Ольга Арсланова: Ну что ж, мы продолжаем. Чем же алименты похожи в нашей стране на водку? – а для них тоже хотят установить минимальную планку. Петр Кузнецов: Минюст предлагает закрепить размер алиментов на законодательном уровне. Чиновники говорят, это поможет разорвать порочную связь, то есть нет зарплаты – нет и алиментов. Ольга Арсланова: Нижний предел будет высчитываться исходя из минимального размера оплаты труда или прожиточного минимума на ребенка по каждому конкретному региону. Родителям не удастся уклониться от уплаты алиментов, оказавшись безработными или скрывая доходы. Кстати, ранее депутаты ЛДПР предлагали вот такую схему, что государство будет гасить долги по алиментам. Петр Кузнецов: Нет, все-таки не совсем понятно, как же оно решит проблему безработного разведенного отца, если у него нет денег... Ольга Арсланова: Государство заплатит за него. Петр Кузнецов: В России, по разным данным, от 1,5 до 2 миллионов семей с детьми получают алименты. Согласно данным Федеральной службы судебных приставов, в 2019 году государству удалось взыскать только 17,5 миллиардов рублей, сейчас поймете, почему «только», – потому что это меньше 10% от общей суммы долга, она составляет 200 миллиардов рублей. Средняя сумма задолженности тоже выросла со 160 до почти 190 тысяч рублей. Ольга Арсланова: По данным службы судебных приставов, большинство должников в нашей стране – это мужчины, 78%, 22% женщины. Но число женщин-должников растет, за прошлый год на 5%, например, выросло, то есть в 2018-м их было 172 тысячи, а в 2019-м уже 181 тысяча. О чем это говорит, тоже обязательно обсудим. Итак, одна из статей Семейного кодекса прописывает, сколько алиментов полагается на ребенка: 25% от доходов после уплаты НДС на одного ребенка, 33% на двоих и далее максимум 50%. Но размер может быть увеличен или уменьшен по решению суда. По статистике, размер средних алиментов в России сейчас от 3 до 7 тысяч на одного ребенка. Давайте обсудим, что нужно менять в этой системе, учитывая, сколько долгов накапливается. А может быть, вся система алиментов требует реформирования и пересмотра? Поговорим об этом прямо сейчас. Петр Кузнецов: Ярослав Нилов, председатель Комитета по социальной политике, труду и делам ветеранов, с нами на связи. Ярослав Евгеньевич, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Ярослав Нилов: Добрый день. Ольга Арсланова: Расскажите, пожалуйста, какие у вас, у законодателей, у вашей фракции идеи, что делать с этим долгом по алиментам и как сделать так, чтобы дети все-таки какие-то причитающиеся им деньги получали? Ярослав Нилов: Да. Я сейчас позицию фракции ЛДПР объясню, но хотел бы сначала некоторые уточнения сделать после того, что я услышал в вашем репортаже. Ольга Арсланова: Так. Ярослав Нилов: Во-первых, у нас МРОТ – это единая федеральная величина, которая устанавливается для всей Российской Федерации, в каждом регионе у нас нет определенного МРОТ. У нас в отдельных регионах есть право региона устанавливать минимальную заработную плату, которая не должна быть меньше МРОТ, но МРОТ – это единая федеральная величина, это раз. Во-вторых, 25% на первого ребенка, вы сказали, после уплаты НДС, наверное, вы оговорились, после уплаты подоходного налога. В-третьих, мы действительно во фракции ЛДПР обращаем внимание на эту проблему постоянно, предлагали разные механизмы, каким образом можно этот вопрос решить. То, что предлагает Минюст, я полагаю, действенным механизмом не будет. Оттого, что установят минимальную сумму даже в зависимости от региона, проблему это не решит. Если гражданин принял решение не платить и всячески избегает этого процесса, этой процедуры, он и не будет вне зависимости от того, будет минимальная планка установлена или не будет. Если гражданин хотел бы платить, но у него просто действительно нет возможности платить, так как он без работы, получает только пособие по безработице, нет у него никакого имущества, то здесь опять же эта минимальная планка никаким образом не решит данную проблему. Ольга Арсланова: Да-да. Что вы предлагаете? Ярослав Нилов: Мы предлагали изучить природу возникновения этого алиментного долга. Я бы разделил ее на две части. Первая часть – это тогда, когда намеренно, например, отец не платит матери алименты, таким образом пытается как-то манипулировать, наказывать, пытаться ей доказать какую-либо свою правоту, шантажировать