Молодые и бедные. Почему людям младше 25 лет не хватает денег даже на одежду?

Гости
Сергей Рыбальченко
председатель комиссии Общественной палаты РФ по демографии, защите семьи, детей и традиционных семейных ценностей
Евгений Гонтмахер
профессор ВШЭ

Иван Князев: «Денег – только на еду и на одежду». Почти две трети молодых семей заявили, что не могут позволить себе купить товары длительного пользования: машину купить, к примеру, телевизор, диван какой-нибудь хороший, не говоря уже о жилье. По сравнению с прошлым годом обедневшей молодежи у нас стало больше на 14%.

Тамара Шорникова: После них хуже всего себя чувствуют неработающие пенсионеры – 62% из них не могут позволить себе покупать что-то, кроме одежды и еды. Хотя покупка одежды – здесь, вероятно, тоже условный показатель. Пенсионеры обновки покупают себе не так часто. Подчеркнем: все это – официальная статистика, это данные Росстата.

Иван Князев: На фоне этого Минтруд уже планирует пересмотреть критерии оценки бедности в России. Предлагают не отталкиваться от прожиточного минимума. Сейчас в стране, по официальным данным, почти 20 миллионов бедняков.

Что нас ждет дальше? Почему среди бедных слоев населения так много молодых становится? Будет ли ситуация ухудшаться? Узнаем у экспертов. Ну а вы позвоните и расскажите, на что хватает денег вам.

Тамара Шорникова: Ждем ваших звонков.

А первым на связь с нами выходит Сергей Рыбальченко, председатель Комиссии Общественной палаты по демографии, защите семьи, детства и традиционных семейных ценностей. Здравствуйте, Сергей Игоревич.

Сергей Рыбальченко: Здравствуйте.

Иван Князев: Сергей Игоревич, как вы оцениваете эти данные от Росстата? Все-таки официальная статистика. Обычно она чуть более позитивная. Но сейчас уже и молодежь в категорию бедных активно записывается – плюс 14%. Какие причины?

Сергей Рыбальченко: Ну, для меня ничего неожиданного в этой статистике нет. Дело в том, что молодежь традиционно относилась как раз к части населения с невысокими доходами, потому что в этот период еще и заработная плата невысокая у молодых людей, и, конечно же, многие из них только вступают в семейную жизнь, появляются дети. Отсутствие яслей и каких-то услуг по уходу, конечно же, не улучшает эту ситуацию. Поэтому в этом ничего странного нет.

Более того, я скажу, что одна из причин, по которой у нас сегодня снижается показатель рождаемости, – это нестабильность доходов молодого поколения, именно тех, кто вступает в жизнь. И как раз молодые легче всего откладывают решение о вступлении в брак и о рождении детей.

Тамара Шорникова: Сергей Игоревич, просто сразу добавлю, пока далеко от темы не ушли. Просто как раз семьи – это та категория, которую максимально постаралось поддержать правительство во время пандемии: различные выплаты семьям с детьми до семи лет, тем, кто потерял работу, с детьми до трех лет и так далее, и так далее. То есть в расчете на то, что это должно было помочь этот непростой период пережить. Этого мало? Нужна еще какая-то поддержка?

Сергей Рыбальченко: Ну, безусловно. Пособия никогда не сделают семью богатой и счастливой. Нужна политика в области доходов.

Та публикация Росстата, которая сейчас обсуждается, – это исследование условий жизнедеятельности населения. И если мы возьмем прожиточный минимум, то в его структуре продукты питания и товары потребления занимают примерно 87–88%. Это значит, что в ту категорию, которой не хватает денег на еду и одежду, попали семьи с более высокими доходами.

Мы должны заниматься не только политикой, выстраивать нашу политику по снижению бедности, ориентируясь на прожиточный минимум. Это неправильно. Это просто стратегически неправильно. Мы должны руководствоваться и начинать нашу политику в области повышения доходов населения – что мы, собственно говоря, и делаем, но делать это более активно.

