Александр Денисов: Мы продолжаем. Марина, тебя спрошу (ну и у вас тоже, уважаемые телезрители), разгадаешь ли ты мою языковую загадку. Марина Калинина: Ну? Александр Денисов: Предпенсионеры вангуют, придется ли им оприбориться и будут ли они в полной шакире. Марина Калинина: Ну я попробую. Предпенсионеры – это люди предпенсионного возраста… Александр Денисов: Непонятного какого, между прочим. Марина Калинина: Гадают (типа от слова «Ванга»)… Александр Денисов: Правильно. Марина Калинина: …придется ли им устанавливать приборы учета… Александр Денисов: Да. Марина Калинина: А вот что такое «полная шакира», прости, не могу сказать. Александр Денисов: «Полная шакира» – это такой молодежный жаргон, то есть в полном шоке. Шакира певица такая. Марина Калинина: А, ну понятно, я так и догадывалась. В общем, будем сегодня составлять своеобразный словарь неологизмов этого года. Какими словами пополнился русский язык? Сегодня у нас в гостях очень... важный человек. Александр Денисов: Можно сказать, специалист по «новичкам». Марина Калинина: Специалист по русскому языку Михаил Андреевич Осадчий, проректор по науке Государственного университета русского языка имени А.С. Пушкина. Здравствуйте. Михаил Осадчий: Здравствуйте. Александр Денисов: Все-таки по «новичкам», я правильно сказал? Потому что я посмотрел, вы специалист по словообразованию и судебной лингвистике, вот так. Михаил Осадчий: И то, и другое имеет отношение теперь к «Новичку» неожиданно с этого года. Александр Денисов: Да. Вот, кстати, вопрос. Привычные для нас слова благодаря событиям обогащаются неким новым смыслом и уже воспринимаются по-другому обществом. Навсегда ли это? Надолго ли этот процесс? У нас слово «репост» такой уголовный оттенок приобрело, «новичок» не нужно объяснять, многие другие слова… Вот Чемпионат мира по футболу из узкой такой среды болельщиков привнес для всех слово «топить», например, – все мы «топили» за нашу сборную во время Чемпионата. Давайте объясним, как появляются новые слова, благодаря чему? Михаил Осадчий: Новые слова появляются благодаря разным абсолютно причинам. Они связаны с языком и не с языком. Язык, безусловно, обслуживает нас, нашу жизнь и отражает те изменения, которые происходят в нашей жизни; не язык руководит нами, а мы руководим языком. Если в какой-то момент он перестает за нами успевать, то этот язык больше нам не нужно. Вот русский язык за нашими движениями успевает, он постоянно обогащается новыми словами. Они образуются двумя способами. Первый способ – это собственные средства словообразования: приставки, суффиксы, в школы мы все это хорошо изучали. А вот второй способ – это заимствования, когда языку не хватает собственных средств или есть уже готовые слова в других языках и ему лень образовывать свои средства. Александр Денисов: Типа «каршеринг», вот это все? «Овербукинг»… Михаил Осадчий: Совершенно верно, «каршеринг», «ивент», «кастинг», «овербукинг» – все эти слова были прямые заимствования, когда наш язык не стал особенно беспокоиться, как же ему именовать эти новые явления (а они были новыми прежде, российское общество их не знало), и вот он решил поступить так. Такая, знаете, экономия речевых и прочих усилий, тоже в языке кризис бывает. Александр Денисов: Иногда излишне. Вот «фейк», одно время это слово прямо в ходу было, Дональд Трамп его как ввел в такой общепринятый жаргон, а потом куда-то исчезло. То есть слово «ложь» ведь привычнее, просто звучит как-то жестче? Михаил Осадчий: Ну вы знаете, у слова «фейк», как и у всех таких заимствованных слов, всегда есть какой-то оттенок. Например, у слова «фейк» появился такой оттенок – это обязательно ложь в виде некой новости или сообщения, распространенного… Александр Денисов: Утки! Михаил Осадчий: …в социальных сетях или в СМИ, утка. Это не просто ложь вообще, вот это очень важно. Очень часто заимствованное слово встраивается в русский язык, приобретая свою какую-то функцию, свое предназначение, и не мешает русским словам. Марина Калинина: Ну вот многие наши зрители наверняка сейчас будут писать о том, что русский язык засоряется, то есть воспринимается это так, что мы забываем наш язык, мы говорим неграмотно, мы употребляем какие-то непонятные слова, которые