Константин Чуриков: Правительство оденет и обует (в хорошем смысле этого слова). Кабинет министров сегодня решил поддержать нашу легкую промышленность и выделить ей – ни много ни мало – 1 миллиард рублей. Оксана Галькевич: Ну, много это или мало – мы сейчас узнаем. Сумма, в общем-то, не выглядит гигантской, но тем не менее довольно-таки круглая. И вот на что она пойдет. Почти 500 миллионов – на компенсацию затрат по кредитам, если их брали ради увеличения объемов производства и повышения конкурентоспособности. Более 300 миллионов рублей – на стимулирование спроса и финансирование лизинговых компаний. Ну и наконец – 242 миллиона дадут на комплексную программу поддержки производства, именно льняных изделий, до 2025 года эта программа рассчитана. Константин Чуриков: Уважаемые зрители, как у вас с отечественной одеждой? Попадается ли она вам в магазинах? Носите ли вы ее? Какие есть, может быть, пожелания, предложения? Пожалуйста, обращайтесь. А в студии у нас Андрей Разбродин, председатель Комитета Торгово-промышленной палаты России по предпринимательству в текстильной и легкой промышленности. Андрей Валентинович, здравствуйте. Андрей Разбродин: Добрый день. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Вы у нас сегодня первый живой гость в студии, в вечернем «Отражении». Оксана Галькевич: Спустя долгое время. Константин Чуриков: Да, спустя практически полгода. Андрей Валентинович, как вы оцените эту сумму? Я предполагаю, что, может быть, она небольшая. Скажем так, явится ли она подспорьем серьезным для промышленности легкой? Андрей Разбродин: Ну, в любом случае она явится подспорьем. То есть мы так или иначе работали над тем, чтобы Правительство приняло это решение. В мае месяце было заседание под председательством президента на тему поддержку текстильной и легкой отрасли, там все эти вопросы обсуждались. Слава богу, что сегодня принято решение. С точки зрения объема суммы – ну конечно, в сравнении с некоторыми другими отраслями и с объемом нашей отрасли в целом, как говорится, в общем объеме рынка эта сумма очень маленькая, скажем так. Но отвечаю на ваш вопрос: это подспорье. Константин Чуриков: Хотя бы так. Оксана Галькевич: Андрей Валентинович, вот здесь есть строка такая: стимулирование спроса – 304 миллиона рублей. Что это такое? Как будете стимулировать спрос на эти деньги? Андрей Разбродин: Ну, честно говоря, сейчас мне сложно ответить на этот вопрос, так как мне надо посмотреть повнимательнее уже финишные документы, как там это будет прописано. Мы закладывали эту сумму. Наши потребности шли именно в направлении стимулирования… даже не стимулирования, а субсидирования затрат на оборотные кредиты предприятий. Не секрет, что наступает сезон. Поскольку была пандемия… ну, она так или иначе продолжается, но был пик кризиса. Соответственно, у многих предприятий сбыт был в значительной степени затруднен, приходилось плотно этим заниматься. Соответственно, не работали многие ритейлеры, серьезные и крупные сети и так далее, поэтому, естественно, оборот затянулся. Естественно, предприятия имеют существенные проблемы и потребности в оборотных средствах. Поэтому прежде всего мы рассматривали эти деньги как возможность пополнить оборотный портфель, чтобы активно войти в сезон. Учитывая то, что не только спрос упал, но сегодня в значительной степени изменился импорт (и структура, и объем импорта), безусловно, у наших предприятий появляется возможность этим воспользоваться. Константин Чуриков: Давайте примем звонок. Дмитрий из Краснодарского края что-то нам хочет рассказать об отечественной продукции. Дмитрий, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Дмитрий. Зритель: Добрый день, добрый вечер. Хотелось бы поддержать это начинание Правительства по финансированию легкой промышленности. Я считаю, что легкую промышленность в России надо развивать и поддерживать, причем не такими маленькими суммами, которые Правительство внесло на развитие, а в десятикратном размере. Константин Чуриков: Дмитрий, а какой конкретно продукции отечественного производства вам не хватает? Ну, из того, что делает легкая промышленность. Зритель: Все что угодно, только не китайское. Раньше у нас шили, делали, ткали все-все-все. Почему-то Китай захватил. А у нас не хватает, наверное, промышленных мощностей, чтобы перехватить. Все-таки сырье и все остальное на самом деле по регионам есть, можно это все