта мы планируем выделение вот этой подгруппы, для того чтобы на эти дома сконцентрировать особое внимание. Ну, условно говоря, если у нас с вами течет крыша в доме, например, то бессмысленно делать электропроводку, ну, потому что она тут же будет залита водой и, соответственно, опять сгорит. Таким образом, получается, что в этих домах опережающим темпом надо делать тот конструктивный элемент, который болит здесь и сейчас. Опять же – классика жанра. У нас два пожилых человека, обоим по 85 лет, но у одного болит голова, у другого болит сердце. Так вот, ремонтировать надо в первую очередь ровно то, что болит больше всего. Понятно, что остальные конструктивные элементы тоже надо поддерживать в должном состоянии, но прежде всего надо решить проблему, а что же, собственно говоря, у этого дома наиболее проблематично, и этому конструктивному элементу уделить особое внимание. В чем как бы мы видим сейчас проблему за прошедшие годы? Анализ показал, что если мы реализовываем программу по капитальному ремонту классическим образом, она построена на выполнении ремонта каждого конструктивного элемента, исходя из его межремонтного интервала. То есть мы практически не обследуем каждый конструктивный элемент на выявление проблем его, а просто у нас пришел нормативный срок – и мы пошли этот конструктивный элемент менять. Вот ситуация как бы с крышей и проводкой – это ровно из этой области. То есть менять надо крышу, надо срочно на нее выделять денежные средства, но при этом по времени у нас подошла замена проводки. Еще хуже ситуация, когда надо что-то делать с фундаментом, а мы продолжаем делать надстроечные конструкции. Понятно, что у фундамента срок межремонтный – это больше 50 лет или 50 лет; у кровли плоской, например, 10–12 лет; у сетей – 20 лет. Да? Понятно, что у всего остального дома износ конструктивных элементов происходит быстрее, и мы им должны по срокам уделять больше внимания. Хотя при этом как бы проблема у нас – фундамент. Вот чтобы это недоразумение, что ли, в нормативке устранить, мы предлагаем внутри программы капитального ремонта выделить вот эту группу ветхих домов и к ним отнестись по-другому, то есть прежде всего уделить внимание их обследованию. Мы планируем, что до конца 2019 года мы разработаем четкие критерии определения как раз ветхих домов и аварийных. По этим критериям… Во-первых, они упростят оценку для того, чтобы сделать ее однозначной. Потому что на самом деле мы опять же при реализации обеих программ столкнулись с передергиванием, внутри разных территорий разные как бы ситуации складывались. Например, не редкостью была ситуация, когда власти планировали выделить в центре города участок под жилищную застройку, и дома еще далеко не аварийные признавались таковыми для того, чтобы под коммерческую застройку этот земельный участок передать застройщику. Было большое количество судебных разбирательств, люди отсуживали свои права и отстаивали свои права. Вот в этой новой программе мы планируем такого рода нарушения пресечь и не допускать. Виталий Млечин: Тут очень хочется понять, как будут выглядеть критерии. Когда читаешь, скажем, новости какие-то, сталкиваешься часто: скажем, дом изношен на 70%. Ольга Арсланова: Но он не аварийный. Виталий Млечин: Вот эти проценты… Михаил Гилев: Очень хороший вопрос, да. Смотрите, какая ситуация. Вот сейчас, на данный момент есть общее просто правило, что такое ветхий дом. Ветхий дом – это дом, если это капитальное строение, то с износом более 70%; если это, условно, деревянный дом, то это износ более 65%. Но считается он механистическим способом, то есть: есть определенный срок службы конструкций, делится на жизненный цикл дома – соответственно, получается у него какой-то износ. То есть если в среднем человек живет, условно, 100 лет или дом живет 100 лет, прожил 50 лет – соответственно, 50% износа. То есть механистический подход без анализа конструктивных элементов. Что закладывается в логику состояния аварийного и в логику состояния ветхого? В ветхом состоянии какие-то конструктивные элементы, часть конструктивных элементов или один конструктивный элемент отклонились от своего работоспособного состояния. И в этом случае надо точно этому конструктивному элементу уделить особое внимание. Ну, допустим, если у меня, например, провисание несущей конструкции, мне надо либо выправить провисание, либо заменить несущую конструкцию, например, или часть несущей конструкции для того, чтобы дом