Иван Князев: Сергей Игоревич, а подобные исследования как-то разделяют? Просто вы сейчас сами сказали, что молодые семьи, у которых есть дети. Но ведь у нас молодежь – это не только те, которые женились и детей завели. Много одинокой молодежи, прямо так скажем. И казалось бы, что они, в принципе, зарабатывают и могут себе кое-что позволить: съездить отдохнуть, какие-нибудь гаджеты себе купить. Вот это разделение есть? Или здесь все в одну кучу?

Сергей Рыбальченко: Дело в том, что, по методологии этого обследования, одни и те же семьи в нем принимают участие. Это такое лонгитюдное, длительное обследование.

Иван Князев: Просто хочется понять, о какой молодежи идет речь.

Сергей Рыбальченко: В данном случае речь идет о молодежи в самой трудной ситуации. Если смотреть на это исследование, то это молодежь в возрасте до 25 лет, именно этот возраст. Но мы должны понимать, что это как раз студенты или те, кто только приступил к своей трудовой деятельности, где доходы либо незначительные, либо, наоборот, сейчас, в период кризиса, это такая пострадавшая часть, которая не может найти работу, и она находится в самой большой зоне риска потери работы.

Конечно, в других странах на это обращают особенное. И я думаю, что мы тоже должны сейчас об этом подумать. Есть у нас неплохие инструменты, они применяются в регионах. Это социальный контракт. На мой взгляд, мы должны его распространить не только на те семьи, которые уже, скажем, состоялись, но и на то молодое поколение, которое только вступает в свою трудовую деятельность.

Безусловно, еще бывают такие очень хорошие программы… Мы их пока не применяем, но я считаю, что они очень перспективные. Это когда стимулируются работодатели, принимающие молодежь на работу. Конечно, здесь нужны и целевые контракты на обучение. Но важно… Есть даже такие инструменты, когда стимулируются работодатели, и фактически часть заработной платы берет на себя государство – не в виде пособия, а в виде компенсации на определенное время.

Тамара Шорникова: Да, спасибо. Сергей Рыбальченко, председатель Комиссии Общественной палаты по демографии, защите семьи, детства и традиционных семейных ценностей.

«Хватает на скромную еду и квартплату. Долгов и кредитов нет», – пишет нам Галина из Ярославля. Москва: «В современных условиях ребенок для многих – роскошь».

Давайте послушаем Антонину из Воронежской области, дозвонилась к нам телезрительница. Здравствуйте, Антонина.

Зритель: Здравствуйте. Алло.

Тамара Шорникова: Да, слушаем. Расскажите немного о своем бюджете, о своей семье.

Зритель: О бюджете? О своей семье? Живем мы вдвоем с мужем. У мужа зарплата – 12 тысяч. Он работает на легком труде. Я безработная, мне 55 лет. Временно устроилась на уборку в колхоз. Ну, сейчас не колхоз, а ООО «Возрождение». Уборка подошла к концу, работаем последние дни. Куда мне обратиться? За что жить – мы не знаем. Как можно выйти пораньше на пенсию? Я не отношу себя ни к молодым, ни к старым.

Тамара Шорникова: Спасибо за историю. Я думаю, что на биржу труда можно попробовать…

Иван Князев: Ну, как минимум.

Тамара Шорникова: Может, какие-то вакансии есть в регионе.

Иван Князев: Давайте еще Омск послушаем, Семен нам дозвонился. Семен, здравствуйте. Рассказывайте.

Зритель: Добрый день. У меня такая ситуация. Работаю официально на полторы ставки. Мне 29 лет, у меня двое детей. Если вас известно, у нас в городе Омске очень маленькие зарплаты. Мне хватает зарплаты буквально только на ЖКХ и на ипотеку, которую я взял 30 лет, которую мне одобрили.