использовать. Константин Чуриков: Мы сейчас узнаем, чего нам не хватает. Спасибо за ваш звонок. Андрей Валентинович, а как выглядит эта продуктовая линейка? Что в основном наша отечественная легкая промышленность производит, кроме спецодежды? Андрей Разбродин: Понимаете, наша промышленность сегодня производит практически все, что так или иначе производит мир. Вопрос: в каком объеме и в каких количествах? Ну, рынок наш сегодня по объему – второй после продуктового. То есть это где-то в районе 4 триллионов рублей сегодня. Ну, наверное, при изменении курса за последние две недели даже уже и больше, если считать. Оксана Галькевич: Серьезно?! Второй после продуктового? Андрей Разбродин: Да. Как ни странно, именно так. Оксана Галькевич: Андрей Валентинович, знаете, почему я удивляюсь? Потому что мы знаем, что продуктовый рынок у нас – один из локомотивов. Его хвалили и говорили… Андрей Разбродин: Я говорю: по объему. Константин Чуриков: По объему? Андрей Разбродин: По объему. То есть это объем спроса. То есть тот объем, который покупается ежегодно в системе B2C, то есть в чистом ритейле, и B2B. То есть это продукция текстильной и легкой отрасли, которая идет в сельское хозяйство, в автомобильную промышленность, как полуфабрикат, как основа для дальнейшей продукции, в авиационную промышленность и так далее. То есть сегодня нет сектора промышленности, в котором бы не использовалась продукция текстильной и легкой. Потому что текстильная и легкая – это сегодня на 45% то, к чему мы привыкли, то есть это готовые изделия (одежда, обувь, носки и так далее), и на 55% это уже изделия технического назначения, то, что используется и в сельском хозяйстве (это и укрывные материалы, и специальные материалы для борьбы с сорняками, и так далее, и так далее). То есть это все, что касается высокотехнологичной продукции текстильной и легкой промышленности. Оксана Галькевич: Люди просто спрашивают, через одно приходят сообщения: «А разве мы вообще что-то шьем?» Кто-то пишет, что вообще в последний раз отечественное покупал еще в советский период, в советское время. Ну и так далее, и так далее. Поэтому, в общем, стоит уточнять. Андрей Разбродин: По цифрам это выглядит примерно так. Мы занимаем сегодня… К сожалению, за последнее время по объемам мы несколько съехали, за последние десять лет. Ну, где-то порядка 18% от рынка, от этих 4 триллионов ориентировочных, о которых, я сказал, сегодня мы занимаем. То есть мы производим, мы продаем на эту сумму. Понятно, это меньше миллиарда, то есть это где-то в районе… вернее, меньше триллиона, это в районе 800 миллиардов рублей. Тем не менее это тот объем рынка, который мы занимаем. Константин Чуриков: Нам сейчас звонит Ямало-Ненецкий округ (что нечасто бывает в нашем эфире). Ольга, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Ольга. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Слушаем вас, говорите. Зритель: Знаете, я хотела бы сказать огромное спасибо за ту поддержку, которая сейчас оказывается со стороны государства. Если у нас будет развиваться легкая промышленность, то я хочу сказать, что это будет огромный успех в связи с тем, что в нашей стране сейчас очень мало производится собственной продукции. И когда встречаешь на рынке товар, который произведен у нас в России, вы знаете, это гордость, это радость. С приятным ощущением берется этот товар и носится с удовольствием! Поэтому я благодарю еще раз государство. И это должна быть не единственная поддержка, а дальнейшая поддержка должна существовать. А мы будем как потребители только рады этому всему. Спасибо вам большое. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Ольга, скажите, а вы где живете в Ямало-Ненецком автономном округе? Это какой-то поселок небольшой? Или это город какой-то? Зритель: Нет, это город, город Ноябрьск. Константин Чуриков: О, я там был у вас. Зритель: Город большой, 106 тысяч населения у нас. Оксана Галькевич: Ну да, большой город. И у вас, соответственно, есть торговые центры наверняка. В торговых центрах должны быть торговые точки разных брендов, в том числе и отечественных. Они, в общем, не должны быть редкостью у вас. Почему я и уточняю. Константин Чуриков: Сейчас тебе Ольга ответит. Зритель: Я хочу сказать, что если смотреть тот товар, который идет вообще не только у нас по городу Ноябрьску Ямало-Ненецкого автономного округа, но и по России, то основная масса идет все равно