Дмитрий Лысков: А вот и программа «ОТРажение». Надеваем российское: в стране резко вырос спрос на одежду российских брендов. Судя по онлайн-заказам, в мае он увеличился на 61% по сравнению с периодом с 1 по 24 февраля. Марина Калинина: Максимальный рост спроса отмечался в категории, как ни странно, «детская одежда». Второе и третье места соответственно занимают женская и мужская. Дмитрий Лысков: Хорошая новость для наших производителей. А мы вот сейчас попытаемся разобраться. Насколько это связано с уходом с российского рынка иностранных брендов? Готовы ли отечественные компании к столь стремительному импортозамещению? И не теряют ли потребители в качестве? И к нам присоединяется в студии Андрей Разбродин, председатель Комитета Торгово-промышленной палаты России по предпринимательству в текстильной и легкой промышленности. Андрей Валентинович, здравствуйте. Марина Калинина: Здравствуйте, Андрей Валентинович. Андрей Разбродин: Добрый день. Дмитрий Лысков: Вот скажите, вот такой рост – это потому, что западные бренды ушли, да? Андрей Разбродин: Ну, не только. То есть такая тенденция вообще наблюдается, можно сказать, с начала пандемии. Я уже не раз говорил в интервью о том, что в 2019 году наши швейные предприятия к концу года были загружены на 45–48%. Уже в 2021 году, к концу 2021 года свободных мощностей не было. И даже, в общем-то, стояла очередь. То есть по двум причинам: стали активно развиваться наши бренды; и, конечно, изменилась логистика, и зарубежные бренды стали размещать в пандемию активно заказы на территории России. Что привело к повышению качества значительно, то есть предприятия над качеством очень серьезно работали. Что, в свою очередь, привело уже в последнее время, когда бренды стали уходить, что наши отечественные производители, наши отечественные бренды стали активнее размещаться на территории России. Ну и плюс подорожавшая логистика за пределами тоже привела к тому, что активно идет поиск. И только сегодня перед тем, как приехать сюда, как раз одна из встреч была именно этому посвящена. Марина Калинина: Ну и каковы результаты? Какая свежая информация? Андрей Разбродин: Ну, результаты… Вы же их только так или иначе озвучили: интерес существенно повышается. Конечно, без дополнительных специальных программ, без участия, без активного участия государства резко повысить – вот так, как этого, возможно, потребует в ближайшее время рынок – только за счет вложений бизнеса, безусловно, невозможно. Так же, как это было в свое время с сельским хозяйством. Ну, мы надеемся, что объективная реальность, которая сейчас происходит, она подтолкнет наше руководство к тому, что такие программы будут дополнительно разработаны, и мы двинемся более быстро в этом направлении. Марина Калинина: Но мы сейчас все-таки говорим о более крупных предприятиях, типа «Большевичка», или все-таки о развитии среднего бизнеса? Андрей Разбродин: Ну, мы говорим… Марина Калинина: Очень много сейчас появляется просто модельеров, которые делают под своими брендами одежду, но они такие очень камерные, так скажем. Андрей Разбродин: Понимаете, это вообще разные вещи – то, о чем вы говорите. Потому что есть чистое производство, то есть «швейка», то есть швейная подотрасль, и есть то, что называется разработкой, то есть конструированием, брендированием, разработкой трендов и так далее. Марина Калинина: Но там же тоже есть движение, просто поменьше. Андрей Разбродин: Все это называется… На Западе это всегда называлось «индустрия моды». В значительной степени, конечно, при полной вертикали в нашей стране, к сожалению, в полной мере это не выстроено. Мы только года два тому назад, перед пандемией, подошли к этой задаче и потихонечку начали выстраивать основные кубики этой системы. Поэтому, конечно, она должна быть более современная, более разветвленная. Ну, как я сказал, на это требуются некоторые дополнительные средства, в том числе и государственные. Дмитрий Лысков: Андрей Валентинович, насколько одежда российских производителей, российских брендов конкурентоспособна (в полном смысле этого слова) с