многие люди более старшего возраста не понимают вообще, как сегодня Саша сказал вот это предложение, вряд ли кто-то понял. Это закономерный процесс? Это нормально? Не засоряется наш язык? Или он таким образом действительно развивается? Михаил Осадчий: Язык наш живет, развивается, как и мы с вами меняем одежду, меняем место жительства, машины, места работы, так и язык постоянно меняет слова, это его такая адаптивная функция. И наш язык неоднократно переживал уже волны заимствований, – да что там волны заимствований, он пережил эпоху, когда абсолютное большинство образованных людей не говорило на этом языке. Александр Денисов: Вы имеете в виду период, когда на французском все говорили? Михаил Осадчий: На французском, совершенно верно. Мы с вами говорим, что эпоха Пушкина дала нам русский язык, и в какой-то степени это так… Александр Денисов: Как в «Евгении Онегине», «с трудом изъяснялась по-русски», помните? Михаил Осадчий: Совершенно верно. Мы забываем, что в это время по-русски не говорила элита, по-русски говорили только с приказчиками, с людьми других сословий… Александр Денисов: Так сказать, язык передней. Михаил Осадчий: Совершенно верно, да, и при этом язык выжил. Я уж ничего не говорю про петровскую эпоху, когда обычный гражданин, обычный русский язык не понял бы ни слова в государственном документообороте того времени, потому что документооборот полностью состоял из заимствованных слов, причем не просто заимствованных (они и сейчас заимствованные), а свежезаимствованных, то есть совсем непонятных обществу. И ничего, язык это все перемолол, пережил, и сегодня мы понимаем наших чиновников (ну не всегда, конечно). Александр Денисов: Вот пишут зрители, Марина, прости, пожалуйста, такая тема, как тут не оживиться. «Сыну 6 лет, употребляет слова «троллить» и «изи-изи», все «изи» постоянно говорит», – это от английского «просто». Михаил Осадчий: Конечно, «изи-изи». Да, в языке… Александр Денисов: Маме нужно беспокоиться или нет? Михаил Осадчий: Маме не нужно беспокоиться, если парень умный, он сам разберется, какими же словами лучше пользоваться. Вот все эти подростковые, правильно говорить подро́стковые, но это ударение уже устарело… Александр Денисов: И йогу́рт не говорите тоже? Михаил Осадчий: Да, и йогу́рт не говорю, и мизе́рный, и фо́рзац, и до́гмат не говорю… Александр Денисов: И творо́г не говорите? Михаил Осадчий: Да, я говорю тво́рог, то есть я приверженец младшей нормы. Так вот я думаю, что в речи подростков такие элементы, как «гоу на каток» («пошли на каток»), «изи-изи» («полегче-полегче»), конечно, уходят довольно быстро. Проходит год-два, и этому подростку уже неинтересны все эти слова… Александр Денисов: То есть это такое поветрие, раз и прошло? Михаил Осадчий: Совершенно верно, как увлечение какими-то, знаете, подростковыми чисто проблемами, кроме тату, пожалуй, потому что тату потом сложно вывести. Марина Калинина: Нина из Московской области ждет на линии. Нина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Марина Калинина: Слушаем вас. Зритель: Меня очень волнует вопрос, который вы сейчас обсуждаете. Я очень часто обсуждаю его со своими друзьями, знакомыми. Дело в том, что я столкнулся с таким моментом. Наш замечательный депутат Госдумы рассказывал, как много наша Госдума сделала для россиян. Но он это объяснил такими словами, что, извините меня, я не поняла, что же хорошего меня ожидает в будущем. Потому что ни одного слова я не знала. Я запомнила только одно, «каршеринг», я узнала из Интернета, что же это такое. Я думаю, что в нашем языке очень много хороших слов, которые можно было бы употребить, чтобы рассказать, чего же нас ждет в будущем. И еще один момент. Неужели в нашем русском языке не нашлось ни одного слова, чтобы огромный продовольственный рынок назвать «Фуд Сити»? Александр Денисов: Кстати, вопрос. Мы говорим об импортозамещении, при этом называем «Фуд Сити» рынок. Марина Калинина: Да тот же супермаркет. Как вы к этому? Михаил Осадчий: Ну слово «супермаркет» уже устоявшееся, в русский язык вошло… Марина Калинина: Ну понятно, но оно же все равно было заимствовано. Михаил Осадчий: Да, оно было заимствовано, конечно. Это тот случай, когда язык столкнулся с новым явлением