китайского товара. Я ничего не хочу сказать, но когда мы, приходя в магазин или в торговый центр, видим нашего производителя, то это на самом деле приятно. Это качество хорошее. Вот я мама троих детей, многодетная мама. Я начинаю одевать своих детей. И когда я вижу, что это российского производства – неважно, Московская область, еще какие-то районы, города, области и так далее, – мне просто очень приятно, что на сегодняшний день у нас это развито. И развиваться должно еще больше. Константин Чуриков: Ольга, а с дизайнерской точки зрения, как вы считаете, наша одежда стильная, красивая? Как вы думаете? Зритель: Вы знаете, да. Сейчас я вам скажу. Последний раз была у родителей в Башкирии, в Башкортостане, купила себе достаточно стильные вещи. Это была верхняя одежда. Поэтому скажу, что да. Константин Чуриков: Прекрасно! Спасибо большое за такой развернутый ответ. Андрей Валентинович, ну смотрите. Ведь здесь предстоит – и не столько, может быть, государству, а сколько самому бизнесу – такая кропотливая работа, скажем так, по возврату доверия (хотя и в Советском Союзе не у всех было доверие к отечественной одежде), по пониманию того, что нужно людям. Вот сейчас маркетинг в этом смысле работает, эти исследования? Что нужно людям? Ведь задача – дам им самое необходимое. Андрей Разбродин: Вы знаете, я бы сказал так: для нас проблема сегодня не в этом. Что нужно людям? Во-первых, если мы говорим про стиль, то у нас достаточное количество сегодня очень высококлассных и талантливых дизайнеров. Другое дело, что пока что у нас необходимой среды для развития дизайнеров, для их работы в полной мере нет. Константин Чуриков: А давайте их назовем. Просто в моем мозге – Слава Зайцев, не знаю, Юдашкин. Кто еще у нас? Оксана Галькевич: Ну, это высокая мода. Андрей Разбродин: Да очень много замечательных дизайнеров. Татьяна Парфенова, Белла Ахмадуллина… Оксана Галькевич: Алена Ахмадуллина. Андрей Разбродин: Да, Алена Ахмадуллина. То есть можно бесконечно называть. Есть очень много интересных молодых дизайнеров. Ну, это такое дело не совсем правильное и благодарное, потому что до некоторой степени это все-таки реклама так или иначе. Константин Чуриков: Ну, мы некоммерческий канал, мы этим не занимаемся. Мы хотим узнать состояние нашей промышленности. Андрей Разбродин: Я вам говорю. Вы мне можете поверить, что у нас сегодня существует и Ассоциация молодых дизайнеров, мы с ней плотно работаем. То есть это все есть. Но проблема заключается в том, что сегодня как такового рынка, о котором мы привыкли ранее говорить, как учили ранее, его не существует. Потому что сегодня в мире, во всяком случае в нашей отрасли, существует то, что называется кризисом перепроизводства, и в этой связи конкуренция не носит добросовестного характера. То есть многие государства, которые являются лидерами, кто много производит – такие как Китай, та же самая Турция, – они очень активно поддерживают свои отрасли, с точки зрения… Ну, тот же самый Узбекистан сейчас. Это, естественно, играет на ценообразовании и так далее, и так далее. То есть это не прямая и не совсем честная конкуренция. Кроме того, мы сегодня хорошо знаем, что такое санкции. Они в тех или иных сферах тоже сегодня работает, и не всегда можно войти на тот же самый европейский рынок просто только за счет качества и цены даже. Поэтому это целая отдельная работа, отдельная программа. То есть Китай так развился, потому что они в течение 15 лет имели специальную, очень сильную, эшелонированную программу именно по развитию и проталкиванию на международные рынки своей текстильной и легкой отрасли. Оксана Галькевич: Андрей Валентинович, вы знаете, скепсис и недоумение Константина объяснимы, потому что он, судя по всему, и не знает названий наших брендов. Константин Чуриков: Почему? Я просто не слежу – оно импортное, отечественное. Понимаете, часто одежда даже из России… Вот сегодня мне Оксана какой-то бренд детской одежды назвала – оказывается, российский. А я не знал. Оксана Галькевич: Я теперь присмотрюсь к твоим бирочкам в костюмерной, Костя. Константин Чуриков: Оно просто все по-английски называется. Андрей Разбродин: Вы совершенно правы, очень многие бренды имеют названия, которые не сразу… Оксана Галькевич: Латинизированные, так скажем, адаптированные. Андрей Разбродин: Да, не сразу их сопоставишь с Россией. Оксана Галькевич: Адаптированные, так сказать, к нашей страсти к