восстановился. Такая ситуация с кровлей. То есть понятно, что если у меня и дет провисание двускатной кровли, то, соответственно, надо просто поменять лаги – и, в принципе, дом будет жить дальше совершенно спокойно. Аварийное состояние – это когда конструктивные элементы изношены уже настолько, что они составляют угрозу жизни и здоровью. Поэтому введение таких более четких критериев как раз ровно позволит правильно и однозначно определять, этот дом аварийный или нет. Ольга Арсланова: Давайте поговорим все-таки о ветхом жилье как о части домов, которые входят в программу капитального ремонта. Правильно ли мы понимаем, что собственники, очевидно, сами должны будут за этот капитальный ремонт и заплатить, потому что это частная собственность, и в любом случае кто еще должен? Михаил Гилев: Внутри программы капитального ремонта, как она сейчас и построена, мы с вами как жители этого дома вносим определенные взносы в Фонд капитального ремонта либо в свой фонд, в фонд своего дома и аккумулируем средства для того, чтобы делать восстановление, собственно говоря, тех повреждений, которые неизбежно происходят. Ольга Арсланова: Но подавляющее большинство все-таки в единый котел пока что вносят деньги. Михаил Гилев: Да, подавляющее большинство – в единый котел. Ольга Арсланова: Поэтому им важно понимать, куда сейчас эти деньги пойдут, и будут их дома отремонтированы. Михаил Гилев: Ровно так все и будет продолжаться. То есть на самом деле здесь глобально ничего не меняется. Опять же логика капитального ремонта тоже, в принципе, нам всем, в общем-то, понятна. Человек, к сожалению, не молодеет, и в какой-то момент времени… Так же, как и машина, да? Мы покупаем автомобиль, он абсолютно новый, мы проводим только техническое обслуживание – ну, масло поменяли, ремни проверили. В том случае если машину эксплуатируем дальше, неизбежно возникают с этой машиной проблемы. И уже возникает вопрос капитального ремонта – уже клапаны, кольца и все остальное прочее. То есть надо уже ремонтировать двигатель. И в случае когда машина приходит в негодное состояние – это, собственно говоря, вопрос аварийного ремонта. Уже все, как бы выкидываете автомобиль, покупаете новый. Ровно все то же самое с нашими домами. Поэтому когда мы объясняли в свое время, почему нужна программа капремонта: да, мы накапливаем износ, да, мы не молодеем, да, в какой-то период времени нам требуется больше внимания. То есть уже не хватает просто текущего обслуживания, уже надо что-то более серьезное. Такая же ровно ситуация по этой группе – по более изношенным домам, то есть по ветхому жилью. Там реально требуется больше внимания к конкретным конструктивным элементам. Поэтому мы предполагаем, что в 2019 году мы запустим, по сути, программу обследования домов. В результате обследования… А это не быстро и не мгновенно, это реально программа на несколько лет вперед. В результате мы сможем получить по объективным критериям, собственно говоря, оценку работоспособности домов или их конструктивных элементов, сможем достаточно четко определить, какой из этих домов в какой группе относится, для того чтобы вот этих инсинуаций с переброской домов или недовключения в программу по переселению аварийки, или исключения из этой программы, чтобы вот этих лазеек и инсинуаций было меньше. Виталий Млечин: А эту работу федеральное министерство будет проводить или регионы сами? Михаил Гилев: Мы планируем к концу 2019 года провести работу как раз по определению вот этих однозначных критериев. Работа уже заказана, это большое научное исследование. Мы планируем, что до конца 2019 года мы эту методику откатаем уже на конкретных домах, на конкретных регионах. Собрав всю необходимую информацию и сделав корректировку, мы эту методику планируем в конце 2019-го – начале 2020 года уже выдать в регионы для того, чтобы мы уже все однозначно понимали, а что же, собственно говоря, из себя представляет дом, то есть что это: ветхий, аварийный либо нормальное состояние. Ольга Арсланова: Давайте сейчас к звонкам и SMS наших зрителей перейдем. Михаил Гилев: Конечно, конечно. Ольга Арсланова: У нас на связи Омск, приветствуем Елену. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Елена. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. У нас такая вот проблема. У меня муж инвалид первой группы, ветеран боевых действий. Мы проживаем в двухэтажном деревянном доме. У нас стены и потолки все сыплются. А стоим мы уже с 2015 года, аварийное жилье. И вообще никаких действий я не вижу, вообще никаких. Ольга Арсланова: Елена, то есть ваш дом официально признан аварийным, так? Зритель: Да-да-да. Виталий Млечин: А срок какой-то есть, в которой вас должны переселить? Вам кто-то что-то говорит по этому поводу? Зритель: Я ходила как-то еще по осени, в 2018 году. Мне сказали: «До 2023-го еще расселяют только те, которые поставили в 2012-м. До 2023 года ждите». Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: А ждать… Мне мужа ни помыть, ничего. Я вот не знаю. Я кое-как здесь перебиваюсь. У нас еще маленький ребенок, первоклассник. Виталий Млечин: Понятно. Ольга Арсланова: Спасибо. Вопрос очереди. Михаил Гилев: Да, постараюсь ответить. Значит, смотрите. По предыдущей программе мы переселяли жилье, признанное таковым, аварийным признанное до 1.01.2012 года. Ну, должна быть просто какая-то целевая задача четкая, что мы вот это жилье переселяем в такой-то период времени. Программа на данный момент реализована на 99%, на 99,8% без малого, то есть практически полностью. Есть оставшиеся еще недоделанные… это то, о чем вы говорили, как бы по части территорий, недопереселенные граждане. Но тем не менее основная часть уже закрыта. Следующий блок проблемного жилья был взят по состоянию на 1.01.2017-го. Отфиксировано там порядка 12 миллионов квадратных метров, которые мы и планируем переселить в ближайшее время. Скорее всего, задержка произошла из-за чего? В 2018 году не были приняты решения по выделению денежных средств и по переселению – соответственно, программа подпросела по объему. Сейчас, в 2019 году (опять же цифры вы уже называли), программа стартует с новой силой. Достаточно такие амбициозные и серьезные планы на ближайшее время. И с высокой степенью вероятности этот дом, если он уже признан аварийным, он как раз будет переселен в рамках этой программы. Как последовательно это будет выглядеть? В 2019 году, буквально во втором квартале 2019 года субъекты должны будут утвердить региональные свои программы в разрезе муниципалитетов фактически. И в этот момент будет как раз формироваться перечень того, что будет переселено, но уже в 2019 году. Дальше программа будет выстраиваться до 2024 года – так же, в принципе, очень похоже, как она строилась и раньше, то есть будет определена очередность переселения по мере строительства нового жилья либо покупки готового жилья для переселения. То есть там уже регион выстраивает самостоятельно. Виталий Млечин: Тут возникает сразу очень важный вопрос контроля качества. Потому что было немало жалоб у людей, которые из аварийного жилья переезжают, из бараков, из ужасных условий переезжают в новые дома, а они оказываются тоже плохими, все время у них что-то не так. Ольга Арсланова: Вот нам пишет Башкортостан: «Три-четыре года – и дома начинают разваливаться. На стройках на местах экономят». Михаил Гилев: Смотрите… Ольга Арсланова: Это одно из десятка сообщений. Михаил Гилев: Да, то есть на самом деле не разовая ситуация. И все дома, которые были в рамках переселения, по которым были жалобы граждан, они были поставлены на отдельный контроль. Что мы по этому поводу сделали? Опять же сделали выводы из допущенных ошибок определенных. Значит, первое. Мы планируем, что в новое программе мы полностью откажемся от возможности строительства домов… По конструктивным элементам это несущие конструктивные и ограждающие, элементы некапитального характера. То есть опыт показал: если мы делаем дом изначально правильно, то есть это железобетон, кирпич, блок и так далее, то есть капитальные конструктивные элементы, соответственно, они не разрушаются, и ничего с этим домом, как правило, и претензий по этому дому нет. Как только регионы пытались сэкономить, увеличить объем переселения, но при этом ограждающие конструкции взять – панели, всевозможные сэндвич-панели и иже подобные, деревянные конструкции с теплоизоляцией, – как правило, эти дома… Был даже такой сленговый термин присвоен – «вторично аварийные». То есть, по большому счету, мы из них получили опять аварийный жилищный фонд. Эти дома стоят на особом контроле, и субъекты все равно эту программу доделают, то, что было уже начато, и этим дома также будут расселены. Ольга Арсланова: А там на каком уровне эти нарушения начинают появляться? Где слом? Михаил Гилев: Да везде по-разному. То есть вот то, о чем коллеги пишут и граждане. Первое – неправильно выбраны места, посадили в болотину. Второе – взяли и как бы