Виталий Млечин: Продолжаем программу «ОТРажение» в прямом эфире «Общественного телевидения России». По-прежнему здесь Тамара Шорникова и Виталий Млечин. И новая мировая... волна коронавируса. Тамара Шорникова: Надеюсь, что не здесь, ха-ха. Виталий Млечин: Скоро узнаем; какой там сейчас инкубационный период, сейчас спросим у специалиста. В общем, власти Шанхая ввели жесткие ограничения, растет число зараженных в Германии, российский Минздрав ждет очередную вспышку в конце мая – начале июня. Вот сейчас на ваших экранах был график заражений, ну существенно меньше, чем в пик, за сутки вот 11,5 тысяч выявленных случаев, 267 человек умерло. Это гораздо меньше, чем было во время очередного всплеска предыдущего, но тем не менее, 267 человек в день – вообще-то это не так уж и мало. Тамара Шорникова: Безусловно. И при этом масочный режим отменен, во многих регионах послабления существенные по коронавирусу, где-то вовсе отменили все запреты. Не рано ли мы расслабились, закономерный вопрос? – попытаемся сейчас выяснить у врача, что мы наделали и чего ждать. Виталий Млечин: Ха-ха. У нас в гостях Николай Крючков, генеральный директор контрактно-исследовательской компании, иммунолог, кандидат медицинских наук. Здравствуйте. Николай Крючков: Здравствуйте. Виталий Млечин: Давайте вот прямо сразу главный вопрос – будет новая волна? И если да, то насколько она будет сильная, опасная? Николай Крючков: Ну, крайне вероятно, что будет. Вопрос – когда. Скорее всего, с учетом того, что масса проэпидемических факторов сыграют где-то осенью, соответственно, я думаю, что осенью крайне высокий риск того, что будет большая волна, сопоставимая с омикрон-волной и с дельта-волнами. Соответственно, вот это наиболее такой явный период. Что касается ближайшей ситуации на ближайшие месяцы, действительно, я согласен, что возможно обострение ситуации, т. е. всплеск заболеваемости, но, скорее всего, он будет очень далек по своим масштабам от таких рекордных волн, как дельта-волна и омикрон-волна. Виталий Млечин: А почему? Какой-то иммунитет сформировался? Николай Крючков: Нет, дело не столько в иммунитете... Иммунитет тоже играет роль, безусловно, но по официальным данным даже у нас уже менее 50% коллективный иммунитет, это официальные данные оперштабов. По моим расчетам, ну максимум 40%, наверное, с учетом текущей доминирующей линии, омикрон-линии. Это тоже играет роль. Но главный момент – это, конечно, действие все-таки противоэпидемических факторов, которое сейчас начинается, еще пока только начинается. Конечно, на фоне относительно низких темпов вакцинации, это первый момент; конечно, на фоне отмены практически всех остававшихся еще на тот момент ограничений противоэпидемических. Это все играет, конечно, в сторону проэпидемическую. Но тем не менее за счет природных факторов, за счет того, что социальная динамика скоро включится вот эта летняя, отпуска, снижение плотности населения в крупных агломерациях, городах, каникулы у детей, студентов, кроме того, это, естественно, вот этот вот уход большого количества людей из крупных городов опять же, часы пик на транспорте уже не будут играть такую роль летом... Ну то есть много-много таких моментов. Плюс, конечно, температура играет роль, инсоляция играет роль – в общем, все это действительно важно. Вот с учетом этого, на фоне этого я все-таки рассчитываю, что итоговый вектор, вот такое давление будет все-таки противоэпидемическое, вплоть до, наверное, середины сентября. Тамара Шорникова: Николай Александрович, у меня вот какой вопрос, основанный на моем опыте, может быть, разъясните мне, как это работает. Я на прошлой неделе также заболела, почувствовала симптомы, вот, наверное, по мне слышно, что еще что-то остаточное есть, кашель и т. д., слабость, заложенность носа. Как человек ответственный, я сразу же, в первый день пошла к дежурному