чему-то иностранному. Есть такое дело. Андрей Разбродин: Конечно. Оксана Галькевич: Вы знаете, у нас звонок сейчас из Вологодской области. Как раз в свое время это был центр в том числе и льняного производства. Это отдельная строка в программе поддержки. Но я не знаю, о чем вопрос или реплика у нашей зрительницы Любови. Любовь, здравствуйте, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Я звоню по такому факту. У нас было производство швейных изделий. До 2019 года у нас была льгота – 20% от фонда заработной платы мы платили в Фонд обязательного медицинского страхования, в Пенсионный фонд и прочие. С 2019 года это сняли, и мы платим, как и все, 30%. Теперь коронавирус. И почему-то нашу промышленность… У нас 60 человек. И не признали, что мы пострадавшая отрасль. А почему? Люди сидели дома, не приходили на работу и не работали. Что, они должны станки с собой брать с работы или что? То есть мы – пострадавшая отрасль. И нас вообще не поддерживает государство ни в чем. Мы выживаем как можем. Вот мы прожили 20 лет на этих станках – все, мы умерли, создали еще предприятие, хотим ожить как-то. Константин Чуриков: Любовь, еще раз, чтобы все услышали, потому что как-то оно затерялось. Что конкретно вы производите, какую одежду? Я так понимаю, одежда, да? Зритель: Мужские сорочки для спецпошива. Оксана Галькевич: А, спецпошив? Зритель: Тендеры выигрывают московские и питерские фирмы большие. У нас очень большой спрос, мы очень давно живем, 20 лет. Но жить невозможно в тех условиях, в которые нас поставили. Константин Чуриков: Любовь, спасибо за ваш звонок. Сорочка мужская – это очень важно. Вот рубашку хорошую подобрать – это целое дело. Оксана Галькевич: Костя, кстати, тебе к сведению: у нас Петербург – это центр такого дизайна российского, там очень много молодых и интересных имен. Я тебе потом расскажу. Ирину из Челябинской области давайте еще выслушаем. Ирина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, вечер добрый, ведущие уважаемые. У меня вот такой вопрос гостю. Да, одежду мы сейчас шьем, одежду можно купить – нашего производства, а не какого-то китайского. Но у меня вот такой вопрос: а кто производит ткани? Из каких тканей мы шьем? Ведь я так понимаю, что ткань – в основном Турция, Китай. Стекло, стеклянная ткань, в которой тело не дышит. У меня такой вопрос: у нас развивать легкую промышленность как? Это нужны предприятия, которые производят эту ткань. А есть ли у нас такие предприятия в стране, сохранились ли или остались, которые непосредственно производят ткань: шерсть, хлопок, лен? Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Ну, в Ивановской области сохранились, точно я знаю. Андрей Валентинович, наверное, вы лучше расскажете. Андрей Разбродин: Совершенно правильный звонок. У нас действительно за 30 лет постсоветского периода эти предприятия, которые производят ткани, наверное, они претерпели самое большое сокращение. На сегодняшний день во всех направлениях есть предприятия, производящие ткани. Есть предприятия, но их стало мало, естественно. Есть предприятия, которые производят и шерстяные ткани (был такой вопрос) – это и Брянский камвольный комбинат, это и Свердловский комбинат. Это предприятия, которые производят смесовые ткани, то есть ткани с 50-процентным присутствуем шерсти. В частности, это «Чайковский текстиль». Можно еще приводить примеры. Оксана Галькевич: «Шуйские ситцы». Андрей Разбродин: Ну, «Шуйские ситцы» – это уже постельная группа, это не одежда, это постельные принадлежности, то есть это подушки, одеяла, постельное белье. Константин Чуриков: Но это тоже относится к легкой промышленности. Андрей Разбродин: Конечно, безусловно. Константин Чуриков: Сейчас к нашему разговору присоединяется Михаил Уржумцев, генеральный директор Melon Fashion Group. Как раз Петербург, дизайнеры, я так понимаю. Михаил Михайлович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Михаил Уржумцев: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Михаил Михайлович, скажите, пожалуйста, как вы думаете. Вот нам очень много людей звонят, пишут и говорят: «Ну нет российской одежды в продаже! Ну не найти! Не знаем мы никаких брендов». Почему это так, как вы думаете? Может быть, здесь проблема, так скажем, с тем, насколько вы, ваши бренды углубились внутрь страны? Возможно, в больших городах вас знают, а в малых городах и в совсем маленьких даже и не слышали. В чем