поставили… ну, до смешного, фундамент сделали черте как. Соответственно, поехал дом в целом. Ограждающие конструкции – взяли и поставили панели. Это по сути два щита деревянных, посередине поставили изоляцию. Причем это сделали, ну, в очень климатически жестких условиях. Соответственно, естественно, это не могло устраивать граждан с самого начала. Поэтому эти дома на особом контроле. Они штучно посчитаны, они все поименованы, и по ним имеются графики. Не всегда они соблюдаются, прямо сразу скажу, со стороны регионов по переселению в нормальное жилье, там по разным причинам. Но тем не менее мы эту программу все равно доведем, и все граждане будут переселены. Ольга Арсланова: То есть люди, которых переселили в такие «вторично аварийные» дома, могут предъявлять претензии местным властям? Михаил Гилев: Конечно, конечно. Они уже предъявляют. На самом деле здесь неважно… Граждане общаются не только с местными властями, они пишут и в Минстрой, и в Фонд содействия реформированию ЖКХ, который во многом оперирует этими программы. И мы, соответственно, на контроль эти дома ставим. Ольга Арсланова: А давайте посмотрим несколько историй из российских регионов… Михаил Гилев: Да, конечно. Ольга Арсланова: …из Якутска, Челябинска и Нижнего Новгорода – о том, как программа проходит там. Сейчас посмотрим. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: По вашим наблюдениям, вот таких не очень удачных историй много? Михаил Гилев: Ну, смотрите. Мы оцениваем рынок следующим образом. То есть жилье, которое находится в нормальном состоянии и должно быть внутри программы капитального ремонта без каких-либо отдельных мероприятий, – это 94% с копейками. Порядка 5% жилья является ветхим. Опять же разная степень ветхости. То есть вопрос… Опять же, если мы его не обследовали, то мы ветхость понимаем только по проценту износа – что на самом деле очень правильно. Дома понятно и явно имеют признаки аварийных домов, ну, явно являются аварийными по какой-то причине, просто не были признаны аварийными в свое время. В чем, кстати, есть опасность. Признание аварийного дома автоматически исключает его из программы капитального ремонта. Вот здесь несколько домов было. Понятно, что стены в нехорошем состоянии. Понятно, что подъезд, входная группа – все это в удручающем виде. Но самое страшное, что у людей на самом деле течет вода, у них постоянно мокро – либо подвал, либо внутри в квартире, у них дырявые сети. Собственно говоря, вот это создает сейчас наибольшую проблему, наибольшую угрозу. С этой точки зрения, если мы понимаем, что дом до 1.01.2017-го, мы сейчас будем переселять все жилье, признанное аварийным. Эти дома признаны аварийными и попадают под программу расселения. Но здесь всегда такой риск, что ли: если дом признан аварийным сейчас, исключить его из программы капитального ремонта и ничего на нем не делать, то жить там будет, ну, практически невыносимо. По времени его переселить не успеют, а делать на нем уже никто ничего не будет. Вот это всегдашняя проблема, это такая боль, что ли. Почему мы говорим о том, что эти программы надо рассматривать вместе? Для того чтобы было понятно, что это нормальный дом, в нормативном состоянии; вот это дом, который требует особого внимания, он ветхий, но еще не аварийный; и все, вот это аварийный дом, делать уже здесь ничего не надо, надо просто переселять людей. Ольга Арсланова: Несколько сообщений от наших зрителей. «Нашему дому 60 лет, мне – 57. Капремонт в очереди на 2051 год. Все сейчас ремонтируем за свой счет, капремонт при этом оплачиваем. Придется жить до 100 лет». Михаил Гилев: А откуда сообщение? Ольга Арсланова: Это Самарская область. «Сейчас за наш счет ремонтируют дома на центральных улицах, которым лет двадцать». Вопрос: если действительно дом очень старый и требует капремонта в первую очередь, можно ли как-то ускорить этот процесс? Михаил Гилев: Ну, на самом деле здесь вопрос к Фонду капитального ремонта Самарской области. По конкретному дому надо отдельно разбираться. Значит, глобально программа строится следующим образом. То есть в первую очередь попадают те конструктивные элементы, срок по которым уже подошел. Поэтому вообще именно этот дом должен был попасть в первую очередь в программу капитального ремонта. Ольга Арсланова: Что логично. Михаил Гилев: Что абсолютно логично, да. Дом более поздней постройки, соответственно, должен был бы позже попасть. Кстати, еще один вопрос, один из комментариев, которые