Иван Князев: Семен, кем работаете? И сколько платят за полторы ставки?

Зритель: За полторы ставки я получаю 23–25 тысяч рублей.

Тамара Шорникова: А жена, соответственно, с детьми дома, да?

Зритель: Жена с детьми дома, да. За одного она получала… Она работала в известной компании, в банке, в «Сбербанке». Она получала ежемесячное пособие в размере 18–20 тысяч рублей до трех лет – это на первого ребенка. На второго она перестала получать. Ну и на первого перестала получать. На второго у нее вообще никаких выплат, а на первого – 50 рублей в месяц.

Тамара Шорникова: Семен, скажите…

Зритель: Сейчас пошли оформлять в МФЦ пособие на ребенка от трех до семи. Сказали, что мы слишком много зарабатываем, нам не положено.

Тамара Шорникова: Семен, а сколько у вас отнимает ипотека от зарплаты в 23 тысячи?

Зритель: 12 600.

Тамара Шорникова: То есть почти половину, да?

Иван Князев: Ну да.

Зритель: Да. И за ЖКХ я плачу 7 500.

Тамара Шорникова: Какие-то странные расчеты.

Иван Князев: Я просто вообще пытаюсь понять, как вы выкручиваетесь-то в жизни. Там остается ну совсем-совсем немного денег.

Зритель: «Хочешь жить – умей вертеться». Есть такая поговорка.

Тамара Шорникова: Я просто не понимаю, почему в этом случае пособие…

Зритель: Приходится надрываться, работать где-то на кого-то, подрабатывать, ходить по стройкам к дяденькам богатым, что-то помогать. Они мне тоже помогают деньгами за мою работу.

Иван Князев: Тамара как раз спрашивает: а почему пособие-то не положено, если у вас получается обязательных платежей столько-то?

Тамара Шорникова: Ну, половина от зарплаты.

Иван Князев: Да, половина от зарплаты – ипотека, ЖКХ.

Зритель: У меня точно такой же вопрос к МФЦ. Точнее, моя жена всеми этими бумагами заниматься, потому что я постоянно на работе, у меня выходных за месяц и не бывает. Вы знаете, сколько нужно денег на детей, на семью, грубо, чтобы содержать ее, чтобы и покушать, и одеться что-то было. Меня дома, грубо говоря, не бывает. Жена бегает и этими всеми бумагами занимается. В МФЦ ей сказали: «Вы не проходите».

Тамара Шорникова: Мне кажется, надо повторить этот поход, потому что что-то странное. Спасибо вам, Семен, за вашу историю. Удачи!

Иван Князев: Спасибо. Вот вам и вся аналитика, как говорится.

Евгений Гонтмахер сейчас выходит с нами на прямую связь, профессор Высшей школы экономики. Здравствуйте, Евгений Шлемович.

Евгений Гонтмахер: Здравствуйте, здравствуйте.

Тамара Шорникова: Евгений Шлемович, как вы считаете… Вот нам многие пишут, действительно, что ребенок – это роскошь, что молодым семьям сейчас самим не на что жить, и так далее, и так далее. Мы совсем недавно обсуждали убыль населения в стране, которая увеличивается. Вот чем нам вся эта ситуация грозит? Мы еще больше людей потеряем? Как это можно остановить?

Евгений Гонтмахер: Вообще то, что у нас население будет снижаться… Ну, я не считаю миграционный приток, который потенциально может как-то это компенсировать. Но если мы имеем в виду баланс между рождаемостью и смертностью у нас в стране, то он устойчиво будет давать, конечно, большой минус, и население будет в нашей стране уменьшаться.

Тут очень много минусов. Почему? Ну, во-первых, все-таки экономика без людей существовать не может. У нас есть миф о том, что новые технологии, резкое повышение производительности труда, безлюдные технологии. Но, как мне представляется (и, по-моему, об этом уже многие говорят), все-таки люди… Вот я недавно читал исследование Всемирного экономического форума. Ну да, будут закрыты очень многие рабочие места в ближайшем будущем. Но еще больше будут открыты – просто по другим специальностям. Значит, люди нужны, нужны рабочие руки. Ну и не только рабочие руки, а просто люди.