проблема? Михаил Уржумцев: Мне кажется, здесь проблемы никакой нет. В принципе, я не уверен, что люди хотят покупать именно российские бренды, чтобы на бренде было написано «Мы – российское». Люди, на мой взгляд, на наш взгляд, покупают ту одежду, которая им нравится, прежде всего, а не где она произведена и какие дизайнеры ее сделали. Они делают выбор по тому, нравится ли им одежда, хороша ли цена. И после этого принимают решение. Я не думаю, что есть патриотические такие настроения: «Куплю только российское, но российского нет». Российских брендов на самом деле очень много, они просто пишутся латиницей. Я сейчас могу перечислить очень много брендов, которые российские и которые есть везде, во всех уголках нашей прекрасной страны. Константин Чуриков: Как вы считаете, Михаил Михайлович, почему, например, французы как раз гордятся своей одеждой, носят Жана-Поля Готье, условно, или итальянцы – Valentino, испанцы – своих каких-то дизайнеров, а вот мы как-то этого стесняемся и ищем, чтобы обязательно было что-то латиницей написано, английскими буквами на этикетке – и тогда мы это купим? Михаил Уржумцев: Наверное, это такие пережитки прошлого, пережитки нашей истории, советских времен, в которые моды как таковой не было. Наверное, генетическая память пока генерирует такое отношение. Но я могу сказать, что сегодня отношение у многих людей, в принципе, достаточно нейтральное. Они готовы покупать одежду, где написаны бренды на латинице, написаны на кириллице. Сейчас этой темы нет. Главное, чтобы она была интересная. Оксана Галькевич: Михаил Михайлович, скажите, пожалуйста, насколько ваше производство… Давайте просто, может быть, в процентном соотношении или в каких-то частях. Вот расскажите, что у вас российское, а что не российское? Вы находитесь в Петербурге, ваша штаб-квартира, да? Бренды российские, хоть и написаны латиницей. Дизайнеры российские работают, да? Где отшивается? И ткани, с которыми вы работаете, где вы берете? Михаил Уржумцев: Я могу сказать, что подавляющее большинство всего нашего производства расположено вне России, то есть это разные страны Юго-Востока: Бангладеш, Китай, Вьетнам, что-то Турция, Индия, Узбекистан сейчас, о котором сегодня тоже вы упоминали. На Россию приходится очень-очень-очень маленькая толика нашего производства – я думаю, это порядка 1%. Оксана Галькевич: А почему? Михаил Уржумцев: Потому что… Ну, если вопрос к нам: почему? Потому что мы все-таки ритейлеры. Наша основная задача – это делать коллекции, открывать магазины, продавать через онлайн и через офлайн. Мы не производственники, поэтому мы ищем там, где нам удобнее и где соотношение цены, качества и удобства будет интересным для нас. Константин Чуриков: То есть в этих странах работают, получается, ваши какие-то партнеры просто, скажем так, подрядчики, да? Михаил Уржумцев: Да. Константин Чуриков: Они выполняют ваш заказ. Смотрите, Михаил Михайлович… Оксана Галькевич: А ткани? Про ткани я еще хочу услышать ответ, Костя. Константин Чуриков: Давай. Оксана Галькевич: Михаил Михайлович, по тканям, с которыми вы работаете, по комплектующим, скажем так. Михаил Уржумцев: Ткани, комплектующие, вся фурнитура, скорее всего, производится на тех же рынках, на которых мы производим и нашу одежду. Мы, выезжая или общаясь с нашим любым контрагентом в Китае, который мы сегодня упоминали, часто мы встречаемся с ними и говорим: «Нам нужна такая блуза/такая куртка/такой жакет/такие джинсы/такие брюки. Нам нужно вот это». И они со своей компетенцией, со своей развитой инфраструктурой, потому что в этих странах инфраструктура легкой промышленности очень хорошо развита (с помощью дотаций, без помощи дотаций – это уже следующий вопрос), они нам предоставляют через какое-то время и говорят: «Вот изделие, которое вы хотели. Вот цена, по которой мы готовы вам сделать. Вот сроки, которые вам нужны. Мы сделаем». Все, мы эту тему отпустили. Они производят, все делают. Мы потом получаем готовые изделия и занимаемся нашим основным видом деятельности. Оксана Галькевич: Костя, извини, просто еще одно уточнение. Хорошо, я понимаю, в Китае. Все относятся к этому, знаете, как к большому центру производства. Они очень гибкие, мобильные. Но – Узбекистан, простите. Они гибче и шибче, чем мы? Близки к Китаю по этим характеристикам? Михаил Уржумцев: В узкой специализации, поскольку Узбекистан специализирован на хлопке. Все, что касается