для общества, вот такие крупные магазины, в которых все продавалось. В какой-то момент российское общество впервые с этим столкнулось. Столкнувшись с этим, оно почему-то решило, что поскольку явление само пришло откуда-то из-за рубежа, то пусть и слово будет тоже иностранное. Почему общество так решило, трудно сказать, вообще выбор языкового коллектива всегда процесс неконтролируемый, нерегулируемый, вот почему-то прижилось именно так говорить. Марина Калинина: Мне вот интересно, как все-таки рождаются вот эти слова? Вот я пока готовилась к программе, мне просто было интересно, какие такие еще слова… Александр Денисов: Кстати, вы без списка почему-то пришли, я удивился. Марина Калинина: Есть вот такие вот новые… Например, «необгоняшка» – это, оказывается, девушка, которая роскошно выглядит сзади, но разочаровывает спереди. Вы такое знали? «Криозаначка» – это еда-долгожитель в холодильнике, например. «Плинтусовщик» – это застенчивый парень, который стесняется познакомиться с девушкой в клубе и поэтому всю ночь стоит в углу, потягивая виски с колой. Вот такого плана слова как рождаются? Одно такое слово замещает два предложения, два описания. Михаил Осадчий: Совершенно верно. Вот эти слова как раз очень интересны тем, что они отражают некое понятие, которое не имеет в регулярном языке, в нормативном языке какого-то однословного обозначения. Тот же самый плинтусовщик – это целое предложение, и не было в литературном языке слова, которое бы точно отражало именно эту эмоцию. Как, знаете, в английском языке есть слово «stage-phoning», когда мы на публику, делаем вид, что разговариваем с кем-то по телефону. То есть не только в русском языке происходит, еще и в других языках, это нормально. Очень часто такие новые слова рождаются как раз в маргинальных зонах языка, каковыми являются жаргоны – молодежный жаргон, профессиональный жаргон, социальный и другие жаргоны – это нормально. И потом, постепенно проходя определенные фильтры, проходя проверку временем, часть этих жаргонов попадают в литературный язык и становятся уже общепринятыми. Александр Денисов: Ну вот про жаргоны речь зашла (прости, Марина). Мне кажется, жизнь как-то диктует и в языке тоже правила, понятия. Вот помните, до рубежа 2000-х гг. вот этот уголовный жаргон как-то не выветривался из речи. Вот сейчас уже редко встретишь человека, да даже как-то глупо говорить, но вот некоторые словечки остаются. Я вот смотрел недавно сюжет, коллекторы пришли к бабушке, она говорит: «Наехали на меня». Он как-то выветрился, недолго живут вот эти тенденции. Михаил Осадчий: К счастью, это так. Очень часто жаргонизмы приходят легко и так же легко уходят, но какие-то могут и закрепляться в языке надолго. Например, я думаю, что надолго пришло к нам слово «крыша». Александр Денисов: Крыша. Михаил Осадчий: Я думаю, что многие поколения еще будут им пользоваться. Марина Калинина: «Разборки» опять же. Михаил Осадчий: Разборки, да. Все они из этих самых 1990-х гг., а слова типа «наехать» или «смотрящий», какие-то еще пришли и ушли, и слава богу. Марина Калинина: Давайте послушаем Ирину из Архангельской области. Ирина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я из самого Архангельска… Марина Калинина: Так. Александр Денисов: Добрый день. Зритель: Я возмущена качеством нашего общества в отношении языка. Ладно что мы в быту встречаем, например, с соседями, с какими-то людьми. Но когда идет неграмотность с экрана телевизора, вот это в основном в рекламах, это возмущает. Я понимаю, что сейчас цензура отменена, но вот на грамотность надо обязательно оставить какого-то человека-цензурщика. Вот что за свекла́, когда све́кла? Потом «мой отец и сын» – «мои отец и сын», множественное число. Александр Денисов: Простите, Ирина, а вы преподаватель в школе скорее всего, да? Работали в школе? Зритель: Вы знаете, я вообще-то географ-биолог, но у нас… Мы, как говорится, потомственная интеллигенция. Я не хочу похвастаться каким-то особенным знанием языка, но говорю я, вообще стараюсь (уже не стараюсь, так выходит) культурно. Меня вот это вот все возмущает. Марина Калинина: Спасибо, Ирина, понятно. Зритель: Ведь телевизор воспитывает, и то, что мы говорим про жизнь… На жизнь не надо