Ольга Арсланова: Ну что же, в ближайшее время, друзья, будем подводить итоги нашей рубрики, которую мы вели всю неделю вместе с вами, это рубрика «Реальные цифры». На этой неделе мы считали зарплаты российских врачей. Обратили мы внимание, как всегда, на данные Росстата, по отчетам которого зарплаты врачей растут, Майские указы президента выполняются, и медики действительно получают в среднем в два раза больше зарплаты средней же по региону. Однако в нашу редакцию постоянно приходят письма и SMS от наших зрителей-врачей, которые говорят о низких зарплатах, о двойных ставках и о сокращениях, постоянных сокращениях в больницах. Мы решили разобраться, как на самом деле все обстоит, сколько получают врачи в нашей стране. Петр Кузнецов: А вот так вот. Мы запустили опрос, спрашивали медиков, сколько они получают. Наши цифры не совпали с теми ориентирами, которые были заданы в Майских указах президента. По данным Росстата, заработок врачей в первом полугодии приближался к 74 тысячам рублей. Данные нашего опроса – средняя цифра в два раза меньше – это 31 тысяча рублей. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на российскую карту и разберемся, в каких регионах врачи зарабатывают больше всего и меньше всего. Больше всего медики получают в Мурманской и Ярославской областях, в Москве, Петербурге, в Ханты-Мансийском округе. Это данные нашего опроса. По данным Росстата, врачи в этих регионах также получают высокие зарплаты, за исключением Ярославской области. Петр Кузнецов: А вот самые низкие зарплаты оказались у врачей Карачаево-Черкессии. Оттуда нам написал сельский врач с 30-летним стажем, его заработок – всего 8,5 тысячи рублей в месяц. Чуть больше получает врач-педиатр из Калмыкии – 9 200 рублей. Ну и надо сказать, что и по данным Росстата врачи в этих республиках именно тоже получают одни из самых низких зарплат, однако в четыре раза выше – чуть более 43 тысяч рублей. Ольга Арсланова: Чем наши данные. Петр Кузнецов: Это официальные данные, еще раз. Далее в нашем уже списке минимальных заработков идут врачи Ленинградской области, потом – Карелия и Псковская область. Ольга Арсланова: Да, сейчас данные зарплат и регионы на ваших экранах. Еще очень важный момент. Эксперты РАНХиГС в мониторинге экономической ситуации сделали вывод, что попытка повысить средний заработок врачей отразилась на том, что средний младший персонал в медучреждениях пришлось сократить. И вот сейчас вы видите эти показатели, насколько меньше стало младшего медперсонала, среднего персонала и врачей в том числе в российских больницах за последние пять лет. Петр Кузнецов: Еще проиллюстрируем нашу информацию несколькими сообщениями. Многие наши зрители в своих SMS написали, что повышение зарплат было. Ольга Арсланова: Да, давайте почитаем. Вот смотрите. Врач-анестезиолог… Петр Кузнецов: «Было временным», – они пишут. Регион – Иркутская область: «Врач – анестезиолог-реаниматолог, пожалуйста, высшей категории, полторы ставки – 58 тысяч рублей. Повышение было в ноябре 2017 года, – пишут нам оттуда, – с февраля 2018-го зарплата снова рухнула». Ольга Арсланова: Ульяновская область: «С начала года зарплату подняли, через месяц снизили и половину стимулирующих отменили, ссылаясь на неправильно произведенные расчеты и отсутствие необходимых денег в Минздраве». Вот такое сообщение нам пришло. Петр Кузнецов: Еще Иркутская область, зачитаю еще одно сообщение: «Я хирург. До выборов было 18 тысяч в месяц. Перед президентскими выборами подняли в два раза, сейчас опять снизили. Поэтому понятен становится вывод, который делают некоторые врачи». Ольга Арсланова: Ну и Пермский край, сообщение оттуда: «Работаю врачом – акушером-гинекологом на полторы ставки, плюс совмещение, а зарплата – 20 тысяч рублей. Стыдно работать за такие деньги!» – пишет врач в нашу студию. Давайте вместе изучим вот эти данные. Как всегда, мы ждем звонков от врачей, мы ждем информации от вас из разных регионов нашей страны. Принимайте участие, пожалуйста, в нашей беседе. Петр Кузнецов: А в нашей студии тоже врач – врач «скорой помощи» Михаил Коневский. Михаил Ильич, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Михаил Коневский: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Насколько вот наши реальные цифры близки к ситуации, с которой, безусловно, вы знакомы очень хорошо? Ольга Арсланова: С вашей реальностью. Михаил Коневский: С нашей реальностью? Понимаете, в крупных городах, таких как Москва и Санкт-Петербург, зарплата, конечно, гораздо больше, чем по всей стране остальной. Там идут какие-то доплаты. И действительно, что реально происходит? Повышают зарплату – об этом трубят газеты, об этом трубят средства массовой информации. Но – снижаются стимулирующие надбавки, срезают проценты. До людей это не доводится. И все люди считают, что мы жируем. А мы не жируем, поверьте. Поэтому медикам приходится брать дополнительную работу, дополнительные полставки. Кто-то работает на ставку, кто-то работает на две ставки, а кто-то еще берет подработки, допустим, в тех же самых платных медицинских центрах. В интернете начинается обсуждение: «Вот он в обычной поликлинике так работает, а в платной поликлинике он работает лучше». И все врачи хапуги получаются. Ольга Арсланова: А почему он вообще должен, почему он вынужден в свое свободное время идти работать в частную клинику? Михаил Коневский: А этим вопросом никто не задается. Но все любят считать деньги в чужих карманах, поэтому в интернете от обывателей идет информация, что якобы медики такие-сякие, получают большие деньги, а работать не хотят. Ну, это не есть правильно. Петр Кузнецов: Вот эти ставки вторые, которые появляются, – это, как правило, ставка того человека, сотрудника немедицинского персонала, который уже сокращен? Откуда они берутся? Михаил Коневский: Откуда ставки эти берутся? Ну, сложно сказать – почему. Во-первых, санитарок, которые были раньше, допустим, в той же самой больнице, их сократили. Их не то что сократили, а их стали называть уборщицами, их перевели в ранг уборщиц. Петр Кузнецов: Вот! Действительно санитарки превращаются в уборщиц на бумаге? Михаил Коневский: Да. Им платят, естественно, меньше. А уборщицы не могут ухаживать за больными, они не могут перестилать постель, они не могут что-то делать. Они должны только заниматься, извините, тряпкой, уборкой отделения. И естественно, санитарок нет. А медсестры – они же не всегда сильные девушки, они слабые. И они не могут перенести тяжелого больного – что по весу, что по состоянию – допустим, перенести с одной кровати на другую. Вот и все. И естественно, люди уходят. Работать некому. Врачей сокращают. Ольга Арсланова: А скажите, мы сейчас говорим о Москве, да? Потому что нам это ближе. В Москве вы знаете больницы, где действительно учреждениям удалось Майские указы выполнить по-честному, никого не сокращая, никого не увольняя, никого не переводя на полторы ставки и не приписывая? Петр Кузнецов: Повышая, но не уменьшая. Михаил Коневский: Сокращения есть, были и продолжаются все равно. На примере одной моей знакомой: 30-летний стаж, врач-гинеколог, высшая категория. Когда начались все эти сокращения, ей предложили должность санитарки. У нее был жуткий депрессняк! Ольга Арсланова: Врачу с 30-летним стажем? Михаил Коневский: Да, с 30-летним стажем, высшей категории гинеколог. Ей предложили работу санитаркой. У нее была жуткая депрессия! Ну, сейчас, слава богу, все немножко, как говорится, устаканилось. Ну, такие вещи постоянно происходят. Понимаете, плюс еще здесь накладывается хамское отношение со стороны населения, со стороны больных. Несмотря на то, что врачи спасают жизнь, многим больным хочется в чем-то уязвить врача, обругать, оскорбить. Нередки драки и в больницах, и на «скорой помощи». Ольга Арсланова: Почему это происходит, как вам кажется? Михаил Коневский: Почему?.. Петр Кузнецов: Отсутствие доверия? Михаил Коневский: Нет. Безнаказанность рождает беззаконие. И наоборот – беззаконие рождает безнаказанность. Пока те люди, которые нападают на медиков, знают, что им за это ничего не будет… Ну, потому что нет такого закона. Если вы нападете на сотрудников полиции, порвете даже форму ему, пуговицу оторвете, просто ударите по руке – будет срок, будет суд. А на медиков можно все, потому что нет закона. Я об этом говорю уже на протяжении трех с лишним лет. Периодически какие-то депутаты «возбуждаются», начинают обсуждение, готовят закон. Кстати, этот депутат как-то сидел в этой студии, и мы тоже обсуждали. Ольга Арсланова: Подождите. Ведь существует Уголовный кодекс, Административно-уголовный кодекс, который действует на всех граждан страны. Петр Кузнецов: Не защищены со всех сторон? Михаил Коневский: Побои сейчас декриминализованы. Уже сколько? В течение года, по-моему, чуть больше года. Ольга Арсланова: В семье. Михаил Коневский: И вообще. И поэтому те агрессивные и преступные действия, которые против медиков, они не работают. Вот и все. Ольга Арсланова: Мы вернемся обязательно к этой теме. Давайте вот на какую историю обратим внимание, это история из Иркутской области. В январе прошлого года мы рассказывали про фельдшера Надежду Соколову, она работает в деревне Карлук Иркутской области, там 4 тысячи жителей. И за практически круглосуточную работу без выходных и праздников она получала 18 тысяч рублей в месяц. Из них 500 рублей уходило на налоги, 1 000 – на лекарства, 700 – на регулярные поездки в районную больницу, потому что к ней прикреплен Карлукский фельдшерско-акушерский пункт. Еще 10 тысяч – это оплата коммунальных услуг и телефонных переговоров с врачами из области. Потому что с ними приходится регулярно консультироваться. Столько же – 10 тысяч – уходило у врача на еду, чтобы как-то выжить. Итого, ежемесячные траты на 4 тысячи превышают фельдшерскую зарплату. СЮЖЕТ Надежда Соколова, фельдшер: «Это хорошо, что получается зарплата плюс пенсия. Совмещаешь – и нет пока иждивенцев, потому что дети-то выросли, отдельно живут. А если детей учить, платное обучение, то это, конечно, мало». Петр Кузнецов: В начале года Надежда Николаевна получила стимулирующие, 9 тысяч рублей – и ее доход вырос до 27 тысяч. Но затем стимулирующие выплаты стали снижать – сначала 7 тысяч, потом 5 