хлопковой промышленности – они тоже гибки и сильны, привлекательны по ценам, по условиям, по близости к России, с точки зрения логистики и сроков. И они уделяют этому внимание. Мы там тоже наращиваем свои производства. Константин Чуриков: И последнее, Михаил Михайлович. У нас в студии Андрей Разбродин, председатель комитета Торгово-промышленной палаты. Скажите, вам вообще, скажем так, от структур государственных, от структур Торгово-промышленной палаты что нужно? Чего вам не хватает сегодня? Михаил Уржумцев: Нам всего хватает. Константин Чуриков: Супер! Редкий случай, когда бизнес говорит именно так. Спасибо большое. Оксана Галькевич: Спасибо. Вам удачи в вашей работе! Спасибо. Константин Чуриков: Михаил Уржумцев, гендиректор Melon Fashion Group. У нас много звонков, прямо целая очередь выстроилась. Оксана Галькевич: Лидия из Московской области хочет высказаться. Лидия, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Значит, я хочу сказать… Вот здесь много говорят о производстве, но никто не говорит о подготовке кадров к этому производству. Я много лет назад работала в училище, где готовили эти кадры. Почти 20 лет я уже там не работаю. И профессия умирает, умирает, умирает. То есть профессиональных портных нет, их просто нет, молодых. Вот представьте – 20 лет разрыв. Как-то планируется восстанавливать эти профессии по легкой промышленности, как ткачи, как портные? Константин Чуриков: Понятно, да. Спасибо за ваш вопрос. С кадрами что? Андрей Разбродин: Вопрос совершенно правильный. С кадрами, можем сказать откровенно, на сегодняшний день беда. То есть действительно очень многое за эти годы утеряно. Но я бы хотел все-таки, чтобы мы понимали, что я здесь представляю все-таки общественную структуру. Константин Чуриков: Но все равно связанную, все-таки вы с государством работаете. Андрей Разбродин: Мы пытаемся лоббировать интересы, то есть проталкивать те вещи и задачи, которые нужны, чтобы отрасль развивалась. Но вопрос: как будет развиваться образование – высшее и среднее техническое и так далее? Ну, как бы нам хотелось – я могу сказать. А как оно будет развиваться – я на этот вопрос ответить, к сожалению, не могу. Оксана Галькевич: Андрей Валентинович, давайте про лен поговорим. Вот я некоторое время назад была на экскурсии на фабрике «Крестинская строчка» в Новгородской области. Они восстанавливают народный промысел, были у нас в эфире в том числе. Это вышивка такая народная, очень красивое искусство. Работать нужно со льном. Но льняных тканей сейчас в России, как они рассказывали, не найти – совершенно по разным причинам. При этом у нас традиционно Кострома, Вологда, которая нам сегодня звонила, были центрами именно льняного производства, выращивали лен, возделывали его. Сейчас они покупают это не в Китае, не в Узбекистане, а в Белоруссии. Андрей Разбродин: Белоруссия. Оксана Галькевич: В Белоруссии сохранили, а в России – нет. Почему? И что можно сделать на эти 242 миллиона, которые в качестве поддержки выделены? Андрей Разбродин: Во-первых, давайте начнем с того, что в Белоруссии не то чтобы сохранили. Традиционное производство льна в России – это все-таки производство льна не для классической одежды, а для технических нужд: канаты, мешки и так далее, и так далее. Константин Чуриков: Вряд ли бы ты, Оксана, такое носила. Андрей Разбродин: То есть это грубый лен. Это тот лен, который… Оксана Галькевич: Технологии же развиваются, Костя. Андрей Разбродин: Это грубоволокнистый лен. Оксана Галькевич: С XIX века, с начала XX века можно что-то модернизировать. Андрей Разбродин: Вы правы, технологии развиваются, но их надо развивать, в том числе и технологии производства. Если у нас производился грубый лен, как говорится, не тонковолокнистый, то, соответственно, и изделия мы делали соответствующие. Несмотря на то, что эта технология котонизации была придумана в свое время в России, по-моему, в конце 20-х – в начале 30-х годов, но тем не менее наибольших успехов на сегодняшний день в ней достигла как раз Европа, прежде всего Франция. Но тут есть и природные моменты. Тонкий длинный лен растет… то есть для него нужны определенные природные условия, например, для того чтобы иметь меньше затрат при производстве именно самого льна. Поэтому наиболее хорошие условия для этого как раз в Белоруссии, в определенных регионах Бельгии и Франции. Оксана Галькевич: Простите, это средняя полоса Белоруссии. У