Ольга Арсланова: Это «ОТРажение», мы продолжаем. Начну с парадокса: в России растет объем добычи водных биоресурсов, это уже доказанный факт, а вот цены на эти самые ресурсы растут, и это тоже доказывают наши зрители, которые присылают сейчас ценники на рыбу. Рыба в нашей самой рыбной стране дорожает фактически каждый день даже в регионах, где это все добывают. В каком регионе самая дорогая рыба и икра, будем выяснять вместе с вами. Присылайте, пожалуйста, ваши цены, цены из ваших магазинов, ценники, фото в WhatsApp, SMS на SMS-портал. Будем разбираться, почему у нас рыбы в избытке, а в холодильниках она постоянно в недостатке в основном у россиян. У нас в гостях генеральный директор магаданской компании «Тихрыбком» Михаил Котов. Михаил Николаевич, здравствуйте. Михаил Котов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Спасибо, что долетели до Москвы, это очень приятно. Действительно так, вот недостаток? Я смотрю на данные Росрыболовства: большинство россиян потребляют рыбы вдвое меньше, чем рекомендует Минздрав. Очевидно, не могут себе позволить. Михаил Котов: Ну, мне трудно согласиться с такими выводами. Они, наверное, на чем-то основываются, но... Возьмем Дальний Восток – а кто учитывает, сколько рыбы ловят физические лица? Никто. Так вот в Магадане, так же как и в Хабаровском крае и, наверно, в Приморье, каждый житель может выйти и поймать себе рыбу. Ольга Арсланова: Сколько ему позволительно? Михаил Котов: 20 килограмм может каждый день ловить. Ольга Арсланова: Любой рыбы? Михаил Котов: Любой. Ольга Арсланова: Красной? Михаил Котов: Нет, красной две штуки может ловить тоже каждый день, постановлением правительства каждый человек может выйти, в специально отведенных местах поймать краба, собрать гребешка, ламинарию и все остальное. Вот это не учитывается, а это огромные действительно объемы. Поэтому мне трудно согласиться. А что касается, что она каждый день растет в цене, то, конечно, рыба – это сегодня такой же продукт, как и все остальное, и очень сильно зависит от цены т. н. сопутствующих: топливо, заработная плата, налоги, глупости разные определенные – вот это все складывается в цену. Ольга Арсланова: Да. Вот сейчас мы показываем вам цифры, уважаемые зрители. Согласно данным отраслевой системы мониторинга, общий объем вылова водных биоресурсов всеми российскими пользователями по состоянию на сентябрь 2022 года, вот, видите, сколько составил, почти 4 миллиона тонн. По поводу цены. Подорожание мороженной рыбы за октябрь небольшое, пишут, менее 0,7%, по состоянию на 7 ноября менее 0,5%, это официальные данные Росстата. Мы им не то чтобы не доверяем, но мы понимаем, что это вот очень-очень усредненные показатели. И сразу несколько сообщений, потому что у нас разрывается просто SMS-портал. Челябинская область: «Икра красная 8,5 за килограмм, – не указано какая, но красная, в общем. – Минтай 175 рублей». «Рыба стала золотая, – пишут нам из Псковской области. – Магазин «Перекресток», треска 700 рублей килограмм, корюшка – 429, судак – 250, минтай мороженный – 240». И очень многие жалуются на качество. «Цена на селедку даже выросла почти до 400 рублей», – это сообщение из Тверской области. Звоните нам, пожалуйста, и пишите, продолжайте, до конца часа будем все это анализировать. Вот вы сказали, ваш регион, конкретно Магаданская область, где действительно каждый, конечно, не бесплатно, потому что ему нужно иметь... Михаил Котов: Собраться, конечно. Ольга Арсланова: ...