врачу. Перчатки, маска, был бы скафандр, тоже надела бы и т. д. Виталий Млечин: Ха-ха. Тамара Шорникова: Я, значит, нашла эту табличку для пациентов с симптомами ОРВИ, зашла туда, взяли экспресс-тест – отрицательный, взяли ПЦР. И соответственно, два кабинета, вот в одном берут тесты, берется забор биоматериала, и дальше с анкеткой ты идешь к дежурному врачу. И значит, в очереди к этому дежурному врачу я сижу рядом с женщиной, у которой в анкете положительный экспресс-тест, все в один кабинет. То есть она побыла там 20 минут с положительным экспресс-тестом, после захожу я, у меня его, по идее, нет, никакого штамма, никакого коронавируса, ну предварительно. Потом ПЦР тоже показал, что отрицательный. Вопрос – а почему мы вот эти барьеры сняли? То есть врачи сейчас настолько уверены, что условно новые штаммы, тот же «омикрон», какая-то его подверсия и т. д., вообще принципиально ничем не отличается от ОРВИ, поэтому можно смело шагать в один кабинет? Или просто условно снимать так снимать, у нас вот так по-российски, либо все, либо ничего? Николай Крючков: Ну, скорее второе, конечно, второе. На самом деле часть специалистов действительно свыклись с мыслью о том, что, в общем, омикрон-линия в целом, это BA.1, BA.2, вот эти -3, -4, -5, которые уже появились, в целом гораздо легче, чем предыдущие, ну это правда, ну и почему-то многие решили (и специалисты тоже), что на самом деле настолько облегченный вариант стал, что он фактически сравнялся со стандартными ОРВИ, например сезонным гриппом, самым опасным ОРВИ, или там риновирусом. Но это совершенно не так. Давайте я вам просто приведу две цифры в обоснование. Дело в том, что у сезонного гриппа, это самая опасная на сегодняшний день ОРВИ сезонная, заразность составляет 1,6 по базовому репродуктивному числу. (Ну есть такой параметр, который измеряет заразность.) Для сравнения, BA.2-линия «омикрона», которая сейчас доминирует, мы не говорим про XE, которая в Европе появилась, про BA.4, BA.5, вот которая сейчас, имеет заразность больше 12. Вот просто сравните, это первый момент. Второй момент – патогенность, летальность. Давайте про летальность поговорим. Летальность по всем расчетам, даже самым оптимистическим, раз в 6–7 выше у нынешнего «омикрона», чем у сезонного гриппа. А когда вы наложите летальность на гораздо бо́льшую заразность... А заразность о чем свидетельствует? – что при прочих равных за то же время значительно больше людей будет заболевать, стало быть, процент, даже при том же проценте умирающих количество умирающих будет значительно выше, это же несложно понять. А тут еще и патогенность и летальность выше, так что, конечно, это не сезонная ОРВИ. Но многие посчитали, что это сезонная ОРВИ, действительно. По поводу вот очереди и прочего – это, конечно, очень плохо, поэтому я всем рекомендую, где есть возможность, в Москве есть возможность на самом деле, в Московской области тоже, все-таки, если нет экстренной какой-то ситуации, дождаться врача, который придет к вам и заберет мазок на ПЦР или там экспресс-тест. Кстати, они экспресс-тесты тоже могут самостоятельно делать, вы сами можете купить в аптеке, если есть возможность, экспресс-тест и сделать самостоятельно, ну заранее, знаете, проверить. Я не рекомендую ходить в поликлиники, если вы подозреваете, что у вас коронавирусная инфекция, конечно, это любые симптомы ОРВИ и общего недомогания, необязательно с температурой. В этом случае, конечно, лучше оставаться дома и вызывать врача. Я понимаю, что в пике вы могли бы и три дня прождать врача, это абсолютно обычная история, но сейчас нет, сейчас у нас не пик все-таки заболеваемости и врачи, в общем... Тамара Шорникова: Так это же сейчас, простите, разнарядка от наших ведомств: при определенных симптомах отправляйтесь к дежурному врачу. Николай Крючков: Да, к сожалению... Тамара Шорникова: То есть мне