Марина Калинина: Ну а мы переходим к первой теме, которую сегодня будем обсуждать, а именно поговорим о бензине и о дизельном топливе – в общем-то, о топливе вообще, потому что это касается практически каждого человека в нашей стране. Что именно заставило нас сегодня поговорим об этом? А именно то, что Правительство решило повысить все-таки с 1 января акцизы на бензин и дизельное топливо на 3 700 рублей и на 2 700 за тонну, соответственно. Об этом заявил в интервью «РБК» вице-премьер Дмитрий Козак. Так вот, по его словам, акцизы восстановят в тех объемах, которые планировались с 1 июля 2018 года. Вот что он сказал дословно: «Их снизили на 2 000 и 3 000 рублей на тонну в июне и отменили повышение на 700 рублей на тонну в июле. В январе восстановят». То есть в итоге акциз на тонну бензина будет почти 12 тысяч, а на дизель – больше 8 тысяч. Юрий Коваленко: Внутри страны нашу нефть сейчас можно купить по стоимости примерно 26 тысяч рублей за тонну. В мире цена – 34,5 тысячи рублей за тонну. Эта разница в стоимости покрывается пока еще действующей в России экспортной пошлиной и транспортными издержками. Марина Калинина: Вот по данным Global Petrol Prices, средняя цена бензина по всему миру на 20 августа составляла 1 доллар и 17 центов (это 79 рублей 30 копеек по курсу Центробанка) за 1 литр. В России он стоит 0,67 доллара – это 45 рублей 40 копеек приблизительно. При этом страна наша относится к государствам с самой низкой стоимостью топлива и занимает 22-е место из 165 в рейтинге. Ну а самый дешевый бензин в Венесуэле, стоит он меньше рубля за литр; а самый дорогой в Гонконге – почти 146 рублей за литр. Разница в ценах в разных странах обусловлена разными налогами и субсидиями на бензин. Ну и еще, что касается субсидий в нашей стране. Правительство может пересмотреть размер бюджетной субсидии для нефтяных компаний. По предварительным данным, в 2019-м, то есть уже в следующем году компании могут получить из бюджета компенсацию примерно в 120 миллиардов рублей. Но нефтяников такой поворот событий не устраивает, и они хотят получить 100% компенсаций, а это 200 миллиардов рублей. И получить они это хотят уже как раз в следующем году. Сейчас… Юрий Коваленко: Вот к чему же мы идем – к ценам Гонконга или к ценам Венесуэлы? Марина Калинина: Вряд ли к ценам Венесуэлы. Сейчас будем разбираться со специалистом. Я думаю, он ответит на все наши и ваши вопрос. Это Михаил Иванович Крутихин, партнер консалтинговой компании RusEnergy. Здравствуйте. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Михаил Крутихин: Добрый день. Марина Калинина: Ну, много мы тут цифр наговорили. Надеюсь, все сказали правильно – по ценам, по субсидиям и так далее. Михаил Крутихин: Все правильно. Вот посмотрите. Нефтяные компании просят что-то им компенсировать, что они могли бы выручить от экспорта. Но для того, чтобы продавать свою нефть в виде нефтепродуктов на внутреннем рынке, они должны компенсировать вот эту разницу с экспортной прибылью. А откуда они возьмут эти деньги? То есть им говорят, что это будет бюджетная субсидия. А что это такое? Это те же налоги с населения. Марина Калинина: То есть это мы опять же платим? Михаил Крутихин: То есть мы заплатим за это из своего кармана, просто другим путем, абсолютно. Юрий Коваленко: То есть мы заплатим за повышение цены на бензин? Михаил Крутихин: Абсолютно. Ну, мы и так платим за повышение цены на бензин. Все дело в том, что цена на бензин перестала быть в России экономической категорией. Ну, не только в России, а надо признать, что и в других странах, где очень высокие налоги на цену на бензин. Я даже специально взял и посчитал, сколько там нефти, в этом бензине. Ну, у нас получается… Марина Калинина: То есть мы сейчас говорим о том, из чего складывается, собственно говоря, цена на бензин? Михаил Крутихин: Да, из чего эта цена складывается. Марина Калинина: Потому что это очень интересно, потому что немногие знают. Михаил Крутихин: Да, я посчитал. Вот у нас сейчас примерно себестоимость добычи одного барреля нефти – это 18 долларов 30 центов, в среднем по России. Есть больше, есть меньше, но в среднем получается 18 долларов 30 центов. Если от этой цифры «танцевать», ну, естественно, баррели мы переводим в литры, потом смотрим сырую нефть, сколько из нее будет выход бензина, и так далее, и так далее, то у нас выходит, что бензин на бензоколонке – там сырая нефть примерно должна стоить, ну, 4 рубля 70 копеек в литре бензине. Это сырая нефть. Это не 45, то есть это чуть больше 10% от того, что у нас сейчас есть. Ну, 10%, если считать разные сорта бензина. А все остальное откуда получается? 65% – это налоги самые разные. Юрий Коваленко: А не перебор ли? Михаил Крутихин: Это не перебор. Мы считаем стоимость транспортировки от сырой нефти, естественно, до нефтепродуктов. Мы считаем стоимость переработки на нефтеперерабатывающем заводе. Мы считаем какую-то минимальную прибыль, которую все они должны получать, по цепочке – от скважины до АЗС. И у нас получается, что 65% кладет в карман себе государство. Юрий Коваленко: Ну ладно, хорошо. А еще 30% – тогда что это? Михаил Крутихин: Вот и получается. То есть примерно 20% – это транспортировка. И надо учесть, что она все время дорожает. Дорожает транспортировка по трубопроводам. Юрий Коваленко: Потому что бензин дорожает. Михаил Крутихин: Нет, по трубопроводам нефть надо прокачивать. Дорожает транспортировка бензина от нефтеперерабатывающего завода до конечного потребителя – АЗС в данном случае. То есть это тоже дорожает. Больше чем на 20% за последний год подорожала вот эта транспортировка. И когда мы видим… Ну, там все дорожает, но больше всего дорожает вот та составляющая, которая представляет собой налоги. Ну да, у нас налоги даже немножко поменьше получаются, чем в той же Норвегии. В Норвегии где-то под 2 евро у нас получается, ну, 1,5–2 евро. Марина Калинина: Но в Норвегии цена бензина выше гораздо. Михаил Крутихин: Там цена бензина выше. Марина Калинина: В разы? Михаил Крутихин: Да. Но и налоги выше, потому что в Норвегии есть двойственная политика. Во-первых, надо снять с этих автовладельцев столько, сколько они могут заплатить. А второе – это немножко сдержать развитие автомобильного транспорта с двигателями внутреннего сгорания и стимулировать электроавтомобили. И вот тут цена на бензин выстраивается намеренно повыше для того, чтобы народ переключался на электромобили. У них это, кстати, работает, они очень активно переключаются. Юрий Коваленко: Но не у нас, наверное? Михаил Крутихин: Ну, у нас в чем дело? Если могли бы власти, ну, назначить сейчас 120–140 рублей за литр, то они бы это сделали, потому что задача – как можно больше взять этих денег у тех, кто едет на машине. Сдерживающий фактор только один – и это не экономика, не какой-то экономический, а это недовольство. Юрий Коваленко: Ну, понятное дело. Михаил Крутихин: В этом году первый раз 1 января увеличили акциз, а 1 июля не очень получилось, решили это отменить, отложить, поскольку народ стал выходить на улицу и протестовать. Марина Калинина: Так с 1 января все равно, тем не менее, будут приняты те меры, которые отменены были в июле. Михаил Крутихин: А теперь решили, что – все. Да, да, да. Вы понимаете, когда Козак говорит, что это мотивируется тем, что высокая нефтяная цена – ну, это или некомпетентность, или откровенная ложь, потому что высокая цена на внешнем рынке и вообще цена нефти не имеет никакого отношения к цене бензина на российских АЗС. Вы посмотрите два графика – график цены нефти, нашей нефти Brent… ой, Urals в отношении к Brent, и посмотрите цены на бензин. Это абсолютно разные величины, и они совершенно не совпадают. Марина Калинина: Ну, смотрите. Дмитрий Козак заявлял в свое время, что не будут повышаться