и так далее. При этом он использует разного рода схемы, прячет имущество, переписывает имущество, не показывает официальный доход или показывает заниженный официальный доход, для того чтобы либо вообще не платить алименты, либо платить какой-то самый мизерный, ну вы говорили про проценты, 25%, 33% и 55% в зависимости от, соответственно... Петр Кузнецов: Ярослав Евгеньевич, извините, применительно к вот этому законопроекту – как он поможет доказать, что человек реально получает зарплату в конверте? Ярослав Нилов: Никак он не поможет. Я еще раз повторяю, что инициатива Минюста в данном случае проблему не решит. Мы предлагали гасить государственными средствами тот долг, который возник, для того чтобы ребенок, его мать, пусть неполная семья, но не страдали из-за того, что отец или, наоборот, мать не платит алименты, а уже обязанность государства будет, соответственно, взыскивать, изучая предметно задолженность каждого конкретного гражданина. В данном случае можно было бы как раз использовать службу судебных приставов, государство в этом случае выступило бы в качестве такого буфера, когда гасится долг государственными деньгами, соответственно, средства перечисляются неполной семье, а должник теперь должен алименты не конкретному ребенку своему, а должен будет уже... государству. Петр Кузнецов: То есть апеллировать к тому, что государство не смогло взыскать, пусть оно тогда и само выплачивает алименты? Ярослав Нилов: Нет, вопрос не в том, что государство смогло или не смогло взыскать, в данном случае речь идет о платежеспособности конкретного должника. Есть объективные и субъективные основания, почему он алименты не платит. Но в любом случае оставшиеся родитель с ребенком не должны страдать из-за того, что возник этот долг. Государство государственными деньгами долг этот гасит и взыскивает потом с должника своими имеющимися способами и средствами. Петр Кузнецов: Понятно. Ярослав Нилов: Либо в отдельных случаях вообще государство может погасить долг без последующего взыскания, если действительно у человека такая жизненная ситуация, когда он очевидно этот долг не сможет ни при каких обстоятельствах погасить. Ольга Арсланова: Понятно. Ярослав, вопрос: а не устарел ли сам институт алиментов? Что значит родитель, который остается с ребенком? Ребенок всегда остается ребенком двоих родителей. Почему бы не делать упор на институт опеки 50 на 50, и тогда никто никаких алиментов не должен? То есть родитель живет со своим ребенком определенное количество времени, он его обеспечивает, а затем другой родитель живет с ребенком и точно так же обеспечивает все его нужды, если это нормальные родители. А с ненормальных и алиментов-то взыскать невозможно, о чем тут говорить? Ярослав Нилов: Я думаю, что ваше предложение нереализуемое. Вы прекрасно понимаете, что бракоразводный процесс чаще всего сопровождается нарушением в том числе нормальных отношений между отцом и матерью, и неизвестно вообще, как все это оценивает ребенок, в каждом возрасте может оценивать по-разному. Готов ли ребенок жить, например, с отцом, который ушел из семьи, или ребенок остался жить с матерью, может быть, ребенок не хотел бы даже находиться с этим отцом вообще. Поэтому я считаю, что как бы такое пропорциональное распределение обязанностей... Петр Кузнецов: Но, Ярослав Евгеньевич, а почему в Европе такая схема работает довольно успешно, а у нас нет? Ярослав Нилов: В какой стране такая схема работает, что ребенок... По договоренности, конечно... Ольга Арсланова: Нет, схема опеки 50 на 50. Петр Кузнецов: Схема опеки 50 на 50, о которой Оля заговорила, я об этом. Ярослав Нилов: И у нас по договоренности можно. Но для того чтобы это законодательно сделать абсолютно для всех, я считаю, что в нашем обществе такое маловероятно. Ольга Арсланова: А чем наше общество хуже? Что с ним не так? Ярослав Нилов: Я не говорю, общество хуже или лучше, но возьмите своих друзей, знакомых, наверняка у вас есть те, у кого неполные семьи, да? На каждой конкретной семье... Ольга Арсланова: Ну да, таких каждый второй, да. И что? Ярослав Нилов: Да. Сегодня они живут в таком формате, а завтра вы им предлагаете жить в формате, когда ребенок живет неделю с мамой в Москве, а потом неделю с папой в Подмосковье. Готова семья, которая находится в разводе, к такому формату? Я полагаю, что маловероятно, что они к такому