Петр Кузнецов: Итак, мы продолжаем. Села поднимут миллиардами, точнее 3,5, столько денег правительство дополнительно выделяет на развитие наших деревень. Тамара Шорникова: Они пойдут на развитие и ремонт школ, детских садов, закупку транспорта для амбулаторий. Петр Кузнецов: Вообще на программу комплексного развития сельских территорий в бюджете заложен 31 миллиард, плюс еще 186 миллиардов предусмотрены другими госпрограммами. Это, например, позволит построить более 300 домов культуры, переоснастить около 1 тысячи ДК, создать условия для занятий спортом и так далее. Много чего на вот эти суммы, которые сейчас на экране, суммируйте, их больше 200 миллиардов, можно сделать на селе. Тамара Шорникова: Что же касается новой суммы, той самой дополнительной в 3,6 миллиардов рублей, то эти средства будут распределяться по двум направлениям, на развитие социальной инфраструктуры направят 2,5 миллиарда, их получат 22 региона, Адыгея, Алтай, Башкирия, Волгоградская, Нижегородская, Смоленская, Томская области и другие. Более 1 миллиарда рублей направят на программу льготной сельской ипотеку, таким образом более 20 тысяч человек улучшат жилищные условия. Петр Кузнецов: Что сейчас происходит с нашими селами? Если вы оттуда, расскажите о состоянии. Куда и как будут распределяться эти крупные суммы, будем узнавать, на что они пойдут действительно ли кому-то помогут. С чего и с кого начинать, тоже вопрос. Ольга Кузнецова, профессор кафедры экономической и социальной географии России МГУ, доктор экономических наук, с нами сейчас на связи. Здравствуйте. Ольга Кузнецова: Добрый вечер. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, ну деревня, наверное, всегда была, ну до какого-то момента была донором города, из нее шли людские и финансовые ресурсы. Почему она сейчас не выполняет эти функции? Почему потоки в другом направлении идут? Или же она продолжает выполнять эти функции, но в том смысле, что это делают, например, какие-то сельскохозяйственные предприятия, которые в нынешнее время уже никакого отношения к деревне, к селу не имеют? Ольга Кузнецова: Я думаю, что потоки на самом деле, и статистика это показывает, разнонаправленные. Кто-то хочет из села уехать в город, кто-то, наоборот, перебирается в село. Все это связано, естественно, с выбором конкретными людьми того места жительства, которое они хотели бы иметь. На сегодняшний день, в отличие от старых времен, уровень жизни на селе, качество жизни на селе может быть приближено к качеству жизни в городе, ну, естественно, если вкладываются в это соответствующие средства. При этом мы прекрасно знаем, что у города есть свои преимущества, но и свои недостатки, соответственно, находится немало людей, которые хотят жить в сельской местности и видят в этом больше преимуществ, чем недостатков. Петр Кузнецов: Ага. Тамара Шорникова: Да. Ольга Владимировна, вот буквально недавно мы обсуждали о том, что, по заявлению китайских властей, они полностью победили бедность, в том числе огромные усилия и большие деньги были направлены как раз на поддержку сельского населения. Ольга Кузнецова: Ага. Тамара Шорникова: И в рассказе о программе, какими методами удалось... Ну, сразу оставим за скобками, что да, конечно же, бедность по-китайски и по-русски – это разные вещи, китайский бедный по-нашему – это абсолютная нищета. Но тем не менее, действительно, больших успехов удалось добиться в том числе за счет того, что там ну практически буквально не поквартирно, каждый дом обходили и выясняли, что здесь нужно конкретно, какая конкретно помощь нужна. Потом так же обходили и узнавали, значит, выполнено не выполнено, получили не получили, то есть очень точечная реакция, очень точечная помощь и жесткая ответственность. Вот у нас понятно, что нужны везде ФАПы, нужны детские сады и школы, но нужно гораздо больше, и каждой территории нужно свое решение. У нас достаточно компетентных людей, специалистов, которые могут это точечное решение для каждого населенного пункта подобрать, для каждого дома, даже больше? Или у нас все-таки такая какая-то более общая работа ведется? Ольга Кузнецова: Это такой неоднозначный вопрос. Все дело в том, что разбираться с тем, что происходит в каждой конкретной деревне и в каждом конкретном доме, должны прежде всего власти на местах. Понятное дело, что федеральные чиновники из федерального центра вникать в проблему каждой деревни и каждого дома не могут, да и не должны. Хватает ли у