Александр Денисов: Россия собирается лишить Японию прав, ну почти уже лишила прав, ловить рыбу возле Курил из-за отказа оплачивать квоты. О том, почему России было крайне невыгодно подпускать японцев к своей морской житнице, как эти ограничения помогут сберечь ресурсы для себя и позитивно скажутся на внутреннем рынке, а также о других новостях, в частности, об обнаруженных кусочках пластика в снегах Антарктиды, выскажет свое личное мнение Владимир Васильевич Малахов, доктор биологических наук, академик РАН. Владимир Васильевич, добрый вечер. Владимир Малахов: Здравствуйте. Рад вас видеть. Александр Денисов: Да. Владимир Васильевич, интересно, на что рассчитывали японцы, врубая, так сказать, свой санкционный рычаг, отказываясь выплачивать деньги, выполнять там обязательства, у них там были, что касается безвозмездной технической помощи Сахалинской области, в обмен на вот эти квоты. На что они рассчитывали, опять продолжать удить рыбу? Ну как-то странно. Владимир Малахов: Ну, наверное, я не могу сказать, на что они рассчитывали. Но вообще-то, ведь история взаимоотношений японцев с Россией по поводу дальневосточных рыбных промыслов длительная и очень трудная. Дело в том, что вот я когда был ребенком, в начале 1950-х гг., можно было в магазинах купить дальневосточных лососей, а в 1960–1970-е гг. практически это было невозможно сделать, потому что все дальневосточные лососи в течение 1960-х и 1970-х гг. полностью вылавливались Японией, в наших водах вылавливались. Вот у нас был такой министр рыбной промышленности Александр Акимович Ишков, очень известный человек, он 40 лет был министром, с 1940-го по 1979-й гг. Ну и, как у многих таких людей, у него есть и плюсы, и минусы. И вот в 1956 году он подписал разрешение на использование японцами дрифтерных сетей и дрифтерного лова в наших водах, подписал, не спрашивая Молотова, поэтому, по-моему, даже получил выговор. Но выговор-то он получил за то, что не спросил Молотова, а соглашение это советское правительство заключило, и практически вся рыба, вот лососевая рыба, вылавливалась японцами. И только вот в … году, когда была введена вот эта 200-мильная зона, японцев из этой 200-мильной зоны попросили, и на прилавках мы снова вдруг увидели, почти 25 лет не видели, дальневосточных лососей: горбушу, кету, кижуча и других дальневосточных великолепных морских лососей. Ну вот. Но в 1992 году, уже когда появилась Россия, видимо, японцы занесли нашим чиновникам такие суммы денег, что дрифтерный лов опять был разрешен. А дрифтерный лов... Александр Денисов: А что это, кстати? Владимир Малахов: А это вот, понимаете, когда? Это в море выбрасывается просто огромная сеть, которая на поплавках. Она километров 10–12, эта сеть, и она плывет просто по морю и все, что в море есть, все она вылавливает. Это совершенно такой хищнический способ ловли. Туда попадают и морские млекопитающие, и тюлени, и все животные. А потом рыбаки достают эту сеть, то, что им надо, они берут, а то, что не надо, выбрасывают, но уже, естественно, погибшее, запутавшееся, поврежденное и т. д. И вот в Японии, понимаете, какая штука, в Японии особенно ценится нерка, это тоже дальневосточный лосось, но он такого красного цвета, вот в период подготовки к нересту он просто красный совсем. И там стоимость вот этой нерки не в магазине, а вот на рыбном аукционе, когда привозят, составляет около 100 долларов за килограмм. Поэтому японские рыбаки и наши рыбаки, а в то время и наши рыбаки все, что поймали, тоже использовали дрифтерные сети, они продавали, везли прямо в Японию и получали за это наличные деньги. Но ситуация-то была такая, обычно, вот если вы будете ловить дальневосточных лососей, то там нерка будет составлять всего 2–3% от улова, а когда проверяли их уловы, то получается, что нерка там составляла 99% от улова. То есть что получалось? Вот с этими дрифтерными сетями они ловили лососей, другую рыбу, но вот они поймали горбушу, кижуча, кету, они ее просто выкидывали за борт, оставляли только нерку. Эта рыба, ценнейшая рыба, они просто ее выкидывали за борт уже мертвую, она погибшая выбрасывалась. И это был просто... Потому что за нерку давали больше 100 долларов за килограмм и сейчас дают, японцы очень ценят эту рыбу. Интересно, что вообще-то в 1991 году ООН рекомендовал ввести запрет на дрифтерный лов, и в международных водах ловить было нельзя. Но наши чиновники в 1992 году разрешили в нашей экономической зоне дрифтерный лов. Вот в международных водах он был запрещен, а исключительно в