Виталий Млечин: Тем временем минимальный размер оплаты труда в ближайшее время в нашей стране может стать выше. Предлагают его установить не ниже 100 рублей в час. То есть при полноценном рабочем дне и 40-часовой рабочей неделе человек должен будет зарабатывать не менее 17.5 тысяч рублей. Ольга Арсланова: Что намного больше нынешнего минимального размера оплаты труда. Виталий Млечин: Да, в 2.5 раза. Сейчас он составляет 7.5 тысяч. Соответственно, в 2.5 раза больше. А прожиточного минимума – почти в 2. Собственно, законопроект, который такую планку устанавливает, уже в Госдуму внесен. Тем не менее, сегодня все больше жителей России жалуются на финансовые трудности (что, наверное, неудивительно в кризис), хотя формально число бедных даже немного снижается в России. Ольга Арсланова: Да. Давайте посмотрим на цифры и попробуем понять, бедный ли я. Такой вопрос в кризис задают себе очень многие. И интересно, что бедными считает себя большинство россиян. Вот такая статистика иностранных исследователей. Среди бедных много людей, у которых в собственности что-то есть. Мы видим, что в России 70% жителей, судя по этому опросу, считают себя бедными. В других странах… Тут понятно, что относительно богатые европейские страны. Но важно понять, это адекватная оценка или все-таки привычка прибедняться. Еще раз. Поясню, что среди этих 70% есть люди, у которых несколько объектов недвижимости и автомобиль. То есть формально это такой крепкий средний класс. Хотя мы все прекрасно понимаем, что недвижимость может быть и долей бабушкиной квартиры где-нибудь в Бирюлево. Автомобиль может быть, например, таким. По данным Росстата, количество людей с доходом ниже прожиточного минимума по сравнению с прошлым годом сократилось на 1.5%. Сейчас их примерно вот столько – 300 тысяч человек в стране. Но это официальные данные. Их можно формально считать бедными. Хотя, конечно же, многие их назовут скорее не бедными, а людьми, с трудом выживающими. Потому что прожиточный минимум снизился… В среднем это где-то около 10 тысяч рублей по нашей стране. Естественно, в месяц на еду, на коммуналку, на транспорт, на одежду вот такая сумма получается. Почему у чиновников и россиян несколько разные представления о бедности? Кем себя считаете именно вы – средним классом или самым массовым классом в стране, классом бедных людей? Позвоните, напишите и расскажите. А мы приглашаем в эту студию Алексея Скопина, профессора Московского гуманитарного университета. Здравствуйте. Спасибо, что пришли. Алексей Скопин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Давайте разбираться с бедными в нашей стране. Действительно их так много, или прибедняются? Алексей Скопин: На самом деле есть несколько представлений о том, что такое бедный человек. Официальное представление устанавливает какую-то количественную планку. Обычно это по ооновским критериям 1.5 доллара в день дохода. Вот это критерий даже более точно не бедности, а нищеты, то есть это тот предел, за которым человек не может обеспечить свои самые минимальные потребности. Потребности в первую очередь в еде, в воде. Ольга Арсланова: В переводе на наши – меньше 100 рублей. Алексей Скопин: Да. Примерно так. Поэтому если считать из этого расчета, то надо говорить для довольно большой группы людей в России не о бедности, а прямо о нищете. Виталий Млечин: А где эта грань между бедностью и нищетой? Ольга Арсланова: 110 – это уже не нищий? Можно прожить. Нормально. Алексей Скопин: Это как раз переход к бедности. О чем идет речь? Бедность – это на самом деле очень относительное понятие. Потому что, например, недавно в результате семейной разборки я получил от супруги, что я бедный. Я говорю: "Хорошо. У меня есть квартира, машина, вклад". Ольга Арсланова: Но не такие, как на картинках. Алексей Скопин: Да, нормальная иномарка, четырехкомнатная квартира, все прочее. Я говорю: "Ты считаешь это бедным". Последовало такое продолжительное молчание. Но, тем не менее, о чем это говорит? О том, что у людей очень разное представление о бедности. То есть когда мы переходим к субъективному понятию "бедность", тут уже начинается целая гамма возможных ответов. И, опять-таки, мы должны бедность все-таки разделить на какие-то как минимум три группы. Первая группа бедных людей – это те, которые ушли от проблем продовольственных. То, что называется нищетой… Ольга Арсланова: То есть не голодают? Алексей Скопин: Да, они не голодают. Но у них возникают проблемы с оплатой квартиры, с приобретением одежды, обуви. Дальше следующий уровень – электроника, бытовая техника. То есть я уже могу купить одежду. Но дальше возникают потребности в коммуникации. Мы живем в мире коммуникаций. Надо каким-то образом эту потребность реализовать. Радио, телевидение – понятно. Но сейчас все-таки все стремятся к получению интернета. А тут уже, как минимум, наличие гаджета, оплачиваемая сеть, оплачиваемый выход в интернет и так далее. И наконец еще более высокий уровень – когда уже человек и коммуникационную, и продовольственную, одеждо-обувную проблему решил, но у него есть потребности в каких-то других вещах, например, медицинские услуги, или, например, у него на содержании иждивенец, которому то же самое надо все обеспечить, все эти вещи. Получается, что еще в бедности где-то 3-4 уровня можно спокойно совершенно выделить. И для каждого уровня мы можем установить абсолютно понятную количественную планку. Ольга Арсланова: Любопытно. Если верить западным экономистам, которые проводили опрос, люди, которые формально даже в Европе признаются средним классом (по какому-то имущественному признаку, по примерной зарплате), почему-то в России себя считают бедными. У нас этот средний класс в принципе существует сегодня? Алексей Скопин: Если говорить об определении среднего класса, то мы должны все, что касается бедности, закрыть, то есть все первичные потребности. Плюс к этому добавить уже жилье, автомобиль и, например, возможность как минимум ежемесячного раз в год отдыха. Ольга Арсланова: У себя на даче или за рубежом? Или на курортах Краснодарского края? Алексей Скопин: Знаете, сейчас разницы в ценах практически нет. Более того, недавно посчитали, что, например, по Геленджику отдых обходится чуть дороже, чем в Доминикане. Так что наши курорты догнали… Ольга Арсланова: Но, что удивительно, они переполнены. Переполнены курорты Краснодарского края. В Сочи яблоку негде упасть на пляже, хотя Сочи – это очень недешево. Алексей Скопин: Смотрите, есть такая хитрость, как силовики, многим категориям которых не разрешено выезжать за рубеж вообще. А где-то отдыхать надо. И тут появляется Сочи с, в общем-то, инфраструктурой западного уровня, прямо скажем, после Олимпийских игр. Естественно, они заполняются этот курорт. Ольга Арсланова: Хорошо. Ладно. Этот аргумент вы не приняли. Сейчас вы меня, наверное, обвините в московском шовинизме, снобизме и так далее. Но когда ты приезжаешь в огромные супермаркеты, там же очень много людей. И они все что-то покупают. Кризиса ты не чувствуешь. Это только московская история? Алексей Скопин: Смотрите, например, "Ашан" – очень демократичный магазин. И, естественно, человек, который относит себя к среднему классу, а тем более бедные люди… В том же "Ашане" вижу часто бабушек, которые приходят за буквально какими-то самыми минимальными покупками, но, опять-таки, при расчете с местным магазинчиком, который находится на первом этаже их дома, все равно это дешевле. Поэтому бабушке даже выгоднее пройти 3-6 кварталов, чтобы на 5-20 рублей купить что-то подешевле. Поэтому как раз почему эти Walmart’ы, Ашаны и так далее очень хорошо продвинулись сначала на Западе? Потому что эти 50%, которые у нас там были – это половина населения западной страны, бедная. Она с удовольствием отоваривается в этих магазинах. Почему бы нет? Так что, мне кажется, это не признак какого-то высокого уровня благосостояния, то, что народ набивает Ашаны. Это как раз признак того, что есть спрос на продукт, сравнимый по качеству, но более дешевый. Пусть даже на рубли, не на десятки рублей, но все равно это будет привлекать людей. Ольга Арсланова: И еще раз хотелось у вас уточнить сумму. Средний класс в России – это на одного человека сколько? Если бедность у нас - от 10 тысяч до 25 тысяч рублей на человека, то средний класс – это 25-50 тысяч на человека Алексей Скопин: Смотрите, если бедность у нас от 10 тысяч до 25 тысяч на человека, то средний класс – это где-то тысяч до 50. Это точно. 