Константин Чуриков: Вот самая горячая новость последних дней. И мы уже наблюдаем за началом развязки. Минувшей ночью Конгресс США поддержал новые санкции в отношении России. Подавляющим большинством законопроект приняла Палата представителей, причем практически единогласно, "против" только трое проголосовали. Называется это "Законом о противодействии противникам Америки посредством санкций". Причем, что интересно – документ занимает порядка 200 страниц, и вот буквально половина этого документа именно нам посвящена. Такая большая честь! Суть законопроекта – сократить максимальный срок рыночного финансирования российских банков, которые под санкциями, до двух недель, и подсанкционных компаний нефтегазового сектора – до 30 дней. Ну, там много-много-много еще всего, что касается нашей энергетики, наших трубопроводов. Причем получается так, что законопроект, по идее, не имеет никакой обратной силы и вето президента, потому что президент в этой истории получается заложником и не может без ведома Конгресса эти санкции частично или полностью снять. У нас в студии – Михаил Крутихин, партнер консалтинговой компании RusEnergy. Михаил Иванович, здравствуйте. Михаил Крутихин: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Михаил Иванович, здравствуйте. Скажите, на следующем круге ведь "Билль о противодействии противникам Америки посредством санкций" пойдет еще в Сенат, да? Там еще будет кружок? Может быть, там какие-то неожиданности? Или вы думаете, что нет? Михаил Крутихин: Ну, он пойдет в Сенат. Больших неожиданностей не ожидают. Может быть, кто-то из противников этого законопроекта (очень немногочисленных) попытается как-то его сдержать по формальным предлогам. Но тем не менее надо ожидать, что все-таки его примут, поскольку Сенат уже голосовал практически за аналогичный закон, и там было 98 голосов "за" и только 2 "против". И президент будет вынужден его подписать и сделать законом, поскольку достаточно двух третей голосов законодателей для того, чтобы преодолеть любое президентское вето. А здесь мы видим подавляющее большинство. Константин Чуриков: Михаил Иванович, мы прекрасно понимаем, что кто бы и что бы ни говорил о том, как мы независимы от нефти и газа, мы понимаем, что мы живем все еще в этой атмосфере, как говорил Виктор Степанович Черномырдин. Так вот, эти планируемые ограничения. Значит – подсанкционные компании нефтегазового сектора. Мы понимаем, что это наши крупные игроки, да? Кредитование сократить до 30 дней. Насколько это серьезный удар, несерьезный, не знаю? Михаил Крутихин: Ну, это тяжелая ситуация, но тем не менее можно как-то с этим справиться. Другое дело, если кредитование имеет вынужденно долгую природу. Если у вас есть нефтяной проект, вы разведали, у вас там есть открытие. Вот чтобы его освоить и для того, чтобы выйти на окупаемость, вам нужно 7 лет, иногда 15 лет. Но кредиты вы будете брать не на 30 дней для того, чтобы проводить работы в это время. Константин Чуриков: То есть ни о чем получается? Михаил Крутихин: Ну, вы просто не сможете без долгосрочного кредита работать. Можно брать долгосрочные кредиты у российских банков, каким-то образом они все-таки находят источники денег, но это все труднее и труднее с финансовой точки зрения. Но дальше же там не только финансовые ограничения, там есть ограничения по доступу российских компаний нефтегазового сектора к передовым технологиям Запада. И вот компании, которые серьезно входят в нефтегазовые проекты России, не только в газотранспортные и нефтетранспортные, но именно в добычу, разведку, обслуживание, – вот этим компаниям станет очень и очень трудно сотрудничать с нами, поэтому… Если они вложатся, например, больше 1 миллиона долларов (там есть даже такой пункт по некоторым позициям), то они уже, оказывается, нарушают режим санкций. И они, в общем-то, будут подвергаться различным наказаниям. Оксана Галькевич: В первую очередь под угрозой какие проекты? Это Арктика или это Россия? Михаил Крутихин: Арктика у нас уже очень давно под угрозой, потому что еще первыми линиями санкций, первой порцией санкций запретили участие иностранных компаний в работе на Арктическом шельфе – не