тысяч, затем их убрали. Но при этом повысили оклад до 23 тысяч. Правда, и расходы, естественно, выросли – цены на продукты и транспорт тоже не стоят на месте. Ольга Арсланова: С начала этого года зарплата Екатерину Аббасовой (она работает медсестрой в Шимской под Великим Новгородом) стала меньше на тысячу рублей. Руководство отменило надбавки за вредные условия работы. Их пересмотрели для того, чтобы сэкономить. Долги больницы по налогам, за коммуналку, электричество, поставщикам продуктам, лекарств превышают 20 миллионов рублей. Ну и оклад Екатерины сегодня – 8 200 рублей. Она подрабатывает (вынуждена это делать) на дежурствах в физиокабинете. СЮЖЕТ Екатерина Аббасова, медсестра: «Всю жизнь была вредность, потому что здесь свинец. Все прокладки – свинцовые. УВЧ вредное. Гинекологию закрыли, неврологию закрыли. Отделения нет. Хирургия была – оставили четыре койки всего». Петр Кузнецов: И эта больница в прошлом году получила от регионального департамента здравоохранения 46 миллионов рублей. Годовые потребности клиники превышают 60 миллионов. Власти считают, что врачи должны зарабатывать сами, предоставляя просто платные услуги, вот и все. Но это невозможно – оборудование больницы изношенное. Ольга Арсланова: Еще одна история. Видите, как мы по всей стране идем и смотрим, как живут врачи? Участковый терапевт Наталья Ускова переехала в Читу из отдаленного поселка. Своего жилья у нее не было. В месяц вместе с надбавками Наталья получала 35 тысяч рублей. 4 тысячи уходили на оплату крохотной комнаты в общежитии, 3 тысячи – за продленку и питание дочки в гимназии, а остальное – на продукты и на проезд. И Наталье тоже приходилось подрабатывать. СЮЖЕТ Наталья Ускова, участковый терапевт: «Мыла полы в цветочном магазине. Первое время мне было стыдно, если кто-то из моих пациентов зайдет и увидит такой вариант, так скажем». Петр Кузнецов: И вот после нашего сюжета судьба Натальи изменилась – она приняла участие в программе «Земский доктор» и вместе с дочкой переехала в Воронежскую область. Далее на миллион рублей «подъемных» она купила дом с садом и работает теперь терапевтом в поликлинике. И вот прямо сейчас Наталья с нами на прямой связи. Наталья? Ольга Арсланова: Здравствуйте, Наталья. Слышите ли вы нас? Наталья Ускова: Слышу. Рада вас слышать. Ольга Арсланова: Спасибо, спасибо. Расскажите, пожалуйста, вашу историю. Почему вы решили принять участие в этой программе? Наталья Ускова: Ну, потому что вариантов больше приобрести свое жилье на такую зарплату не было. И накопить тоже возможности не было. Поэтому я приняла решение – выехать. А почему за пределы Забайкальского края? Ну, так скажем, более теплый и благоприятный район. Ну, так сказать, сразу скажу, как изменилось в лучшую сторону. Появилось у нас свое жилье, мы довольные. В плане материальном и зарплаты я ничего не потеряла. Зарплата у меня увеличилась. Ольга Арсланова: Скажите, когда вы претендовали на эту позицию, сложно ли было, не знаю, пройти какой-то конкурс? Был ли он вообще? Наталья Ускова: Ну, предварительно я созвонилась с руководством, с кадрами, и уже по приезду они меня ждали. В общем-то, программа… Как сказать? Вся документация… Ну, я дважды съездила в Воронеж, отвезла документы. И в течение двух месяцев я получила миллион. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, работа ваша стала более насыщенной, больше вы стали сейчас работать? Какова у вас нагрузка? Что изменилось? Наталья Ускова: Ну, я также работаю на ставку, получается, терапевтом. Ну, в плане, так сказать, участка нагрузки меньше. Но появились дополнительно вызовы по близлежащим деревням, выезды. То есть вот такого не было. Ну, там городская, а это сельская местность. Петр Кузнецов: Наталья, наш гость Михаил Коневский, врач «скорой помощи», хочет вам задать вопрос. Михаил Коневский: Наталья, добрый день. Наталья Ускова: Добрый день. Михаил Коневский: Хотел бы задать такой вопрос: вы работаете одна, или вам дали фельдшера или медсестру? Наталья Ускова: Я работаю с участковой медсестрой. Михаил Коневский: А, это хорошо. Наталья Ускова: У меня на участке медсестра. Михаил Коневский: Понятно. А медсестра довольна зарплатой? Наталья Ускова: Ну, в нынешней ситуации, когда стимулирующие снижаются, не совсем, так скажем. Михаил Коневский: Понятно. Ольга Арсланова: Мы видим, что ситуация не идеальная, но все-таки есть возможность получить жилье и работать на одну ставку. Получается, что в нынешних условиях это уже довольно много. Михаил Коневский: Ну, какой-то плюс есть. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Михаил Коневский: Спасибо. Ольга Арсланова: Желаем вам удачи, здоровья и чтобы работы у вас не прибавлялось. Спасибо. Это Наталья Ускова, земский доктор из Воронежской области. Ну, насколько нам известно, программа действительно работает неплохо, если врачи готовы принимать в ней участие, готовы переезжать. Михаил Коневский: Кому-то повезло, как Наталье. Но я знаю также случаи, когда врачи, приехав в обещанное место, они недовольны были условиями работы, условиями жилья, и они возвращали эти деньги. Петр Кузнецов: Именно по «Земскому доктору», да? Михаил Коневский: Да. И уезжали, отдавали деньги и уезжали обратно. Потому не всегда все хорошо заканчивается. Петр Кузнецов: Не то что не давали не те деньги, а именно сами условия? Михаил Коневский: Условия работы, условия жилья, инфраструктура в данной местности не позволяла работать и жить нормальной жизнью. Петр Кузнецов: Если мы говорим о то самом резком повышении зарплат в начале 2018 года, которое отмечают и сами медики… Ольга Арсланова: И Росстат отметил – 74 тысячи рублей. Петр Кузнецов: И Росстат отметил. Михаил Коневский: Ну, они всегда отмечают. Петр Кузнецов: Ну, то есть где-то с конца 2017-го, январь-февраль, действительно, вы тоже почувствовали? Михаил Коневский: Было, да. Петр Кузнецов: А потом? Михаил Коневский: А потом все снизилось, конечно. Петр Кузнецов: До нормы, да? До того, как было. Михаил Коневский: Но об этом никто никогда не говорил. Понимаете? Петр Кузнецов: А это как объясняли? Михаил Коневский: Ну, просто «срезали» проценты. Петр Кузнецов: Нет-нет-нет. Ольга Арсланова: Рост. Петр Кузнецов: Рост, рост, рост. Михаил Коневский: Рост? Типа стимулировать людей, вот праздники, что-то, чего-то. Петр Кузнецов: Нагрузка увеличивается. Михаил Коневский: Условия труда. А потом потихонечку все сходило на нет. Ольга Арсланова: А как это все было оформлено документально? Ведь люди могут совершенно спокойно и потребовать ту зарплату, которая у них была в этот момент. И почему она снизилась вдруг неожиданно? Михаил Коневский: Понимаете, в чем дело? Почему? Значит, на «скорой помощи», в частности в Москве, 90% приезжих. Я нисколько не умаляю их достоинства, их профессионализма, их знания. Но удобно принимать приезжих почему? Потому что они приезжают, берут ипотеку – и все, они связаны по рукам и ногам. Они будут всегда молчать, они не будут говорить, не будут выступать за повышение зарплат. Вот и все. Ольга Арсланова: Но они, эти люди, врачи, приезжие в том числе… Михаил Коневский: Врачи и фельдшера. Ольга Арсланова: …они могут просто сменить место работы? Или они придут абсолютно к той же ситуации? Михаил Коневский: На «скорой помощи» более высокая зарплата, чем, допустим, в других местах – допустим, в больницах. А потом, все зависит от стажа. Они, конечно, могут устроиться и в платный центр, но в платном центре сейчас тоже не очень-то большие зарплаты. На московской «скорой» есть какие-то проценты. И потом, оплачивается стаж. Ольга Арсланова: Понятно. Петр Кузнецов: Наши зрители, пациенты (страдает тоже в конечном счете пациент), вот они жаловались на то, что стало больше неквалифицированных сотрудников в поликлиниках. Вы отмечаете наплыв? То есть они понимают, что неквалифицированный сотрудник – ему можно платить меньше, и именно поэтому их становится все больше и больше? Ольга Арсланова: Кадровый дефицит. Михаил Коневский: Понимаете, здесь не столько зависит от квалификации, а зависит от того, как больной затягивает свое заболевание. Я и мои коллеги, мы приезжаем – допустим, болит то-то, то-то, то-то. Я говорю: «Сколько дней вы болеете?» – «Три-четыре дня». Я говорю: «А вы в поликлинику обращались?» – «Нет». – «Почему?» Шикарный ответ… Ольга Арсланова: «А зачем, если можно вызвать «скорую»?» – да? Михаил Коневский: Нет, ну не совсем не так. Этот ответ тоже. Ответ такой: «Думала/думал, что пройдет». Я говорю: «Граждане, когда-нибудь все действительно пройдет, только этого вы можете не почувствовать». То есть острая стадия заболевания какого-либо – будь то бронхит, любое другое заболевание желудочно-кишечного тракта – переходит в хроническую форму, которую вылечить уже невозможно. Ее можно подлечить. Петр Кузнецов: И поэтому у гражданина виноват врач, который не может ему прямо сейчас помочь? Михаил Коневский: Да, гражданин обвиняет врача, который не может вылечить хроническую форму. Петр Кузнецов: Тем не менее неквалифицированный сотрудник может оказаться в этой системе? И как много их может оказаться? Михаил Коневский: Нет, не может. Петр Кузнецов: А как это происходит? Прошу прощения. Или это решение главврача, который: «Давай, вот здесь будешь работать»? Михаил Коневский: Нет. Понимаете, опять же очень много разговоров таких, что якобы врачи покупают дипломы. Петр Кузнецов: Ну, например. Михаил Коневский: Это чушь собачья! Извините. Я объясню – почему. Потому что врач с купленным дипломом не сможет работать. Его коллеги по работе заметят его непрофессионализм, о чем будет доложено главврачу. Вот и все. То есть малейший… Петр Кузнецов: А если главврач заинтересован в такой рабочей силе? Ольга Арсланова: Ну, дешевая. Михаил Коневский: Я не думаю, что он будет заинтересован, чтобы к нему все время приходили жалобы. Петр Кузнецов: Он больше теряет? Михаил Коневский: Конечно. Ольга Арсланова: Понятно. Михаил Коневский: Он будет больше терять. Ольга Арсланова: Звонок из Архангельской области, у нас в эфире Дмитрий, врач-реаниматолог. Добрый день. Дмитрий, спасибо, что позвонили. Михаил Коневский: Добрый день. Ольга Арсланова: Расскажите, в каких условиях вы работаете, вы и ваши и коллеги. Зритель: Здравствуйте. Мы работаем