мы сейчас смотрели: дом 70-го года постройки. Соответственно, очевидно, что довели его до такого состояния просто отвратительной эксплуатацией. То есть понятно, что без нормальной эксплуатации можно приговорить фактически любой дом. Ольга Арсланова: Очень много вопросов о признании дома аварийным. Вот, например, Калужская область: «Развалившиеся дома, не дают статуса аварийного. Причем не можем понять – почему». Михаил Гилев: Смотрите, я про цену хочу сказать. На самом деле все дома, которые мы смотрели… Вообще сейчас в программе переселения из аварийного жилья 90% с копейками жилья – это одно-двухэтажные дома. Это очень характерно для Крайнего Севера. Например, Якутию показывали – там массовая застройка была такая. И на самом деле никто не планировал там очень долго жить, это зачастую как бы с этим было связано. То есть приезжали вахтовые бригады, вахтовый поселок. Отработали, золото нашли – пошли дальше, допустим. Такая же ситуация была с нефтью и газом. Поэтому Крайний Север весь отличается такой застройкой. Поэтому… Ольга Арсланова: Калужская область. Михаил Гилев: Нет, у нас было… Ольга Арсланова: Аварийный дом. Михаил Гилев: Аварийный дом, да. Значит… Сбился немножко. Ольга Арсланова: Давайте тогда примем звонок. Михаил Гилев: Давайте, да. Ольга Арсланова: Из Тюменской области у нас Владимир на связи. Здравствуйте, Владимир. Ваша история, мы вас слушаем. Виталий Млечин: Здравствуйте, Владимир. Ольга Арсланова: Владимир, вы в эфире. Виталий Млечин: Владимир, слушаем вас. Ольга Арсланова: Да-да, слушаем вас. Зритель: Вот у меня вопрос по определению процента изношенности. Критерии срока службы элементов обязательны или нет? Михаил Гилев: Да, обязательны. Зритель: Так, я сейчас проживаю в квартире, двухэтажка деревянная, многоквартирная. Фундаменту больше 60 лет. Значит ли это, что фундамент надо ремонтировать? Потом еще один вопрос: может ли администрация взять определенные деньги в банке и отремонтировать, а потом поставить перед фактом долга? Михаил Гилев: Постараюсь ответить. Ольга Арсланова: Да, спасибо. Михаил Гилев: Начну с последнего. Нет, перед фактом поставить не может. Кредитоваться может либо Фонд капитального ремонта региональный, либо, если мы как граждане собираем деньги внутри дома, то есть имеем свой специальный счет, то мы как граждане можем прокредитоваться. Выглядит это так. То есть мы собираемся сделать опережающим темпом ремонт. А потом мы, понятное дело, накопим и деньги отдадим. С этой точки зрения, мы хотим жить здесь и сейчас, мы хотим жить уже хорошо, поэтому понятно, почему мы идем за кредитом – потому что быстро собрать деньги мы просто физически не в состоянии. Программы по кредитованию действуют фактически во всех наших крупных банках, которые сейчас обслуживают фонды капитального ремонта. Это первая пятерка, самые устойчивые, самые надежные банки. Опять же были определены для того, чтобы не попадать в ситуацию, когда банк разорился и, соответственно, деньги куда-то пропали. Вопрос номер два – по поводу сроков. Значит, по каждому конструктивному элементу срок однозначно определен. Именно таким образом должна строиться программа капитального ремонта каждого субъекта. Ну, еще раз повторюсь. Например, плоская кровля, срок эксплуатации – порядка 10–12 лет. Если это скатная кровля, то стропильные системы служат порядка 50–60 лет. Фундамент, средний срок – 40–50 лет. Ну, в зависимости от типа фундамента, из чего он был сделан изначально. Поэтому с высокой степенью вероятности фундамент должен стоять по этому дому, о котором сейчас был звонок, фундамент должен стоять сейчас в программе капремонта. Ольга Арсланова: Еще один звонок – из Ханты-Мансийского округа, Александр. Здравствуйте, Александр. У вас какая проблема? Расскажите. Зритель: Здравствуйте. У меня проблема такая. Я звоню по отношению своих родителей. Не знаю даже, чем им помочь. У них тоже такой же барак четырехквартирный. Там бабушки все померли, живут одни мои родители. В свое время потолок уже рухнул. В том году отец у меня занимался, он залез и его хотел подлатать. Он упал просто в квартиру через чердак. Мама пошла к мэру у нас, как бы обратилась, говорит, что вот такая ситуация. Говорит: «Я астматик врожденный, мне трудно находиться, дышать в этой квартире». Он говорит: «Я проходил мимо, видел ваш барак». Ну и все. Говорит: «Давайте найдем того, найдем того, найдем того», – чтобы она кого-то искала. Не знаю, уже на кого эти квартиры. Они одни, бедолаги, у меня страдают. Иногда порой приезжают ко мне сюда, на Север, ну, чтобы зиму тут перетерпеть. И уезжают туда. Ольга Арсланова: Александр, напомните еще раз: дом ваших родителей где расположен? Зритель: Республика Марий Эл, Моркинский район. Ну, там много таких страдальцев, тех, у которых вообще крыши уже сломались. Я не знаю, чего там ждут. Вот сейчас, на данный момент вроде бы мэр пообещал, говорит: «Давайте на лето будем подписи собирать и построим какой-то дом». Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: Но это каждый год какие-то обещания, обещания, обещания. Я говорю, что надо как-то… Ну, просто я сам искал сайт президента, чтобы лично ему написать. Там вылезла какая-то брошюрка, бесплатные юристы. Как бы объяснил ситуацию. И до сих пор все молчат. Ольга Арсланова: Давайте сейчас по пунктам процедуру всю определим. Ну, если так случилось… Михаил Гилев: Александра уже нет? Ольга Арсланова: Александр, здесь вы? Михаил Гилев: Скажите, а дом признан уже аварийным или нет? Ольга Арсланова: Я так понимаю, что нет. Зритель: Он вообще уже там не является… Ольга Арсланова: То есть с документами проблемы? Михаил Гилев: Видимо, да. Зритель: Нет, с документами там все нормально. То есть он уже не является… Его вообще практически по документам, возможно, не существует даже, этого дома, он очень старый. Михаил Гилев: Скорее всего, был признан аварийным, и дальше они его списали уже. Зритель: Да-да-да. Ольга Арсланова: Что могло произойти? Михаил Гилев: Если можно, тогда у меня просьба большая будет: напишите, пожалуйста, не сочтите за труд, на Минстрой письмо. Мы с регионом отработаем, посмотрим, что конкретно по этому дому. Смотрите, вопрос по признанию. Я вспомнил, в чем был вопрос предыдущий. Ольга Арсланова: Проблема признания дома аварийным. Михаил Гилев: Да, вопрос признания дома. Опять же, кстати, к вопросу об однозначных критериях. Если однозначные критерии будут, как мы планируем, разработаны к концу года, то, соответственно, мы кратно сократим затраты на признание домов аварийными или на обследование домов. То есть мы предполагаем, что нам удастся ввести однозначные критерии, которые будут механически просто измеримы и абсолютно понятны, с точки зрения любого человека. Таким образом, получается, что отклонение, например, от вертикали, то есть уклон дома вправо-влево, либо складывание конструкций, прогиб несущих конструкций и так далее – то есть вещи абсолютно объективные, которые… Ну, сейчас ничего говорить не надо, мы видели сейчас ролики, там абсолютно все понятно. По вот этим критериям можно будет достаточно быстро понять вообще, что, собственно говоря, с этим конструктивным элементом происходит. В результате мы планируем, что оценка, стоимость оценки сократится, ну, более чем в 10 раз. То есть вот такие дома, одно- и двухэтажные. Когда я говорил про Якутию, как раз я хотел сказать. Освидетельствование, оценка независимой организации на критерии аварийности дома стоит где-то больше 100 тысяч рублей. Ольга Арсланова: А оплачивает кто? Михаил Гилев: Оплачивать все должен собственник. И в этом возникает большая проблема. Ну, представляете, там живет несколько человек, а платить 100 тысяч – это абсолютно неподъемные деньги. То есть тот инструментальный контроль, который сейчас предусмотрен, он качественный, и он, конечно, очень дотошный и так далее, но он стоит очень много денег. На самом деле зачастую это просто лишено смысла. Опять же возвращаюсь к нашим с вами роликам. Мы планируем, что вот для таких домов стоимость оценки будет не более 10 тысяч к концу 2019 года, когда мы отработаем эту методику. Второй вопрос – оплачивать все должен собственник. Хорошо, когда в этом доме есть, например, часть муниципального жилья – и тогда муниципалитет придумывает разные схемы… Ольга Арсланова: Выступает собственником. Михаил Гилев: …в общем, выступая собственником этого жилья и оплачивает, собственно говоря, вопрос оценки состояния его конструктивных элементов. Виталий Млечин: Но у муниципалитетов никогда нет денег. Михаил Гилев: Опять же вопрос. Если надо признать большое количество домов и на каждый дом потратить по 100 тысяч или по 10 – ну, это в 10 раз более эффективно можно признавать эти дома аварийными. Поэтому мы планируем, что вот такой системный подход как раз нам поможет уже буквально в 2019–2020 годах. Ольга Арсланова: Вот случай, Татарстан, город Зеленодольск: «Посмотрите, сколько сотен домов не