лодку, бензин оплатить, снасти, все вот это... Михаил Котов: Рыбаку не нужно, а вот любителю надо обязательно. Ольга Арсланова: Вот. И что в итоге мы получаем по цене? Михаил Котов: Вы знаете, вот вопрос в чем? Мы уже, наверно, на моей памяти 30 лет, когда мы спорим, почему дорогая рыба в магазине. Вот мы сегодня продаем селедку по 40 рублей, а она в магазине по 400. А сколько транспортные расходы, кто-то считал, кто-то запрашивал? Вот Росрыболовство хоть раз в жизни запросило бы у транспортников, тогда было бы все ясно. А сколько посредники берут и сколько накручивает магазин? Сегодня, конечно, обвинить рыбака гораздо проще, потому что он же сегодня главный в этой стране, я так понимаю, мы вообще спасители экономики российской. А второе: вот как может быть рыба дешевая, если на аукционе по продаже трески рыбак купил за 1 миллиард лот? (Я примерно говорю.) Он эти деньги, которые он взял в банке, куда должен заложить? В рыбу, или кто-то ему сверху эти денежки даст, чтобы он в банк отнес? Ну конечно, все это дело отражается на продукции. Чем больше мы будем продавать рыбаку на аукционах квоты, тем будет больше цена рыбной продукции, потому что все затраты, которые несет рыбак, он, конечно, должен вложить в стоимость выпускаемой им продукции. Ольга Арсланова: Вот нам присылают фотографии в WhatsApp, я попрошу режиссера сейчас показать. Это из Москвы, наша зрительница говорит, что вот специально сходила в магазин и сфотографировала: икра кижуча 1 820 рублей, икра кеты – 876, горбуши – 826 рублей... Михаил Котов: Это за баночку. Ольга Арсланова: Да. Икра нерки – 728 рублей, и т. д. Оставляю специально на экране, чтобы можно было показать. Но меня-то что удивило? – в Магадане не сильно-то дешевле, чем в Москве, а это же надо из добывающих регионов это довезти до Москвы, и почему-то все равно цена примерно такая же. Как это объяснить? Михаил Котов: Вот смотрите, очень просто. Вот вы правильно начали говорить о том, что рыбак, который любитель, он тоже, подумавши идти на рыбалку, собирается. Что он покупает? Ну понятно, покушать что-то, спиртное, сапоги, соль. Это затраты. Вот на Камчатке примерно ловят в год в самый худший 250 тысяч тонн рыбы, красной, я беру сегодня про красную, а в Магадане ловят всего лишь в лучший год 10, а в самый худший пускай будет 4. Но затраты-то остаются. То есть чем меньше рыбак поймал, тем будет рыба дороже. Вот в этом году нам Росрыболовство обещало, что на Камчатке будет 400 тонн, в других регионах, проводя научные исследования. Прогноз не оправдался, выловили на 30% меньше, чем был прогноз. Поэтому, конечно, рыба и выросла, потому что люди же готовились поймать большое количество, они купили тару, они купили соль, они наняли людей и все остальное. Я еще раз хочу сказать: сколько бы мы ни обвиняли рыбака в том, что он, подлец, такую дорогую рыбу продает, у нас цена в 10 раз иногда меньше, чем она на рынке, рыбаки продают оптом, или чем в магазинах. Ольга Арсланова: Кто подлец, узнаем... Михаил Котов: Это целая история, о которой мы давно уже говорим, о том, что... Вот перевозчики нам откровенно говорят: как начинается лососевая путина, они каждый раз на 30% увеличивают цены, говорят, что у них же тоже «сенокос», им же тоже надо заработать. И все кому не лень... Вот сегодня топливо мы заправляем в Магадане, 104 рубля за 1 литр, топливо, которое бункеруется в наши суда. А выйти с Магадана, пересечь государственную границу, цена получается почти 60 рублей, это практически в 2 раза меньше. Вот чей это вопрос, к рыбаку? Или это вопрос, наверное, к государству? Наверно, не к рыбаку 100%. Рыбак должен выйти и поймать эту рыбу. Ольга Арсланова: И выгодно ее сбыть. Михаил Котов: Конечно, вот самое главное-то. Ольга Арсланова: Ну или не в убыток себе по крайней мере. Михаил Котов: Конечно, не в убыток. Поэтому мы же хотели бы продать рыбу дороже, но у нас же тоже не берут оптовики по такой цене. Поэтому мы стараемся сделать все, чтобы мы поймали те квоты, которые у нас есть, и мы это доказываем, что несмотря на то, что нас Росрыболовство критикует, что у нас устаревший флот, надо его срочно менять, – ну это же глупость. Мы же не заставляем тех, кто работает в полях, сея пшеницу, каждый год или два раза в год менять комбайн, – он сам разберется: если ему надо эффективность повысить, он что-то посмотрит. И так же мы говорим: слушайте, давайте мы сами разберемся, зачем вы нам постоянно какие-то предложения