в газовых, а в нефтяных проектах, на глубинах. Ну, там Арктика должна быть или, скажем, Сахалина, что относится к нашим Северам, как принято говорить. И глубина примерно… около 150 должна быть. Если глубже, то это уже повышенные требования к технологиям. Значит, тут закрытые западные технологии. Из-за этого пара проектов уже просто остановилась, потому что они не могли двигаться дальше. Они нефтяные, они не только газовые. Затем это проекты по разработке так называемой трудноизвлекаемой нефти на суше. Это не газ, а нефть, то, что иногда сланцевой нефтью называют. Но в России сланцевой нефти как таковой не очень много. Это трудноизвлекаемая. Она по геологическим условиям, по другим характеристикам своим… Но здесь что хуже – эти санкции или цена на нефть? Низкие цены на нефть уже делают невозможными некоторые из таких проектов. Ну, у нас в каком-то проекте заложено, что он не может быть рентабельным при цене нефти, которая меньше 120–150 долларов. Ну, нельзя браться за такой проект. Тут никакие технологии уже, естественно… Константин Чуриков: То есть такой цены в принципе не будет. Михаил Крутихин: Ну, нет такой цены. И судя по всему, не скоро уже будет. Если только или доллар рухнет, или что-то еще произойдет, или инопланетяне у нас… ну, что-то другое. Так что тут не понятно, где хуже санкции. Другое дело, если нарушат сотрудничество с российскими компаниями, ну, совместных предприятий. У нас есть крупные западные фирмы – Halliburton, Schlumberger и другие компании, которые оказывают услуги по геологоразведке, по бурению, обустройству промыслов. Много-много очень услуг. И они пользуются импортным оборудованием и импортными технологиями. Вот если они подвергнутся такому удару со стороны санкций, то это будет очень и очень серьезно. Константин Чуриков: То есть вроде бы консультанты просто, люди, но они используют вот это оборудование? Михаил Крутихин: Они не консультанты. Они сформировали здесь совместное предприятие. Особенно Halliburton, например, компания. Это солидная международная компания, она работает по всему миру. И если ей скажут: "Извините, ваше совместное предприятие, куда вы вложили деньги, предоставляете ваши технологии, рабочих, обучаете русских – это уже теперь под санкциями". И если они оттуда уйдут, то это будет очень плохо. Плохо будет, если перекроют каналы поставки западного оборудования или частей к этому западному оборудованию. Вот маленький пример. Есть широкоразрекламированная буровая установка "Екатерина", делают ее на Урале. Она мощная установка, она делает скважины на Ямальском полуострове, для "Газпрома" работает. Оксана Галькевич: С нашим именем – "Екатерина"! Михаил Крутихин: Да-да, это очень красиво. Константин Чуриков: Уж если "Екатерина" начинает добывать нефть, то она не остановится. Михаил Крутихин: Я спрашиваю у изготовителя: "Ребята, вот что там нашего, а что там ненашего?" – "Ну, как нашего? Мы вот эту треногу… ну, не треногу, а она двунога фактически такая. Мы вот ее сварили как следует, а потом на нее навешиваем оборудование". И оборудование там от канадского до румынского, там российского оборудования фактически нет. Вот если перекроют какие-то каналы вот этого очень необходимого оборудования, то будет плохо нефтегазовой отрасли. Константин Чуриков: Тогда уже надо по-английски писать – "Yekaterina". Оксана Галькевич: Мы останемся с треногой, я поняла. Константин Чуриков: У нас звонок есть – Валентина из Ростовской области. Добрый вечер. Зритель: Город Новочеркасск, Ростовская область. Константин Чуриков: Замечательно. Оксана Галькевич: Очень приятно. Зритель: Столица Донского казачества. Я казачка. И я хочу… У нас в Новочеркасске открыт "Макдоналдс". А нельзя ли сделать санкцию такую, чтобы "Макдоналдсы" закрыли, а наши пирожки жарили с картошкой, с ливером, с капустой? У нас раньше была пирожковая в городе. Студенты, люди с низким достатком приходили кушать. А теперь – "Макдоналдс"! Константин Чуриков: Валентина, это вы уже ответные санкции предлагаете. Оксана Галькевич: Валентина, откройте же! Константин Чуриков: Открою маленький секрет: эта мысль сейчас, между прочим, витает в воздухе. Сейчас уже об этом