Мы их теряем! Учёных в России стало меньше на 5%

Гости
Виктор Калинушкин
председатель Профсоюза работников РАН

Константин Чуриков: Мы их теряем. Я про российских ученых. За 9 лет, несмотря на двукратное увеличение финансирования науки (цифры не очень великие, но все-таки в 2 раза увеличилось финансирование), ряды ученых поредели. Их стало меньше на 5%. Самые существенные потери у нас в точных и в технических науках. Каждые из них покинуло по 10 000 исследователей. Утечка мозгов также касается чуть в меньшей степени медицинских и сельхознаук. Но смотрите, где прибавилось, кого стало больше. Правильно, гуманитариев стало больше. Общественные и гуманитарные науки. Сейчас мы увидим рост прироста. Прибавилось почти на 5000 человек среди ученых. О чем все это говорит, давайте сейчас спросим нашего эксперта. Это Виктор Калинушкин, председатель профсоюза работников РАН. Виктор Петрович, здравствуйте.

Виктор Калинушкин: Добрый день.

Константин Чуриков: Виктор Петрович, скажите, пожалуйста, почему из точных наук уходят ученые и почему гуманитарные у нас прирастают.

Виктор Калинушкин: Вы знаете, основная проблема, которую всегда профсоюз поднимал – это недостаточное финансирование российской науки. Мы много раз говорили о том, что ни одна страна в мире, к которой мы тянемся, которая экономика знаний и так далее, не имеет финансирования науки меньше 2% от ВВП. У нас 1%. Из этого все и следует. Недостаточно хорошие условия труда, недостаточная зарплата и так далее.

Константин Чуриков: Виктор Петрович, смотрите, что интересно. Финансирование слабое, да. Все это знают. Но я просто посмотрел, в каких сферах науки финансирование увеличилось. И тут вместо фундаментальных наук мы здесь видим… траты выросли в области исследований инфраструктуры и планировки городских и сельских территорий в 4 раза. Исследования социального развития общественных структур – в 3.2 раза. Слушайте, а где фундаментальная наука? Где биология, химия, физика?

Виктор Калинушкин: Вы знаете, я по этому поводу всегда говорю следующее. Любое увеличение финансирования любой отрасли науки – это правильно. То, о чем вы говорите, совершенно верно. Именно естественные науки, как ни крутите – основа экономики. Их надо финансировать. И там основные затраты. Ну невозможно химику, физику, биологу вести серьезную работу, когда нет особо чистых помещений, которые стоят дорого, нет соответствующего оборудования, которое стоит дорого, и так далее.

Оксана Галькевич: Виктор Петрович, а вот по причинам, все-таки по сокращению корпуса ученых, в чем основная причина? Вузы стали меньше готовить специалистов? Стало меньше мест. Или люди уезжают?

Виктор Калинушкин: Уезжают люди.

Оксана Галькевич: Уезжают, да? Это первая причина?

Виктор Калинушкин: Потому что видят, что там условия… Да, конечно, у нас есть улучшения. Не надо тоже про это забывать. И зарплата в Москве, в Санкт-Петербурге повысилась. В регионах эта ситуация хуже, потому что указ президента на них меньше действует.

Оксана Галькевич: А как это может быть, простите, Виктор Петрович? Извините, что перебиваю. Как это указ президента, касающийся всей федерации, меньше действует на региональных ученых, на ваших коллег из регионов?

Виктор Калинушкин: Да просто по одной простой причине. Что в указе президента четко сформулировано, что зарплата научного сотрудника должна быть в 2 раза выше средней зарплаты в регионе. В Москве две средних – это 150 000, а в Ивановской области это где-то 50 000 рублей. Вот вам и все. Министерство науки и образования высшие школы обеспечило более-менее с накладками и так далее выполнение указа, но когда в Москве все-таки 100-120, люди чуть-чуть задерживаются. А когда в Институте прикладной физики в Нижнем Новгороде 50-55 тысяч, могут и уехать.

Константин Чуриков: Как поступают ученые? Они просто увольняются и, как у нас говорил бывший премьер, идут в бизнес, либо они покидают нашу родину? Как это обычно происходит?

Виктор Калинушкин: По-разному. И в бизнес идут, и покидают нашу родину. Это уже решение каждого. Есть IT-технологии. Это отрасль, достаточно близкая к науке. Туда масса ученых уходит. Уезжают люди в науку за рубеж, где и оборудование можно купить, и зарплата повыше. По-разному.

Оксана Галькевич: Виктор Петрович, а неужели за границей… давайте те люди, которые остаются в науке, но, к сожалению, уже не в нашей, неужели у них там за границей во много раз большие зарплаты? Или исключительно дело…

Константин Чуриков: Оксана, у меня папа ученый.

Оксана Галькевич: Я не знаю, Константин. Я спрашиваю у эксперта.

Константин Чуриков: Я тебе потом расскажу.

Оксана Галькевич: Прекрасно. Ты мне расскажешь. Пусть сначала Виктор Петрович расскажет.

Виктор Калинушкин: Вы знаете, если брать сейчас Москву, то, наверное, по зарплатам мы потихоньку приближаемся для активно работающих ученых. Там разный расклад. Стабильности у нас меньше, но это тоже решаемый вопрос. Наверное, мы с министерством его решим. В регионах зарплаты, безусловно, ниже. А у нас в Новосибирске, Нижнем Новгороде и в массе других регионов ученые высокого класса.

Но вторая проблема – условия труда, нужно оборудование. Я тут вижу. Вы знаете, это все стоит миллионы долларов.

Константин Чуриков: Там одна баночка реактива может стоить несколько десятков тысяч.

Виктор Калинушкин: Я могу много примеров привести, сколько стоит обычная прокладка для просвечивающего микроскопа. Это порядка $1000. И этих денег сейчас нет. Тем более, сейчас все деньги направлены на выполнение указа президента о зарплате, и на научные исследования сейчас почти ничего не осталось.

Константин Чуриков: Это как врачам когда поднимали зарплату, где-то в поликлиниках марля закончилась условно.

Виктор Калинушкин: Примерно так. К сожалению, поликлиника – это уж совсем кошмар. Мы-то как-нибудь вывернемся на пару лет, мы народ такой.

Константин Чуриков: Если коротко, по финансированию науки сегодня где наше место в мире? Если судить по процентам от ВВП. Рядом с какими странами мы находимся?

Виктор Калинушкин: Вы знаете, примерно 30 место. На последнем общем собрании Академии наук приводились цифры, которые должны быть по финансированию по крайней мере фундаментальной науки, которая в чистом виде обязанность государства. Везде в мире 0.35—0.4% от ВВП, у нас где-то 0.15%.

Оксана Галькевич: Виктор Петрович, а, может, наши экономические власти не совсем понимают отдачу, КПД от вложений в науку?

Виктор Калинушкин: Это уже вопрос к ним. И вроде как во всех документах руководства страны говорится, что база экономики страны – это российская наука. А когда перед нами ставят цель, что вы давайте число публикаций в «Web of Science» повысьте до 5 места. Ну, повысим.

Константин Чуриков: Зато мы сформулировали с вашей помощью задачи новому правительству по науке. Виктор Калинушкин из профсоюзов работников РАН был у нас на связи. Мы уходим на новости. Через 15 минут обязательно вернемся.

Оксана Галькевич: Вернемся и поговорим о том, друзья, нужен ли диплом сегодня в работе, в карьере. Расскажите, работаете ли вы по профессии.

Константин Чуриков: Помог ли он вам.

Какие отрасли отечественной науки сильнее страдают от утечки мозгов?