25-50 тысяч на человека – это средний класс. Виталий Млечин: А выше 50 – это уже богатые? Алексей Скопин: Вот теперь к очень интересному вопросу об определении богатства. В России население четко делится на 2 группы по тому, как оно понимает богатство. Первая группа – это современное рыночное молодое зрелое население, которое четко богатство ассоциируется с материальными благами. Вот он богат, когда у него яхта. Вторая группа – огромная группа населения, патриотически настроенная, которая является носителем русской ментальности, формирующейся с XIV-XV века. Для этих людей богатство – это коллективное благо. Не индивидуальное, не то, что ему принадлежит, а то, что он может выйти посмотреть на золотой купол собора или послушать о том, что Крым наш, или о том, что наша страна – самая большая в мире. Ольга Арсланова: То есть им уже неважно, сколько денег в кармане? Алексей Скопин: Материальное для них вообще десятая часть их интересов. Для них важно общение с людьми, чтобы люди были с друзьями, чтобы соседи были хорошими, чтобы государство было великим. Ольга Арсланова: Но если не хватает на еду, какие уж тут посиделки с друзьями? Алексей Скопин: Смотрите, у меня выросли огурцы, у соседа картошка. Мы через забор обменялись, и мы уже чувствуем себя не просто богаче, а еще то, что у нас друг живет за забором, а не враг, который у тебя может этой ночью картошку или огурцы выкопать. Поэтому это как раз и является самой большой проблемой при взаимодействии русских с Западом. Западный человек (берем голландца) – он четко материальный человек. Для него отношения с соседями, понятие "друзья" и все – этого вообще нет. То есть для него главное – дом, машина, доход. Все ясно и понятно. Ольга Арсланова: А разве не может быть и того, и другого? Алексей Скопин: Нет. Потому что вы идете с девушкой в ресторан. Возникает вопрос: "В России кто платит? В Голландии кто платит?". В России платит молодой человек, в Голландии платит девушка. Почему? Потому что… Ольга Арсланова: Потому что, наверное, в Голландии равноправие, и девушка не считает зазорным за себя заплатить. Алексей Скопин: Конечно. Но равноправие в первую очередь касается расходов. Как человек расходует? Живет ли он за счет другого человека? То есть если молодой человек-голландец платит за девушку, девушка считает его дураком. Голландец не хочет, чтобы его считали дураком. Он хочет равноправия. Ольга Арсланова: Давайте в Россию вернемся. У нас в десятке сообщений от наших зрителей… Кстати, мы напоминаем, что вы можете нам еще позвонить и написать на нашем сайте otr-online.ru. "Считаю, что я нищий. Пенсия 10 тысяч рублей. Жилплощади от государства не получил. Прожиточный минимум для одного человека в Дагестане – 30 тысяч рублей, потому что все очень дорого и дороже, чем в Москве". "С пенсией в 7 тысяч к какому классу я отношусь, как вы думаете?". Алексей Скопин: Нищета. Ольга Арсланова: Да. "Нищяя. Город Дубна. Зарплата 12 тысяч. Мужу 53 года, не может найти работу полгода". "Многодетная. Зарплата 3000 рублей. Детские – 1800. 34 тысячи нам посчитали на пятерых. Из них двое детей". Очень много жалоб, печалей от пенсионеров, которые за чертой бедности, получается. Это огромная часть. Алексей Скопин: Надо согласиться с людьми. Это уровень нищеты. Это надо прямо признать, заявить и об этом говорить. Ольга Арсланова: Тогда давайте вернемся к этому прожиточному минимуму, с которого мы начали. Если предложение законодателей примут и установят какой-то минимальный размер оплаты почасового труда, что-то может измениться? Почему просто бы не поднять тогда прожиточный минимум? И денег меньше из бюджета понадобится? Алексей Скопин: Понимаете, то предложение, которое есть – это 100 рублей в час или что-то такое. Виталий Млечин: Да. То есть при стандартной рабочей неделе 17.5 тысяч получает человек. 40 часов в неделю. Алексей Скопин: Это уровень нищеты. 100 рублей в час… Мы говорили – доход на человека меньше 1.5-2 евро в день. Соответственно, что может сделать работодатель? Он может установить двухчасовой рабочий день для человека, нанять 5 человек, и они будут трудиться по 2 часа в день. И получать этот минимальный размер. Я не совсем понимаю, зачем это делается. Почему американцы пошли на минимальный размер оплаты труда почасовой? Потому что возникала проблема, что местные предприниматели будут брать на работу мексиканцев, жителей Латинской Америки и так далее. Установив 3-5 долларовую оплату труда, во-первых, отсекли гастарбайтеров, потому что можно было и американцам платить такую зарплату. И второе, самое главное: ведь мало произвести продукт, надо его продать. Если у вас люди получают нищенскую заработную плату, они не могут покупать. Собственно, революция Форда, которую он произвел. Он начал рабочим своего завода платить хорошие деньги, и рабочие первые стали покупать автомобили Форда. Все, пожалуйста, есть, ради кого работать. Установить 100 рублей – и что? Это стимул для чего? Стимул для предпринимателя не приглашать гастарбайтеров? Их все равно будут приглашать, потому что там действуют другие механизмы. Ольга Арсланова: Это попытка защитить работника. Алексей Скопин: А как мы его защищаем? 