в реанимационном отделении областной клинической больницы, это центр Архангельска. Зарплату у нас увеличили к Новому году, это правда, увеличили значительно. Допустим, ровно год назад она у меня составляла при работе на 1,75 ставки, то есть это 7–8 дежурств, составляла где-то порядка 65 тысяч. Это при том, что два года назад она была выше. Это объективно и точно я могу подтвердить квитками. И денег, честно скажу, вообще не хватало. Но к Новому году увеличили, и увеличили значительно. Сегодня я теми же дежурствами зарабатываю порядка 110–115 тысяч рублей. Михаил Коневский: А стаж? Ольга Арсланова: Да, во-первых, стаж? Во-вторых, нагрузка? Зритель: Высшая категория. Михаил Коневский: Высшая категория. Зритель: Стаж – 18 лет. На досрочную, к сожалению, теперь уже не пойду пенсию. Петр Кузнецов: Так, и сколько по времени? Сколько у вас занимают все эти ставки? Сколько вы работаете в неделю? Зритель: Я работаю… Пять рабочих дней плюс подработка – дежурства с 16 до 8 утра, соответственно, и суточные по выходным. Михаил Коневский: Вопрос… Зритель: Обычно выпадает два суточных дежурства, два-три, вот так. Ольга Арсланова: Ага. Вопрос от Михаила. Петр Кузнецов: Михаил Ильич. Михаил Коневский: Скажите, пожалуйста, после суток, после дежурства вам приходится оставаться дальше на дежурстве? Зритель: Естественно, естественно. Это подработка. Моя основная работа… Михаил Коневский: То есть это оплачивается все, да? Зритель: Да. Михаил Коневский: А семья-то вас видит? Зритель: А? Михаил Коневский: Семья вас видит? Зритель: Семья? Да. Вот сейчас вышел только что из отпуска. Я еще работал во второй больнице. У меня из семи первых дней пять дежурств, то есть я был дома только два дня. Петр Кузнецов: То есть с 16 до 8, а потом еще остается после 8? Зритель: Да. Ольга Арсланова: Спасибо вам, Дмитрий, за то, что рассказали. Михаил Коневский: Спасибо большое. Ольга Арсланова: Но давайте формально подойдем к вопросу. Михаил Коневский: Давайте. Ольга Арсланова: Выполнен Майский указ конкретно в этой больнице Архангельской области. Петр Кузнецов: Выполнен, да, в начале года. Ольга Арсланова: 110 тысяч рублей – это однозначно больше, чем две средних по региону. Михаил Коневский: Это больше. Но ему приходится практически жить на работе, не видя ни родных, ни близких, ни семью. Это выматывает очень сильно, ребята, это «потогонная система» называется. Ему деваться некуда, иначе кушать будет нечего. Петр Кузнецов: По правильному, по правилам вот так… 110, да? 110, по-вашему, должна выглядеть зарплата… Ольга Арсланова: За одну ставку. Петр Кузнецов: …с учетом такого стажа за одну ставку? Михаил Коневский: Да. Тем более это реанимация, это реанимация. Не хочу никого умалять, но это не прием в поликлинике, это реанимационное отделение, это элита больницы. Ольга Арсланова: Скажите… Я понимаю, что есть всегда нюансы, сложно сравнивать вообще себя с кем-то. У нас разные экономики, разные истории и так далее. У вас же есть коллеги в ближайшем зарубежье, наверное, в Восточной Европе, Белоруссия какая-нибудь, бывшие наши советские республики. Вот мы как на этом фоне смотримся, наши зарплаты врачам? Михаил Коневский: Наши зарплаты? Ну, я не знаю, какая зарплата в Белоруссии. Но я знаю, что европейские зарплаты очень весомые. Я был в Европе, и я видел уровень жизни европейский жителей. И там я разговаривал, у меня получился разговор. Они очень хорошо получают, очень хорошо. Конечно, не чета нам. И у них нет таких сумасшедших вызовов, такого отношения к медикам, какое у нас. Петр Кузнецов: Что мешает русскому медику переехать туда? Михаил Коневский: Что мешает? Петр Кузнецов: Где не бьют, где хорошо платят. Михаил Коневский: Семья, родные и близкие, родные могилы, могилы предков. Понимаете? Петр Кузнецов: Хорошо, тогда с другой стороны вопрос. Почему люди по-прежнему идут в профессию? Они же видят все эти проблемы, они видят эти цифры, о которых пишут врачи. Пока, правда, боятся публично многие. Они нам присылают письма в редакцию, но они боятся выходить по телефону и публично рассказывать о своих зарплатах. Ольга Арсланова: Потому что уволят. Михаил Коневский: Уволят. Петр Кузнецов: Видя, в каком состоянии находится сама система, почему люди продолжают идти? Михаил Коневский: У них есть стремление помогать ближнему. Понимаете? Петр Кузнецов: То есть это призвание? Михаил Коневский: Да, возможно, это призвание. Да, соглашусь. Тем более у меня мама врач, врач-уролог. Дома всегда были медицинские книжки. И я мальчик любознательный, книжки по урологии я все уже тогда, учась в школе, я их все прочитал. И потом пошел в медучилище. Сначала медучилище, потом армия, потом «скорая». Так что на «скорой» у меня идет уже 37-й год, я с 82-го года работаю на «скорой помощи». Вот так. Ольга Арсланова: Ну что же, еще несколько сообщений от наших зрителей. Врач-терапевт, Республика Ингушетия: «После Нового года подняли зарплату почти в два раза. Сейчас, правда, урезали. И стимулирующие надбавки – тоже. А также сняли полставки. Нагрузка все та же». Пермский край: «Я врач-уролог из Перми. Принимаю 30 человек ежедневно, работаю