кажется, что никто и не придет к тебе, если у тебя нет жара 39. Николай Крючков: К сожалению, это так, но еще раз говорю, я с этим не могу согласиться, потому что теперь тем более есть возможность. Понятное дело, что... Вот смотрите, почему в мире, например, во многих странах даже с хорошей медициной к вам врач просто так бесплатно не выезжает, вы сами должны ходить? Но, если вы должны прийти к врачу, там нужно соблюдение, автоматически соблюдается ряд противоэпидемических ограничений, мер. Там разделение очередей, там вы в очереди не сидите, вы же понимаете, вместе с другими больными, ну и ряд других моментов. У нас, к сожалению, в России это как всегда, как это обычно, у нас это не соблюдается. Поэтому, раз это не соблюдается, я все-таки рекомендую, вы имеете право, как и в неэпидемическом периоде, вызвать врача на дом, у нас в России это возможно. Хорошо, если у вас есть возможность, вы не хотите долго ждать, вы не хотите долго объяснять, ну вызовите платного врача. Платный врач если в лицензионной клинике, сетевой клинике, он имеет те же самые полномочия, что и ваш дежурный врач, он может вам и больничный выписать, т. е. проблем с этим нет. Но, естественно, вам придется платить за это. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок. Виталий Млечин: Совершенно верно. Из Самарской области Галина. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Звать меня Галина Сергеевна, я привитая трижды, последняя «Гам-КОВИД-Вак Лайт» в декабре месяце. Каким мне препаратом нужно сейчас прививаться? Виталий Млечин: Ага. Николай Крючков: Ну, давайте так скажем, что с декабря месяца, сейчас у нас апрель, прошло не так много времени, 4 месяца условно... Виталий Млечин: Рановато еще. Николай Крючков: Еще рановато. Я думаю, что вот как раз оптимальный период – это где-то 5–6 месяцев, вот 5–6 месяцев, до 6. То есть больше 6 месяцев не советую тянуть, соответственно, вот как будет 5 месяцев, можете уже подумать о ревакцинации. При этом можете использовать «Спутник Лайт», который на сегодня есть. Если у вас апрель, май, июнь, ну это где-то... Если в июне месяце, есть высокая вероятность, что как минимум два еще отечественных препарата появятся, начнется их массовое применение, вы, соответственно, сможете выбрать и другие, может быть, более новые, следующего поколения вакцины, если они к тому времени появятся. Если не появятся, используйте «Спутник Лайт», в принципе он тоже работает, однократная инъекция. Виталий Млечин: По поводу все-таки масочного режима хочется разобраться. Вот в Москве отменили ношение масок в общественных местах, в общественном транспорте. Вот регулярно езжу на метро, до сих пор езжу в маске, но я один такой, ха-ха, других просто не видел вокруг себя... Тамара Шорникова: Нет-нет, я тоже, ха-ха. Виталий Млечин: Мы с тобой в разных вагонах, к сожалению, ездим. Николай Крючков: Я тоже использую маску, кстати. Виталий Млечин: Ха-ха, вот мы и собрались как раз, вот эти самые три человека на всю Москву. Но вот скажите, пожалуйста, судя по статистике, не растет количество заболевших в Москве. То есть вот это о чем говорит, что в принципе маски все-таки необязательно носить в транспорте, или что? Или так совпало? Вот почему? Николай Крючков: Ну смотрите, на распространение инфекции влияет очень много факторов. Маски же не единственный фактор, мы же с вами понимаем. Кроме того, у нас нет такого контраста, знаете, когда до отмены у нас все были в масках, 90% или 85%, а после этого все 100% не носят маски, 0% их носит, такого же нет, правда? Виталий Млечин: И все-таки побольше было, хотя бы через одного ездили в маске, а сейчас... Николай Крючков: Конечно, согласен. По моим подсчетам, где-то 30–35, ну до 40% максимум вообще надевали маски, когда у нас был вот этот режим строгого соблюдения масочного режима. Сейчас, соответственно, это может быть около 10%, может быть, даже меньше, ну кто знает, сложно посчитать, но значительно меньше стало. То есть такого контраста, как 90% и 0%, такого нет, есть 35% и 5–10%, но тоже значительное снижение. Поэтому я и говорил, что немедленного эффекта такого негативного не будет. Кроме того, не забываем, сейчас период какой? Период переломный с точки зрения того, что начинает действовать масса противоэпидемических факторов. Был проэпидемический период, когда природа и социальная динамика нам мешала, теперь она, наоборот, нам временно помогает. Временно, не надо здесь обольщаться, это будет не всегда, на самом деле в сентябре эта история закончится. Но проблема в чем заключается? Мы послали сигнал тем людям, которые в принципе были готовы соблюдать эти ограничения. Ну, на протяжении всей пандемии эти треть людей, они, в общем, сознательно относились и понимали, что даже если кто-то там высказывает сомнения, ну фактически хуже не будет, если я час, полтора, два в транспорте проведу в маске, правда же? Ну, хуже не будет, если я не больной человек, если у меня тяжелых хронических заболеваний нет. Но, если есть тяжелые хронические заболевания, значит, надо консультироваться с врачом, может быть, реже пользоваться в принципе общественным транспортом. Так получается, что те хронические заболевания, которые препятствуют ношению маски, они и способствуют гораздо более тяжелому течению COVID, вот так получается, поэтому COVID заражаться таким людям тем более не стоит. И вот фактически в какой ситуации мы сейчас оказались? Мы сейчас оказались в той ситуации, что мы демотивировали даже ту часть людей, которая... Ну как бы послали им явный сигнал, что не надо, хотя они были согласны соблюдать эти правила и дальше. И к чему мы подойдем, вот как раз мой месседж-то о чем, мое сообщение, тезис? О том, что мы подходим к сентябрю – октябрю месяцу, очень опасному периоду... Вот смотрите, там ведь и социальная динамика, раз, чисто сезонная, плюс природные факторы сезонные, два, плюс еще более низкий уровень коллективного иммунитета… У нас официальные даже данные об этом говорят, будет снижение дальнейшее, летом-то больше людей не пойдет вакцинироваться, потому что многие уже подумали, что отменили все ограничения, да и вакцинироваться уже не надо, в общем, почему, зачем от ОРВИ вакцинироваться. Соответственно, вот это все вместе, плюс к этому социально-экономическая ситуация, мы с вами прекрасно понимаем, какая у нас ситуация будет к осени, это тоже не способствует борьбе с пандемией. И вот это все может наложиться. И знаете, когда одна, вторая, третья, четвертая группа факторов сыграют вместе, это будет очень опасно. Надо заранее готовить людей, что, вполне возможно, осенью нам придется к части ограничений вернуться. И опять же, та часть хотя бы сознательная людей, она должна быть заранее проинформирована и, может быть, заранее их надо предупредить, что давайте, может быть, возвращаемся. Пока рекомендательный характер это может носить, но в итоге это может носить и обязательный характер. Сейчас мы демотивировали, к сожалению, ту часть, которая, в общем, была вполне себе готова к этому. Виталий Млечин: Кроме нас. Николай Крючков: Кроме нас, мы носим, мы понимаем. На самом деле я просто скажу коротко, есть масса исследований... Многие говорят, что это ничего не исследовано, знаете, вот такое на протяжении пандемии, что ничего не известно, более того, там диаметр пор вот этот вечный приводят и размер вируса, вот эти вещи, не понимая, что основной путь распространения даже для омикрона, основной – это воздушно-капельный, т. е. в капельках воды, а не вирус сам по себе в воздухе летает. А воздушно-пылевой путь играет роль меньшую, он играет роль, конечно, больше, чем в самом начале эпидемии, но все-таки не настолько. Так вот, в среднем, у нас масса систематических обзоров по гриппу, по