ссылаться, это воспитание. Марина Калинина: Понятна ваша точка зрения, спасибо большое. Ну вот еще другая сторона этой медали, – да, приходят новые слова, но становятся ли грамотнее люди? Получают ли они достойное образование, для того чтобы правильно строить предложения, правильно ставить ударения, речью свою как-то произносить грамотно? Михаил Осадчий: По моим наблюдениям, уровень грамотности не меняется несмотря на то, что сейчас все говорят об обратном. Я связываю вот этот миф о том, что общество стало существенно менее грамотным, с тем, что безграмотность стала просто заметнее. Марина Калинина: Это как? Михаил Осадчий: Ведь раньше только речевые элиты имели право на письменные высказывания. Кто публиковался в газетах? – журналисты, политики, писатели, но даже письма работницы с колхоза проходили жесткую цензуру и редактирование. Александр Денисов: Еще неизвестно, кто писал эти письма. Михаил Осадчий: Совершенно верно. А сегодня каждый подросток, каждая домохозяйка может написать любой пост, который опубликуется сию секунду. Это означает, что сегодня право на публичное высказывание появилось у каждого говорящего человека, отсюда весь корпус этих текстов, содержащих массу ошибок, ляпов и всего прочего, выливается на нас, и мы воспринимаем его непосредственно, и нам кажется, что мы стали менее грамотными. На самом деле уровень грамотности примерно тот же самый, что и 30 лет назад. Александр Денисов: Вы даже невольно согласились с Умберто Эко, который говорит: «Я ненавижу социальные сети, потому что они дали слово миллионам идиотов». Михаил Осадчий: Так и есть. Люди приобрели это право на высказывание и им очень активно пользуются. Марина Калинина: Поскольку мы начали разговор все-таки с новых слов, давайте посмотрим небольшой репортаж. Наш корреспонденты Анна Тарубарова спросила у москвичей, какие необычные слова они открыли для себя в этом году. ОПРОС Марина Калинина: Куда смотрит ОТР? Александр Денисов: Ну ОТР как раз за проблемами смотрит. Марина Калинина: Есть у вас комментарий к этому сюжету? Михаил Осадчий: Вы знаете, мне понравилось, что люди когда сталкиваются с незнакомым словом, не паникуют, они говорят: «Посмотрите в Википедии». Это очень хорошо… Александр Денисов: Бифуркация. Михаил Осадчий: Бифуркация, что угодно. Это очень хорошо, это снимает некую такую, знаете, фрустрацию по поводу тех или иных слов. Александр Денисов: Вот новое слово опять же. Михаил Осадчий: Да-да, фрустрация, беспокойство. Люди сегодня не боятся новых слов, когда сталкиваются с чем-то незнакомым, просто обращаются к Интернету, это очень легко, и это в определенной степени успокаивает языковой коллектив и приучает его к тому, что язык, в общем, хоть и изменяется, но никуда не отходит от человека, готов ему служить. Марина Калинина: А вот откуда появляются все-таки, мне вот очень интересно, вот эти слова типа… Я еще просто прочту, мне просто интересно. «Сизифинг» – бесконечное и непродуктивное офисное совещание. Кто эти люди, кто придумывают вот эти слова? Откуда они рождаются? Как? Александр Денисов: Таинственные острословы. Марина Калинина: Да, вот как? Михаил Осадчий: Ну да, как правило, это люди с хорошим чувством юмора, с хорошим чувством языка. Слова образуются по-разному… Марина Калинина: «Киндер-спамер», например, есть. Михаил Осадчий: Да-да. Очень часто такое слово острое, интересное, метафоричное появляется в речи какого-то одного человека, который по каким-то причинам пользуется авторитетом у языкового коллектива, и все начинают его цитировать. Марина Калинина: Как сарафанное радио получается? Михаил Осадчий: Да, сарафанное радио такое. Слово всем нравится, и постепенно его начинают присваивать, то есть считать его своим. И как только у слова забывается автор, слово попало в язык; пока есть еще автор у слова, ощущается, слово еще языку не принадлежит. Марина Калинина: Понятно. Активные наши зрители нам звонят. Ольга из Иркутской области, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, уважаемая мною передача. Всегда вас смотрю. С наступающим вас Новым годом, удачи, здоровья, счастья. Марина Калинина: Спасибо. Зритель: Ну вот передача, что сегодня идет, меня всегда глубоко волнует. Я в прошлом тоже учитель