готовы. Конечно, в каких-то случаях по договоренности так и происходит, так происходит и у нас, так происходит в других странах. Но с учетом того объема средств, которые сегодня должники в качестве алиментов до сих пор не выплатили, говорить о таком подходе, о котором говорите вы, я считаю, что это нереально. Ольга Арсланова: Хорошо. Ярослав, тогда давайте вот о них и поговорим, если вы считаете, что это серьезный показатель, который что-то говорит о нашем обществе, я вас спрошу – а что этот показатель говорит? Почему вот эти люди в таком объеме не платят денег? Как вам кажется, в чем причина? Ярослав Нилов: В начале нашего репортажа, нашего интервью я обратил ваше внимание на необходимость проанализировать природу возникновения этой самой задолженности, либо есть объективные причины, либо есть субъективные причины. Объективные причины, когда отец алкоголик, без работы, живет, ведет аморальный, антисоциальный образ жизни, у него просто нет средств выплачивать алименты, долг, соответственно. Даже где-то, может быть, он и работает, получает небольшую заработную плату либо не работает, надо смотреть конкретные ситуации. Ольга Арсланова: Но, Ярослав, у нас что, вот таких людей в России настолько много? Алкоголиков, безответственных, неработающих? Ярослав Нилов: Вы посмотрите на долг, который существует. Я говорю, что есть объективные, есть субъективные причины. Объективные причины, когда у человека реально нечем покрыть этот долг. Субъективные причины, когда пытается, например, ушедший из семьи отец наказать мать, что-то продемонстрировать, манипулировать, диктовать свои правила, условия дальнейшего взаимоотношения, не платит алименты, платит не в полном объеме, тем самым держит в таком подвешенном состоянии. Ольга Арсланова: Понятно, то есть личные конфликты. Спасибо вам большое. Ярослав Нилов: В том числе личные конфликты. Ольга Арсланова: Ярослав Нилов, глава Комитета по социальной политике, труду и делам ветеранов, был у нас в эфире, рассказал об инициативе депутатов. Петр Кузнецов: Да. У нас сейчас в эфире Ростовская область, Оксана. Ольга Арсланова: Добрый день. Петр Кузнецов: Добрый день. Зритель: Да-да, добрый день. Петр Кузнецов: Слушаем вас. Зритель: У меня такой вопрос. Вот мы развелись с мужем в 2007 году. В 2008 году я подала на алименты ему, и сейчас, на данный момент у него задолженность 800 тысяч. Петр Кузнецов: За все это время, да, с 2008 года? Зритель: Да-да-да, за все это время у него задолженность 800 тысяч. Седьмого мая у нас был суд с ним, ему, короче, признали принудительные работы, с этим принудительных работ 10% в счет государства, а остальное как бы на его усмотрение на ребенка. Но на данный момент он только прислал, как говорится, 1,5 тысячи, и непонятно, будет он платить или не будет. Я ему пишу SMS по WhatsApp, говорю: «Когда ты будешь платить деньги на ребенка?» А он говорит: «Я не могу типа платить деньги, я типа не работаю нигде, отстань от меня. Вот ребенок вырастет, будет ему 18 лет, я подам на ребенка на алименты, чтобы он меня обеспечивал». Ольга Арсланова: Ага. Зритель: Я просто вообще не знаю, как вот быть, как вот наши приставы вообще работают. А звоню приставам в ихний район, в Ростов сам, а приставы ничего не говорят, ни работают, ничего. Как вот мне быть, как жить с ребенком? На данный момент ребенку 14 лет. Петр Кузнецов: Да. Оставайтесь на связи... Ольга Арсланова: Спасибо большое. Петр Кузнецов: …сейчас мы услышим ответ. Екатерина Духина нам поможет, потому что она адвокат, юрист по международным делам, эксперт как раз по бракоразводным процессам и семейному праву. Здравствуйте, Екатерина. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Екатерина Духина: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Вы слышали, да, проблему, которую обозначила наша телезрительница? Ольга Арсланова: Долг 800 тысяч. Петр Кузнецов: Долг 800 тысяч, с 2008 года не платит, принудительные работы по суду были назначены, из них 10% государству, а остальное, вот это меня немножко как-то смутило, по его усмотрению на ребенка, в итоге она получила только 1,5 тысячи рублей. Екатерина Духина: Не очень понимаю, как этот процесс был отрегулирован. По идее эти работы ему и были назначены для компенсации матери той огромной суммы, которую он задолжал. В сегодняшнем законодательстве у нас на самом деле есть максимум возможностей для судебных