начинают говорить как раз. Михаил Крутихин: Ну, давайте картошку запретим – ее из Америки в свое время привезли. Ну, можно, конечно, пойти и по такому пути. Константин Чуриков: Мы просто не думали, что в момент обсуждения этой темы нам будут рассказывать о пирожковой. Оксана Галькевич: Михаил Иванович, вот смотрите. Вы заговорили о партнерах, которые оказывают различные услуги в наших проектах. Вот и Еврокомиссия подготовила целый список проектов, которые могут от этих санкций пострадать. И там действительно очень такие серьезные проекты. Я не буду все перечислять. "Балтийский СПГ" – это Shell и "Газпром". Михаил Крутихин: Он неполный список. Оксана Галькевич: Неполный, да? "Голубой поток". Потом здесь "Северный поток" и "Северный поток 2", а это "Газпром" и целый ряд европейских компаний. Южнокавказский газопровод, "Сахалин 2", много-много-много компаний… Михаил Крутихин: Это очень нечеткий и неполный список. Например, "Голубой поток" – это газопровод, который идет с российской территории через Черное море в Турцию. Он построен давным-давно. Да, там работали итальянцы. У них было сначала даже 75% от этого проекта. Сейчас это проект нормальный, он совершенно спокойно может работать без всяких иностранных партнеров. Это очень выгодный для "Газпрома" проект, поскольку он гонит туда газ без экспортной пошлины, а там его реализуют как надо уже. То есть этот проект – ничего. А почему, например, не включен проект "Новатэка" "Ямал СПГ", где тоже работает фирма Totalв составе консорциума? Оксана Галькевич: Французы. Михаил Крутихин: И китайцы там работают. То есть опять непонятно. Сам "Новатэк" как главный член этого консорциума – он у нас под конкретными санкциями против этой компании. А совместное предприятие с Total в этот список не попало. Так что там еще очень много неясностей. Константин Чуриков: Промышленная добыча нефти началась на территории тогда еще Российской империи в 1848 году. Это Федору Михайловичу Достоевскому тогда, кажется, было – сколько там? – 27 лет. Вот у меня вопрос. Если это все началось еще тогда, в Российской империи, это был наш большой такой российской, русский мир, можно сказать, так какого же, так сказать… почему же мы вот сейчас зависим? К нам приезжают какие-то иностранные люди со своим оборудованием, нам что-то помогают бурить. Вот я не понимаю, почему мы это дело угробили-то? Оксана Галькевич: Ты имеешь в виду – почему мы, кроме треноги, больше ничего?.. Константин Чуриков: Да. Михаил Крутихин: Да нет, мы много что можем сделать. Но, к глубочайшему моему сожалению, когда мы начинаем вглядываться в широко разрекламированные новинки, наши технологии… Например, в Татарстане придумали, как извлекать очень густую, такую вязкую нефть с большим содержанием серы из породы. Ну, они бурят туда две скважины наклонные: по одной скважине подают горячий пар, а по другой разжиженная нефть спокойно выходит наружу. Начинаем вглядываться – а это же канадская технология, это не наша технология. Ну, они там сделали, якобы контролируют приток песка в эту скважину. Ну, это несерьезно. Константин Чуриков: На научное открытие не тянет. Михаил Крутихин: Заглядываем куда-то… Вот очень громко кричали "гидроразрыв пласта", вот этот знаменитый fracking, про который сейчас все говорят. "О, это мы в 47-м году впервые в Татарстане применили". 46-й год, Соединенные Штаты Америки. То есть опять где-то приоритета там нет. Вот вглядываемся немножко – и получается, что… На простой работе мы очень здорово работаем, то есть трубу в землю положить, трубу изготовить. А вот что-то технологическое… Ну, сейчас объявили, что через несколько лет мы сможем сами строить подводные добычные комплексы – вот то, из-за чего проект Южно-Киринского месторождения, "Сахалин 3" газпромовский захлебнулся. Потому что американцы сказали: "Ах, извините, там глубины больше 150 метров – раз. И второе – там у вас, кроме газа, еще и нефть. А раз там нефть – значит, нефтегазовый, а не просто газовый проект. Значит, мы накладываем санкции вот на эти технологии". А без этих технологий его не взять. Там платформа не пойдет. Там глубина немножко не такая. А в мире всего четыре компании, которые