коронавирусной инфекции сезонной, по новой коронавирусной инфекции, и метаанализы есть... В общем, коротко скажу – в 2 раза примерно снижаются шансы при прочих равных заразиться, если вы носите маску, что неплохо. Виталий Млечин: Даже если все кругом без маски, а я один в маске? Николай Крючков: Да-да. Виталий Млечин: Все равно это меня защищает, правильно? Николай Крючков: Безусловно, раза в 2. Если вокруг вас еще и все остальные, да еще и вакцинированы, да еще, представьте, у вас все в семье вакцинированы, ну кто может, кроме детей, понятно, может быть, и подростков младших... Кроме того, вы соблюдаете вот эти простые ограничения, пользуетесь санитайзерами, стараетесь в часы пик не ездить, кто-то из детей, допустим, на дистанционном обучении или частично, вы, соответственно, имеете возможность не каждый день ходить на работу... Представьте, каждый из этих факторов играет роль, и суммарно получается, что по крайней мере ваша семья, вот этот ваш пузырь иммунологический оказывается крайне защищенным от COVID-19. Так что, по-моему, это замечательно. Виталий Млечин: Да, это было бы очень здорово. Тамара Шорникова: Еще один телефонный звонок давайте послушаем. Надежда, Рязань. Здравствуйте. Виталий Млечин: Надежда, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вакцинирована, ревакцинирована. Вторая ревакцинация должна была у меня быть в марте, но в феврале я заболела COVID. Переболела COVID. Теперь у меня такой вопрос – когда мне нужно будет вакцинироваться или ревакцинироваться, через сколько времени? Я переболела в феврале. Виталий Млечин: Спасибо. Николай Крючков: Тут важно понять, что заболевание установлено, т. е. ПЦР-тест был положительный или экспресс-тест хотя бы на антиген, т. е. не просто ОРВИ была. Если это действительно так, то, соответственно, полгода отсчитывайте, т. е. 5–6 месяцев опять же и точно такие же рекомендации, как и с момента... Просто фактически у вас этот срок обнуляется, у вас с февраля опять начинается вот этот период. Пожалуйста, 5–6 месяцев и можете спокойно вакцинироваться. Тамара Шорникова: Николай Александрович, хочется вернуться вот к новостям из Китая, потому что это действительно ну то, что у меня вызывает интерес и удивление. Потому что, действительно, мы очень долго уже живем с COVID, соответственно, много информации о нем получили, врачи, специалисты уже, наверное, к какому-то более-менее консенсусу пришли. Но тем не менее, да, там сейчас вспышка заболевания в Китае, да, там прирост 28 тысяч за сутки, что по масштабам страны, конечно, не очень много, все-таки население у Китая дай боже. Но по-прежнему жесткие меры. То есть там на начало апреля в Шанхай высылают в т. ч. военных медработников, там 26 миллионов человек отправляют на тестирование, 26 миллионов человек, это те, кто контактировал и т. д., локдаун вводится. Это в то время, когда во всем мире говорят о том, что вот «омикрон», мол, уже такой сезонный, нестрашный и т. д. Они что-то другое знают о коронавирусе? Почему они по-прежнему с таким упорством, несмотря на то что это серьезный урон в любом случае для экономики, идут вот по этому пути нулевой заболеваемости? Николай Крючков: Ох, это интересная тема, могу довольно подробно о ней рассказать. Ну давайте я просто в цифрах изложу. Значит, действительно, сейчас пик, на самом деле рекорды побиты все китайские, официальные рекорды, мы не знаем неофициальные, официальные рекорды в день по заболеваемости, казалось бы, 28 тысяч. Но я хочу вот о чем сказать – это не заболеваемость, это инфицированность. Почему? Потому что в Китае, в отличие от России, очень сильно в отличие от России, например, там фактически доля симптоматических случаев среди всех вот этих выявленных составляет не более 20%, менее 20%. То есть основная часть людей – это люди без всяких симптомов. Мы бы с вами, знаете, если бы руководствовались