русского языка. Идет иностранизация нашего родного языка. Зачем заменять иностранными словами слова исконно русские? Зачем говорить «креативный» вместо «творческий»? Зачем говорить «позитивный» вместо «положительный»? Там, где нет в русском языке таких слов, понятно, заимствования всегда были, но зачем заменять исконно русские слова, красивые, звучные иностранными языками? Вот это меня глубоко всегда волнует. И вижу по бегущей строке… Александр Денисов: Скажите, а вы всегда стараетесь избегать в речи иностранных слов, не употреблять? Зритель: Избегаю. Если нет в русском языке – компьютер или что-то еще – понятное дело, всегда русский язык заимствовал. Но заменять исконно русские, благозвучные слова иностранными – вот это я считаю страшным вредительством и предательством родного языка. Это моя точка зрения. Я когда работала в школ… Александр Денисов: А приведите пример, последний случай, когда постарались подобрать наш русский аналог зарубежному слову иностранному. Зритель: Ну вот «креативный» – что такое «креативный»? Я понимаю, что это слово «творческий», креатив есть творчество. Вместо «положительный» «позитивный», вместо «как хорошо» воскликнут «вау» какое-то, придумали. Марина Калинина: Вместо нашего «ух ты!», да? Михаил Осадчий: Или «ого!» Зритель: Да, и ведь это же идет с экранов телевизора, это в рекламах. Более того, ударения неправильно: что значит говорят «облегчи́т»? Как скажут, меня дерет всю внутри. Это причем говорят актеры, понимаете, выступают, уж им ли не знать, мне кажется, русский язык, ударение чтобы ставить правильно? Александр Денисов: Спасибо. Марина Калинина: Спасибо. Зритель: Вестернизация языка, иностранизация языка просто убивает всю мою душу. Александр Денисов: Спасибо. Марина Калинина: Спасибо. Александр Денисов: Ну вот, кстати, я вспомнил анекдот тоже про бабулю, старый советский анекдот, где она пыталась найти рынок, подошла к молодому парню и говорит: «Слушай, подскажи, как пройти на рынок?» А он говорит: «Во-первых, бабуля, не на рынок, а на барахолку, во-вторых, не пройти, а прошвырнуться, в-третьих, спроси вон у того легавого». Она подходит и говорит: «Легавый, как прошвырнуться до барахолки?» Он говорит: «Забрать блатную старуху». Стоит ли нам в свою речь подбирать вот эти вот словечки? Неизвестно, сколько оно продержится, может, оно на следующий год протухнет, а мы будем выглядеть глупо, употребляя их? Михаил Осадчий: В языке есть такой принцип очень важный, он пронизывает всю нашу речевую коммуникацию, – это принцип уместности. Вот в своей речи всегда нужно быть уместным, соответствовать коммуникативной ситуации. Есть такие строки: «Смешон и юноша степенный, Смешон и ветряный старик». Очень странно, когда старики говорят на молодежном жаргоне, так же странно, когда молодые люди говорят «окстись», «ступай», «голубчик», «голубушка» и так далее, это очень смешно. Марина Калинина: «Позвольте предложить вам…» Александр Денисов: Может быть, это его стиль такой. Михаил Осадчий: Да, конечно, это может быть (такое молодежное слово) стеб, то есть ирония, юмор, естественно, но это в любом случае воспринимается как нечто ненормальное, аномальное и смешное. Это и есть проявление принципа уместности, это очень важный принцип. Нужно в своей речи всегда стараться соответствовать ситуации. Александр Денисов: То есть не забывать все-таки про норму, она существует, пусть и для каждого возраста, правильно я понимаю? Михаил Осадчий: Совершенно верно, да. Эта норма меняется, в течение жизни мы переходим из одной социальной группы в другую; это могут быть разные профессии, это могут быть разные места работы, разные уровни достатка и наконец возраст: мы рождаемся молодыми, потом средний возраст, потом преклонный возраст. Все эти переходы очень часто связаны с изменениями нашей речевой манеры. Мы используем те или иные слова или отказываемся от тех или иных слов; появляется особый интонационный рисунок, меняется грамматика. Наш язык постоянно меняется вместе с нами, и эти изменения так же запрограммированы в самом обществе, в самой речевой культуре, которая предписывает всем этим социальным стадиям развития человека определенный шаблон речевого поведения. Марина Калинина: Еще один звонок у нас