Ольга Арсланова: Ну а мы продолжаем и переходим к большой теме, к главной теме этого дня. 60 тысяч рублей – именно столько хотят зарабатывать россияне, чтобы достойно жить. Так считают жители крупных городов, которые приняли участие в специальном опросе, посвященном желаемой зарплате. Петр Кузнецов: Мужчины достойной зарплатой для себя назвали сумму в 68 тысяч рублей – и это почти на 4 тысячи больше, чем хотели бы получать женщины. Ольга Арсланова: Но это та заработная плата, которую люди считают справедливой, как минимум справедливой для себя – то есть отправная точка, граница справедливости. А что же на самом деле получается? Давайте посмотрим. В среднем по стране мы получаем 46 300 рублей – это данные Росстата на первое полугодие 2019 года. Но мы понимаем, что госстатистика учитывает зарплату только на крупных и средних предприятиях, а малые предприятия, индивидуальные предприниматели, а также неформальный сектор в учет не берутся. Еще раз подчеркну, что это средние показатели. Петр Кузнецов: Пройдемся же по регионам. Наиболее высокий уровень справедливой зарплаты назвали участники опроса из Москвы – почти 100 тысяч рублей в месяц нужно москвичам для достойной жизни. Ольга Арсланова: Вот такие запросы. Петр Кузнецов: В Петербурге и Владивостоке – 77, в Хабаровске – 75 тысяч рублей. Самые скромные респонденты в этом плане живут в Липецке (и работают, наверное, там же), в Пензе, Барнауле и Рязани – здесь справедливой зарплатой люди назвали 58 тысяч рублей. Ольга Арсланова: Во всех городах, кроме столицы, оценка достойного размера оплаты труда превышает то, что люди в среднем там получают. Самый сильный разрыв в Махачкале, Ульяновске, Грозном и Севастополе, где средняя зарплата, как вы видите сейчас на экране, в месяц почти в два раза ниже той, которую респонденты сочли справедливой. Какую зарплату справедливой считаете вы? Это то, о чем будем говорить до конца этого часа. Звоните и пишите. Ну а цифры, о которых мы говорили, сегодня в дневном эфире программы «Отражение» прокомментировал наш эксперт, наш гость – профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Борис Кагарлицкий (признан иностранным агентом). Давайте послушаем. Борис Кагарлицкий, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук (признан иностранным агентом): «Две очень важные проблемы. Это, во-первых, недооценка именно квалифицированного труда в России, в том числе труда специалистов, труда, который требует серьезной подготовки. И второе – это очень большие разрывы как между регионами (вот только что мы это увидели), так и внутри даже одной компании между менеджментом и сотрудниками. Люди у нас получают мало. Это первое, что я хочу сказать. Получают мало. Причем получают мало, подчеркиваю, не потому, что хотят больше, а получают мало, а получают мало по сравнению с количеством и качеством затраченного труда. Это первое, что я хочу сказать. То есть зачастую даже по воспроизводству рабочей силы люди не получают достаточного количества денег, чтобы нормально воспроизводиться, или вынуждены работать дополнительно, сверхурочно, на двух-трех работах и так далее Вопрос не только в том, сколько вы получаете, а вопрос в том, сколько времени и сколько сил вы тратите, чтобы получить эти деньги. Износ рабочей силы происходит. Понимаете? Это очень нехороший такой инженерный термин. Ну, я уже говорю в данном случае как экономист. Это неправильно. Это очень высокий износ людей. А потом мы жалуемся, что они у нас рано стареют и рано умирают». Петр Кузнецов: Приветствуем вечерних гостей по большой теме. Наталья Данина, руководитель проекта «Банк данных заработных плат» HeadHunter. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Петр Кузнецов: И Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Георгий Владимирович, добрый вечер. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Давайте сначала обсудим сам уровень притязаний, зарплатных притязаний россиян. Многие эксперты отмечают, что очень скромные у нас жители – называют зарплату, не существенно отличающуюся от средней по России. Наталья Данина: Ну, если посмотреть на цифры внимательно, то там видна разница. Если мы не берем Москву, Санкт-Петербург и Дальний Восток, то разница примерно в 20 тысяч рублей между реально начисленной заработной платой, по данным Росстата, и их желаниями. Там порядка 60 (ну, порядок цифр) и порядка 40, по данным Росстата. Да, еще интересно, что, в принципе, соотношение относительное между Москвой, Санкт-Петербургом и регионами, желания людей очень похожи на те, что мы наблюдаем, например, в наших исследованиях. То есть, в принципе, разница на самом деле достаточно существенная. 20 тысяч рублей при зарплате в 40 – это по факту треть. То есть как раз незначительной нехваткой я бы не назвала. Ольга Арсланова: Но по факту 20 тысяч рублей – на что их реально можно потратить? Ежемесячные выплаты по кредиту или погашение услуг ЖКХ частичное? Наталья Данина: Ну да. Кредитная история – это история, в которую человек как бы сознательно включается. А есть же обязательные платежи, как ЖКХ, минимальная корзина питания, семья в конце концов. Ольга Арсланова: То есть речь не идет о том, чтобы качественно повысить уровень жизни? Это 20 тысяч рублей, которые делают жизнь чуть менее мучительной. Наталья Данина: Чуть менее дискомфортной. Ольга Арсланова: Получается так? Петр Кузнецов: Чтобы хоть что-то оставалось. Георгий Остапкович: Вы знаете, я расстроился, когда увидел эти цифры. Вы представляете – 60 тысяч. А что это такое? Петр Кузнецов: Предел мечтаний, можно сказать. Георгий Остапкович: 60 тысяч рублей. Когда к тебе приходит интервьюер, не заставляет тебя, а спрашивает: «Какая у тебя мечта?»… Петр Кузнецов: Хотя мы не знаем, правда, как задавался этот вопрос. Георгий Остапкович: Ну, как бы он ни задавался. Слушайте, 60 тысяч рублей… Ольга Арсланова: «Какую зарплату вы считаете справедливой?» Как минимум – справедливая. То есть это уровень справедливости. Георгий Остапкович: Но все равно. 900 евро. Вы извините, 900 евро – это ниже уровня бедности в Австрии, в Швейцарии, в Норвегии. Ольга Арсланова: А о чем это говорит? Георгий Остапкович: Ну что? Что у нас недоплачивают, что у нас низкая заработная плата. Что вы сделаете на 60 тысяч рублей? Вы ни себе, ни детям не сможете приобрести дорогостоящее образование, пойти в какой-то вуз, вы не сможете платить за это. А какой главный аргумент при повышении зарплаты? Это знания, это образование. Вы на эти деньги не сможете купить дорогостоящую медицинскую страховку, куда входят высокотехнологические операции, я не знаю, кардио, онко. Понимаете? Вы машину нормальную не приобретете, дом не приобретете. Что такое 60 тысяч? Ну что такое 60 тысяч? Петр Кузнецов: У вас, например, даже выросла в три раза – вы получали 20, стали получать 60. И все то, что Георгий Владимирович сейчас обозначил, по-прежнему для вас остается недосягаемым абсолютно. Георгий Остапкович: 60 тысяч, хорошо. Средняя у нас по июню, по-моему, где-то около 50, там 49, что ли. Но на среднюю давит верхний конец, то есть верхние децили всегда поднимают среднюю. Нужно отталкиваться от медианной зарплаты. Медианная у нас в России – где-то 35. То есть это всего в два раза меньше. Ну пришел интервьюер, ну скажи: «Мне нужно 150, мне 200 нужно». Ольга Арсланова: Но получается, что люди к бедности привыкли. Георгий Остапкович: Так к чему я и подвожу? Что это страшно. Петр Кузнецов: Да. Может быть, проблема-то как раз в том, что потолок… Георгий Остапкович: Это страшно. Такая богатейшая страна! Первое место по газу, первое по нефти, первое по зерну, я не знаю, и в области балета впереди