100 рублей – это разве защита? Ольга Арсланова: Так многие получают и того меньше. Мы же говорим о том, что это минимум. Виталий Млечин: Если в теории, люди станут в 2 раза больше получать. Это, естественно, хорошо. Но опасность того, о чем вы говорите. Что просто люди будут формально меньше работать и получать столько же, а то и меньше. Алексей Скопин: Это должны быть очень тонкие оптимальные решения. Всегда, когда я слышу какие-то круглые цифры (100, 1000, триллион) и так далее, меня это всегда напрягает. Потому что я понимаю, что за этим нет точного количественного расчета. Это первое. Второе. Допустим, я предприниматель. Допустим, приняли закон о минимальной заработной плате. То есть, предположим, за 8-часовой рабочий день я должен человеку заплатить 800 рублей. Это что вообще, стимул для меня 800 рублей за рабочий день? Это ниже всяких стимулов. Что делает предприниматель? Он думает об издержках своего производства. Если вы его обязываете платить человеку 800 рублей в день, это для него не издержки реально. То есть в месяц он сколько должен заплатить? Условно на 20 рабочих дней 16 тысяч. Это чем-то отличается от нынешнего уровня нищеты? Это ничем не отличается. Если вы хотите реально простимулировать предпринимателей использовать рабочую силу эффективно, то есть чтобы он производил что-то более серьезное с большей добавленной стоимостью, тогда хотя бы делайте 200-300 рублей. А 200 рублей сделали – уже получили мы 32 000. Уже это как-то его будет стимулировать использовать рабочую силу эффективно. 100 рублей – это никакого призыва к эффективности здесь я не вижу. Ольга Арсланова: Давайте сделаем небольшой перерыв на новости. У нас есть звонки. Мы просим, пожалуйста, зрителей подождать. Через 2 минуте обязательно выйдете в прямой эфир. НОВОСТИ Виталий Млечин: Мы продолжаем говорить о зарплатах и о всем, что с этим связано. У нас есть звонок. Нина из Таганрога нам дозвонилась. Нина, здравствуйте, вы в эфире. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Что-то я не вижу себя на экране. Виталий Млечин: Главное, что мы вас слышим. Говорите, пожалуйста. Зритель: Я звоню из Таганрога. Меня зовут Нина Григорьевна. Я уже 5 лет на пенсии. Меня слышно там? Понимаете, я сегодня как раз получила пенсию 8300 рублей с копейками. То, что питание, одежда – все экономим, все уже супчики, кашки. Я не об этом жалуюсь. Понимаете, какая у меня лично проблема. Мне нужно протезировать зубы. Потому что уже возраст подошел, я сходила к врачу, меня полечили, можно сказать, бесплатно. Но нужно коронки, какой-то мостик. Нужно 30-35 тысяч. Это в нашей государственной поликлинике. Потому что вы сами знаете, что все материалы, что это такое. Я уже год не могу отложить эту сумму и сделать себе… И смотрю передачу. И приезжают из провинции, из глубинки участники. Ведь там молодые люди (30-40 лет) – они все беззубые. Это уже недоступно, что ли. Вот, что делать? А вообще считаю, конечно, себя нищей. Никогда так не жила, как я сейчас живу. Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо вам, что позвонили. Ольга Арсланова: Когда человек не может получить медицинской помощи. Самой большой заслугой коммунистов было равное медицинское обслуживание. Но что потом сделали? Сделали равное недоступным фактически. Новое медобслуживание – это где-то и средний класс не всегда потянет  Алексей Скопин: Это самая большая проблема. В принципе честно признаем, что самой большой заслугой коммунистов было вот это равное медицинское обслуживание. Но что потом сделали? Сделали равное недоступным фактически. Новое медицинское обслуживание – это даже где-то средний класс не всегда потянет. Потому что, опять-таки, свой пример. Зуб за 70 тысяч – я уже думаю, ставить, не ставить. Дороговато. Ольга Арсланова: У нас зрители как раз интересуются, к какому классу вы себя сами