акцизы как раз в июле из-за того, что боялись тогда повышения цен на топливо, тем более что оно уже было, начиная с мая и апреля. Сейчас тот же Козак утверждает, что «теперь ситуация изменилась, – это его слова, – и повышение акцизов не спровоцирует роста цен на автозаправках; и у государства есть инструменты, чтобы не допустить подорожания топлива». Что изменилось за эти несколько месяцев? Михаил Крутихин: Нет, предполагается, что будут какие-то компенсации. Марина Калинина: Субсидии. Михаил Крутихин: И вот как раз об этих компенсациях и субсидиях идет речь. Во-первых, есть такая мера, которая предлагается для нефтеперерабатывающих заводов, – минусовой акциз. То есть им будут компенсировать каким-то образом повышение акциза на бензозаправке, а у них каким-то образом вместо налога будет, наоборот, начисление в плюсы. Марина Калинина: А это за счет чего, простите? За счет опять же… Михаил Крутихин: У нас нет других денег, кроме денег налогоплательщиков. Это будет за счет, естественно, государственного бюджета каким-то образом делаться. Ну нет просто других денег. Юрий Коваленко: А если представить себе кризисный вариант развития ситуации? Сейчас государство не платит эти миллиарды сумасшедшие нефтяным компаниям. Марина Калинина: Платит. Юрий Коваленко: Ну, предположим. Я говорю, если оно не будет платить. Цена на бензин поднимается – начинается бензиновый бунт, бойкотирование некоторых заправок и все остальное. И в любом случае заправкам и нефтяным компаниям, чтобы хоть что-то заработать, придется снизить цены на бензин. Михаил Крутихин: А они будут в минусах по прибыли вообще? То есть просто работать из-за интереса и сами приплачивать за то, чтобы покупали бензин? И народ-то пойдет не к бензоколонкам, а он пойдет на улицу против местных руководителей и против правящей политической партии. Вот чего боятся-то. И поэтому единственное сдерживающее – это не цена, не экономика. Забудьте про экономику! Возьмут столько, сколько надо. Вот вы посмотрите – сейчас есть план такой ликвидации экспортной пошлины вообще. Ну, этот налоговый маневр, который к 2024 году. Не будет на нефть никакой экспортной пошлины. Что это такое? Это значит, что цены на нефтепродукты в России должны сравняться с европейскими ценами, чтобы туда не гнали вот эти нефтепродукты. А это что? 100, 120, 140 рублей за литр. Как это получается? То есть правительство заранее говорит: «Извините, мы вам там сравняем все это». Но надо же расшифровывать то, что говорит правительство. Так оно и получается, что цена просто пойдет вверх. А откуда все это? Я уже однажды на вашей передаче, помню, несколько месяцев тому назад цитировал, как это все выглядит. Я приведу слова президента Путина. Вот он на «Прямой линии» 10 лет назад, в 2008 году… До этого его на каждой «Прямой линии» все время спрашивали о ценах на бензин. И всегда он говорил, что это безобразие, надо что-то с этим делать. И только… Марина Калинина: А что делать – не очень понятно. Михаил Крутихин: Что делать – совершенно не понятно. А на «Прямой линии» он сказал, вот закавыченный текст: «За счет людей с большими или даже средними доходами, за счет людей, которые могут позволить себе иметь машину, покупать бензин, мы изымаем доходы в бюджет и перераспределяем среди тех, которые остро нуждаются. Те же самые безработные, инвалиды, пенсионеры. И так далее, и так далее. Военнослужащие». Правительству нужны деньги. Марина Калинина: Давайте о доходах поговорим чуть позже. А сейчас у нас есть несколько звонков, давайте послушаем мнения наших телезрителей. Здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Алло. Здравствуйте. Марина Калинина: Да, слушаем вас. Говорите, пожалуйста. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Зритель: Солярка – низшая фракция, как известно, нефти, но однако бензин стоит дороже нефти. Это первый вопрос. Вопрос номер два – посевная и уборочная. Как только начинаются эти кампании, бензин и солярка резко растут в стоимости, несмотря на тот треп от государства, о котором они говорят. Налоги, пошлины плюс воровство. Цена на бензин растет. Может, проще покупать в Сирии, в которую столько ввалили денег? Все. Юрий Коваленко: Спасибо большое. Михаил Крутихин: Ну, цена растет, и цена не только на солярку, а и на мазут. Естественно, цена растет. Вот посмотрите – сейчас северный завоз. У нас Мурманск – там отапливают старомодными котельными, которые на мазуте фактически. Юрий Коваленко: Фактически. Михаил Крутихин: В мире уже очень мало такого осталось. Либо газ. Ну, туда планировали газ доставить, в Мурманскую область, но «Газпром» так туда никакой трубы и не провел, потому что лучше, извините, «Северный поток 2» и «Турецкий поток» строить в обход Украины, чем до Мурманской области гнать. В этом году цена мазута на 60% выше, чем цена мазута в прошлом году. Ну что, нефть так подорожала? Или еще как-то? То есть цена растет. Вот сколько могут слупить – вот столько и будут брать. Юрий Коваленко: Ну подождите. А если, наоборот, не отменять вывозные пошлины, а поднять их? Поднимем вывозные пошлины – все, останется внутренний рынок, и бензин будет дешевый. Михаил Крутихин: Вот это так называемый налоговый маневр, который сейчас проводится. Однажды правительство уже обмануло нефтяные компании, оно сказало: «Вы знаете, у нас сейчас будет налоговый маневр. Мы вам повысим налог на добычу полезных ископаемых, но в пропорции будем постепенно снижать, пока не отменим экспортную вывозную пошлину на нефть». – «Хорошо! – сказали компании. – Ну, мы прижмемся и посмотрим». Им повысили налог на добычу полезных ископаемых, а экспортную пошлину не снизили. То есть это было просто изъятие денег у нефтяных компаний, а не перераспределение с одного налога на другой. То есть кто же поверит сейчас правительству? Тем более что Козак – то он говорит «ничего мы не будем делать», а теперь он говорит «мы будем повышать акциз». Ну, как же можно верить-то, когда семь пятниц на неделе? Юрий Коваленко: То есть в любом случае повышение цены на бензин неизбежно? Михаил Крутихин: Оно неизбежно. Ну, посмотрите. Сейчас, если повысят акцизы уже начиная с 1 января, и плюс к этому мы имеем повышение НДС – 20% вместо 18%, и президент подписал этот закон, теперь у нас НДС будет 20%. Если сложить вместе вот эти новые изъятия, то где-то примерно, я посчитал, ну, на 4 рубля – 4,40 рубля на литр бензина должен подорожать бензин. Юрий Коваленко: То есть 50 рублей в среднем за литр будет? Марина Калинина: С января? Михаил Крутихин: Ну, с января уже где-то, да. Марина Калинина: Давайте послушаем еще Александра из Свердловской области. Александр, здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Я не из Свердловской области. Марина Калинина: Ой, простите. Зритель: Я из города Омска. Марина Калинина: А, из Омска? Извините. Зритель: Я из города Омска. Марина Калинина: Да, слушаем вас, говорите. Зритель: Вот господин Крутихин неправильно маленько говорит. Почему? Потому что все нефтезаводы… У нас нефтезавод свой есть, у нас нефтяные вышки есть свои, но они не принадлежат Омской области, они отданы в частные руки, в частные руки они отданы. Марина Калинина: Так, и что? Зритель: Я не из Свердловской области, я из Омской области. Марина Калинина: Мы уже поняли, да. В чем ваш вопрос? Зритель: А наш вопрос в чем? Почему? Вот у нас тоже дорогущий бензин, страшно дорогущий, 60–70 рублей за литр (это я о 92-м говорю). Ну, это куда годно? А еще товарищ Крутихин говорит, что будет еще подорожание бензина. На велосипедах ездить будем или как? Марина Калинина: Спасибо большое. Михаил Крутихин: По-моему, вы прослушали… Зритель: В Омской области у нас зарплаты очень маленькие. Михаил Крутихин: По-моему, вы прослушали. Я сказал, что в цене бензина вот то, что делают нефтяные