риторикой некоторых федеральных каналов, мы бы сказали: ну так это какие же больные люди? Это все здоровые люди, как же они могут даже распространять что-то, правда же, да? Соответственно, примерно вот такая история. Но Китай так не считает, и правильно не считает, потому что они знают о последствиях, они знают о том, что у них вообще население очень большое. И главное, что, смотрите, если бы не было примера Китая, я не знаю, до этого Исландии, Новой Зеландии, ну масса примеров, если бы таких примеров не было, у нас бы по-прежнему все рассказывали (у нас и сейчас рассказывают) о том, что с респираторными инфекциями вообще невозможно бороться, знаете, это стихия, вот как оно есть, так и есть, невозможно нулевой толерантности придерживаться, а почему-то у Китая получается придерживаться, знаете, получилось несколько раз уже. Скажу почему, я в них довольно уверен – потому что у них получилось с самого начала, помните, да? Да, они успели распространить на весь земной шар, это другой вопрос, это можно отдельно обсудить, но себя они защитили. Потом – крупнейшая вспышка середины прошлого года, лето прошлого года, они боролись 2,5 месяца с огромной вспышкой. Половина провинций Китая, ну Пекин не затронут был, но другие затронуты были, они справились с этим, т. е. очень жесткие меры. Я просто хочу сказать, что в Шанхае. Вот у нас локдаун был, знаете, самый наш памятный локдаун, это апрель – май 2020 года, помните, да, и все, больше не было, а у них сейчас локдаун в Шанхае, чтобы было понятно, это больше 20 миллионов человек: если вы заболели, есть какие-то признаки или вы проживали с тем, кто заболел, у вас никаких признаков, вас вывозят из квартиры (или где вы там живете, из дома) в специальные изоляционные центры или больницы, вы не можете находиться на карантине дома. Более того, вы не можете ходить за продуктами питания просто так, там есть четко установленный алгоритм. Районы оцеплены, дома оцеплены, значит, ну понятно. Там, где есть вспышки, вообще выходить невозможно из домов, даже если вы как бы не затронуты. Это только часть мер. Плюс тестирование поголовное по многу раз. Вот у них за лето прошлого года за 2 месяца с лишним 100 миллионов тестов они сделали в тех провинциях... Да, ну просто для примера. Но самое интересное – это работает. А теперь про экономику. У нас всегда аргумент такой: ну как же, это для экономики тяжело. Нет, для экономики это не так тяжело. Дело в том, что вот эта ситуация гораздо более крупная прошлого года, она потребовала 2,5 месяца, чтобы это, и все, и закончилась, и после этого до нынешней ситуации огромных вспышек не было. Сейчас опять вспышка, быстрее даже ее ликвидируют, она уже на самом деле на пике, уже понятно, что она не растет, рост очень маленький, уже близко к пику, значит, сейчас чуть-чуть переждут и пойдет вниз заболеваемость. Пойдет она чуть-чуть медленнее, чем нарастала, но все равно это дело месяца примерно, ну, может быть, 5 недель. После этого экономика восстановится, заводы опять заработают, все будет у них нормально. Но, конечно, это требует жестких мер и т. д. И по поводу заболеваемости. Вот вы сказали, да, по поводу того, что мало, но я просто скажу. У них была примерно официальная заболеваемость до последней вспышки на все население Китая примерно, если я правильно помню, 0,3 на миллион человек в день. В России всегда было, это заниженная очень цифра, 200 где-то, 200, 250, 180, вот такие, на миллион в день. Знаете, сейчас сколько на фоне вот этой вспышки? Где-то 17. Конечно, мы можем сказать, что это в огромное количество раз нарастание, но по сравнению с нынешней ситуацией в России, в России чуть менее 100 сейчас, 90, 95, 98, где-то так на миллион, а у них сейчас на пике 17. И это большинство несимптоматических, а в России подавляющее большинство случаев на протяжении всей пандемии – это где-то 80–85% люди