есть из Владивостока, нам дозвонилась Елена. Елена, здравствуйте. Зритель: Да, добрый вечер. Я постараюсь очень коротко. На… я познакомилась с двумя равносильно австралийцами, они из эмигрантской семьи, пожилая пара, никогда не жили в России, родились в Китае. Меня удивило то, что они говорят на таком красивом русском языке. Я бы не сказала, что это какой-то старый, отмерший язык, но настолько удивительно красиво. И вот уже ближе к нашей теме хочу сказать, что моя любимая Маргарита Симоньян… Я, кстати, современный человек, я имею в виду в том плане, что очень люблю современные как ток-шоу, читаю много, слушаю. Меня так раздражает, когда используют слова, которые мы не понимаем. Например, моя любимая Маргарита Симоньян в какой-то из передач такую фразу сказала… Я поняла ее, но я знаю, что многие не поняли. Достаточно много кейсов, возражений этой точке зрения, например, вот такая. Допустим, кейс – оказывается, это синоним слова «аргументы» или «факты», что-то такое. Это одна сторона вопроса. Другая сторона вопроса, как, допустим, меня и, оказывается, многих моих знакомых, как мы выяснили, очень раздражает постоянное употребление слова «крайний раз»: крайний раз» я сходила, крайний раз я попробовала, крайний раз посмотрела… Александр Денисов: Это какое-то странное языковое суеверие, оно меня тоже удивляет: мы что там, все работники оперативных служб? От чего мы страхуемся таким образом этими словосочетаниями? Да-да, согласен абсолютно. Зритель: Вот еще не совсем правильно скажу, не совсем корректно – черте что, собственно говоря. Спасибо. Александр Денисов: Спасибо. Михаил Осадчий: Ну с крайним, кстати… Марина Калинина: Ну а что крайний? Мне, кстати, спокойно… Михаил Осадчий: Это профессиональное суеверие людей, связанных так или иначе с полетами… Марина Калинина: С рисками. Михаил Осадчий: Да, с риском в целом. Это слово стало сочетаться со всем, то есть не только «крайний полет», но и «крайний день», я не знаю, «крайний проект», что угодно теперь становится «крайним». Сначала было смешно, потом, правда, уже не так смешно стало, когда это слово просто вошло в норму разговорного делового языка, в общем, это было неожиданно для меня немного. Сегодня кажется, что это слово стали использовать реже. Мне еще понравился пассаж о языке наших соотечественников, проживающих за рубежом. Наш Институт русского языка имени А.С. Пушкина много сотрудничает с соотечественниками, и мы отмечаем, что русский язык за рубежом предстает в разных таких ликах. Первый вариант русского языка связан с той волной эмиграции, первой волной, волной 1917 года, когда эмигрировали, можно сказать, лучшие, эмигрировала речевая элита. Эта речевая элита сохраняла и сохраняет великолепный русский язык за рубежом. Вторая волна, крупная достаточно волна, была в 1990-е гг. В эти годы эмигрировали разные люди по уровню образования, по социальному кругу, очень разные люди, поэтому и русский язык этой части наших соотечественников очень разношерстный. Многие даже, пытаясь побыстрее ассимилироваться, побыстрее вписаться в новое общество, не уделяли внимание сохранению русского языка у своих детей: им казалось, что лучше пусть они выучат скорее немецкий, английский, французский, а с русским уж как-нибудь потом разберемся. Марина Калинина: Разберемся. Михаил Осадчий: Так вот не разобрались. Александр Денисов: Кстати, простите, вспомнил к первой группе: у Бунина, они жили во Франции, они переваривали иностранные слова на свою манеру. Район «Пасси», они говорили «в Пассях»: «Где вы живете?» – «В Пассях живем». Михаил Осадчий: Да, совершенно верно. Или аэропорт Хитроу – «Хитровка», но это юмор, конечно. И вот те соотечественники, которые отложили русский язык на потом, в итоге потеряли его у своих детей. И очень интересно, что потом эти дети, говорящие на очень примитивном русском, таком детском русском, знаете, поняли это упущение и у своих детей, получается, у внуков мигрантов 1990-х гг., стали развивать нормальный литературный русский язык с самого раннего детства и продолжают его развивать до студенчества. Это правильная стратегия, потому что сегодня билингвы – люди, одинаково хорошо владеющие двумя языками – самые ценные кадры в Европе, самые ценные, они