Иван Князев: Собственно, вообще никакой паузы у нас и нет. Марина Калинина: Мгновение. Иван Князев: Да. Минтруд подготовил программу содействия занятости молодежи. Рассчитана она до 2030 года. Речь о людях в возрасте до 29 лет, таких у нас в стране примерно 23 миллиона человек, и только 30% из них нормально трудоустроены. Хотим разобраться, чем поможет новая программа, насколько вообще она адекватна тому, что происходит на рынке труда. Все это будем обсуждать вместе с нашими экспертами. Марина Калинина: С нашими экспертами. Иван Князев: Анна Свергуненко. Марина Калинина: Анна Свергуненко, руководитель отдела подбора и адаптации персонала международной компании ANCOR. Здравствуйте, Анна. Иван Князев: Здравствуйте, Анна Александровна. Анна Свергуненко: Добрый день. Иван Князев: Вот смотрите, в нашей стране мы много раз заявляли о том, что у нас работает одна программа, вторая, третья, WorldSkills у нас есть, я не знаю, уже фактически для многих как ругательство, потому что там и до уголовных дел дело доходило. Новая программа, что она нам даст? Точнее, какая у нас вообще должна быть программа? Анна Свергуненко: Да, коллеги, здравствуйте, Марина, Иван. Программа звучит красиво из того, что есть в средствах массовой информации, надеюсь, она будет действительно работать. Она включает в себя направления с 15 лет молодежи. Иван Князев: Ага. Анна Свергуненко: Для меня здесь вопрос, что 15 лет – это обычно уже 10-й класс, то есть когда человек уже выбрал, например, для себя профессию. Не секрет, что практически 50% школьников 9-й класс покидают, уходят из школы в техникум. Программа нацелена на то, чтобы оказывать поддержку школьникам, студентам, лицам, которые учатся в техникуме, с точки зрения профориентации, карьерной ориентации, помогать с мобильностью, с переездом, если, например, в их регионе по какой-то причине нет работы. Из того, что написано в программе, говорится о поддержке предпринимательских навыков, обучение ребят предпринимательству, потому что, тоже не секрет, многие в том числе благодаря блогерам и т. д., социальным сетям сейчас в том числе и очень успешно запускают новые бизнесы в молодом возрасте. Иван Князев: Тут просто, понимаете, вот еще смотрите какой момент. Вот читаю, где у нас сейчас трудится молодежь, в каких сферах, – в основном это информация и связь, 29%, гостиничный, ресторанный бизнес, страхование и финансы... Вот вы говорите, к старшим классам ребята уже в принципе определились, кем хотят быть, – так, может, им подсказать, кем выгодно быть? Анна Свергуненко: Ну, я надеюсь, что программа будет подсказывать, и кем быть выгодно. В целом те отрасли, которые вы сейчас перечисляли, это, скорее всего, относится к людям больше с высшим образованием, к примеру. Где выгодно быть, сейчас тоже не секрет, это IT-направление, например, все, что связано с безопасностью, это то, что сейчас очень выгодно, и, возможно, здесь даже не нужно получать каких-то сверхвысших образований, здесь будет достаточно профильной специализации. Марина Калинина: Но в IT же все не могут пойти работать, понимаете. Анна Свергуненко: Безусловно, конечно же. Но это если мы говорим про то, что вот здесь и сейчас выгодно. Но так как программа тоже рассматривает не только сегодняшний день, но нацелена на несколько лет, надеюсь, что это будет успешно и она сможет дойти, важно, чтобы она дошла до, не знаю, каждой школы в селе, например, или в деревне, или в некрупных городах, где и взрослое население не знает, куда пойти работать, и не видит всех возможностей, которые есть на кадровом рынке, что говорить о детях. Марина Калинина: А работодатели вообще готовы брать вот таких вот молодых людей на работу, неопытных, необученных? Анна Свергуненко: Сейчас, знаете, не надо забывать, что мы находимся в демографическом кризисе, и в целом многие работодатели сейчас делают акцент на работу с талантами, и в особенности на работу с молодыми талантами. Много различных стажировочных программ запускается и в крупных