без медсестры. Зарплата – 25 тысяч. Плюс ежемесячно штрафы от страховых компаний». Михаил Коневский: Это вообще кошмар. Ольга Арсланова: «Омская область: «Работаю в роддоме медсестрой УЗИ на одну ставку, зарплата – 12 400». Воронеж: «Скорая помощь», на одну ставку в бригаде – 15 тысяч, максимум – 17 тысяч рублей». Петр Кузнецов: А можно вопрос: что такое штраф от страховой компании? Вы сказали, что это ужас. Михаил Коневский: Штраф от страховой компании? В одном из обсуждений ОМС, эту страховую компанию, сравнили с ОПГ. Ольга Арсланова: Организованная преступная группировка. Михаил Коневский: Да-да-да. Ольга Арсланова: Почему? Михаил Коневский: Почему? Потому что они придираются ко всему – они что-то не поняли, почерк не понравился, подпись не там поставили, галочку не там поставили, не в том квадратике, понимаете, не отметили. И большинство сотрудников, огромное количество сотрудников «скорой помощи» остаются после суток, отработав с 9 утра до 9 утра следующего дня, остаются еще на два, три, четыре часа, чтобы переписывать карточки, чтобы у ОМС не было претензий, не было штрафов. Петр Кузнецов: А так штрафы, да? Михаил Коневский: Да. Ольга Арсланова: Звонки от наших зрителей. Иркутская область на связи. Татьяна, добрый вечер. Петр Кузнецов: Татьяна, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Мы хотели рассказать о своей проблеме – средний персонал. Город, который приравненный к районе Крайнего Севера. После 1 мая, когда подняли МРОТ, наша зарплата медсестры – высшей категории, без категории, со стажем – стала составлять МРОТ. И то мы недотягиваем до МРОТ, нам доплачивают ежемесячно. И мы ежемесячно получаемся в долгу перед предприятием, потому что на следующий месяц со стимулирующих выплат этот МРОТ, который нам добавили, у нас высчитывают. И на сегодняшний день получается, что я медсестра с 30-летним стажем и с высшей категорией, и уборщица, которая убирает мой кабинет, мы с ней получаем одинаковую зарплату. Ольга Арсланова: Какую? Сколько? Михаил Коневский: Сколько? Зритель: МРОТ? 23… ой, 23 442 рубля 30 копеек. Ольга Арсланова: Это детали уже. 23 тысячи. Вот вам, пожалуйста, опытная медсестра. Еще один звонок у нас – Камчатка. Андрей, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Рады вас слышать. Рассказывайте, Андрей, вашу историю. Зритель: Я закончил колледж, молодой специалист, приехал в деревню работать. Все очень понравилось. Просто семья, все рядышком. В родной деревне пригодился, начал работать. Первую зарплату получил – 9 тысяч. Был фельдшером акушерского пункта, работал… Ну, как бы три районных центра, и я обслуживал деревни. Первая зарплата пришла – 9 тысяч. Ну, как бы думаю: со стажем, с опытом будет больше. Проработал год, перевели в «скорую помощь». На «скорой помощи» получал 17 тысяч. Работал в новогодние праздники, декабрь, январь, проработал два месяца через сутки, выработал 300 с чем-то часов в месяц – получил зарплату 25 тысяч. Зарплату повышали. Была незначительная, стала зарплата у меня 20 тысяч. А так как семья, дети появились, решил бросить все это дело. Уехал из деревни, забрал с собой брата, который проработал 15 лет на «скорой помощи». В конце концов, сейчас в данном районом центре фельдшеров мало. Вернуться охота, потому что там семья, родной край. Но никаких изменений нет, работают люди на две ставки. Медбрат работает в реанимации, со смены идет на «скорую» дежурить. И все. Работает двое суток, а потом зарплата у него выходит 40 тысяч, потому что там стаж, он на двух работах. Ольга Арсланова: И это еще просто силы есть у молодого специалиста пока что. Михаил Коневский: Силы есть, понимаете, но… Ольга Арсланова: А сколько вообще в таком режиме может человек проработать? Спасибо. Петр Кузнецов: А мотивация? Михаил Коневский: Сложно сказать. А потом у нас начинают удивляться, почему у нас молодеют инфаркты и инсульты. Вот она, система. Понимаете? Люди вынуждены не работать, а они вынуждены пахать, чтобы прокормить семью. Петр Кузнецов: У нас есть опрос, посвященный взаимодействию пациентов и врачей. Спрашивали у людей на улицах разных регионов, к каким врачам обращались они в последнее время. Посмотрим на результаты и вернемся в студию. ОПРОС Петр Кузнецов: Михаил Ильич, а вот это недоверие, гнев, злоба (ну, этого, наверное, было больше в нашем опросе) между пациентов и врачом – это же тоже источник всего этого, низкие зарплаты? Или это можно начать уже исправлять как-то? Михаил Коневский: Низкие зарплаты. Плюс еще то, что когда начались эти все сокращения, во многих больницах, во многих поликлиниках были сокращены узкие специалисты: лор-врачи, стоматологи, неврологи. То есть их переводили в другие центры. Честно скажу по себе: там, где я сейчас живу, была стоматология, сейчас ее перевели. Там надо на автобусе добираться, ну, минут 30–40. Ладно, я здоровый мужик, я могу добраться. А пожилой человек, старый человек, больной человек – как их везти туда, в стоматологию ту же самую? Никак. Понимаете, заколдованный круг получается. Тут сократили, там сократили, а в финале виноваты медики. Ольга Арсланова: Вот смотрите, нам