способны выдать оборудование по этим технологиям. И они либо американские, либо норвежские. И они все подчиняются… А у норвежских, кстати, с американскими капитал. Они все подчиняются санкциям. А почему-то ни японцы, ни корейцы, ни китайцы, ну, не смогли освоить эти технологии. А теперь мы объявляем: "Вот мы сейчас сможем". Ну, на Сатурн полетим фактически с этими технологиями. Ну, не верится. Оксана Галькевич: Давайте послушаем Сергея из Новосибирска. Сергей, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Алло? Оксана Галькевич: Да-да, говорите, пожалуйста. Константин Чуриков: Здравствуйте. Говорите. Зритель: Мое мнение что по сельскому хозяйству, что по всем этим… Пока мы не излечим с помощью государства раковую опухоль, как ее называют, болезнь банков под названием "жадность", наше ни сельское хозяйство, ни промышленность никогда не будут в конкуренции с Западом, даже внутри своей страны, потому что это невозможно. Такие проценты огромные! И для народа ипотека, взять проценты. По всему, по всему проценты очень жадные. Возьмите европейские проценты банков и наши. Константин Чуриков: Сергей, спасибо за ваш звонок. Давайте, Михаил Иванович, с вашей помощью разберемся, кто вообще у нас жадничает. Это банки такие плохие? Или в стране, как любят повторять, просто денег нет? Михаил Крутихин: Ну, я не думаю, что это сами банки плохие. Ну, тут общее финансовое положение и общая структура наших финансов в таком состоянии. Я думаю, что чрезвычайно зарегулировано, нет свободного предпринимательства. Это даже главнее будет, чем возможность дешевого кредита. Это очень важно – дешевый кредит. Но получать дешевый кредит, сохраняя структурно вот такую экономику, какая у нас сложилась (об этом тоже долго можно говорить) – это не лучший способ. Константин Чуриков: Нагнетается сейчас легкая истерия по поводу новых санкций США и возможных европейских, которые будут "подпевать" американским санкциям. Скажите, пожалуйста, когда мы в широком смысле – вот мы, обычные люди – это почувствуем? Это ударит по нефтянке, по нашим газопроводным этим проектам. И вот когда мы это услышим, что называется? Михаил Крутихин: А здесь есть смешанный эффект. С одной стороны, это очень плохо. Если нам не дадут извлекать трудноизвлекаемую нефть… А у нас больше 70% нефти, которая в недрах осталась. Оксана Галькевич: Как раз такая, да? Михаил Крутихин: Это трудноизвлекаемая как раз. Ну, кто-то говорит, что за 35 долларов баррель можно еще брать. Кто-то говорит – за 80. А некоторые говорят – по 150. Ну, разные проекты, естественно, бывают. То есть если она останется в земле, эта добыча будет обязательно падать. Где-то в 2020–2022 году, я думаю, начнет сокращение добычи. Вот крутизна этого падения будет зависеть в том числе и от санкций, не только от цен на нефть. Это первое. А это значит – меньше денег будет поступать в государственную казну. Значит – меньше денег тем, кто сидит на бюджетных… Константин Чуриков: Помните, как в том фильме "Любовь и голуби", да? "Вот тебе сапоги и на помады". Михаил Крутихин: Вот тогда и все бюджетники – от военных до преподавателей, от библиотекарей до школьных учителей, от медицины и так далее – они все очень сильно почувствуют на себе сокращение этого бюджетного финансирования. Это раз. Второе – некоторые санкции могут оказаться даже полезными. Ну, посмотрите. Для того чтобы наказать Украину, для того чтобы лишить ее 2 миллиардов в год доходов от транзита российского газа, придуман грандиозный проект – это "Северный поток" и "Южный поток", который превратился потом в "Турецкий поток". На "Южный поток", не имея никакого разрешения от европейцев, уже потратили 17 миллиардов долларов. И еще 6 сейчас… Константин Чуриков: 17?! Михаил Крутихин: 17 миллиардов долларов на подготовку, на строительство подводящих газопроводов, не имея никаких разрешений ниоткуда. Потом выяснилось, что разрешений так и не дадут. А 17 миллиардов уже подрядчикам, известным совершенно подрядчикам они уже ушли. А теперь еще 6 миллиардов туда вбухают, не имея разрешения от Турции, не имея согласования на точку выхода трубы на турецкий берег, не имея согласия Турции с отчетом по