И такая ситуация с массовой бедностью, особенно среди молодых семей… Вы же сейчас обсуждаете это исследование, и оно не единственное. У нас действительно рождение ребенка, а особенно второго ребенка, создает риск. Есть исследование, что каждая вторая семья попадает в зону бедности, понимаете, у кого второй ребенок родился.

Иван Князев: Евгений Шлемович, вот в связи с этим вопрос. А то, что сейчас хотят пересмотреть эти критерии оценки бедности… Во-первых, как они их пересмотрят? Ну и что нам это даст? От чего будем тогда отталкиваться? Просто понимание возникнет, что у нас гораздо больше все-таки людей нужно считать бедными. А дальше?

Евгений Гонтмахер: Да, я понимаю, Иван. Ну смотрите. То, что у нас с 1 января бедность будет немножко по-другому считаться… Сейчас она (ну, уже много лет – с 92-го года) считается по так называемому «корзинному» методу, а мы переходим на относительный метод, когда берется медианный доход. Вы знаете, что медиана – это половина людей ниже, половина выше. Это не средний, а именно медианный. И правительство решило, что 44,2% – вот такой коэффициент. Если у вас ниже этих 44,2% ваши доходы, то вы бедный.

Ну, в принципе, переход нормальный. Это европейский подход, более современный, переход на относительные цифры. Но вся проблема в этих 44,2%, потому что расчеты показывают, что в следующем году у нас при переходе на новую методику численность бедных будет та же самая. Ну, поэтому и было выбрано 44,2%.

А вообще в Европе берется коэффициент 50% или даже 60% от медианного дохода. Если вы возьмете, допустим, 60%, то тогда бедных у нас будет не 13–14%, как показывает сейчас статистика, а будет, наверное, за 20%. И вот тогда проблема…

Вы только что беседовали со зрителем из Омска, который не получил возможности получать пособие. Реально, судя по всему, это бедная семья с такими доходами низкими, но под какие-то критерии не подпадает.

Поэтому я считаю, что первый шаг правильный – переход на эту новую методику. Но вторым шагом надо, конечно, ее дальше совершенствовать и расширять круг тех людей потенциальных, которые могут стать бедными, которым можно реально оказывать какую-то помощь.

Иван Князев: Ну, пересматривать отношение к выплате пособий различных, чтобы такие семьи…

Евгений Гонтмахер: Ну, не только, не только пособия. Я согласен с вашим предыдущим экспертом. Есть, например, субсидирование заработной платы в таких семьях, допустим, тем, кто работает. Есть, допустим, какая-то система льгот по самым разным поводам. Необходимо просто давать деньги. Понимаете?

Иван Князев: Ну понятно, да.

Евгений Гонтмахер: Но это специальные программы, которые должны быть вообще персонифицированными. XXI век позволяет каждой семье, в общем, предложить свою программу. Вы сами понимаете, что каждая семья имеет свою специфику, особенно бедная семья.

Иван Князев: Ну да, конечно же, всех под одну гребенку здесь не подведешь.

Спасибо вам большое. Евгений Гонтмахер, профессор Высшей школы экономики, был с нами на связи.

Тамара Шорникова: Кстати, вот предложение: «Землю молодежи с 18 лет – вот и не будут бедными».

Иван Князев: Тюменская область: «Семья – четыре человека. Работает муж. Я без работы. Пособие уже не платят. У меня высшее образование. Ну, можно понять, что мне хватает только на продукты». «У нас многодетные семьи – очень бедные. Мы сами помогаем им чем можем», – это из Владимирской области, видимо, пишет пенсионер.

Тамара Шорникова: Вот такие SMS. Переходим к следующей теме.