городах, компании ездят по России, проводят отборы, предлагают интересные стажировки для ребят. И эту стажировку, ты можешь написать о ней в своем резюме и говорить о том, что у тебя есть некий опыт, который, как всегда, нужен работодателю при трудоустройстве уже на постоянное место работы. Иван Князев: Анна, а большой процент работодателей у нас вообще вовлечен в этот процесс? Потому что ну вот даже если залезть на любой поисковик работы и поставить там галочку «Стажировка», вакансий будет не так-то много. Анна Свергуненко: Будет, наверное, немного, и будет с акцентом все-таки на крупные города, где у нас находятся, если мы говорим про западные компании, то хед-офисы, и многие крупные компании России также расположены в Москве, в Питере и в других крупных городах. Их будет немного, но они есть, и в них можно принимать участие, в этих стажировках, и в целом этот тренд сейчас, я надеюсь, что он будет развиваться, в том, что компании будут все больше и больше и времени, и сил уделять именно работе с... Не уверена, что со школьниками, но со студентами и ребятами, которые обучаются в техникумах. Иван Князев: Просто сейчас же, наверное, часто случается так, что вот Минтруд, еще какая-нибудь программа тоже от какого-нибудь ведомства готовит одних специалистов, а потом работодатели говорят: ребята, нам нужны другие люди с другими знаниями. Насколько вот действительно активно вовлекаются все-таки работодатели в этот процесс? Анна Свергуненко: С точки зрения работодателей, конечно, они опыт, который им интересно дать ребятам, они дают. Они отбирают на стажировку, безусловно, они не берут всех, они отбирают, есть тоже конкурсный отбор на эту стажировку. И, проходя ее, ты можешь как раз получить те необходимые скиллы, знания, небольшой, но опыт работы. То, что дает вуз или учебное учреждение, конечно же, очень часто отличается от того, что нужно работодателю, но программа описана так, что будет работа в том числе и с вузами. Насколько это будет воплощено в жизнь, мне сложно сказать, но есть четкие цифровые показатели, на которые программа должна выйти через 2 года, 4 года, так сейчас четко не скажу. Поэтому надеюсь, что будет серьезная работа с точки зрения государства. Иван Князев: Ну, к 2030 году заявлена занятость 92%. Марина Калинина: Да. Анна, а скажите, вообще запросы-то у молодежи какие сейчас по зарплате, по условиям работы? Потому что зачастую молодежь сейчас говорит: «Я, в общем, ничего особо не знаю, но хочу 100 тысяч в месяц как минимум». Иван Князев: Ха-ха. Анна Свергуненко: Есть такие кейсы. У меня даже был молодой человек, который сказал одну сумму в начале пути, через неделю я ему перезвонила, он назвал сумму в 2 раза больше просто потому, что он походил по рынку и понял, что стоит дороже. По-разному ребята оценивают и свой опыт, и все зависит, наверное, от той территории, на которой они живут, потому что, честно скажу, в Москве возможности с точки зрения стажировки достаточно хорошие, есть компании, которые предлагают стажировки, хорошие пособия для студентов, например. Иван Князев: Спасибо вам большое. Марина Калинина: Спасибо. Иван Князев: Анна Свергуненко, руководитель отдела подбора и адаптации персонала международной компании ANCOR, была с нами на связи. Есть у нас телефонные звонки. Марина Калинина: Да, есть у нас звонок. Иван Князев: Александр, Волгоградская область. Марина Калинина: Александр, Волгоградская область, да. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Вот я вам хочу задать вопрос, этой Свергуненко, как там. Вот молодым везде у нас дорога – а где у нас молодым дорога, если у нас в городе было шесть заводов, все позакрывались, колхозы были – все поразрушились? Все ПТУ, которые учили для колхозов механизаторов, тоже на грани, если человек двадцать учится, то хорошо. Никому ничего не нужно в провинции, никому мы не нужны, молодые. Одни пенсионеры все заполонили, везде работают, а молодые нигде не могут устроиться на работу. Это город Котельниково, можете приехать проверить. Марина Калинина: Ха-ха. Иван Князев: Да, спасибо, спасибо вам большое. Сейчас я даже себе помечу, Котельниково город, да? Марина Калинина: Да. Иван Князев: Спасибо. Марина Калинина: У нас еще один эксперт по этой теме – Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики. Здравствуйте. Владимир Гимпельсон: Добрый день. Иван Князев: Владимир Ефимович, как вы оцениваете новую инициативу от Минтруда? Владимир Гимпельсон: Как и многие другие, достаточно пессимистично. Иван Князев: Я почему-то ждал этот ответ, Владимир Ефимович. Тогда объясните почему. Марина Калинина: Тогда да. Владимир Гимпельсон: Ну, вы знаете, можно придумать ветряные мельницы и с ними воевать. Вот я сейчас смотрю на цифры Росстата, которые говорят о безработице. Ну вот III квартал этого года, безработица в возрасте 25–29 4,9%, это уже низкая безработица. Значит, основная безработица в возрасте 15–19. Что такое 15–19? Это дети еще учатся в школе, и кто-то начинает учиться в техникуме или институте. Величина рабочей силы в этой возрастной группе очень маленькая, и даже небольшое количество безработных, абсолютное число, когда мы их делим на всю рабочую силу, а так считается уровень занятости, мы получаем высокий показатель – не потому, что числитель большой, а потому, что знаменатель маленький. И понятно, что молодые люди, которые только начинают работать, они часто меняют работу, а для многих работа не является выбором на всю жизнь, а нужна подработка какая-то временная, на неполное рабочее время. То есть даже есть такой термин «job shopping», «job» – это «работа», «shopping» мы знаем что, и в младших возрастах молодые люди очень активно вовлечены в поиск работы, смену работы, перепрыгивание с одной работы на другую, и это создает впечатление высокой безработицы. Потому что если студент говорит в обследовании рабочей силы, что он ищет работу и у него работы сейчас нет, а у него на следующей неделе сессия, то он попадает в статистику безработных таким образом. То есть эти цифры, они отчасти представляют из себя статистический артефакт, это одно обстоятельство. Второе обстоятельство – давайте посмотрим на демографические прогнозы. К 2030 году демографические прогнозы рисуют нам довольно печальную картину. Если мы от демографии перейдем к занятости, то мы увидим, что численность молодежи, ну молодежи условно от 20 до 39 лет, то есть первая часть карьеры трудовой, к 2030 году сократится примерно на четверть по сравнению с концом 2010-х гг. Марина Калинина: То есть будет не безработица, а нехватка рабочей силы, получается? Владимир Гимпельсон: А нехватка рабочей силы, конечно, и за каждого молодого человека будут, в общем, бороться, за ним бегать, сражаться, будет конкуренция. Мы не осознаем себе последствия вот этого демографического сжатия, но оно молодым людям принесет невероятные бенефиты, конечно, в том случае, если молодые люди будут учиться, совершенствовать свои навыки, а не дурака валять. Но, ха-ха, в этих условиях что может дать программа Минтруда? Ну я не знаю, в какой степени в ней учтены и демографические прогнозы, и потенциальные изменения структуры занятости, ну и предпочтения самих молодых людей, а это же тоже фактор. Все это учесть в одной бюрократической программе довольно сложно, и у меня сомнения, что это было сделано. Марина Калинина: Ну и потом, Минтруд же рабочие места не создает, чтобы трудоустраивать молодежь. Владимир Гимпельсон: Абсолютно точно. Если уж говорить о серьезной проблеме, которая есть на рынке труда, и она относится и к молодым людям, и я тут слышал комментарий, звонок вам в студию молодого человека из города Котельниково, то проблема именно в том, что нет рабочих мест. А создает рабочие места не Минтруд, как вы правильно сказали, а экономика. А если мы обратимся опять к тому же всезнающему Росстату, он нам говорит о том, что показатель создания новых рабочих мест составляет примерно 6%. Это вдвое меньше, чем в странах Западной Европы и более чем вдвое