даете глупые? Вы лучше защитите отрасль. Ольга Арсланова: Да. Я просто предлагаю сейчас послушать наших зрителей, сейчас мы вернемся к тому, как эту отрасль можно защитить или по крайней мере ей не мешать. Людмила из Тулы уже у нас в эфире. Здравствуйте, Людмила. Зритель: Алло. Можно говорить? Ольга Арсланова: Да-да-да. Расскажите, какие цены на рыбу у вас в вашем городе. Зритель: Ну, я знаю мало, потому что на доход 20 тысяч рублей в месяц человек может купить только минтай, причем цена отбрасывается от 160 рублей до 220 в «Магните». И я не знаю, где там была мойва дешевая, у нас мойва 300 рублей, а килька свежая 200. Так что единственное, наверно, местечко, «Семейный магазин», 130 рублей молоки, вкусные, хорошие, вот мы... Изредка селедку, раз в месяц можем купить селедку. Настолько дорого все стало... Я уже не говорю, какая-то красная рыба. У нас каждую неделю реклама, вот дальневосточная рыба сахалинская, да, вкусно все. Нет, народ покупает, но по чуть-чуть, конечно, у нас... Нет, есть люди, которые хорошо зарабатывают, но таких в городе немного. Ольга Арсланова: Да, спасибо вам большое. И вот фотография из WhatsApp из Петербурга, наша зрительница тоже отправила. Хвосты семги меня поражают, 730 рублей килограмм за хвосты, самая дорогая рыба на этой фотографии. Мы возвращаемся к теме о том, что отрасли мешает. Что нужно для того, чтобы и наши зрители из разных городов могли себе позволить купить и вы продолжали бы работать? Михаил Котов: Вы знаете, вопрос очень сложный, это как курица с яйцом спорит, что надо сделать, чтобы рыба была дешевой, это первое. Или все-таки это государственное регулирование, или проанализировать, вот есть у нас Счетная палата, которая, на мой взгляд, прекрасно сделала анализ и предложила сенаторам и депутатам свой отчет. Там все прекрасно видно, что мешает. Мешают аукционы, которые каждый год проводит Росрыболовство непонятно для чего и зачем. Мешают различные попытки обновить флот за счет рыбаков. Потому что если судно строить, то оно должно строиться 1,5–2 года, но не 7 лет, т. е. 7 лет рыбак должен обслуживать этот кредит, который он взял. Это правильно? На мой взгляд, нет. Вот мне часто задают вопрос: «Слушай, вот как вы там живете, в Магадане? Вот у вас помидоры по 600 рублей, это минимум». Ольга Арсланова: Да. Михаил Котов: Это минимум. Ольга Арсланова: Под Новый год 1,5 тысячи, да? Михаил Котов: Я говорю: «Слушай, а сколько же тогда надо мне продать минтая, чтобы рыбак позволил себе купить помидоры?» Вот что лучше, помидоры купить или минтай? Наверно, надо и то, и то. И для того, чтобы мы могли сегодня сделать так, чтобы наши рыбаки, которые работают у нас на предприятии, люди могли позволить себе купить помидоры, виноград, черешню, мы должны им платить нормальную заработную плату. И все это куда ложится? – на себестоимость той продукции, которую мы выпускаем. Вот когда будут у нас огурцы или помидоры по 50 рублей, тогда можно, наверно, будет говорить, что и рыба в Магадане станет дешевле. Ольга Арсланова: Ага. «Ну и лежит эта дорогая рыба в магазине и тухнет – кто здесь выиграл? В чем смысл добычи рыбы?» – из Нижегородской области сообщение. Вам же тоже важно, чтобы это все было куплено. Михаил Котов: Вы знаете, мы сегодня действительно сталкиваемся с тем, что реализация снизилась почти на 40%. Это не только по тем дефицитным видам... Ольга Арсланова: Это за какой период? Михаил Котов: За этот год. Ольга Арсланова: За год на 40%? Михаил Котов: Да-да. Почему? У людей нет денег, я согласен, снижаются зарплаты, экономика... Мы же прекрасно понимаем, в каких условиях мы живем. Второе: конечно, нарушены все связи на мировом рынке. Как бы мы ни хотели, мы 40% продукции всегда продавали за рубеж, тем самым могли себе позволить вот те дешевые виды рыбы, это селедка, это минтай, торговать по цене подешевле. Сегодня мы не можем себе позволить, потому что мы тоже находимся в той ситуации, когда мировой рынок нашу