признали аварийными. А которые признали – выплатили собственникам по 11 тысяч рублей за квадратный метр и предложили на эту сумму решать свои жилищные вопросы самим. Денег, понятно, хватает только на гараж. Равнозначного бесплатного жилья не дают, как по всей России». Это какая-то локальная проблема города? Михаил Гилев: Нет, здесь на самом деле вопрос оценки стоимости жилья. То есть это не только вопрос конкретного субъекта, в данном случае Татарстана, а вопрос выкупной стоимости. То есть, по большому счету, когда дом доводят уже до такого… он доведен до такого состояния, он фактически не имеет стоимости как таковой. Виталий Млечин: Ну, из частных лиц точно никто не купит себе квартиру в таком доме. Михаил Гилев: Абсолютно точно. В этом плане хорошо, когда удается, например, развивать застроенные территории. Это в основном касается крупных городов, где стоимость земли достаточно высока. И она интересна для последующего использования – для объектов соцкультбыта, для коммерческой застройки либо для жилой застройки. Тогда как бы при достаточно высокой выкупной стоимости получается, что человек получает возмещение достаточное для того, чтобы приобрести жилье. Если выкупная стоимость объективно достаточно низкая, то здесь включаются разные программы со стороны субъектов Российской Федерации. Мы в этом плане планируем по действующей… по будущей программе, которую мы сейчас запускаем, планируем еще дополнительные механизмы предусмотреть. Ну, например, мы делаем субсидирование граждан. В этом плане мы планируем отдать гражданам деньги для того, чтобы они могли в рамках этих средств сами решить проблемы. То есть сейчас что происходит? Мы покупаем жилье и пытаемся гражданину его, по сути, продать. Гражданин говорит: «Слушайте, ну меня не устраивает. Мне не нравится ни район города, ни, условно говоря, качество жилья». Мы предлагаем в этих мероприятиях, в новой программе переселения отдавать гражданину деньги на руки, собственно говоря, под тот выбор, который он сделал. То есть он выбирает точку, он выбирает: «Я хочу жить вот здесь». Соответственно, получай субсидию, иди и покупай жилье самостоятельно, чтобы мы не занимались навязыванием, собственно говоря, вот этого жилья. То есть большое количество инструментов, которые мы планируем в новой программе. Ольга Арсланова: Примем звонок из Рязанской области, Елена на связи. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Елена. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Это город Рязань. У нас такая история. Дом жильцы с большим трудом смогли признать после решения… после прохождения двух судов, дойдя до приема у губернатора. Губернатор дал распоряжение – немедленно признать дом аварийным. Представляете, мы не попали в программу на расселение в 2019–2025 годах, сказали: «Ждите 2025 года, вы не вошли», – ввиду того, что после 1 января 2017 года наш дом признали. Но решение первого суда было в 2016 году. А признать аварийным вообще в 2017 году должны были. Наш дом действительно аварийный и не подлежит капитальному ремонту. Всячески коррупционно не хотели нас снести, а сделать капитальный ремонт. Я ходила во все инстанции, объясняла, что дом-то действительно аварийный. Если бы его только отремонтировать и жить там – это одно дело. А он же рассыпается. Представляете, ровно через месяц потолок на кухне рухнул. Слава богу, без жертв. Вот недавно, 5 февраля, балкон у нас рухнул. И нам такую «радость» сказали: «Ждите 2025 года, а там посмотрим, будет ли программа дальше работать, будут ли деньги». А учитывая, кстати, новое положение (я это все отслеживаю), я так поняла, что в суде теперь, например, собственники не смогут никак отстоять свои права, тем более по оценке квадратных метров. Самое лучшее, если бы оценку квадратных метров делали исходя из среднего квадратного метра по региону и давали бы метр на метр. Вот сколько стоит метр квадратный в этой области, оплачивали бы эти метры. Это, считаю, правильно и справедливо. Виталий Млечин: Понятно, спасибо большое. Ну, казалось бы, логично – не строить новое жилье, а просто выкупать по нормальной какой-то цене, а дальше человек уже сам решает, где ему дальше жить. Михаил Гилев: Да, там на самом деле большое количество… Основная конструкция, которая предусмотрена в Жилищном кодексе, – это как раз выкуп. Но вот то, о чем коллеги говорят, далеко не всегда граждан устраивает выкупная цена, потому что в любом случае оценка и, соответственно, выкуп