причисляете – к богатым, бедным или средним? Вопрос из Иваново. Алексей Скопин: Я, конечно, считаю себя средним классом. Потому что у меня нет насущных проблем, кроме, может быть, довольно сложного медицинского обслуживания. Все остальное я решаю. Виталий Млечин: Давайте еще узнаем по поводу наших зрителей. Наши корреспонденты спрашивали людей на улицах в нескольких российских городах, относят ли они себя к среднему классу. Давайте посмотрим, что получилось. - Я себя отношу к председателям среднего класса. Корреспондент: Председатель среднего класса – это когда на одного человека в семье заработок не менее 100 тысяч рублей. - Для меня новость, честно говоря. Нет. Тогда, получается, к сожалению, ниже. - Себя к среднему классу на данный момент я, конечно, не могу отнести в силу того, что я считаю, что председатель среднего класса должен как минимум 2 раза в год позволить себе свободную поездку куда-либо, загородный дом, машину. Пока у меня этого нет. - Я считаю себя средним классом, потому что нет возможности заработать больше и довести себя до уровня достойной жизни. - Я считаю, что я средний класс. Прожиточный минимум – мне достаточно тысяч 40. - Я себя отношу к среднему населению, потому что вместе с родителями будет около 100 тысяч заработная плата. - Может быть, мы даже бедные. У меня пенсия 13.5 тысяч. Это маловато, конечно. - Не средний класс точно. Ниже среднего. У меня как раз трое детей. Старшая студентка, двое малышей. Поэтому я думаю, что для нормального существования с кружками, с обучением детей 200 тысяч, наверное. - Меньше 1000 долларов зарплата – это уже бедность. - Если я на пенсии и еще вынуждена работать, наверное, это средний класс. - К среднему классу я себя не отношу, потому что я еще учусь, я еще даже не работаю, ничего не делаю, так что пока еще никакой класс. - Смотря что в России считать средним классом. Если по понятиям американцев или запада, то нет, конечно. Если по понятиям России, условно – да. От 40 до 70. Это для среднего класса я имею в виду зарплату. - У меня достаточно дохода, для того чтобы так себя ощущать. Ольга Арсланова: А мне нравится, что вот эти люди улыбаются, у них хорошее настроение. Пишут нам совершенно другие, видимо, люди. Потому что я не представляю, как можно жить. Смотрите: "Была бы рада 100 рублям в час. Сейчас получаю 54. Работа тяжелая. На заводе в Воронеже". "Работа продавцом – час стоит 30 рублей. Работаю по 12 часов в день. Бурятия". Алексей Скопин: 30 рублей в час? Ольга Арсланова: Да. "Оператор котельной. Мой час стоит 43 рубля. ЖКХ. Бедная ли я?". Алексей Скопин: Нищая. Ольга Арсланова: Это серьезно вообще? Алексей Скопин: Тут можно к этой цифре с двух сторон подойти. С одной стоны, для нищих это хорошо, это отлично. Человек, который получает 34, сразу же в три раза поднимут его заработную плату. Но есть очень высокий риск того, что для многих людей, которые сейчас получают больше, их работодатель скажет: "Вот у меня законодательно задача обеспечить тебе зарплату 100 рублей в час. Все, больше я тебе платить не буду". И тоже возникнет большое количество недовольных вот этим решением. Поэтому не знаю. Должно быть какое-то более оптимальное решение. Я еще раз говорю: с моей точки зрения, 16 тысяч в месяц – это не решение проблемы для рабочего человека. Если еще у него есть хотя бы один ребенок, то это вообще просто сумасшествие. Невозможно иждивенца содержать на эти деньги. Ольга Арсланова: Так мы не говорим о том, что эта сумма будет максимальной. Нас очень пугает нынешний МРОТ. Если он станет больше… Алексей Скопин: По сути у нас МРОТа нет. Ольга Арсланова: Сколько жалоб мы получаем от наших зрителей, которые говорят, что работодатель нам показывает, вот видишь – ниже этого я не имею права тебе платить. А я тебе плачу ровно по закону. Алексей Скопин: Хорошо, ребята. Давайте, пусть будет 100 рублей в час, ладно. Пусть хоть кто-то будет доволен. Ольга Арсланова: А что можно сделать? Как можно помочь этим людям получить то, что они по сути заслуживают за свою работу? У нас абсолютно четко выделилась группа людей с так называемыми сверхдоходами. Это даже не богатство. Это жизнь в условиях нарастающей роскоши   Алексей Скопин: На самом деле центральная проблема – как доходы распределяются в обществе? Они у нас распределяются за последние 20 лет неправильно. Потому что у нас абсолютно четко