приставов для взыскания уже конкретной суммы с должника, который не хочет платить алименты в добровольном порядке. Но когда идет речь о самом установлении размера алиментов, вот тут, безусловно, возникают проблемы. Так как я давно уже подключилась к этому эфиру, слышала вопрос, который задала... предыдущему спикеру как раз в отношении того, нельзя ли урегулировать взаимоотношения между родителями исходя из опеки 50 на 50, исходя из сравнения доходов каждого из них. Ольга Арсланова: Да-да. Екатерина Духина: Поскольку вот ситуации с злоупотреблениями у нас иной раз возникают не только на стороне отцов, но и на стороне матерей, безусловно, реже, потому что в повальном большинстве у нас 80% детей сегодня в России остаются с матерями после развода… Ольга Арсланова: И это тоже, кстати, большой вопрос, почему, но отдельный. Екатерина Духина: Я думаю, что это отдельная тема для отдельного эфира любопытная. Но когда мы говорим про злоупотребления со стороны отцов, они, к сожалению, возникают в том числе из-за несовершенства нашего законодательства. Двадцать пять процентов от дохода в размере 20 тысяч рублей – это мизерная сумма, а когда идет речь о миллионных доходах, то получается иной раз, что мать просто манипулирует ребенком, считая его своим бизнесом непосредственно после факта рождения. И это приводит зачастую к похищениям детей отцами после разводов, к прочим другим очень неприятным вещам. Что, если в нашем законе была бы возможность суда рассмотреть, как живет мать, сколько она получает тоже? Ведь у нас очень много прекрасно работающих женщин. Действительно, бывает, что отцы попадают в неприятную для себя ситуацию, оказываются безработными не по своей вине, очень хотят, но вот сейчас ковидокризис, этот стресс-тест экономический, 30% безработных на рынке уже к осени – что вот в этой ситуации? И суд в каждом конкретном деле, как это происходит в странах Европы, США, учитывает, сколько ребенку нужно ежемесячно на удовлетворение его потребностей, на лечение, обучение, питание, одевание и прочее… Ольга Арсланова: Так. Екатерина Духина: …и складывает эту сумму из доходов обоих родителей. То есть я не очень понимаю, почему у нас вот в этой ситуации зачастую доход матери вообще никаким образом не рассматривается. И вот отсюда идут дальше мысли вот этих вот неплательщиков-отцов «а с чего я должен платить, она и так хорошо живет?». Здесь относительная несправедливость ситуации прослеживается. Дальше. Если вот эта инициатива, которую предложил Минюст, будет реализована, я вижу исключительно положительные стороны в развитии в том числе судебных прецедентов в области алиментов. Почему? Потому что сегодня суд по своему усмотрению взыскивает минимальную сумму размера алиментов в случае, если невозможно доказать, что у плательщика есть какой-то регулярный доход. Эта сумма действительно уже давно приближена к МРОТ, максимум в моей практике было 2 МРОТ, минимум было 0,5 МРОТ. То есть уже вокруг МРОТ крутится мысль законодателя, на уровне конкретного судьи, о том, что это должно компенсировать продуктовую корзину. Но сегодня, когда ты приходишь в суд и пытаешься доказать, что у плательщика нет «белого» дохода, именно поэтому тебе нужно взыскать на ребенка сумму в размере МРОТ, ты судье должен представить полный список того, что покупается ребенку на ежемесячной основе: йогурт стоит столько-то, памперсы столько-то, за садик, за дополнительные занятия столько-то. И вот эти вот длинные-длинные списки с чеками, приложенными документами, подтверждающие, что мать действительно не просто запирает своего ребенка в чулане, а... Петр Кузнецов: ...сама тратит. Екатерина Духина: Да, не сама все это тратит, – это, безусловно, достаточно унизительная процедура иной раз, когда не адвокат приходит в суд, а приходит сама женщина, которая должна, знаете, на белое рассказать, что это белое. Это если бы такая сумма была бы определена как минимальная, это сильно бы помогло детям. Другой вопрос, что дальше надо работать с законодательством, чтобы мужчины не чувствовали себя настолько ущемленными в правах, что любыми просто правдами и неправдами старались уклониться от уплаты этих самых алиментов, пытались избежать, уехать в другую страну, сделать себе вместо «белой» зарплаты «черную», перевестись с должности генерального директора на должность кассира и прочее, прочее, прочее. В моей практике, к