меньше, чем в США. То есть основная проблема – это низкие показатели создания рабочих мест. Почему? Ну, это большой разговор, он идет у нас уже много лет, это инвестиционный бизнес-климат, это все те риски, которые есть для бизнеса при расширении, и бизнес на них реагирует, в частности, предпочитая сокращать потихоньку рабочую силу, но не создавать новые рабочие места. Иван Князев: То есть у нас здесь с двух сторон какие-то неувязки получаются. Потому что, ну смотрите, с одной стороны, вакансий номинально на рынке труда много, но эти вакансии никому не нужны, и тем, кому они нужны, точнее тем, кому нужна работа, почему-то ее найти не могут. Владимир Гимпельсон: Ну, часть этих вакансий нужна компаниям, другое дело, что компании, предлагая вакансии, предлагают очень низкую заработную плату, и молодые люди и не молодые люди, соискатели, они видят вакансию, но когда они узнают, сколько им на этой работе предлагают, они говорят: «Ребята, работайте сами, мы поищем чего-нибудь другого». Это вот одна проблема. Другая проблема – это то, что компании не хотят инвестировать достаточно в своих работников. Они хотят найти работника, который завтра придет и сразу же начнет на 100% эффективно работать. Но мы знаем, что очень часто, у нас у всех, у большинства нестандартные фигуры и трудно прийти в магазин и купить готовый костюм абсолютно по фигуре, то же самое с наймом работников. Работник что-то знает, чего-то не знает, и надо в него вложить, надо его навыки довести до тех требований, которые есть у тебя на работе. Если ты не хочешь этого делать, а это же инвестиции, это деньги, то ты будешь искать всю жизнь по дешевке и кричать: «Ребята, система образования никуда не годится, Минтруд делает неизвестно что, вообще кошмар-кошмар-кошмар, помогите, спасите, вот у меня такие проблемы!» А на самом деле это его проблемы, надо инвестировать в своих работников, надо понимать, что можно найти на рынке, а чего нельзя. Марина Калинина: Давайте наших телезрителей послушаем. Анастасия из Ленинградской области на связи. Анастасия, добрый день. Зритель: Здравствуйте. Мне 35 лет, я человек с высшим образованием, но я работаю в сфере обслуживания, я страховщик, и мне при этом приходится еще работать уборщицей на второй работе. На одной работе я получаю 14 800, на другой 7 тысяч, вот и все. В городе Выборге по сути была куча заводов, молокозавод, мясокомбинат, на сегодняшний день судостроительный, порт и Rockwool, все. Куда нам устроиться, если нет рабочих мест? Я согласна с предыдущим звонившим молодым человеком, который рассказывал о том, что ну нет этих рабочих мест, вот и все, поэтому приходится идти на самые низкооплачиваемые места. Мне 35 лет, я кушать хочу, поэтому и работаю и уборщицей, и страховым агентом. Если надо, еще и дворником пойду работать, потому что нужны деньги для пропитания. Иван Князев: Да, спасибо вам за ваш звонок, Анастасия. Марина Калинина: Спасибо. Ну вот еще одно доказательство из многочисленных того, что проблема-то не в том, что нужно программу создавать, видимо, для того чтобы молодежи трудоустроиться. Иван Князев: Нет, я здесь вижу еще одну проблему, Владимир Ефимович (Марина, прошу прощения), что мало создавать рабочие места, нужно их создавать еще в каких-то конкретных регионах, конкретных городах, а вот это-то насколько возможно? Владимир Гимпельсон: Ну, я бы сказал, что рабочие места нужны не просто в конкретных городах, они нужны во всех городах. Иван Князев: Нет, я немножко не про это… Владимир Гимпельсон: Они нужны везде, они нужны везде. И новые рабочие места, даже там, где безработицы нет вообще, они нужны тоже, потому что они приходят на смену старым менее оплачиваемым, менее производительным, менее интересным. Это точно так же, как в населении, понимаете, рождаются новые дети, а старики, к сожалению, уходят, но тем самым происходит обновление населения. Клетки в организме, да, появляются новые, старые отмирают. Это жизнь, это непрерывное развитие. Поэтому если у нас нет