западными образцами? Не теряет ли наш потребитель в качестве, переходя на одежду российских брендов? Андрей Разбродин: Ну, я бы так сказал. Понимаете, здесь две составляющих в ответе на этот вопрос. Первое – это качество исходных материалов. Ну, здесь достаточно сложно потерять что-либо, потому что, по сути своей, и раньше, когда мы здесь пользовались зарубежными основными брендами, кстати, которые далеко не все ушли и не все уйдут из России, все равно основное сырье мы привозили из Китая, Индии, Пакистана, Турции и так далее. В общем-то, эта тенденция на сегодняшний день сохраняется. Поэтому если мы сохраним все те требования, все те подходы, которые, как говорится, были до сегодняшних событий, то в качестве исходного сырья мы не потеряем. Марина Калинина: То есть ткани все равно будут завозиться из-за границы? Андрей Разбродин: Конечно. И не только. Многие ткани сегодня… Кое-что стало производиться в России более активно. Сейчас идет кооперация с Узбекистаном, где очень серьезно за последние годы поднялась текстильная отрасль и производство тканей, особенно хлопчатобумажных. Идет активная работа с Белоруссией. То есть здесь как бы дополнительные кооперационные моменты играют, безусловно, нам на руку. А что касается качества производства, то я уже вам сказал, что здесь вся та работа, которая была в швейной отрасли проведена, и то, что зарубежные бренды активно размещали заказы на территории России, говорит о том, что качество финишной работы, то есть швейки, отделки, оно достаточно высокое, и оно акцептуется серьезными зарубежными компаниями, такими как Zara, Decathlon, Hugo Boss и так далее. Марина Калинина: Если говорить… Дмитрий Лысков: А давай послушаем… Марина Калинина: Сейчас, я про ткани просто закончу. Дмитрий Лысков: Хорошо. Марина Калинина: Вот проблемы с производством льняных тканей были в России. В общем-то, в России всегда выращивалось очень много льна. Сейчас в этом есть изменения? Андрей Разбродин: Ну, вы знаете, я, честно говоря, не очень бы хотел касаться этой темы, потому что… Объясню – почему. Потому что она сегодня очень активно обсуждается, и ее надо обсуждать очень профессионально. То есть на нее так просто, как вы задаете вопрос, к сожалению, не ответить. Марина Калинина: Ну, хотя бы в общем. Андрей Разбродин: В общем? Ситуация примерно такая, что… Лен – это такая культура, которая требует определенных климатических условий при выращивании, только тогда она эффективна, выгодна и качественна. Поэтому определенные виды льна, которые тонковолокнистые… Длинноволокнистый лен, его выгодно производить только в небольшом количестве регионов в России и в значительной степени в Белоруссии. Кроме всего прочего, весь мир сегодня, где это производится, он дотирует производство этой культуры. Поэтому, чтобы быть конкурентными, нужно соблюдать вот эти все правила игры. Кроме всего прочего, мы производим действительно, до сих пор производим большое количество более грубого, короткого льна. Он не столько раньше шел в одежду, а сколько это, в общем-то, шло для упаковки, мешков, канатов и так далее. То есть это более техническая культура, применение которой нужно тоже серьезно дорабатывать. Но здесь требуется специальное оборудование. А в последние годы именно переработку вот такого льна особо денег не вкладывалось, к сожалению. Поэтому когда мы говорим, например, про тонковолокнистый лен, то практически вся переработка на западном оборудовании: французском, немецком, швейцарском и так далее. Поэтому здесь есть тоже свои проблемы. Поэтому перерабатывать лен грубый сегодня практически… Ну, это одна из технологических проблем. То есть он перерабатывается, но это не очень современно, скажем так. Дмитрий Лысков: Вот из Ставропольского края пишут: «А так сильно хочется, чтобы одежда была из натуральных тканей, пусть даже и не модная». Ну, на самом деле я добавлю, что хочется, конечно, чтобы была и из натуральных тканей, и модная, и замечательная. Мы спросили у прохожих на улицах российских городов: «Если у вас будет выбор – одежду российских брендов приобретать или