продукцию не берет. Мы вынуждены что делать? Или ждать, когда он вырастет, или же пытаться продать подороже, для того чтобы какие-то убытки свои, компенсировать стоимость топлива, которое по 104 рубля, в других местах оно по 60... Ольга Арсланова: С другой стороны, Михаил Николаевич, а когда продукцию... ? Вы говорите, не берут другие страны. А когда они ее берут, с учетом разницы в законодательстве, в правилах сбыта, так выгоднее тогда было бы все эти годы рыбакам просто ее продавать прямо там же, в море, другим странам, что и происходило, например, на Дальнем Востоке годами. Михаил Котов: В море уже давно ничего не продается. Вся рыба, крабы, все морепродукты, которые вылавливаются, заходят в порт на судах. Таможенники, пограничники проверяют все до последнего килограмма, и только потом мы определяем, куда мы везем эту продукцию. Есть на мировом рынке запрос – мы туда везем; нет – мы продаем на российском рынке. Вот 80% всего сегодня, что мы добываем, мы торгуем в России. Это плохо? Это прекрасно, на мой взгляд. Мы прекрасно понимаем, что всего краба, которого мы вылавливаем, российский рынок не съест, того же минтая, которого мы вылавливаем, весь российский рынок не съест... Ольга Арсланова: А может, съест, если цены ниже будут? Михаил Котов: Да вряд ли, тогда мы разоримся сразу же. Вот надо сделать цены дешевле, тогда надо сделать так, чтобы рыбак мог жить, а не выживать, потому что все цепляется... Мы живем сегодня в рыночной экономике, и цена рыбы – это отражение сегодняшнего состояния экономики, к сожалению, это так. Ольга Арсланова: Звонок из Ярославля у нас, Екатерина. Екатерина, здравствуйте. Я думаю, что уж в Ярославле с речной рыбой точно проблем быть не должно... Михаил Котов: В Волге рыбы нет давно уже. Ольга Арсланова: Нет давно? Ох ты ж... Екатерина, рассказывайте. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Вот скажите, вот поросенка можно растить год, теленка 2 года, рыбу ловят бесплатно, а цена – дороже мяса. Как это может быть? Ольга Арсланова: Спасибо, Екатерина. Михаил Котов: Рассказываем. Вот «бесплатно» – это понятие очень сложное. Вот когда вы кормите корову, вы же покупаете комбикорм и все остальное. У нас есть налог на водные биологические ресурсы. Ни в одной стране мира его нет, а у нас есть: прежде чем выйти, ты должен оплатить, потом получить разрешительный билет и идти. Надо снабдить судно, заправить его топливом, купить тару, купить форму фирменную и все остальное, это огромнейшие затраты. Вот это вот называется расходы, которые несет рыбак. Бесплатно ничего не ловится. Почему-то все считают, что рыба сама вылезает на берег и потом бежит в магазин, ложится там в лоток и ждет, когда ее купят, – неправильно. Для того чтобы поймать рыбу, это в нечеловеческих условиях по 4–5 месяцев рыбаки во время штормов работают. Это тяжелейший труд. Сегодня не очень хотят идти рыбачить, потому что 4 месяца без музыки, дискотек, ресторанов, кинофильмов очень тяжело быть. Это действительно труд, который должен очень достойно оплачиваться, это должна быть система подготовки, и туда идут люди по призванию. Но, к сожалению, призвание – это чисто политический, наверно, придуманный термин. Экономика решает все: если мы будем хорошую зарплату платить, тогда пойдут нормальные люди, которые будут выпускать нормальную продукцию. Вот и все. Ольга Арсланова: Жителей разных городов спрашивали «Какую рыбу покупаете?», ну и о ценах, конечно, тоже поговорили. ОПРОС Ольга Арсланова: Знаете, у меня одно из самых ярких воспоминаний, вкус детства – черная икра. Мы довольно бедно жили, но вот черная икра у нас была. А у многих моих друзей в детстве черную икру давали в детском саду. Михаил Котов: Ну, это здорово. Ольга Арсланова: Это почему? Потому что рыночной экономики не было? Михаил Котов: Да, мы жили в других условиях, это первое. Второе: если брать сегодня мировую практику (мы же должны на кого-то ориентироваться, смотреть и изучать по