нас там рядом Смоленщина. Знаете, там поля. Идешь – и там бурьян в человеческий рост! Welcome! Андрей Разбродин: Совершенно верно. Но дальше встает вопрос… Я вам о чем и говорю. Дальше встает вопрос: какой лен мы дальше хотим производить, какой лен мы хотим обрабатывать? Потому что это уже вопрос селекции, то есть это вопрос правильной культуры посева, культуры производства, сбора и так далее, и так далее. То есть работа с коротким льном – это одно. Работа с тонким, более качественным льном – это несколько другое. Оксана Галькевич: Хорошо. Но эти 242 миллиона, простите, выделили на что? На то, чтобы возрождать это грубое льняное производство для мешков и канатов? Как? Я хочу понять. Андрей Разбродин: Вы понимаете, давайте мы… Оксана Галькевич: При том, что это мегавостребованная сейчас ткань. Андрей Разбродин: Во-первых, сейчас за две минуты нормально я этот вопрос вам не объясняю, мы не разберемся. Вопрос состоит в том, что… Да, хорошо делать длинный лень и производить определенное количество самим продукции из этого льна. Но поскольку, действительно, как вы правильно сказали, во многих регионах России производился лен для технических нужд, то сегодня вопрос в значительной степени стоит, чтобы современную котонизацию приспособить и, как говорится, сделать машины, которые бы занимались котонизацией именно грубого льна, потому что это лен, который может сегодня идти вовсе не канаты. Это специальные виды утеплителей и так далее, и так далее. То есть это уже биологически чистые, то есть то, что называется «биоутеплители». Но не только утеплители, а и ряд другой продукции, о которой сейчас подробно говорить не буду. То есть это то, что мы можем производить достаточно эффективно, и то, что сегодня требуется во всех сферах хозяйства. Ну, мы много знаем разнообразной продукции, которую мы закупаем сегодня, которая не отвечает условиям определенным и экологической безопасности, и так далее, и так далее. Лен в этом плане абсолютно чистый продукт. У нас есть примеры. В частности, в Алтайском крае есть группа компаний, которые занимаются именно производством льна и производства именно такого типа изделий изо льна. Они достаточно успешные и самодостаточные на сегодняшний день. Правда, производят они не очень много. Константин Чуриков: Еще звонок. Татьяна, Саратов. Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Пожалуйста, высказывайтесь. Зритель: Здравствуйте. Я хотела бы сказать… Я, конечно, не могу назвать брендовые названия наших российских фабрик, но Санкт-Петербург – отличная одежда! Во-первых, очень современная, хорошее качество. Знаете, я заглядываю всегда вовнутрь. Я себе купила ветровку – отличные швы! Вы знаете, фасон современный. Хотя мне 68 лет, но я выгляжу в нем лет на 58, можно так сказать. Отличные фасоны! И я всегда ищу в магазинах. Единственное, что мы покупаем в супермаркетах, потому что на вокзале, где у нас продают, – это ширпотреб. Я приношу домой, а потом все это уношу опять, возвращаю. Прихожу домой, меряю – мне ничего не нравится. А здесь я покупаю. Я купила куртку зимнюю в прошлом году – Санкт-Петербург. В этом году я купила себе ветровку. Но ветровка – она как плащевка, такой качественный материал. И написано, что 100% коттон. Фасон красивый. И я буду рада всегда покупать наше отечественное, особенно Санкт-Петербург. Константин Чуриков: Да, спасибо, спасибо вам за звонок. Действительно, хвалят одежду из Петербурга. Но, как мы только что выяснили, беседуя с Михаилом, все производство-то там, за границей. А почему так получается, как вы думаете? Мы способны какие-то гениальные идеи придумывать, дизайнеры сидят в Питере, выкройки какие-то делают, а реализуют это там, делают, производят. Оксана Галькевич: А Джобс очень сильно плакал, когда iPhone в Китае производил? Андрей Разбродин: Понимаете, я вам отвечу на этот вопрос. Действительно, будем говорить, почти 30 лет (ну, чуть меньше) государство нашей отраслью ни в какой степени не занималось, то есть она была предоставлена сама себе. Более того, она разорялась, потому что многие предприятия имеют такую очень длительную историю и расположены в лучших местах городов, в центральных зонах, на берегу рек по определенным причинам и так далее. То есть это прекрасные объекты для того, чтобы их приватизировать как объект приватизации, а не для того, чтобы там что-либо проводить. Поэтому это все имело место. А раз не