зарабатывают больше всего. Потому что вы никогда не выучите иностранный язык так же хорошо, как свой родной, а у билингва два родных языка. Марина Калинина: У нас есть еще один звонок из Владикавказа. Элла, здравствуйте. Зритель: С наступающим праздником вас! Марина Калинина: Да, спасибо, и вас. Александр Денисов: Да, спасибо большое. Зритель: С Новым годом, любимая программа. Марина Калинина: Спасибо. Зритель: Я хочу вот что сказать. Меня печалит не то, что появились новые слова какие-то, бог с ними, всегда появляются и жаргонные, всякие слова появляются, дело не в том. Дело в словарном запасе. Сейчас страшно слушать не то что молодежь, прослойку эту, ладно, бог с ней, а говорят по телевидению даже неправильно по-русски. Запас слов, словарный запас, как у Эллочки-людоедки, и говорят неправильно, и ничего, это абсолютно сходит, вот что меня печалит. А ваш гость говорит о том, что… Разве это правильно? Мы же не о том говорим, а говорим о том, как грамотно говорить по-русски. Марина Калинина: Да, спасибо, Элла, понятна ваша точка зрения. Ну вот правильно ли мы говорим по-русски? Михаил Осадчий: По-русски мы говорим очень по-разному. Знаете, иногда пушкинская формула «Как уст румяных без улыбки, Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю», иногда отклонения являются следствием желания как-то поиграть словами, являются частью метафорики, являются частью чьей-то речевой самобытности. Иногда ошибки есть вовсе не ошибка. Иногда люди, использующие диалектизмы, жаргонизмы и даже обсценную лексику, пытаются тем самым разнообразить свою речь, привлечь внимание… Александр Денисов: …повеселить. Михаил Осадчий: …повеселить. В рекламе мы очень часто встречаем такие языковые игры даже на грани фола, как реклама пылесоса «сосу за копейки», – вот все эти вещи… Знаете, без них язык, конечно, будет скучным и плоским. Конечно, любой человек должен и этими средствами русского языка тоже владеть. Но возвращаясь к началу разговора, уместность, соответствие коммуникативной ситуации, чувство языка – вот то главное, что мы должны сохранять. Марина Калинина: У нас есть еще один звонок из Екатеринбурга. Борис, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. С праздником вас всех. Марина Калинина: Спасибо, и вас. Александр Денисов: Спасибо. Зритель: Хочу сказать следующее. В 1981 году я закончил институт, после института решил поступить в Академию внешней торговли. Для этого мне пришлось углубленно изучать английский язык. Соответственно, взял англо-русский словарь, в нем было 30 тысяч терминов. Из этих 30 тысяч терминов только 10 тысяч могли применяться тогда в России, остальные 20 тысяч мы даже не имели представления, что эти слова представляют из себя, соответственно, понятия за ними. Поэтому я думаю, что появление новых иностранных слов в русском языке закономерно, и это постоянно будет, потому что развиваются и производственные отношения, и экономические связи. И этих понятий в русском языке еще не было, а сейчас появляются, и они постоянно будут появляться, это моя личная точка зрения. Марина Калинина: Спасибо вам большое. Вот видите, ваша точка зрения совпадает с точкой зрения нашего замечательного эксперта. Михаил Осадчий: Да, потому что звонивший руководствуется прагматикой. Коль скоро сфера новая, коль скоро она в целом связана с чем-то зарубежным, то и слова, которые описывают данную сферу, тоже заимствованы, так удобно. Вот этот принцип прагматизма очень часто перевешивает любовь к родным корням. Александр Денисов: Михаил, вопрос прислала зрительница, может быть, вы ей посоветуете что-то: «Как мне найти богатого любовника, если я не буду говорить «клево», «реально/нереально», «вау», «брутально», «внатуре» и так далее?» Может быть, ей, например, грамотно говорить, тогда она вернее найдет? Михаил Осадчий: Тогда будет хайп: это будет неожиданно, это будет феерично, готично и все будут смотреть только на нее. Марина Калинина: Ну на этой ноте мы вынуждены закончить обсуждать эту тему. Михаил Андреевич Осадчий, проректор по науке Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина. Спасибо вам большое за интересную беседу, приходите к нам еще, будем говорить о русском языке. Михаил Осадчий: Прекрасно. Спасибо.