крайней мере), вот рыба везде, во всех странах мира дороже, чем мясо. Это говорит о том, что затраты, связанные с выловом рыбы, намного превышают затраты по выращиванию коров, свиней и т. д. и т. п. И труд, который рыбак осуществляет на судне, как я уже сказал, оторванным от быта, конечно, намного тяжелее, чем каждый день утром прийти, даже в 5 утра, на работу и вечером прийти и смотреть телевизор. Это вот тоже есть вопрос. По красной рыбе. Конечно, вот то, что показывали хвосты семги, которые норвежцы нам поставляют, – ну это маразм. Во-первых, рыба выращенная, и мы об этом неоднократно говорили, что Росрыболовство вместо того, чтобы продавать что-то на аукционах, должно сделать так, и бренд нашей дикой рыбы должен быть такой, чтобы за этой рыбой по всему миру гонялись, потому что она дикая, не выращенная... Ольга Арсланова: Она лучше намного, да? Михаил Котов: Она не то что лучше – даже сравнения не может быть! Или выращенная на комбикормах, или дикая рыба, которая питается в прекрасных чистых водах Охотского моря или Тихого океана, – конечно, это должно быть намного дороже. А норвежцы сумели раскрутить свой выращенный продукт, который превышает в 4–5 раз по стоимости нашу дикую рыбу. Это правильно? Конечно нет. И мы к этому стремимся, мы сейчас делаем все, чтобы бренд магаданской, московской... Вот магаданская креветка – это бренд уже. Все рестораны мечтают взять магаданскую креветку, так же как магаданского краба. Потому что чем холоднее вода, там меньше микробов; вот креветку мы едим, не проводя никакой термической обработки, потому что она так вкуснее. Тот же гребешок, который есть в Магадане, им тоже надо заниматься. Есть очень много вопросов, но мы их не можем решить, потому что задача нашего рыболовства, к сожалению, сегодня только продать, но не развить, вот это самая беда. Как только мы перестанем продавать, сразу цена на рыбу снизится на те денежные средства, которые мы тратим на аукционе. Вот мы лично только в прошлом году вложили в аукционы почти 10 миллиардов рублей. Куда мы эти денежные средства должны [вложить]? Конечно, вставить в ту продукцию, которую мы ловим, поэтому такая дорогая рыба. Ольга Арсланова: Без аукциона работать сейчас невозможно, да? Именно поэтому не так много остается компаний? Ну просто вас тут многие зрители обвиняют, говорят, что вы монополисты, но кто может себе позволить так работать? Михаил Котов: Да не монополисты. Вот еще раз один аукцион и останется у нас 3–4 компании всего... Ольга Арсланова: На всю страну? Михаил Котов: Да, на всю страну. А сегодня почти 1 900 компаний рыбопромышленного комплекса, это очень здорово, это есть между ними конкуренция. Когда останутся три компании... Вот мне один чиновник сказал: «Зачем вообще много магазинов, бегать за ними? Есть один «Магнит», я позвонил директору, он все решил. А зачем мне триста раз звонить директорам маленьких магазинчиков и что-то просить, о чем-то умолять?» Это же глупость, да? Или это нормальный подход сегодня в нашем государстве? Вот что мы хотим, чтобы была одна компания крупная или чтобы было огромное количество компаний, где бы работали люди, где была бы конкуренция? Вот когда будет больше конкуренция, тогда совсем другая цена будет. Ольга Арсланова: А вы к конкуренции готовы. Михаил Котов: А мы из нее не выходили. Сегодня на промысле минтая работает порядка 300 судов – это конкуренция? Это конкуренция. А на добыче нефти сколько у нас работает? Вот никто не сказал, что сегодня бензин дорогой, – почему он самый дорогой сегодня у нас из всех добывающих стран? Наверно, это мало. Ольга Арсланова: Ну, нефть – это совсем другая история... Михаил Котов: Да, так же как и газ. Ольга Арсланова: Спасибо вам! Гендиректор магаданской компании «Тихрыбком» Михаил Котов. Мы вместе смотрели на цены на рыбу и икру в нашей стране. Михаил Котов: Мы делаем все, чтобы она была дешевле, вот я вам точно хочу сказать. Ольга Арсланова: Это была программа «ОТРажение».