сожалению, такие случаи были; у меня до сих пор есть несколько противных сторон в нескольких делах, которые уволились отовсюду и реально живут, сильно понизили свой уровень жизни только для того, чтобы вот та разочаровавшая не получила деньги, – не ребенок, а вот та разочаровавшая. Ольга Арсланова: Но, Екатерина, на самом деле я вот как-то все-таки в человечество верю, мне кажется, что большинство людей все-таки нормальные, и, если человек избегает выплат собственному ребенку, это значит, что его очень сильно где-то прижали, то есть на него очень сильно надавили, и его естественная реакция – это вот такая реакция, протестная. Просто нам пишут на SMS-портале, что отцы у нас вот такие плохие, но это же не так. Екатерина Духина: Почему такая статистика? Статистика такая печальная, потому что в нашем законе человек, который даже хочет добровольно начать платить алименты, не может этого сделать, пока не состоится решение суда. Ну то есть некоторые вообще в принципе могут дойти до какого-то соглашения, подкрепив нотариальным документом свое доброе волеизъявление на оплату содержания ребенка, но те, кто этого не делают, не хотят тратить деньги на нотариуса, который заверяет документы, все равно должны пройти через суд, чтобы на работу принести исполнительный лист, просто для определенности взыскания. Поэтому иной раз в эту статистику попадают и те люди, которые хотят платить алименты, но просто благодаря тому, что процедура такая, они вот становятся нехорошими редисками, которые своим бывшим женам чего-то там недоплатили и не компенсировали. Петр Кузнецов: Ну вот в этом плане ожидаемая претензия из Курганской области: «Почему вы про отцов-алиментщиков? А матери, которые не платят?» Мы узнали в самом начале по статистике, что матерей становится больше алиментщиц, на 5% их стало больше. А вы с чем это связываете? Екатерина Духина: Я думаю, что это как раз тот самый случай... Вот если бы у нас 80% было женщин, которые не платят и как-то злоупотребляют, то сейчас мы с вами бы глубже обсуждали вот этот вот предмет соизмерения доходов обеих сторон. Так как вроде у нас мужчины, их меньше жалко почему-то в делах по жизни что судьям, что представителям власти, что депутатам, то про это речь не очень идет. Очень часто, и чаще всего это происходит именно из-за нежелания платить несправедливые огромные алименты, после развода отец забирает детей себе. Знаете, это жуткая на самом деле проблема, когда понятно, что тут психологическая оценка поведения этого отца отдельный вопрос, но тем не менее. То есть если бы у нас был этот закон максимально справедливым, то у нас вот эти дети, которых тягали бы от матери к отцу, не давая, допустим, матери годами с ними видеться только потому, что они опасались, что она затем придет и взыщет эту огромную сумму алиментов с отца, этого ничего бы не было. Но эти случаи как раз исходят из того, что ребенок теперь проживает после развода, 20% сегодня в России, эта цифра все больше и больше увеличивается, все больше детей остаются жить с отцами. На мой взгляд, это крайне неплохая статистика, учитывая, что явно показывает отношение российских мужчин к семье, меняющееся отношение к тому, как они должны участвовать во взрослении, воспитании своих детей, а не просто «где-то там на расстоянии «алиментные дети» живут, а я там, может быть, раз в месяц по воскресеньям с ними общаюсь». С другой стороны, эта статистика также показывает то, какое количество мужчин могли забрать детей, чтобы не платить вот те самые несправедливые алименты, как им казалось. Меняется ситуация, с одной стороны, хорошо, с другой стороны, в общем, не во всех делах. Ольга Арсланова: Вот еще какой аспект хотелось бы обсудить, раз уж мы затронули тему доходов. Можно ли говорить, что столько женщин терпят вот эти унизительные процедуры по выбиванию долгов, потому что в целом доходы женщин в России сейчас ниже, чем мужские доходы? Или это вопрос, не знаю, традиции какой-то? Ну потому что, если мать неплохо зарабатывает, да плюнет она на эти алименты: хочет – заплатит, не хочет – ну и бог с тобой. Екатерина Духина: Слушайте, ну вот, например, мой пример. Я в разводе, с бывшим мужем у меня прекрасные отношения, я никогда в жизни не взыскивала с него никаких алиментов, поскольку у меня хороший доход, я всю жизнь тружусь. Я снова вышла замуж, у нас все хорошо, и мне даже в голову не