воздействию на окружающую среду. Давайте срочно построим эту трубу. "Северный поток 2". Ну, "Северный поток 1" построили. "Северный поток 2". Немцы рады! "Давайте нам эту трубу". Австрийцы рады! "Ребята, у нас будет еще одна труба, за ваш счет построенная, за счет ваших налогоплательщиков, фактически за газпромовский счет". Еще 10 миллиардов вбухаем, только чтобы наказать Украину. Вот если остановят, если не будут эти деньги вкладывать, то они, слава тебе господи, останутся в России, не потраченными совершенно впустую на глупую политическую затею. Так что от санкций тоже может быть плюс. Оксана Галькевич: Может быть плюс, действительно. Поэтому такой торг, соответственно, мы и видим с нашими южными соседями, без конца. Потому как мы-то работу уже начали, и нам-то надо-надо-надо, а им-то можно и поторговаться. Получается так. Михаил Крутихин: Ну, без всякого торга. Мы-то считали, что вот мы сейчас договоримся с каждой страной по отдельности и наплюем на эту Европейскую комиссию, на правила борьбы с монополизмом, на вот этот Третий энергетический пакет так называемый – и все в порядке! Константин Чуриков: То, о чем вы рассказываете – это просто Салтыков-Щедрин, "История одного города", просто в большем масштабе. Михаил Крутихин: Ну да. Эти миллиарды пошли нескольким людям, которые большие подрядчики на строительство никому не нужных газопроводов. Константин Чуриков: Ну, хоть кому-то хорошо. Ольга из Краснодарского края у нас в эфире. Ольга, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Да, действительно, Краснодарский край, Новопокровский район. И мысли у меня по поводу санкций, вообще-то, следующие. Кто-то говорит, что это плохо. Я, например, кроме плюсов, пока ничего не вижу. Почему? Потому что наконец-таки дали дорогу отечественному производителю. Наконец-таки у нас появились наши отечественные продукты, имеется больше возможностей контролировать. То есть, соответственно, все поступает, и развивается наша экономика и сельское хозяйство. Константин Чуриков: Ольга, вы сейчас именно про сельское хозяйство говорите? Оксана Галькевич: Краснодарский край, конечно, житница. Константин Чуриков: Потому что вы говорите "дали дорогу". И я подумал: дорогу куда и кому? Именно сельское хозяйство или в целом? Зритель: Ну, вообще. Почему? Развивается и промышленность, развивается и сельское хозяйство. Кроме плюсов, пока ничего как бы не вижу. У нас страна богатая, у нас есть все ресурсы. А вот Америка пускай теперь сидит и грустит без наших, скажем так, ресурсов. Константин Чуриков: Судя по тому, что нам сейчас Михаил Иванович Крутихин рассказал… Оксана Галькевич: Ну, они пока не грустят на самом деле Константин Чуриков: Вот в чем можем не сомневаться? Страна у нас богатая – вот это точно! Оксана Галькевич: Михаил Иванович… Михаил Крутихин: Ну, тут даже структурно получается немножко не так. Вы понимаете, сейчас у нас так называемая постиндустриальная экономика развивается во всем мире, где не нужно гигантское число шагающих экскаваторов, например, а нужно много смартфонов, цифровые технологии и много чего другого, что не требует огромных энергозатрат, огромного применения рабочей силы, в том числе рабской рабочей силы, которая была до очень недавнего времени во многих странах. Ну, это совсем другая экономика. Но чтобы работать и процветать в этой экономике, чтобы развиваться, необходимо работать вместе с иностранными компаниями, а не вместо иностранных компаний. То есть без глобализации, без объединения усилий, кооперации нормальной ничего сделать нельзя. То есть объявить самоизолирование – "мы сами тут справимся, к вам не придем ни за каким советом" – ну, не получается в такой экономике! Оксана Галькевич: Скажите, а ответ какой вы предполагаете? Тут обсуждают наши законотворцы, что должен быть ответ какой-то подготовлен. Ну, первый раз нашим ответом было что? Продэмбарго, да? Запретили ввозить то, это, пятое-десятое. Сейчас замах словесный на рубль! Каким может быть ответ? Михаил Крутихин: Ну, сейчас слова прозвучали: "Пусть без нас Америка…" Оксана Галькевич: Ну, это телезрители. Михаил Крутихин: Да-да-да. Ну а что мы можем? Америка-то у нас, в