создания новых рабочих мест везде, повсеместно, по всей стране, то у нас и производительность труда не будет расти. Потому что по многим оценкам, которые сделаны, правда, не на данных по нашей стране, а по другим странам, половина прироста производительности труда объясняется созданием новых рабочих мест, которые замещают старые и худшие. Иван Князев: Нет, я немножко про другое, Владимир Ефимович. Просто, например, вот есть регионы, в которых ты не сможешь инвестировать в развитие туристической сферы, а люди, например, почему-то там выучились и хотят на эту работу. Ну есть специфичные просто, где вот только вот такие рабочие места могут быть. Владимир Гимпельсон: Ну, с одной стороны да. С другой стороны, я бы с вами поспорил, потому что люди от природы очень предприимчивы, инициативны. И когда они видят возможность, они придумывают то, чего нам с вами может в голову не прийти. На месте они видят, что можно делать. Кто-то идет в туристический бизнес, кто-то в сельское хозяйство, кто-то предлагает какие-то услуги. Людям надо дать возможность это делать. Если им дать возможность, они и в пустыне, и в тундре создадут оазис. Но этого не происходит. Либо люди не видят возможностей, для того чтобы в пустыне создать оазис, значит, тогда местные власти должны им помогать, подсказывать: вот смотрите, здесь пустыня, а вот мы создадим условия, если вы приложите руки и голову, сделаете оазис, и вам от этого оазиса будет хорошо, и всем людям будет хорошо. Это не решается централизованными программами, это решается на местах. Местные власти должны понимать, что без этого их города, поселки... Иван Князев: ...будут вымирать просто. Владимир Гимпельсон: ...будут умирать постепенно, какие-то быстрее, какие-то медленнее, вот и все. А у людей огромный потенциал, у наших людей он особенный. Очень много людей наших хорошо образованы, они готовы, они готовы многое делать. Но нельзя им мешать, надо им помогать. Иван Князев: Давайте успеем еще послушать Светлану из Москвы. Марина Калинина: Да. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Мой сын дипломат, закончил Дипломатическую академию МИД России в 2019 году. Полтора года не мог найти никакой работы. Все использовала, HeadHunter, все возможные, он молодой, современный, все знает, как надо, везде участвовал, во всех программах, никуда не попал. В итоге встал на биржу труда, предлагали должность только дворника, только дворника, и каждый раз, через 10–12 дней он ходил, отмечался, только так. И только после обращения к нашему президенту, в Администрацию, мы услышали, что нас услышали, и ему предложили должность в банке, он сейчас стоит на входе, выдает талоны. Работает ровно год, 15 декабря будет ровно год, как он работает. То есть мы не вымираем, как сказал товарищ, мы, значит, Москва развивается, но москвичи коренные не могут устроиться на работу, даже имея такое высокое, хорошее образование экономическое, потому что просто нет рабочих мест, мы с этим сами столкнулись. Спасибо. Иван Князев: Да, интересная история. Марина Калинина: Да. Иван Князев: Спасибо вам, Светлана. Марина Калинина: Владимир Ефимович? Иван Князев: Вот, казалось бы, уже даже после такого вуза с таким образованием… Если можно, коротко. Промахнулся человек с выбором профессии, что ли? Владимир Гимпельсон: Ну, вы знаете, конкретный случай очень трудно комментировать, потому что конкретный случай специфичен. Мы не знаем про этого молодого человека ничего, почему он окончил дипломатическую академию, а не стал дипломатом, почему и в какой области он искал работу, какие были проблемы. Мы не можем это комментировать, случаи могут быть самые разные. Иван Князев: Да, понятно. Хорошо. Владимир Гимпельсон: Но, насколько я знаю... Марина Калинина: Да, спасибо. Иван Князев: Спасибо вам. Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики, был с нами на связи. Марина Калинина: Через пару минут вернемся, будем говорить об очередном повышении цен в связи с утилизационным сбором на упаковку.