приходило идти и обращаться за алиментами, потому что для меня важнее было сохранить прекрасные отношения ребенка с его отцом. Вот тоже, понимаете, вот этот момент про деньги, с одной стороны, справедливый, когда речь идет о человеке, который не в состоянии содержать своего ребенка, ну действительно мало зарабатывает. И женские зарплаты у нас до сих пор меньше, чем мужские, и женщины реже занимают какие-то топовые места в управлении бизнесом и так далее, но как-то ситуация меняется медленно, но верно. Может быть, изменив законодательство, мы подтолкнем эту ситуацию к еще более глобальному... Петр Кузнецов: У нас вопрос из Казани, на связи Карина, у нее вопрос. Карина, здравствуйте. Зритель: Алло, здравствуйте. Петр Кузнецов: Да. Зритель: Слышно меня? Ольга Арсланова: Слушаем. Зритель: У меня двоякая ситуация. Я сейчас нахожусь в браке, у моего мужа ребенок от прошлого брака, и у меня ребенок от прошлого брака, и у нас родился еще ребенок, наш общий. Я получаю, так сказать, алименты, ну алиментами это нельзя назвать, 700 рублей иногда в месяц мне перечисляет бывший муж. Ольга Арсланова: Ага. Зритель: На официальные алименты я не подавала, я считаю, что это унизительно. Мой же муж своему ребенку платит очень, ну достаточно высокие алименты, у него хорошая, высокая заработная плата, при этом бывшая жена ему с ребенком общаться не дает. Он платит такие алименты, у некоторых таких официальных зарплат нет, а я иногда получаю 700 рублей, но не собираюсь я идти, унижаться, обивать пороги. Ольга Арсланова: Да, Карина, ну что вы жалуетесь, зато у вас, вот видите, новый муж хороший, все нормально, не жалеет алиментов. Спасибо вам. Но тем не менее... Я не очень понимаю, в чем вопрос. Екатерина Духина: Может быть, как раз вопрос в том, что эта норма в случае, если она будет введена по инициативе Минюста, она поможет конкретно Карине в этой ситуации, ее алименты изменятся с суммы 700 рублей до минимум 12 тысяч. Ольга Арсланова: Да, до МРОТ по конкретному региону, а это Татарстан, там не самый низкий МРОТ. Екатерина Духина: Поэтому тут, в общем, безусловно, эта ситуация в интересах ребенка. Я не вижу, еще раз, никаких минусов в подобного рода изменении законодательства, уже сегодня суды так применяют закон. Просто сегодня выбить этот МРОТ в суде с огромным трудом приходится, представляя вот эти списки тех расходов. Петр Кузнецов: Екатерина, несколько вопросов с SMS-портала. Тут случай такой нетипичный, мрачный я бы сказал: «В разводе, ребенку 19 лет, а ребенок умер. У меня долг по алиментам. Я должен дальше платить?» Екатерина Духина: Если долг сформирован даже к моменту смерти, ребенок умер, к моменту смерти ребенка долг уже был накоплен, это означает, что мать ребенка, кто проживал все это время с сыном или с дочерью, полностью вкладывались в его или ее содержание. Поэтому да, платить надо. То есть если от вас никаких компенсаций не поступало за этот период времени... Петр Кузнецов: Ага. И еще один: «Имеет ли право ребенок на получение алиментов после 18 лет, если он учится?» Я не совсем понимаю, зачем здесь приставка «если он учится». Екатерина Духина: Я расскажу. Петр Кузнецов: Да. Это что-то меняет? Екатерина Духина: Была потому что такая инициатива ввести изменения в закон об алиментах в отношении детей, которые учатся в очном порядке, получая высшее образование, до 23 лет, по-моему, если я не ошибаюсь. Но она не прошла чтение в Государственной Думе, поэтому закон не был изменен. Исходя из моей практики, очень часто в соглашениях по алиментам, те, которые подписываются добровольно между отцом и матерью, фиксируется обязательство того, кто не проживает с ребенком, оплачивать алименты до окончания ВУЗа, потому что очевидно, что студенты не в состоянии уже так себя обеспечивать, не все студенты, скажем так. Петр Кузнецов: Да, но это лишь предложение было? Екатерина Духина: Да, это было предложение. Но вот в соглашениях, которые подписываются моими клиентами, у нас в каждом, наверное, в 80% случаев есть эта норма, обязывающая отца или мать оплачивать алименты до возраста 23 лет или до окончания ВУЗа. Петр Кузнецов: Ага, так что шанс есть. Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Екатерина Духина, адвокат, юрист по международным делам и эксперт по бракоразводным процессам и семейному праву. Мы говорили об алиментах и о том, как их пытаются приравнять к МРОТ.