экономической зоне России он был разрешен. Это вот была катастрофическая ситуация. Только вот 1 января 2016 года президент Путин подписал запрет на дрифтерный лов и вот это все безобразие прекратилось. Ну вот сейчас наблюдается рост уловов дальневосточных лососей, что мы видим прямо и на прилавках магазинов. У японцев были предоставлены квоты на вылов рыбы, определенные квоты, за которые они расплачивались. На мой взгляд, ну я частное лицо, я не член правительства, мне кажется, японцы вот сейчас в виде санкции отказались оплачивать, ну это так же, как с газом. Ведь как получалось? Вот вы заключили, Россия подписала газовый контракт, пусть поставляет Россия в Западную Европу вот этот газ, «а платить мы не можем, потому что мы наложили на Россию санкции». И вот японцы так же поступают: «Россия подписала с нами контракт о предоставлении квот, она должна этот контракт выполнять, а платить мы не можем, мы бы рады, но мы не можем, потому что мы наложили на Россию санкции». И вот в этой ситуации это вот такая удивительная логика. Не знаю, может быть, она как-то... Ну вот русскому человеку эта логика как-то непонятна, я не знаю, кому она может быть понятна. Ну и вот сейчас на самом деле этот запрет на лов, он связан с тем, что японцы не платят. На мой взгляд, это неправильно, им вообще не надо там разрешать ловить рыбу. Надо развивать собственные мощности и ловить рыбу самим. А если с Японией отношения будут налажены, то продавать им эту нерку по 100 долларов за килограмм, вот и все. Дело в том, что дальневосточные моря у нас – это на самом деле кладезь вот этой ценнейшей лососевой рыбы и не только. И в сложившихся условиях, когда рост населения планеты идет, увеличивается, вот эти рыбные запасы дальневосточных морей – это ценнейший белковый продукт. И мне кажется, что страна наша должна относиться вот к этим рыбным запасам как к исключительному национальному богатству. Не знаю, конечно, я не политик, но не исключено, что в ближайшие годы наша страна будет находиться в такой вот ситуации, в конфликтах, и иметь постоянную возможность белковую продукцию производить ценнейшую, изготавливать консервы, которые нужны, в частности, для армии, нужны консервы в условиях боевых действий... Дальневосточная рыба в этом смысле ценнейший продукт. Ну и вот, собственно говоря, кроме дальневосточных лососей мы же там ловим еще вот иваси, это сардина, она ловится в основном в районе как раз Южных Курил, это тоже вот такой ресурс, на который японцы очень претендуют. Ну и вот сайру, которую тоже мы ловим в районе в основном Курильских островов, это тоже замечательная вкусная рыба. Вот эта сайра, вот эта сардина иваси, они еще и необыкновенно полезны для здоровья. И вот сейчас наши уловы, в общем, больше 100 тысяч тонн этих рыб, и надо, конечно, полностью исключить добычу чужими судами и ориентировать это все на вот внутреннее потребление. На мой взгляд, время для этого как раз пришло. Александр Денисов: Владимир Васильевич, и сегодня новость была, что в Магадане, там, по-моему, порт, он как-то в полузаброшенном состоянии находился некоторое время, создадут рыбопромышленный кластер вот как раз по переработке рыбы. Вы упомянули, что консервы для нашей армии лучше делать, чем японцам это отдавать на разорение, так скажем, нашу морскую житницу, – вот как раз кластер, наверное, и возьмет на себя всю эту работу. Владимир Малахов: Вы знаете, вот это надо делать. Дело в том, что вот эти... Ну, мы как-то так посмеиваемся над нашими консервами, а я вот хорошо помню, что, когда рухнул железный занавес и стало возможно выезжать за границу, вот я брал с собой вот эти наши рыбные консервы, скажем, сайру, например, брал баночки, – так, вы знаете, это производило просто фурор, ничего подобного в мире не делают, это «деликатеснейшие» консервы, мы просто к ним привыкли. На самом деле это деликатесные консервы. Так же, собственно, это относится и к дальневосточным лососям. Ну а кроме того, вот я считаю, может быть, для нашей передачи это будет слишком занудно... Дело в том, что вот эти дальневосточные лососи, кета, горбуша, эти лососи обладают т. н. хомингом, они очень сильно отличаются по биологии от атлантических лососей. Вот как ведет себя горбуша? Она нерестится в реке, после чего эта взрослая особь погибает, а мальки скатываются в море, 2 года в море питаются, и за 2 года эта рыба вырастает до 2-х килограмм на естественном корме и возвращается в ту же самую реку. Ну а вот кета и кижуч, они через 4 года возвращаются, но они уже могут весить 