заболевшие. Виталий Млечин: Ну конечно, потому что иначе тестироваться не пойдешь, зачем. Николай Крючков: Конечно, а в Китае совершенно другое. Поэтому это не больные люди, это люди инфицированные, здесь надо тоже понимать. Тамара Шорникова: Все-таки не могу отпустить эту тему, правда очень интересно. Все-таки история-то в чем? В начале такие жесткие меры были понятны, потому что люди оказывались под ИВЛ, люди умирали и т. д. Если сейчас все пришли к консенсусу, что новый штамм не такой опасный для здоровья человека, нужны ли вот по-прежнему такие жесткие меры? Да, они быстро справятся, условно, с этим ростом, но, условно, даже если он будет больше, ну посопливится человек, походит, как у нас говорят, и что? Николай Крючков: Значит, смотрите, здесь два аспекта. Первый момент, как я до этого сказал, что это не сезонное ОРВИ, это гораздо более опасное заболевание. Да, конечно, от выявленных случаев это не 3% теперь, не 3,5%, не 2,5%, по разным оценкам, но это все равно от выявленных случаев где-то в районе 1% остается, может быть, чуть меньше, от всех умирает, понятно, от всех зараженных умирает. Это первый момент, т. е. все равно это опасная инфекция. И второй момент – это мутации. Представляете, сколько китайцев, какое у них население, ну если верить официальным, понятно, данным статистическим по Китаю. Чем больше людей заражаются, а там это можно легко вызвать огромные волны заражений, без проблем, тем, соответственно, больше база для возникновения новых опасных мутаций. С этой мутацией ладно, и то это плохая история, я же сказал про цифры заражений, не буду повторяться, про летальность. А представьте, если из этой истории потом отпочкуется какой-нибудь BA.6 или BA.7 или XD, XE (XD уже есть), вот что потом будет? Китай не хочет экспериментировать, правильно делает – надо на корню эту ситуацию... Потому что мы понимаем, что это не навсегда, мы понимаем, что вся ситуация ну должна в мире года за два закончиться, я имею в виду в плане пандемическом. Да, потом риски останутся, понятно, это будет самая опасная ОРВИ, скорее всего, хуже, чем сезонный грипп, но несопоставимо с тем, что сейчас. Но Китай понимает, что это не навсегда, ну надо пережить это дело. И потом, Китай растет, у них экономический рост и в прошлом году был, а у Европы, а у Российской Федерации? Виталий Млечин: Почему же возникает снова при всех этих ограничениях? Вот они же вроде побеждают, а он опять. Николай Крючков: Так не ликвидированы источники извне. Китай активно интегрирован в мировую экономическую систему и т. д. Перемещение транспортных потоков, потом невозможно... Ну у животных, мы забываем всегда, ведь та же дельта-линия и предшествующие, они активно у животных распространяются. В Китае сейчас хорошие исследования на эту тему сделаны, среди оленей, например, разных субпопуляций, североамериканских, среди норок... Виталий Млечин: Но мы же не так часто контактируем с оленями... Тамара Шорникова: Ха-ха. Николай Крючков: На самом деле очень часто. Как показывает практика, в той же Канаде и в Соединенных Штатах Америки это очень частая история, потому что сельская местность, люди контактируют. Зоопарки опять же, норковые фермы... Крысы, мы знаем, и в городах есть, и пр. Виталий Млечин: Да, крысы... Николай Крючков: Это очень большой источник, и это помимо распространения от человека к человеку, это источник образования новых особо опасных линий, поэтому за этим тоже надо следить. Тамара Шорникова: Убедили. Тогда держим кулачки за китайцев... Виталий Млечин: ...и держимся подальше от оленей. Тамара Шорникова: Естественно, да, чтобы никакие более опасные штаммы к нам не прилетели снова откуда-то оттуда. Виталий Млечин: Да. Спасибо вам большое. Николай Крючков, генеральный директор контрактно-исследовательской компании, иммунолог, кандидат медицинских наук, был у нас в гостях.