иностранных, – что вы выберете? И почему?» Вот давайте посмотрим, что нам ответили. ОПРОС Дмитрий Лысков: Вот такие мнения. Марина Калинина: Вы так кивали. У вас есть комментарий какой-то? Андрей Разбродин: Нет, я согласен с тем, что несколько человек здесь сказали: если качество и дизайн, как говорится, не отличаются, то абсолютно все равно. Поэтому к этому и надо стремиться, этим и стоит заниматься. Марина Калинина: Еще один важный вопрос – это вопрос цены. Вот в плане цен мы можем как-то конкурировать с тем же Китаем? Ну, потому что там, положа руку на сердце, все равно дешевле получается, чем наше. Андрей Разбродин: Ну, уже нет. Это уже, скажем, сегодня такое мнение не очень актуальное. То есть не заказывали бы зарубежные бренды на территории России пошив, производство и так далее, если бы Китай был однозначно дешевле. Да, в определенных, супермассовых направлениях, где огромными количествами выпускается, да, Китай, Бангладеш, то есть такие «третьи страны», они достаточно еще конкурентные. Но вот эта сложность с логистикой, изменение ее за последние годы – это привело к тому, что, действительно, от кооперации, как я сегодня говорил, между Россией, Узбекистаном, Белоруссией и другими странами, Казахстаном и так далее (ну, не будем все перечислять) будущего гораздо больше. Дмитрий Лысков: У нас есть телефонный звонок – Екатерина из Пензы. Екатерина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Дмитрий Лысков: Екатерина, рассказывайте, вы в прямом эфире. Зритель: Я вот какой хотела задать вопрос. В 90-м и в 91-м году, где-то вот так (я из города Пенза), у нас появилась небольшая мастерская по пошиву обуви. Случайно я разговорилась с владельцем этой мастерской, и он говорит, что ему станок по пошиву обуви достался, скажем так, в наследство от дяди, который живет в Австралии. Я сама лично заказала там и туфли, и сапоги. И очень хорошего качества! Из кожи. Носила какое-то время длительное. И вот у меня вопрос такой: а почему… И поскольку очень быстро этот человек в производство включился, почему не пошло у нас дело? Почему не наводнили вот такие маленькие мастерские обуви, хорошие? Почему большие предприятия не организовать? Почему бренды не образовать? Ведь это дело пошло. Ну почему так? Дмитрий Лысков: Екатерина, спасибо за ваш вопрос, мы сейчас его обязательно обсудим. Андрей Валентинович, я даже добавлю немножко от себя. Ну, во-первых, то, о чем спрашивает наша телезрительница. А во-вторых, готова ли действительно у нас отрасль сейчас к такому масштабированию, которое диктует общая ситуация, которая у нас сейчас сложилась в связи с санкционными войнами, в связи с ограничениями? Андрей Разбродин: Ну, вы знаете, я на этот вопрос ответил бы таким образом. В начале 2000-х годов только ленивый не говорил о том, что в России невыгодно производить сельскохозяйственную продукцию, да? То есть 80% и больше земель рискового земледелия и так далее. Потом, когда возникли первые санкционные моменты, когда стало понятно, что требуется определенная безопасность в этом вопросе, были сделаны специальные программы, специальная система регулирования, льгот и так далее. Ну, результат вы на сегодняшний день знаете, да? Есть что еще доводить, но есть и серьезные результаты. Мы не будем перечислять, что у нас появилось и где мы теперь в значительной степени лидируем, но факт налицо. Поэтому такая же ситуация… Ответ очень простой. Понимаете, отрасль специфичная, 15 подотраслей в нашей отрасли в целом. Ею не занимались 30 лет. Более того, предприятия, которые достались, как бы остались после Советского Союза, они в основном расположены в лучших частях города. Ну, достаточно показать вам «Трехгорную мануфактуру»… Дмитрий Лысков: Я как раз вспоминаю. Андрей Разбродин: …которая на сегодняшний день как предприятие уже не существует. Поэтому, когда стало понятно, что выгодно заниматься недвижимостью, real estate и так далее, то первые, кто начали страдать – это именно предприятия… Марина Калинина: Приступили к ликвидации. Андрей Разбродин: К ликвидации, да, причем любой ценой, даже тогда, когда