4 килограмма, скажем, 5 килограмм. И поэтому, естественно, вот такой механизм разведения, когда на этой вот маленькой реке вы ставите маленький рыборазводный завод, который просто обеспечивает инкубацию икры, инкубацию мальков, подращивание их, и выпускание. После этого все вот эти рыбки, которые вырастут из этих мальков, они придут в ту же реку. Вот японцы этот способ широко используют на Хоккайдо, на самом северном острове. У нас он тоже, конечно, применяется на Сахалине, на Курильских островах, но примерно этих рыборазводных заводов у нас в 100 раз меньше, чем на Хоккайдо в Японии, а у нас должно быть их в 100 раз больше, чем у японцев, потому что у нас Западная Камчатка абсолютно не заселена, там абсолютно чистые реки, реки Магаданской области, Берингово море, в Берингово море идет огромное количество красной рыбы, т. е. вот огромное количество тихоокеанских лососей, и Шантарский регион, это вот юго-запад Охотского моря, там тоже абсолютно чистые реки, в которых эти маленькие совершенно заводики можно поставить. Конечно, они должны быть защищены каким-то, значит, государственной или полугосударственной структурой, чтобы, в общем, браконьеры, желающие... не поставили свои сети, свои суда на входе в эту реку. Потому что вот этот наш дальневосточный лосось, у него другая экология, чем у атлантического. Вот он нагулял в море, на естественной пище, и возвращается в ту же реку. И вот вы на входе в эту реку можете уже его изымать, вы знаете, что он через 2 года, или через 3–4 года, если речь идет о кете, вернется в ту же реку. Вот эта особенность биологии, давно установленная учеными-ихтиологами, вот этот хоминг, возвращение в ту же реку, малек запоминает запах своей воды, в которой он родился, – вот это надо использовать для увеличения производства нашей красной рыбы. Причем она будет расти не как норвежская семга, на искусственных кормах, с гормонами, она же генно-модифицированная, эта вот семга, которая продается в магазинах, норвежская или чилийская, а вот эта на естественном корме с сохранением всех естественных свойств своих. Вот такая история. Александр Денисов: А кстати, сейчас вот дефицит, Владимир Васильевич, вот я видел несколько сюжетов, наши рыбоводные хозяйства жаловались, что дефицит именно с кормами из-за вот этих всех неприятностей в мире, нарушение производственных цепочек, ну и плюс ко всему еще вот эта агрессивная политика в отношении России приводят к дефициту этих кормов. Владимир Малахов: Ну потому что у нас вот эта аквакультура, которая у нас на самом деле в зачаточном состоянии, мы производим... Правда, она растет, но мы производим примерно 450 тысяч тонн аквакультурной рыбы, а китайцы, например, производят 45 миллионов тонн, т. е. мы производим 1%. Но она растет, правда, развитие идет, потому что спрос на рыбу увеличивается. Но она действительно ориентирована была на импортные корма. Но у нас все было очень часто ориентировано на импорт. Но, вообще говоря, корма для рыбы – это никакой не секрет, его можно производить внутри страны, но, конечно, потребуется некоторый период вот такой, когда нужно разводить корма. Вообще, вот аквакультура, вот то, что я говорю, на самом деле про дальневосточных лососей, – это такая по существу не аквакультура, рыба ест в море. Но аквакультура тоже ценная вещь, там можно выращивать много других рыб, пресноводных, в частности, рыб. Если будет у России Азовское море целиком, это прекрасное море для аквакультуры, там можно выращивать, я не знаю, миллионы тонн рощенной рыбы, и обязательно это надо сделать. Ну и конечно, наладить производство кормов. Это не такое, это не какой-то секрет. Александр Денисов: Все можно сделать. Владимир Малахов: Мы знаем, чем кормят. Кормят отходами мясной промышленности и той же рыбной промышленности с добавлением, в общем, сои, с добавлением отходов зерноперерабатывающей промышленности, жмыха, все вот это делается, и вот на этой основе делаются корма. Тот же криль в Антарктике – зачем ловят китайцы и норвежцы? Они на первом месте по крилю. Они что, его сами едят? Ничего подобного – они из этого криля в Антарктике, который, кстати, Советский Союз первый начал ловить, еще когда никто другой не ловил, они из этого криля... Они строят сейчас какие суда, супертраулеры для ловли криля. Из этого криля делается корм для рощенной рыбы, для аквакультуры. Александр Денисов: Владимир Васильевич, спасибо вам большое! Приходится прерывать. Ну что, как мальки, у них есть хоминг, у нас тоже – вернемся завтра в эфир. Пока.