компании… Вот нефть у них там 4 рубля 70 копеек стоит в этой цене. Переработка стоит, транспорт стоит. Цена повышается не за счет того, что нефтяные компании – частные, государственные – они начинают вдруг обдирать потребителя. Это правительственные налоги. Вот сколько правительство сможет взять налогов с этого бензина – вот столько оно и возьмет. Пока вы будете терпеть, будут и брать налоги. Марина Калинина: Ну, смотрите. Я несколько минут назад сказала, что о доходах мы поговорим чуть попозже. На самом деле, мне кажется, настал тот момент. А не лукавят ли нефтяные компании, говоря о том, что они недополучают прибыль, и при этом все это весьма странно выглядит на фоне того, что растут постоянно премии топ-менеджерам этих компаний? В общем, ни для кого не секрет, это достаточно открытая информация, что, например, за первое полугодие этого года общая сумма выплат премий составила 10 миллиардов 600 миллионов рублей, в том числе увеличение размера выплат составило почти 6 миллиардов. Это что? Михаил Крутихин: Так вот, эти выплаты этим дорогим товарищам никак не зависят от эффективности работы компании, от прибыли или убытка. Вы посмотрите, «Газпром» когда-то стоил, ну, больше 300 миллиардов долларов (капитализация), а сейчас – 50 с лишним миллиардов долларов. Падение, жуткое падение капитализации. Эффективность работы компании понижается. А вы посмотрите… Марина Калинина: Так зачем тогда выплачивать такие огромные премии? Михаил Крутихин: Ну, это другое дело. Марина Калинина: Ну как другое? Михаил Крутихин: То есть вот эти ребята, которые возглавляют государственную компанию, они себе назначают чудовищные совершенно премии. И совет директоров, где, в общем-то, голос принадлежит государству, поскольку 50% с лишним «Газпром» – это государственный голос на голосовании, они, не говоря ни слова, назначают своим топ-менеджерам чудовищные совершенно… Марина Калинина: Ну, там не только «Газпром», а там и «Лукойл», и «Роснефть». Михаил Крутихин: И «Роснефть». Но «Лукойл» – это частная компания. Сколько они хотят, столько и назначат. Но государственная компания, которая теряет эффективность… Вот «Роснефть» влезает в долги, миллиарды долларов дает Венесуэле, которая никогда не вернет, миллиарды долларов вкладывает в проекты, которые никогда не принесут прибыли. А денежная компенсация менеджеров растет, и она такая, что… Ну, вы загляните в интернет и посмотрите. Юрий Коваленко: А почему вся эта система не работает в Венесуэле, где самый-самый дешевый бензин? Он там буквально копейки стоит. Там ведь наверняка тоже какие-то налоги есть нефтепроизводителям, пошлины, акцизы, все остальное. Почему там самый дешевый бензин? Как у нас такое сделать? Михаил Крутихин: Я не могу за Венесуэлу ничего говорить, поскольку там экономики просто вообще сейчас нет никакой. Юрий Коваленко: Ну, когда экономики нет – наоборот, цены взлетать должны. Михаил Крутихин: Миллионы людей бегут из этой страны. И бензина-то там особо нет, вот в чем дело-то. Юрий Коваленко: То есть он там не нужен никому? Михаил Крутихин: Ну, как-то не очень этот бензин… Марина Калинина: И машин нет? Михаил Крутихин: Венесуэла – это тяжелейший случай не экономического развития страны, когда сейчас, извините, за 100 евро там дают – сколько там? – 100 миллионов… да, 1 миллиард вот сейчас дали местных денежных единиц. То есть там нет экономики. Марина Калинина: Вот смотрите. Российский бюджет в прошлом году потерял 1 триллион рублей из-за субсидий для нефтяной отрасли. Это данные Департамента налоговой и таможенной политики. Сказал об этом министр Министерства финансов России Алексей Сазанов, он возглавляет как раз этот департамент. И из этого триллиона рублей, который за год был потрачен на нефтяную отрасль, 600 миллиардов получили нефтеперерабатывающие заводы. Насколько вообще эта цифра оправдана? И в каком состоянии у нас сейчас НПЗ находятся? Михаил Крутихин: Ну, я думаю, это реальная цифра. НПЗ в тяжелом состоянии. Есть несколько крупных нефтеперерабатывающих заводов, которые удовлетворяют мировым стандартам. Там есть такое число Нельсона, которое показывает, насколько модерновый этот завод, как он может перерабатывать из нефти, сколько бензина, сколько легких фракций выходит путем нескольких ступеней переработки. У нас таких заводов очень мало. У нас, например, у «Роснефти» в Самаре три завода, вокруг Самары, и была большая программа модернизации, чтобы они все-таки выпускали больше бензина, чтобы это были современные заводы. Они свернули эту программу, у них денег на это не хватает, потому что деньги они потратили на то, чтобы приобретать другие частные компании и прочее, и прочее, чтобы увеличить свои размеры, не для того, чтобы повышать эффективность. То есть когда компания неэффективно тратит деньги вместо того, чтобы повышать эффективность своих НПЗ… Марина Калинина: Скажите, а вот эти деньги (в данном случае цифра – 600 миллиардов рублей), которые отправляются на НПЗ, кто должен контролировать? И как вообще контролируется, на что идут эти средства, если не на модернизацию НПЗ, а на покупку каких-то соседних, связанных более или менее как-то предприятий? Михаил Крутихин: А вы попробуйте поднять голос протеста против того, что делает «Роснефть» и так далее. Я вам приведу миллион примеров того, как компания работает неэффективно, как она вместо того, чтобы налоги перечислять в бюджет… Марина Калинина: Нет, я понимаю. Но ведь это же государственные деньги, они должны контролировать в идеале, да? Михаил Крутихин: Конечно, конечно. В идеале – да. Марина Калинина: Почему этого не происходит? Михаил Крутихин: Этого не происходит, вероятно, из-за того, что руководство компаний имеет связи. У меня другого объяснения нет. Ну, какое еще объяснение? Экономического объяснения здесь вы не найдете, оно не работает. Марина Калинина: Ну, давайте такой итог будем потихонечку подводить. Давайте обозначим основные проблемы. И в правильном ли направлении идет сейчас Правительство, опять выделяя вот эти субсидии? На правильные ли цели они пойдут? И изменит ли это как-то ситуацию как для нефтяных компаний, так и для потребителей топлива? Михаил Крутихин: Нет, все подсчеты показывают, что цена на бензозаправочных станциях должна увеличиваться – и даже не просто вопреки мерам Правительства, но даже благодаря мерам Правительства все увеличится, потому что это ведет к увеличению цены. Вот когда политика «как можно больше слупить с автомобилиста», чтобы… Как говорит вот Путин, извините: «Вы можете себе позволить машину? Можете покупать? Значит, извольте делиться с военнослужащими». Вам нужны на военные действия в Сирии и на Украине деньги? Значит, извольте делиться. Юрий Коваленко: То есть получается, что машин будет меньше у нас, да? Все меньше людей будут считаться средним классом и богатыми, которые могут себе позволить автомобиль. То есть получается, что автомобильный бизнес в ближайшие годы ждет определенный кризис? Михаил Крутихин: Ну, вы позволили себе подержанную «Ладу» – значит, вы уже, по определению президента, человек со средним достатком, который должен делиться с бюджетом. Марина Калинина: Ну, извините, люди, которые имеют машины, они платят еще транспортный налог, который далеко не маленький. Михаил Крутихин: Ну да, естественно. Марина Калинина: Плюс акцизы на бензин. Михаил Крутихин: Да еще и с каждого литра 65% – они платят налоги государству. Марина Калинина: Несправедливо, я считаю. Михаил Крутихин: Это уже другое. Юрий Коваленко: Это уже совсем другая история. Марина Калинина: Об этом мы поговорим в следующий раз. Спасибо вам большое за то, что пришли, спасибо за беседу. Это был Михаил Иванович Крутихин, партнер консалтинговой компании RusEnergy. Спасибо. Юрий Коваленко: Спасибо. Михаил Крутихин: И вам спасибо.