нас специалистов на местах? Наверное, везде немножко по-разному. Где-то есть квалифицированные люди, где-то, главное, есть заинтересованные люди; где-то, возможно, такой квалификации и интереса не хватает. И задача в данном случае федеральных властей, региональных властей для своих муниципалитетов подготовить соответствующие кадры. Хотя мне, честно говоря, кажется, что, наверное, очень многое зависит от инициативности самих людей, от их желания. Если есть желание, если инициатива, если люди заряжаются каким-то стремлением сделать свое место лучше и комфортабельнее для жизни, то при соответствующей поддержке, наверное, все проблемы, связанные с квалификацией, с навыками, решить можно. Тамара Шорникова: Я просто все-таки добавлю. Вы говорите, что невозможно вот так точечно каждую деревню, каждый дом и так далее, – а возможно вообще тогда как-то решить проблемы, действуя общими принципами, просто выделяя деньги, а там сами разберутся? Потому что в одно время у нас везде хотели туризм развивать, но это невозможно в каждой деревне делать, это понятно. Можно ли решить задачу, не прибегая к такой точечной помощи? Ольга Кузнецова: Вы знаете, все-таки я уточню. Во всех странах мира, абсолютно во всех странах мира экономически развитых, и мы к этому тоже идем, существует понимание того, что все проблемы из центра, как у нас принято говорить, решаться не должны, потому что из центра не видно то, что происходит в каждой конкретной деревне, в каждой конкретной местности. И именно на местах власти должны решать, как именно им развивать тот или иной населенный пункт, потому что именно власти на местах как раз понимают, можно ли развивать туризм или здесь нет, в том или ином населенном пункте, условий для развития туризма. Может быть, есть какие-то еще идеи, есть знание своей специфики. Зачем тогда даются в этом случае деньги из федерального бюджета? А деньги даются как раз потому, что региональные власти, местные власти могут иметь идеи, как и что надо делать, они обладают знаниями конкретной местности, но им действительно не хватает средств, для того чтобы эти программы реализовать. И в идеале региональная политика так и должна работать: инициативы программ с мест, деньги при необходимости из федерального бюджета. Петр Кузнецов: Ага. Уважаемые телезрители, вы живете в деревне, в селе? Напишите нам, пожалуйста, мы очень надеемся, что у вас есть хотя бы связь, очень надеемся, что и интернет довели. Напишите, пожалуйста, что вам не хватает, как вы сейчас там живете или все-таки выживаете. До сюжета еще один вопрос нашему эксперту. Так все-таки, в дополнение к Тамариному, по поводу этих траншей в миллиарды: может быть, и не имеет смысл тогда бороться с переездом людей в город? Вот говорят, что деревня исчезнет при таких результатах нынешних через 20 лет. Может быть, нам и не нужно бороться с этим процессом? Ну есть там какие-то проблемы, до которых нет дела, в конце концов, у нас есть дачники. Ольга Кузнецова: Я не думаю, что деревня исчезнет через 20 лет. Если в деревне есть рабочие места, если в деревне нормальные условия жизни, то люди вовсе не стремятся переехать в город, они вовсе не стремятся жить в городских квартирах. Я встречала людей, которые живут в благополучных деревнях, которые говорят, что им не нужен город, им и так комфортно жить. Поэтому если будут созданы комфортные условия жизни в сельской местности, если будут рабочие места в сельской местности, то я не думаю, что люди будут продолжать бежать в город... Петр Кузнецов: Вот, смотрите, здесь есть вторая проблема. Есть мнение, что как раз основная проблема села связана с тем, что люди там не хотят и не знают, как работать, то есть у них нет примера для подражания, они не понимают, что им конкретно делать. Видите ли вы эту проблему основной? Ольга Кузнецова: Я не уверена, но, может быть, это так и есть. Опять же ситуация везде очень разная. Где-то есть весьма благополучное сельское хозяйство, оно развивается. Где-то есть лесной комплекс, лесное хозяйство. Где-то действительно развивается сельский туризм, где-то развивается промышленность; люди живут в деревне, но у них не сельскохозяйственная занятость, у них промышленная занятость. И я думаю, что как раз, если есть те деревни, где люди хотят жить, но никак не могут найти свою нишу, что именно, какую экономическую деятельность им надо в их деревне развивать и что может быть, вот здесь, наверное, и нужна тогда помощь региональных властей и выработка каких-то идей по дальнейшему социально-экономическому развитию. Петр Кузнецов: Краснодарский край с нами на связи, оттуда Надежда. Здравствуйте, Надежда. Зритель: Да, здравствуйте, добрый вечер. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Откуда вы? Зритель: Я вот живу на селе, Краснодарский край, Курганинский район, живу на окраине. У меня ни газа нет, отапливаю дровами, ни водопровода нет, автономная вода. Станица вообще заглохла. В администрации 20 человек сидит, вообще никакого действия нет, вообще ничего. Вот у нас дороги нет, освещения нет, в общем, глухота полная. В администрацию если обращаешься, говорит глава администрации: «У меня нет компетенций, я не компетентен в этом». Петр Кузнецов: Ага. А я, знаете, Надежда, только хотел подвести, ну Краснодарский край, сейчас село будет оттуда уж пример для подражания, а оно вон как вышло. Зритель: Вот так, какой там, господи... Петр Кузнецов: Ну не знаю, почему я так подумал, мне казалось, что в Краснодарском крае уж точно... Зритель: У нас никакого развития нет. Тамара Шорникова: Да, спасибо вам, Надежда, за вашу историю. Петр Кузнецов: Есть у вас комментарий по выступлению? Ольга Кузнецова: Я могу только предположить, что очень может быть, что в данном случае действительно значение имеет человеческий фактор. Да, у местной власти нет компетенций, но ведь местная власть может пытаться достучаться и до региональной власти. И действительно как-то сложно поверить в то, что в достаточно благоприятном по природно-климатическим условиям Краснодарском крае нет никакой возможности развивать сельское хозяйство, нет вообще перспектив социально-экономического развития. Еще раз, скорее всего, дело в человеческом факторе в данном случае. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Ольга Кузнецова, профессор кафедры экономической и социальной географии России МГУ, доктор экономических наук. Вот что пишут нам наши телезрители: «У нас в деревне раньше была почта, сейчас ближайшая почта от нас в 8 километрах, и то работает 3 дня в неделю». Пишут еще, что «какая работа на селе, были бы рады там остаться, но никакой работы нет», «закрыли ФАП, закрыли магазин», масса вот таких именно сообщений. Петр Кузнецов: Все только закрывается, наоборот, а денег выделено много. А вот пока распределять местные бюджеты приходится, пока эти транши идут, главам сельских поселений и малых городов. Искать, где взять денег на необходимое, когда не хватает, тоже им. В нашем следующем сюжете они сами расскажут, как выкручиваются. СЮЖЕТ Тамара Шорникова: По-прежнему ждем ваших звонков и сообщений, расскажите, чего не хватает, по-вашему, в вашем селе, куда в первую очередь нужно вливать деньги. Ждем ваших рекомендаций в том числе. Петр Кузнецов: Наш следующий эксперт вместе с нами и с вами смотрел этот сюжет – Виталий Максимов, кандидат экономических наук, председатель совета директоров «Транспроект Групп». Здравствуйте. Виталий Максимов: Добрый день. Тамара Шорникова: Да. Виталий Вячеславович, дороги убитые, много чего закрывается, мы читали это в SMS, и при этом в самом начале мы говорили о миллиардах, которые государство действительно тратит на развитие комплексное сельских территорий. Сколько нужно денег действительно, чтобы решить все эти проблемы, и дороги, и рабочие места, и инфраструктура, и так далее? Очевидно, что этих денег мало. Или дело не только в деньгах? Виталий Максимов: Ну подождите, давайте мы разделим. Инфраструктура, в первую очередь, я так понимаю, вы говорите о государственной муниципальной инфраструктуре, ответственность за развитие и содержание которой у нас лежит на государстве или муниципальном образовании. Надо понимать, что если мы говорим об инфраструктуре ЖКХ, то износ в отдельных местах составляет 90% и более. Мы долгие годы не вкладывали в инфраструктуру соответствующих и нужных объемов денежных средств, государство не вкладывало, и по этой причине эта потребление только накапливается. Так что здесь быстрого решения, к сожалению, нет. И механизм только тот, что давайте пытаться частные средства, потому что бюджетные априори ограничены, давайте пытаться привлекать частные средства в эту инфраструктуру без передачи этой инфраструктуры в собственность частному инвестору, к счастью, такие механизмы есть. Вот это, на мой взгляд, единственный способ эту инфраструктуру усовершенствовать, и так идут во всем мире, и нам надо так же. Петр Кузнецов: SMS из