это было в ущерб. То есть когда предприятия действительно разорялись, а когда их разоряли достаточно искусственно. И, кроме всего прочего, на то время вот того уровня капитализма, действительно, было достаточно сложно развиваться самостоятельно, потому что оборотного кредита практически не было, проценты по кредиту были очень дорогие, инвестиционных денег тоже, как говорится, мы видели, программ даже тех, которые есть сегодня… А сегодня кое-какие программы в нашей отрасли есть, они реально работают, в том числе инвестиционные, с государством. Их немного, они не очень большого объема по деньгам, но тем не менее они есть и они эффективные. Поэтому сегодня уже достаточное количество… Достаточно зайти в Интернет (вот то, о чем говорилось), и разнообразных мастерских по пошиву обуви, индивидуальных, очень много и в Москве, и в других городах. Дмитрий Лысков: Кстати говоря, я вот тоже замечал… Я, правда, смотрел туристическую одежду, но был поражен. Из Екатеринбурга, из Петербурга предложения. Видимо, действительно небольшие мастерские. И вполне себе шьют. Ну, по крайней мере, вот то, что по картинке я видел, вполне достойный товар. Андрей Валентинович, все-таки спрошу еще в отношении масштабирования производства. Вот часто бывает такое, что с масштабированием производства теряется качество. Хочется рынок-то сейчас захватить, бренды ушли. Да, действительно, не все ушли. Не будем уж прямо говорить, что рынок освободился, конкуренция совсем исчезла. Ну, некоторые ушли. И хочется, конечно, расшириться и занять эту рыночную нишу. Не в ущерб качеству это будет? Андрей Разбродин: Ну, понимаете, если делать, скажем так, все достаточно стихийно, то есть не стараться определенным образом регулировать рынок, не заниматься стандартизацией, сертификацией, развитием этого вопроса… Ну, мы хорошо знаем, что европейский рынок ни один товар не может попасть без соответствующего сертификата. Дмитрий Лысков: Простите, я вас сразу перебью, на секундочку буквально. Вот вы сказали, что стандартизация, сертификация и так далее. Сейчас, я уверен, и телезрители взвоют, и бизнесмены мелкие скажут: «Опять! Опять эти бюрократические препоны! Еще пожарный контроль сюда и, – я не знаю, – санитарную безопасность добавьте». Андрей Разбродин: Это не бюрократические препоны. Более того, тот, кто серьезно бизнесом занимается, они уже понимают, что они сами в этом заинтересованы, потому что сертификат качества, современный сертификат… Марина Калинина: Ну, это же гарантия качества. Андрей Разбродин: …о добровольной сертификации, он повышает маржу – просто потому, что не дает на рынок проникать продукции несертифицированной по демпинговым ценам. То есть тогда сравниваются сравниваемые вещи, а не то, как это во многом происходит сейчас, когда мы сравниваем только по цене, а, как говорится, качество сравнить не можем, потому что качество может сравнить только специальный специалист или специальная лаборатория. А потребитель исходит, как правило, из цены и страны происхождения. Марина Калинина: Давайте еще Ирину послушаем из Архангельской области. Ирина, здравствуйте. Дмитрий Лысков: Ирина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вот я хочу сказать, что мы никогда не достигнем уровня европейского качества. Я сама портниха. И я хочу сказать, что ткани – кашемир, мериноса, альпака, ну и другие ткани – мы не сможем никогда этого делать. И самое главное, что это не пользуется спросом вообще. Дмитрий Лысков: Качественные ткани не пользуются спросом? Зритель: Не пользуется спросом качество. Дмитрий Лысков: Качество? Зритель: Потому что качество дорогое. Чтобы сшить пальто из кашемира – это как минимум 30 тысяч надо отдать. И это 50-процентный кашемир с шерстью. Марина Калинина: Понятно. Зритель: У нас этого нет. Вот иной раз смотришь – пальто висит, например. Висит пальто: вискоза, шерсть – 10%, а остальное – синтетика. И стоит 100 тысяч. Это что?! Это ужас! Дмитрий Лысков: Ирина, да, это… Марина Калинина: Спасибо большое за звонок. Дмитрий Лысков: Спасибо большое за звонок. Это действительно определенного рода