пишет Татарстан: «Нет на участке терапевта. Звонил даже на «горячую линию» президенту, но бесполезно». То есть кадровый дефицит по всей стране. Михаил Коневский: И кадровый дефицит, и маленькие зарплаты. Чтобы человек пошел работать, допустим, в глухую деревню, ему надо платить деньги, ему надо создать условия жизни. А там ничего нет. Ольга Арсланова: И это обязательно сказывается на отношениях с пациентами в итоге? Вот ваш опыт говорит о чем? Какие сейчас отношения между пациентом и врачом? Михаил Коневский: Сейчас отношения очень сложные, понимаете, потому что большинство средств массовой информации на основе своих догадок и предположений в интернете пишут, какие врачи нехорошие и плохие. Ольга Арсланова: Опять журналисты виноваты? Михаил Коневский: А? Ольга Арсланова: Журналисты виноваты? Михаил Коневский: Потому что журналисты, допустим… Вот такая ситуация была – может быть, видели в интернете. Обсуждался момент, когда женщина спускалась на коленях по ступенькам с гипсом. Петр Кузнецов: Несколько историй на самом деле. Михаил Коневский: Несколько историй. И вот одна из последних историй оказалась… Ее снимали родственники, в последней истории снимала собственная дочь, которая не разрешила проходящей мимо медсестре помочь матери спуститься с лестницы. Что оказалось на самом деле? Женщина сама пришла в эту поликлинику. Она просто жаловалась на длительную боль в ноге. Врач-травматолог посмотрел и назначил рентген. Там выявили застарелый перелом, когда-то, застарелый перелом мизинца. Ну, естественно, рекомендовали лангету. Одели лангету – и женщине пришлось спускаться, извините, задом наперед по лестнице. В чем врачи виноваты? Неужели врачи должны были бросить прием и нести бабушку? Во-первых, не на чем. Во-вторых, почему дочь, которая снимала это все, она отказалась от помощи медсестры, которая проходила мимо? Потому что этой женщине (дочери) нужен был скандал. Вот и все. Журналисты, не разобравшись, в чем дело, устроили бучу. Петр Кузнецов: Схватили ролик. Михаил Коневский: Да, схватили. То же самое – мужчину одного сфотографировали, лежащего на скамейке, причем верхняя часть туловища лежит на скамейке, а ноги лежат на земле. Петр Кузнецов: На земле, да. Михаил Коневский: Он умер, врачи не обратили на него внимания. И начался, как пел Высоцкий, «галдеж и лай». Оказалось, то просто бомж уснул. Люди не могут умереть и лежать в таком положении, что верхняя часть туловища на лавочке, а нижняя часть туловища на земле. Петр Кузнецов: Но был ролик, когда медики в буквальном смысле выгружали пациента где-то у гаражей. Михаил Коневский: Сочи. Петр Кузнецов: Сочи. Михаил Коневский: Это Сочи. А что было на самом деле? Я объясню, Петр, что было на самом деле. Я видел дальше этот ролик. И я видел интервью. Мужчина сказал: «Я попросил, чтобы меня вывезли покурить, потому что на территории больницы курить запрещено». Реально, я видел, клянусь, я врать не буду. Это еще обсуждалось на одном из федеральных каналов, этот ролик тоже. Он просто попросил покурить. А так как курить на территории больницы нельзя, его вывезли. А так как он наркоман и алкоголик, он не мог удержаться (он сидел сначала на корточках), и он просто упал. И тут жа налетели… Ольга Арсланова: Все понятно. Есть определенная «шумиха», есть определенный фон, который, да, безусловно, создается и поддерживается, кто-то обращает на него внимание. Но в основном пациент ориентируется на свой личный опыт, на свое взаимодействие с врачами. И действительно, многие жалуются на то, что врачи из-за большого количества писанины, из-за того, что им выделено в первичном звене 19 минут на прием… Михаил Коневский: Даже меньше, чем 19 минут. Ольга Арсланова: …из-за того, что они уставшие, у них огромные раздутые участки, у них много работы, действительно, не хватает внимания и этичного отношения к пациентам. Михаил Коневский: А как при таких условиях, которые устроили не врачи, а устроили чиновники, как может хватать время, как может хватать внимания? Понимаете, врачи не виноваты, это не они придумали. Это придумали чиновники, которые постоянно нам с экраном телевизоров рапортуют, что все нормально, все хорошо, большие зарплаты, все довольны. А в реальности получается не так. Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей. Якутия на связи. Добрый вечер. Петр Кузнецов: Якутия, Александр, у него жена медик. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Слушаем вас. Зритель: Дело в том, что у нас врачи такие, хирурга у нас нет на данный момент. А терапевт – после этого лечения едут люди в Благовещенск, в Новосибирск или еще куда-нибудь уезжают, чтобы лечиться там. А наши медики, не знаю, либо купили диплом, либо еще что-то. И заработная плата. Все говорят, что у нас больница в должниках. Ну, надо же как-то разобраться, что это такое. Заработная плата совсем у медиков… Никто и не хочет идти поэтому работать, не хватает медиков. Естественно! Потому что за такую зарплату никто не хочет идти. Михаил Коневский: Люди подтверждают. Петр Кузнецов: Спасибо. Михаил Ильич, давайте о выполнении Майских указов. Несколько цифр. На этой неделе было еще исследование РБК, и они выяснили, что на реальное выполнение Майского указа по больницам региону одном (просто мы берем любой регион) пришлось бы потратить 90% бюджета. А если бы больница выполняла Майские указы в их нынешнем виде, то она потратила бы 80% всех средств, получаемых медучреждением, то есть уже ни на бахилы, ни на расходные материалы денег не хватило бы. Так может быть, и хорошо, что не выполняют Майский указ? Михаил Коневский: Смело, с одной стороны, не выполнять указы президента. Но, с другой стороны, надо все-таки смотреть, что реально происходит. Здесь надо подходить индивидуально. Что конкретно данному медицинскому учреждению надо – бахилы или перевязочный материал, какие-то тряпки уборщице либо специалисты, которые будут заниматься лечением? Потому что не во всех больницах есть нужные специалисты. Можно открыть сколько угодно ФАПов, но там никто не будет работать. Петр Кузнецов: А кто это решает? Главврач? Распределение тех средств, которые приходят на медучреждение. Михаил Коневский: Скорее всего, это решает министерство местное, губернатор, допустим, местное руководство, я бы так сказал, куда денежные потоки направить. Я думаю, там собака зарыта. Петр Кузнецов: У нас Дагестан на связи. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Михаил Коневский: Добрый день. Зритель: Мне хотелось бы задать такой вопрос. Я после университета, молодой специалист, пришла работать в подростковый кабинет. Мне очень нравится моя работа. Вы знаете, подростки особо не любят ходить к врачам, но ко мне потянулись от 15 до 17 лет. Это те, которые поступают в средние специальные учебные заведения. Я получаю впервые свою зарплату, мне дали аванс – 10 300. А вторую часть, сказали, дадут позже. У меня вопрос: неужели всю зарплату за месяц нельзя сразу отдавать, а надо делить по частям – аванс и зарплату? Это первое. И второе. Я хотела бы узнать, сколько получают молодые специалисты, которые работают в подростковых кабинетах? Потому что мало таких в студенческих поликлиниках, в обыкновенных поликлиниках работающих с подростками. Просто мне хотелось бы узнать. Молодые, сколько вы получаете? Потому что мне дали первый аванс – 10 300. Ольга Арсланова: Спасибо. Если нас смотрят вот такие специалисты – пришлите, пожалуйста, SMS для коллеги из Дагестана. Петр Кузнецов: Вот молодой человек звонил, что первая зарплата у него 9 тысяч была. Но неизвестно, какой год это был. Ольга Арсланова: А вам известно, сколько вообще должны получать? Михаил Коневский: Я уже не молодой специалист. Ольга Арсланова: В любом случае это какие-то совсем смешные деньги Михаил Коневский: Ну, это смешные деньги. И я подозреваю так, что всю зарплату не дают целиком, а какую-то часть ее прокручивают. Я подозреваю это. Петр Кузнецов: Ну, можно сказать, что в этой сфере молодежь стали ценить больше? Михаил Коневский: Молодежь ценить стали больше? Петр Кузнецов: Да. И приоритеты как-то расставлены… Михаил Коневский: Ну, если молодой специалист пришел, и видно, что он что-то понимает, что-то знает, он хорошо учился, его принимают, смотрят диплом, смотрят оценочный лист, то – естественно. Петр Кузнецов: По вашим наблюдениям, таких меньше стало, больше? Михаил Коневский: Меньше стало. Я скажу по «скорой помощи». Понимаете, приезжают молодые специалисты, они поработают и говорят: «Михаил Ильич, а зачем вызывают «скорую»? Неужели бабушка или дедушка не могли сами принять таблетку?» У нас огромное количество необоснованных вызовов по стране. Можно сколько угодно говорить о пробках, о том, что «скорую» кто-то не пропускает, где-то не пропускает, но это все на каком-то «цатом» месте. На первом месте – необоснованные вызовы. В 2002 году у меня был прямой эфир на одной из программ, и я по телефону сказал, что 80–85% вызовов мы могли бы вообще не ездить, и там бы ничего не случилось. Нас вызывают по пустякам. Спустя 16 лет это все продолжается. Петр Кузнецов: Очень коротко, в качестве итога, тезисно, по пунктам. Что нужно изменить, чтобы этот механизм увеличения зарплат и мотивации врачей заработал, в первую очередь? Вот три основных пункта – с чего начинать? Михаил Коневский: В первую очередь надо, чтобы зарплата была нормальная. Ну, кто-то отвечает за это? Руководство, чиновники, губернатор, министерства местные здравоохранения. Вот пусть они и занимаются этими вещами. И должна быть какая-то проверка, чтобы хотя бы раз в три месяца проверяли отчет – что, чего и как. И тогда Росстат не будет нам писать заоблачные цифры. Петр Кузнецов: Я думаю, от этого все и зависит как раз. Михаил Коневский: Да. Росстат не будет писать заоблачные цифры тогда, что высокая зарплата. Петр Кузнецов: Которую вы назвали. Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо большое. Михаил Коневский: Спасибо и вам. Ольга Арсланова: Мы к этой теме вернемся, к рубрике «Реальные цифры», считаем зарплаты российских врачей. В 8 вечера – продолжение беседы. А у нас в гостях был врач «скорой помощи» Михаил Коневский. Большое вам спасибо. Михаил Коневский: Спасибо и вам. Петр Кузнецов: Оставайтесь с нами, мы скоро продолжим.