Волгоградской области: «На селе работа есть, но зарплата маленькая, потому что у нас хлеб, молоко, мясо должны стоить копейки, а топливо и удобрения по мировым ценам». Вот смотрите, мы, кажется, экономический рост в сельском хозяйстве наблюдаем очень давно, ну там года с 1999-го, например, ну были когда-то засухи. Объясните, пожалуйста, почему этот рост не превращается в решение как раз сельских проблем и, собственно, в улучшение качества сельской жизни. Виталий Максимов: Ну потому что активное развитие сельхозпредприятий, которое мы наблюдаем, эти сельхозпредприятия частные, а инфраструктура государственная, поэтому у нас частные предприятия эффективно развиваются, а государственная инфраструктура хиреет, потому что объем бюджетных средств недостаточен. Петр Кузнецов: Ага. Тамара Шорникова: Но государство же праве как-то регулировать свои взаимоотношения с частными компаниями и решать какие-то вещи с налогами и так далее, потом решать, как тратить эти деньги, получаемые от частных компаний? Петр Кузнецов: Ну да, наладить пропорцию. Виталий Максимов: Частные компании эти налоги платят, это неизбежно, есть вывозные пошлины, если это что-то экспортируется за рубеж. Поэтому если вы спросите у бизнеса, достаточно ли он налогооблагается, то могу вас заверить, что он налогооблагается достаточно. Другое дело, как вот эти денежные потоки, которые собираются от бизнеса, остаются бо́льшая часть на федеральном уровне, часть на региональном и что-то, крохи фактически, на уровне муниципальных образований. А основная инфраструктура именно там и сконцентрирована, жилищно-коммунальное хозяйство, социалка, в меньшей степени, уже практически нет, здравоохранение, то есть клубы сельские, все остальное – это там, на том уровне, докуда налоги, собранные с тех же самых крупных сельхозпредприятий, не доходят, до низа. Петр Кузнецов: Ага. Тамара Шорникова: Давайте вместе телефонный звонок послушаем. Роман, Псковская область. Петр Кузнецов: Роман, добрый вечер. Тамара Шорникова: Да, здравствуйте. Зритель: Да, добрый вечер. Да хотел сказать, что Псковская область, поселок Дедовичи. В общем, у нас такая ситуация. Больница в катастрофическом состоянии, допустим, на терапии лежать просто невозможно. Ремонт чуть ли не в 1970-х гг., скажем, сделан. Скорых нет, скорую надо ждать, буквально через 3 дома ехать, она едет 3 часа. Морга как такового нет, у меня мама не так давно умерла, так это была полная проблема. Зарплаты смешные. Жилье никакое не строится, хотя вроде говорят постоянно, что деньги выделяются на села. Животноводство, опять же говорят, у нас там есть немножко в Красных Горках, там каких-то коров содержат, но опять же это, как я понимаю, частники. Зарплаты смешные, 15–17 тысяч, и то еще поискать надо. «Коммуналка» как в городе. Если стоишь на очереди на жилье, тебе по-русски говорят, что «ты не дождешься», потому что у нас вообще ничего не строится на селе. Элементарного бассейна ни для пожилых, ни для взрослых, вообще ни для кого нет, хотя это вещь необходимая для здоровья. Как говорится, и все в этом духе, в общем, вот наш район, хотя это партизанский край, хочу заметить, в Великую Отечественную войну наш поселок Дедовичи считался и сейчас считается, у нас чуть ли не в каждой деревне памятники стоят, а толку? Все увядает, деревни вымирают... Петр Кузнецов: Скоро одни памятники останутся, да, Роман? Тамара Шорникова: Да. Роман, скажите, вы действительно очень много проблем перечислили, и вот одна из них такая характеристика была, что «коммуналка» как в городе. Так, может быть, в городе попроще с работой зато, например? Что вас удерживает на вашем месте? Зритель: Ну, я и живу временно в городе, снимаю, но купить-то у меня нет возможности, допустим, жилье. Это не советское время, когда приехал, устроился на работу и тебе предоставили хотя бы коммуналку. В городе жить – это 20 тысяч отдать за жилье, на питание, как лекарства, как у меня ряд серьезных заболеваний, как говорится, не буду перечислять, то есть я только-только концы с концами свожу. Петр Кузнецов: Понятно, да... Ну и продажа дома в деревне, это сильно не поможет, только просто потеряете... Зритель: Ну это ни о чем. Петр Кузнецов: Да, растворится быстро, понятно. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо вам, Роман. Виталий Вячеславович, мы насколько понимаем, вы занимаетесь различными инфраструктурными проектами. Вот вспомнил Роман про пожилую родительницу – скажите, а какая у нас сейчас задача вообще должна стоять в плане будущего деревни? Мы должны думать о тех стариках в деревне, которые сейчас, делать все для них, или уже работать на перспективу и как-то перепроектировать, что ли, глубинку? Может быть, это должен быть какой-то симбиоз город – деревня, чтобы привлекать молодежь, потому что есть данные, что молодежь потянулась в деревни, но деревня деревне рознь в этом плане, в этом плане интереса молодежи. Виталий Максимов: О будущем каждой деревни нужно все-таки смотреть с точки зрения стратегического развития конкретного и региона, и находящихся на его территории административно-территориальных образований. То есть какие-то из деревней вполне могут быть перспективными с точки зрения различных стратегий развития, поэтому я бы здесь не говорил... Петр Кузнецов: Ну какие? Это прежде всего которые в пригороде, наверное, находятся, находятся на крупных трассах, мимо которых проезжают потоки? Виталий Максимов: Ну подождите, почему вы привязываете к трассам? Если там развивается сельское хозяйство в том или ином виде, животноводство, растениеводство, зерноводство, понимаете, то есть даже коллега, который звонил, он как раз и говорит о том, что есть частники, у которых что-то получается. Поэтому здесь мы говорим о том, как нам развивать социальную инфраструктуру на селе, потому что вот эти денежные средства и налоги, которые идут от коммерческих компаний, работающих и зарабатывающих, они где-то большей частью в недрах государства теряются. Но это означает лишь, что тогда на селе эти коммерсанты, которые там живут, они должны непосредственно вовлекаться в развитие этого места. Ну конечно, по силам, но тем не менее. Петр Кузнецов: Ну вот смотрите, Виталий Вячеславович, у нас есть дальневосточный гектар, он испробован, какие-то результаты уже есть. Почему бы нам, например, не распространить на европейскую часть такую программу, чтобы... ? У нас же куча заброшенных деревень, чтобы эти участки отдавать по такому же принципу, под условие поддержания там жизни. Виталий Максимов: Ну, вы не забывайте, что у нас ситуация за Уралом и далее туда с точки зрения пустынных земель гораздо более актуальна, чем если мы возьмем европейскую часть России. Там все-таки найти пустующие и не находящиеся в частной собственности земли не так просто. Но в тех случаях, конечно, если вдруг мы находим заброшенные деревни, сельские поселения, то почему бы и нет? Это отличная мысль, и я бы горячо ее поддержал. Тамара Шорникова: Вот попросим Владимира из Ленинградской области чуть-чуть подождать, просто пока далеко не ушли, продолжу тему с развитием и каких-то проектов, которые могли поднять село, сразу ваш комментарий. Там, где хорошо развито сельское хозяйство, но много раз мы говорили с экспертами о том, что уже просто не нужны такие крупные предприятия, как были раньше, колхозы-совхозы, которые занимали все население в округе. Производства автоматизируются, людей нужно гораздо меньше, во-первых. Во-вторых, у нас просто страна большая и не везде сельское хозяйство возможно. Какие еще есть рычаги для поднятия села все-таки, кроме сельского хозяйства, у нас? Виталий Максимов: Ну, в любом случае исторически считается, что люди, находящиеся ближе к земле в данном случае, они занимаются все-таки в большей степени сельским хозяйством, животноводством в том или ином виде, все вокруг этого. Если вдруг мы, если у нас интернет, высокоскоростной интернет дошел и до всех сельских деревень, поселений, то тогда можно говорить о том, чтобы удаленно развивались и различного рода специальности, услуги, которые можно оказывать удаленно. То есть, пожалуйста, те же программисты, лекторы чего бы то ни было, учителя, обучение у нас активно развивается. Поэтому здесь тоже можно... То есть интернет фактически сделал глобальной возможность оказания услуг и развития каждого человека в отдельности, поэтому в этом направлении никто никак не ограничен. Петр Кузнецов: Владимир, мы надеемся, дождался нас, Ленинградская область? Спасибо, что дождались, слушаем вас. Зритель: Добрый день. Петр Кузнецов: Добрый вечер. Зритель: Вот я работаю на селе преподавателем и часто езжу, вижу, что творится у нас вообще в Ленинградской области. Отъехать 200 километров, вот тот же взять Ивангород, там, вы знаете, я приехал, я был просто в ужасе. Там раньше была процветающая текстильная фабрика, а сейчас я смотрю, там ну просто как после войны, было лучше, по-моему, в 1945 