проблема. Марина Калинина: Вопрос. Дмитрий Лысков: И вопрос, да, Андрею Валентиновичу: вот как быть? Потому что, ну да, вещи из по-настоящему хороших тканей дорогие, что уж там говорить. А вот давеча с нашего рынка, гордо помахав рукой, ушла такая британская компания (не будем называть ее, чтобы лишний раз не рекламировать), но сколько костюмов я уж в силу своей трудовой деятельности я переносил, а они закатываются через неделю все. Но зато это была крутая британская фирма. Андрей Разбродин: Ну, понимаете, во-первых, я уже говорил о том, что, за исключением очень ограниченного количества, все исходные материалы не делаются в Европе. Не будем еще раз повторяться, где они делаются. Это первое. Второе. Я совершенно не согласен с тем, что дорогие и качественные вещи в России не востребованные, не продаются. Востребованные, но, как всегда, этот рынок не такой большой. Есть массовый рынок. Есть рынок средний – то, что называется «бизнес». А есть элитарный рынок – и он до 10% от общего объема, но все равно он существует. И вопрос… Вот был задан вопрос, как раз говорилось о том, что продаются пальто непонятно из чего сделанные. Ну, я как раз об этом и говорил: должен быть все-таки сертификат, чтобы было понятно, из чего сделано и как, исходя из этого, строится ценовая политика, потому что это всегда две связанные вещи. Дмитрий Лысков: И еще один вопрос, который я не могу не задать. Все хорошо, но, судя по всему, я не знаю, какой-то пропаганды, что ли, отечественной легкой промышленности, даже какого-то информирования об отечественной легкой промышленности в стране не существует. Потому что я смотрю на наш SMS-портал, и там вопросы: «Пуговицы и нитки у кого покупать будете? Все импортное»; «Нужно восстанавливать наши фабрики по производству тканей и так далее»; «Что мы там импортозамещаем? Ткани все импортные»; «Все мануфактуры уничтожены и закрыты». Воронежская область: «Вещей полно, на любой достаток, но все равно все китайское, только этикетки разные». Из Калининграда: «Вся одежда все равно китайская, включая трусы и носки. Ничего российского нет. Где российское, господа?» Вот видите? Мы обсуждаем и обсуждаем, а сообщения сыплются и сыплются. Все равно люди не верят, говорят: «А все китайское все равно». Андрей Разбродин: Ну, я вам на это уже отвечал. Понимаете, мы… Дмитрий Лысков: Может, я не знаю, рекламные акции запускать? Андрей Разбродин: Мы с вами все помним, что когда-то у нас были вместо куриц «ножки Буша», да? И точно так же многие говорили, не верили в то, что мы когда-либо будем кушать собственную курицу. Марина Калинина: Нет, сначала куриц не было, потом они были синие, а потом уже появились «ножки Буша». Андрей Разбродин: Синие, потом «ножки Буша». Ну, мы не будем, как говорится, четко выстраивать последовательность. Это не задача, правильно? Поэтому здесь точно такая же ситуация. То есть, когда начали заниматься, мы увидели на прилавках наши товары, они стали активно рекламироваться, появились фирмы с отечественными брендами и так далее, в это стали вкладывать деньги, создаваться определенные льготные условия, пусть временные, но тем не менее, – и это сразу… вернее, не сразу, а постепенно это привело к тому результату, который мы сегодня имеем. То есть раньше мы знали четыре вида сыра: «Швейцарский», «Голландский», «Российский» и «Пошехонский», да? А сегодня… Мы не будем перечислять. Не все из них идеальные, но во всяком случае… Дмитрий Лысков: Ассортимент, несомненно, вырос, да. Андрей Разбродин: Ассортимент огромный в разных частях страны. И качественного сыра тоже очень много. Вот простой пример. Точно так же… У нас скорость оборота в отрасли значительно выше, чем в любом сельском хозяйстве и в производстве продуктов питания, поэтому мы быстрее, если будут программы, мы быстрее добьемся результата – ну, буквально в три раза быстрее. Марина Калинина: Андрей Валентинович, а сейчас (ну, вы же, наверное, владеете информацией) вообще у нас какие-то хотя бы средние ткацкие фабрики строятся, восстанавливаются? Вот швейные фабрики. Андрей Разбродин: Понимаете, во-первых, давайте