занимались, то не строили определенных систем. Я вам объясню. Например, про швейку мы сегодня говорили, да? Весь мир не работает сегодня так, как работаем в массе своей мы. У нас есть предприятия, которые работают на современном уровне. Сегодня практически ни в Европе, нигде не найдешь предприятия, которое бы на сто процентов выпускало один бренд. Оно выпускает где-то на 30% бренд, который продается логистически в близлежащих районах, который известен. Вот Санкт-Петербург продается в Санкт-Петербурге, в Москве, в Петербуржской области, в Новгородской области и так далее – то есть где-то близко, где достаточно доступная, понятная и эффективная логистика. А все остальное шьется по заказу. Точно так же, как ритейлеры сегодня говорили, они располагают. Но для этого нужно аттестовать предприятие. Нужно, чтобы все производство было выполнено. Потому что ритейлер, выдавая свой заказ, он его размещает на двух-трех предприятиях, и должна быть повторяемость, одинаковость. То есть предприятия должны иметь правильно выстроенную технологическую цепочку, быть соответствующим образом аттестованы и так далее. Вот я вам скажу, что мы делаем как союз, как Ассоциация текстильной и легкой отрасли. Мы в прошлом году вошли во Всемирную ассоциацию производителей одежды – именно для того, чтобы получить доступ уже более такой прямой к зарубежным заказам. И сделали предприятие совместное с фирмой, которая занимается аттестацией и сертификацией в Китае, Турции и так далее, для размещения заказов ведущих фирм. И сейчас мы эту задачу начинаем решать. То есть мы должны создать списки и категории предприятий, которые будут способны работать таким образом. Оксана Галькевич: Андрей Валентинович, вы знаете, времени очень мало, но я все-таки очень хочу спросить. Я понимаю, что очень сложно с таким гигантом, каким стал Китай, сейчас конкурировать в определенном смысле – огромные объемы и так далее. Сложно конкурировать с Италией и даже с Ирландией. Но, согласитесь, это все разные ниши на рынке. Италия – это, не знаю, традиции, качество, определенный какой-то подход. Китай – это массовое производство. Почему мы не можем найти какую-то свою нишу? Кто нам мешает вот здесь как-то тоже правильно подойти к этому производству и, соответственно, на этих основаниях, опираясь на понимание самих себя, и держать свое производство? Константин Чуриков: Оксана, тебе же сказали: канаты. Оксана Галькевич: Спокойно! Андрей Разбродин: Я вам сказал, что, понимаете, везде, где серьезно развивается наша отрасль, даже в Германии, даже в высокотехнологичной Германии… Есть стратегия развития в той же самой Германии, они ее выбрали. И, поверьте мне, бизнес здесь играет определенную роль, то есть бизнес может задать определенное направление. Но осуществление стратегии без взаимодействия очень плотного и конкретного, без профессионального взаимодействия с государством сегодня невозможно. Для меня это абсолютная истина. Понимаете? Оксана Галькевич: А итальянцы? Андрей Разбродин: Точно так же они живут и точно так же работают. Там немножко по-другому ситуация организована, но суть тем не менее остается такая же. Константин Чуриков: Пара гневных эсэмэсок. Валерий, 57 лет, Санкт-Петербург: «Купил нижнее белье М (из Иваново), – видимо, мужское, – теперь понимаю, почему Иваново – город невест». Ленинградская область, другой абонент нам пишет: «Можно только без этих платьев в петухах? Пусть посмотрят на моду Италии и Франции. Мне 47 лет, стараюсь стильно одеваться». Тоже такие дизайнерские пожелания. Спасибо большое. Оксана Галькевич: Ну, разные подходы на самом деле, разные отзывы. Спасибо большое. Не успеваем спросить про машины и про оснащение, про станки – с этим тоже есть вопросы и проблемы. Тем не менее – спасибо. Продолжим еще наше обсуждение ситуации и обстановки в легкой промышленности. Константин Чуриков: А в студии у нас был… Оксана Галькевич: Разбродин Андрей Валентинович у нас был в студии, председатель Комитета Торгово-промышленной палаты по предпринимательству в текстильной и легкой промышленности. Спасибо. Константин Чуриков: О моде Оксана может говорить бесконечно. Но через пару минут – о том, что безработных, как может статься, отправят подальше, в другие регионы поискать себе вакантные места. Оксана Галькевич: В выходные на шопинг, Костя! Устрою тебе экскурсию по российским брендам. Константин Чуриков: Потом. Заработать бы на этот шопинг…