году. Государство должно направлять бизнес на село, строить одноэтажные дома недорогие, строить фермы, чтобы у этих ферм были магазины в районных центрах, в областных центрах, чтобы сбывать продукцию. Село должно жить, строить там дома культуры, строить... Все заново надо выстраивать, село умирает, вот честно говорю, сердце кровью обливается, когда смотришь на эти деревни, там просто мертвая зона. Вообще все люди пытаются убежать куда-то в город. Я вот ехал, три девочки ехал с Новгородской области в Ленинградскую, я говорю: «Вы что делаете?» – «На работу едем». Я говорю: «А что у вас, там работы нет?» – «У нас даже не устроишься продавщицей по блату в деревне, вообще ничего нет, никакой работы». Тамара Шорникова: Да, понятно... Петр Кузнецов: Вы призвали бизнес вернуть, так в том-то и дело, что он там есть, просто помощи от него никакой, и частники делают на этих же территориях очень хороший бизнес, просто никакой помощи нет. Раньше было по-другому, как раз о селе беспокоились крупные сельскохозяйственные предприятия, то есть форма несколько изменилась. Тамара Шорникова: Да. Виталий Вячеславович, как вам кажется, как нужно изменить пропорции по налогам, что уходит в федеральный центр, что остается на селе, чтобы все-таки в селе денег было больше на развитие? Какие налоги, может быть, нужно оставлять на месте? Виталий Максимов: Ну, мне кажется, что изменить сложившуюся систему налогообложения и тот механизм распределения и выравнивания бюджетов между субъектами Российской Федерации, – это достаточно малореалистично. То есть я бы все-таки предложил сконцентрироваться на том, о чем коллега на самом деле справедливо сказал, не трогать бизнес, бизнес придет или не придет. Я считаю, что здесь, конечно, в селе нужно делать определенные такие инфраструктурные якоря, притягивающие или удерживающие население, ту же самую современную школу, тот же самый клуб, дворец культуры. То есть социальные объекты, нужно дополнительное внимание государства на них, оно оказывает, но недостаточно, потому что иначе явный вот этот вот провал такой инфраструктурный в селе, мы видим вот эти пустые села, ни одного человека, только пожилые люди. И второй момент здесь важный, чтобы тот бизнес, который там работает, как маленький, так и крупный, он чувствовал свою такую корпоративную социальную ответственность за эту территорию и понимал, что не только ему нужно зарабатывать там барыши, но и понимать, что по этой улице, в этот дом культуры пойдут его дети, и им тоже должно быть комфортно, как и его соседям. Петр Кузнецов: Виталий Вячеславович, очень коротко. Вы сказали, что помощи этой недостаточно. Наш телезритель так до конца не понял, цифры запомнились, но ответа он так и не услышал в этой получасовке: вот эти больше 200 миллиардов в сумме на поддержку всяческих сельских программ – где они, что они? Почему не работают? Или так кажется, что это много, а на самом деле просто все равно деньги маленькие на такую программу? Виталий Максимов: Так кажется, что много, потому что когда мы начинаем ровным слоем размазывать на всю нашу гигантскую территорию и начинаем понимать, что вроде бы казалось, что там 2 с лишним миллиарда, вот из последних, «Единая Россия» какие-то деньги дополнительно выделила... Петр Кузнецов: 3,6. Виталий Максимов: Ну да, и там из них 2 с чем-то на что-то там. И получается, у нас там фактически более 20 субъектов, на которые выделяются эти деньги. То есть, условно говоря, субъектам получается по 100 миллионов, 100 миллионов – это даже не маленький бассейн. Петр Кузнецов: Ага. Виталий Максимов: Понимаете? То есть как бы нам ни казались огромными эти цифры, но когда мы начинаем видеть десятки тысяч объектов, нуждающихся в реконструкции, то в большинстве своем у нас не получается их нормально реконструировать. И поэтому вот этим тонким слоем размазано и получается, что дыры в окнах, но при этом зеленые красивые стены. Петр Кузнецов: Классно. Спасибо, очень доступно. Тамара Шорникова: Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо вам огромное. Виталий Максимов, кандидат экономических наук, председатель совета директоров «Транспроект Групп». О будущем деревни мы говорили. Оставайтесь с нами, впереди большая тема. Тамара Шорникова: Да, будем говорить о доходах, что с ними стало за время пандемии, говорят, сильно упали, сильнее, чем в мире. Петр Кузнецов: Говорят, больнее всего по нам это ударило, будем разбираться, есть разные данные.