мы начнем с того, что у нас далеко не все умерло. То есть у нас есть предприятия, которые модернизировались, перестроились и работают… Марина Калинина: Вот на «Шуйских ситцах» была – прекрасно! Андрей Разбродин: Да. В частности, коль уж вы упомянули, прекрасное предприятие. Оно, конечно, не в сфере одежды, о которой мы сегодня говорим, а в сфере постельных принадлежностей и домашнего текстиля, но тем не менее это высококлассный и качественный домашний текстиль. Ну, есть Свердловский камвольный комбинат, который производит шерстяные ткани. Есть Брянский камвольный комбинат, который производит прекрасные ткани. Есть переоснащенный шикарный Минский комбинат. А я говорил о кооперации с Белоруссией, где вообще сегодня зарубежные компании, в частности итальянские, располагают заказы на ткани, а потом привозят их под своим брендом в Россию. Ну, привозили. Я надеюсь, что эту ситуацию в ближайшее время нам удастся совместными усилиями изменить. То есть, конечно, развитие швейного рынка дальше, то есть увеличение количества производств конечной, готовой одежды, на территории России приведет к тому, что рынок тканей (то есть то, что можно делать на территории России), он значительно еще вырастет. И уже сейчас в значительной степени вкладываются средства в такие производства, в финишную отделку в частности, потому что не все ткани сегодня в России завозятся в готовом виде, некоторые завозятся в виде суровья и здесь дорабатываются. То есть здесь делается печать, финишная отделка – что приводит уже к более современному подходу, с точки зрения дизайна, разработки современных коллекций и так далее. Поэтому этот процесс, ну, как он пойдет – интенсивно или экстенсивно, – очень сильно зависит, как я сказал, от того, как к этому подключится государство. То есть он идет, естественно, то есть бизнес вкладывается. И свято место пусто не бывает. Но скорость и качество в значительной степени будут зависеть… Марина Калинина: И еще одна большая проблема, с которой сталкиваются очень многие предприниматели, которые идут в этот бизнес, в том, что банально не хватает рук, нет швей. Вот с этим проблема – не учат сейчас. А если и учат, то так, что потом приходится переучивать. В общем, не очень как-то это все получается. Андрей Разбродин: Ну, такая проблема существует, да, и над ней мы тоже работаем. То есть здесь есть ряд подходов. То есть там, где у нас… В Ивановской области они открыли училище и занимаются активно этим. Там, где, наибольшая концентрация такого рода предприятий. Ну и многие предприятия сами стараются обучать. Ну, конечно, для того чтобы это было активнее, точно так же нужны некоторые льготы, потому что… Ну, ваш покорный слуга в свое время, когда мы тоже занимались, как говорится, пытались заниматься с нашим Московским университетом имени Косыгина кадрами, мы как фирма держали стипендию имени Саввы Морозова для определенных специальностей, мы ее так тогда назвали. Но мы не имели никакой льготы, с точки зрения… То есть мы ее платили уже из прибыли. То есть не в себестоимость нам «падали» эти затраты, а мы ее платили после всех налогов, из нормативной чистой прибыли. В принципе, это неправильно. То есть эти вещи, чтобы бизнесу было выгодно вкладываться в такие вещи, они должны быть от государства. В принципе, во всем мире так и сделано, где цивилизованно и качественно пытаются эти вопросы решать. Поэтому это один из способов. Дмитрий Лысков: Собственно говоря, наши телезрители, в частности из Нижегородской области, пишут: «Российская одежда – самая лучшая в мире». Действительно. А почему бы и не развивать? Если раньше нас забивали конкуренты, которые подчас ну просто получали даже преференции на нашем рынке, то сейчас такие возможности, насколько я понимаю, вполне себе есть. У нас в студии был Андрей Разбродин, председатель Комитета Торгово-промышленной палаты России по предпринимательству в текстильной и легкой промышленности. Андрей Валентинович, спасибо. Марина Калинина: Спасибо. Андрей Разбродин: Спасибо и вам. Марина Калинина: Ну а мы продолжим через несколько минут.