выделилась группа людей с так называемыми сверхдоходами. Это даже не богатство. Это жизнь в условиях нарастающей роскоши. Можно так сказать. Потом у нас есть какой-то средний класс. Спасибо майским указам президента. Среднюю заработную плату сделали для бюджетников равной средней по региону. То есть у нас учителя, врачи и некоторые другие категории выскочили в ситуацию среднего класса. Но потом огромное количество бедных, благосостояние которых все время ухудшается. То есть что происходит? Бедные становятся беднее. Средний класс балансирует в какой-то нейтральной зоне. Может быть, чуть беднее, чуть богаче. И какая-то очень мизерная группа (меньше 1% населения) с сумасшедшими доходами. Поэтому как раз что народ напрягает? Народ напрягает, когда дети этой группы или председатели этой группы демонстрируют свою роскошь без всякого стеснения, безотносительно к мнению других людей. То есть те же пенсионеры, которые наблюдают поездки на "Гелендвагенах" (30 штук), они приходят, естественно, в негодование. Поэтому центральная проблема в нынешней России – изменить перераспределение доходов и сделать таким образом, чтобы богатые через налоги на имущество, налоги на доходы немножко отдавали своих денег бедным, чтобы у нас вообще искоренить нищету. В стране, где добывается такое количество нефти и прочих минеральных богатств и так далее, недопустимо иметь такое количество нищих. Вот это главная задача. То есть в демократических странах что происходит? Если количество нищих увеличивается, они голосуют за крайне левые партии. Крайне левые партии приходят в парламент, начинают увеличивать налоги на богатых. За счет этих налогов повышают благосостояние бедных. Европа в результате этой демократии пришла к ситуации, когда нищих, честно скажем, практически нет. Ольга Арсланова: Успеха у левых партий мы не увидели на этих выборах. Алексей Скопин: Что является для меня большой загадкой. Потому что как бы "Единая Россия" – теперь партия бедных, раз люди за нее проголосовали. Ольга Арсланова: Я думаю, мы успеем принять еще один звонок. У нас Анна из Санкт-Петербурга на связи. Зритель: Добрый день. Слушаю вашу передачу, удивляюсь опять завышенным цифрам, которые слышу по телевизору. Работаю педагогом дополнительного образования 25 лет. Высшее образование. Все сложности, какие есть, на работе имею. Дети у нас идут сложные, со здоровьем проблемы и много других. Оклад 22700. Требования на работе растут. Необходимо включать какие-то новые интересные методы детям. Это компьютеры и так далее. Финансирования нет. Как долго мы будем нищими работающими? Потому что сейчас мы даже не имеем средств, для того чтобы вложить в себя, чтобы получить повышение какой-то квалификации и быть интересными детям, востребованными для них и равными и идти с ними как-то дальше. Ситуация парадоксальная. Такое ощущение, что ни мы, ни дети не нужны никому. Ольга Арсланова: Спасибо за ваш звонок. Вот это явление, которое очень многие считают позорным для нашей страны – бедные работающие люди. Алексей Скопин: Абсолютно согласен. На самом деле совершенно неверный подход. Особенно почему сказали про допобразование? У нас некоторые отрасли образования оказались действительно на обочине. У нас в каждой бюджетной сфере какую-то часть выдвигают на обочину, создают там условия выживания для людей. И они там как-то за счет своих прошлых накоплений, еще за счет чего-то просто перебиваются. Это система, опять-таки, при которой эта большая часть работающих от среднего класса во времена Советского Союза сместилась к бедности и дальше упорно движется к нищете. И вот этого никто не хочет замечать. Поэтому первая проблема, которую надо сейчас поставить перед Госдумой, правительством и так далее – это решение проблемы бедности среди работающего населения России. Как только мы начнем это решать, тогда увидим реальные сдвиги. Тогда, самое главное, увеличится внутренний спрос на все продукты и появится толчок для развития внутреннего бизнеса. Пока что мы, к сожалению, вот этот внутренний рынок так называемой борьбой с инфляцией упорно топим, давим, не даем ему развиваться. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Виталий Млечин: Спасибо. К сожалению, наше время заканчивается, хотя об этой теме можно и дольше было бы говорить. Алексей Скопин был у нас в гостях, профессор Московского гуманитарного университета.