по какой-то оценочной стоимости. Соответственно, вот здесь возникает очень много трений. Так же, как и с качеством жилья. То есть: «Я не хочу заезжать в этот дом, который находится не в том микрорайоне, где я привык жить раньше». Ольга Арсланова: Ну, естественно, долго все эти согласования. Михаил Гилев: Да. И мало того, человек же привыкает. То есть он всю жизнь жил здесь, и вдруг ему говорят: «Снимайся и уезжай в другое место». Есть большое количество проблем в этом плане. Например, есть территории, где большой объем, например, вторичного жилья, хорошего и качественного вторичного жилья. Строить там новое жилье тоже не всегда имеет смысл и разумность, потому что, в принципе, есть пустующие квартиры. И бывает так, что регионы принимают решение о покупке на вторичном рынке в тех же самых районах, там, где люди привыкли жить, покупка второго жилья. Еще раз говорю, мы предлагаем в этой программе как раз вернуться к тому, что выкупную стоимость отдали, просубсидировали человека – и человек пошел и купил то, что он считает нужным. Виталий Млечин: А вот то, что сейчас наша зрительница рассказала – упал потолок. Кто-то несет ответственность? Вот не признают дом аварийным, а там потолок рухнул. Вот сейчас никто не пострадал. А если бы кто-то пострадал? Кто-то вообще ответит за это? Михаил Гилев: Дальше уже, собственно говоря, решение суда. То есть, смотрите, все, что касается внутри… все, что находится внутри нашей квартиры – это, по сути, наша ответственность как граждан, как жителей. Поэтому поддержание внутреннего состояния – это вроде как на наших плечах. Другой вопрос всегда: а что послужило разрушением? То есть если это проблема общая по дому… Еще раз повторюсь: течет крыша. Как бы я ни укреплял свой потолок, естественно, он у меня в результате может обвалиться, ну, если я нахожусь на верхнем этаже. Либо у меня подвал постоянно в воде – естественно, у меня проблема на первом этаже. Поэтому здесь в любом случае решение суда: кто, собственно говоря, виноват, кто довел до этого состояния. Либо это управляющая компания, если это общая проблема по дому и он плохо обслуживается. Либо это проблема капитального ремонта, то есть вовремя не сделали, либо сделали, но некачественно. Либо это уже проблема дома, что дом надо переводить просто в программу аварийного и, собственно говоря, переселять. Вопрос по сроку признания – то, о чем сейчас был разговор – на самом деле непростой вопрос. Мы на самом деле переселяем жилье сейчас и отфиксировали как бы целевую задачу: переселение в первую очередь жилья, признанного таковым по состоянию на 1.01.2017 года. При этом мы говорили о том, что если субъект выполняет эти мероприятия быстрее, он может переселять и дальше. Надо сказать, что в 2018 году, когда федеральное финансирование было в значительно меньшем объеме, 33 субъекта ввели свои собственные программы по переселению. Кстати, один из сюжетов был по Челябинской области. Челябинск продолжал переселять, несмотря на сокращение бюджетного финансирования, переселять за свой счет. Кстати, у Челябинска очень интересные примеры. Они фактически строят миникварталы квалифицированного и отличного жилья с полной инфраструктурой. И здесь была абсолютно понятна логика градостроителей, потому что они выделяют единый земельный участок. Дом многоэтажный, многоквартирный построить – всегда удельные затраты на стоимость квадрата меньше. Соответственно, это выгоднее, с точки зрения и граждан. Можно большее количество граждан переселить за тот же самый объем денег. При этом создается инфраструктура целиком, то есть это и детские площадки, это и места отдыха, и прогулочные зоны создаются. Транспортная инфраструктура. Потому что когда это концентрирование проживание, понятно, что, естественно, проще все коммуникации и всю инфраструктуру подвести. Поэтому в Челябинске есть очень неплохие примеры. Ольга Арсланова: Спасибо за то, что ответили на наши вопросы. Виталий Млечин: За то, что пришли вообще. Михаил Гилев: Спасибо и вам огромное. Ольга Арсланова: Наверное, нужен еще как минимум час для того, чтобы обсудить… Михаил Гилев: Да, это тема, которая такая… она многогранная на самом деле, и она тянется с нами очень давно, конечно. Ольга Арсланова: У нас в гостях был директор Департамента жилищно-коммунального хозяйства Минстроя России Михаил Гилев. Мы говорили о ветхом и аварийном жилье. Это большая тема нашего дня, и мы вернемся к ней сегодня вечером в программе «Отражение».