общем-то, не очень что-то покупает, между нами говоря. То есть наши товары в американском балансе – это микроскопическая какая-то доля совершенно. Да и в китайском-то балансе всего 3%, в торговом балансе из России поступает. Это смешно. А это торговый партнер. То есть что мы можем запретить куда-то вывозить? Мир прекрасно без этого обойдется. Константин Чуриков: И давайте еще послушаем Виктора, который до нас дозвонился. Здравствуйте, Виктор. Оксана Галькевич: Активно очень звонил, да. Зритель: Добрый день. Я хотел бы не согласиться с Михаилом Ивановичем, который говорит, что все передовые технологии, все новые технологии – или канадские, или американские. И оборудование. Для буровой установки только мы вышку можем делать? У нас оборудование тоже выпускается. И передовые технологии тоже есть наши. А если введут санкции, то, по-моему, даже нашим компаниям свободнее станет, потому что сейчас эти компании, да, много работы осуществляют у нас на территории. Но дело в том, что благодаря своему – ну, как бы вам сказать? – имиджу у них хорошее лобби. Мелким компаниям довольно-таки трудно с ними конкурировать. Если будут санкции, то немножко компании воспрянут наши. Константин Чуриков: На наших обратят внимание. Спасибо, Виктор. У меня финальный вопрос: так все-таки что будет с рублем и с ценами в магазинах? Представим себе, что отложен будет эффект непосредственного влияния на нефтяной сектор. Но есть еще и психологический же эффект, да? И кто же как не вы, нефтяники, лучше всего знаете, ну, предугадываете, какой доллар будет завтра. Михаил Крутихин: Ну, гадать я, конечно, не буду. Но у меня такое впечатление, что рубль будет ослабевать – и не только потому, что финансовая система у нас так направлена, что бюджет так работает, но еще и потому, что это было бы очень выгодно экспортерам нефти и газа. Если они здесь, в России, будут меньше платить, а больше зарабатывать в валюте, то радикально поменяется их эффективность. И "Газпром", конечно, победит тогда и американский сжиженный газ в Европе, о чем все время сейчас говорят, поскольку у него затраты будут минимальные, а получение… Это очень серьезный конкурентное преимущество для "Газпрома". Так что я думаю, что в интересах правительства где-то сейчас рубль все-таки ослабить. То, что он держался до сих пор и был переоценен на большом уровне – я думаю, тут еще… Ну, давайте, как говорил мой знакомый, будем большевиками, будем честно говорить. Здесь отчасти работало лобби тех российских предпринимателей и банкиров, которые деньги вывозили за границу, потом под видом иностранных инвесторов завозили их, покупали здесь у нас ОФЗ так называемые и другие бонды, поскольку здесь в рублях все это оборачивалось… Оксана Галькевич: Облигации федерального займа. Михаил Крутихин: Так называемые операции Carry trade. И потом эту валюту снова вывозили с огромной-огромной прибылью. И ставки высокие, и рубль завышенный держать было очень выгодно вот этим операциям, но не экспортерам России, которые пытаются наполнить бюджет. Пока они держали, но скоро будут отпускать. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Ямало-Ненецкий округ пишет: "Вы в своем репертуаре: все плохо, все плохо!" А кто сказал "плохо"? Вот нам сейчас объяснили, что, по крайней мере, деньги вот так вот под воду закапывать просто так… Оксана Галькевич: Да нет, почему? Кое-где очень хорошо технологии развиваются, но мы уже не успеем об этом поговорить. Я прочитала, что в Великобритании впервые за все время возобновляемые виды энергии больше половины электричества произвели. Об этом тоже хотелось спросить, но времени, к сожалению, нет. Константин Чуриков: Ты предлагаешь порадоваться за Великобританию? Оксана Галькевич: Ну, они замещают. Константин Чуриков: Да-да. Оксана Галькевич: Таким образом меняется некий баланс энергетический. Константин Чуриков: А нам учиться надо. Оксана Галькевич: А нам надо об этом думать, по крайней мере. Спасибо. В студии сегодня был у нас Михаил Иванович Крутихин, партнер консалтинговой компании RusEnergy. Уважаемые друзья, мы с вами не прощаемся, вернемся через несколько минут. Константин Чуриков: Да, пока можно размять ноги.