планеты всей! Ну надо как-то просто уже людям… Петр Кузнецов: Георгий Владимирович, а что такое справедливая зарплата? Давайте попробуем вывести такое формульное определение. Это что? Попробуем залезть в головы наших россиян. В понимании россиян это, не знаю, количество часов, проведенных на работе, помноженное на объем работы? Георгий Остапкович: Вы знаете, правильно, это фактор. Но справедливая зарплата… Ведь как человек определяет свою бедность? Он не сравнивает себя с Дерипаской, с Усмановым. Он сравнивает с мужем своей сестры. Ольга Арсланова: То есть – со своим окружением. Петр Кузнецов: Точно! Я просто как раз хотел сказать… Георгий Остапкович: Конечно. Петр Кузнецов: Токарь говорит: «Почему менеджер в нефтяной компании столько получает? Ведь я делаю то-то, я работаю на вредном производстве. Почему я получаю намного меньше этого менеджера. А он что делает? Сидит в офисе». Ольга Арсланова: Или он сравнивает… Георгий Остапкович: Правильно Наталья говорит, что у нас очень больший разброс по отраслям. У нас, например, в обувной промышленности зарплата средняя 22–23 тысячи, а на нефтехимии… Ну, самый большой трубопроводный транспорт – 165 тысяч. Ольга Арсланова: Понятно. Георгий Остапкович: И второе – транспорт космический, авиационный. Ольга Арсланова: А я вот как раз Наталье хочу задать вопрос. А может быть, речь идет не о том, что мы привыкли к бедности, мы плохо живем и мы при этом зашуганные и не рассчитываем ни на что хорошее, а в реалистичном подходе россиян? Они видят, какие зарплаты существуют на рынке, и они понимают, что это объективный потолок. Или они просто плохо смотрят, и это далеко от потолка? Наталья Данина: Ну, на самом деле это объективная реальность, в которой мы живем. Если посмотреть на вакансии, в которых опубликованы заработные платы, например, у нас на портале, на HeadHunter, то действительно так оно и есть. Я бы сформулировала так: те деньги, которые люди реально получают, по факту зарабатывать, они по факту чуть выше того, что видит Росстат, и несколько ниже того, что люди считают справедливыми. Ну, это объективная реальность и правда жизни. Так оно и есть. Мы все хотим, как всегда, лучшего, но привыкли жить в тех реалиях, в которых мы живем. А они такие, какие они есть. Петр Кузнецов: Но можно ли сказать, что все, практически все зависит от компании? Ольга Арсланова: И от региона, вероятно. Наталья Данина: Гигантская региональная дифференциация заработных плат – это то, что как раз предыдущий эксперт сказал. То есть это регион, это отрасль, это сама компания, это профессия на самом деле. Даже не так важно, мужчина это или женщина в этом смысле, а именно профессия. Потому что, например, заработная плата бухгалтера и заработная плата программиста, находящихся в одном поле компетенций, то есть одинакового уровня по опыту, будет различаться до двух раз в одном регионе. То есть, грубо говоря, для Москвы зарплата программиста средняя будет… не будет, а есть порядка 120–150 тысяч рублей, а средний бухгалтер получает 50–80 тысяч рублей. Петр Кузнецов: Просто чтобы понять. Компании (возьмем в среднем), как правило, не хотят или не могут больше платить своему сотруднику? Или: «Просто рынок текущий, на нем средняя зарплата такая-то. Вот я и буду платить своему сотруднику в этой сфере такую зарплату. Просто рынок такой»? Ольга Арсланова: А кто определяет? Наталья Данина: Ну, рынок… Георгий Остапкович: Это от вида деятельности зависит. Наталья Данина: От вида деятельности зависит, да. Георгий Остапкович: Какая рентабельность. Какая прибыль. Почему трубопроводчики получают больше всех? Ольга Арсланова: Но говорят же, что рынок всегда прав. Георгий Остапкович: Нет, рынок прав. Ну, ради бога. Если у тебя есть компетенции, ты закончил Губкинский институт, ты можешь идти в нефтяники. Ну, ради бога. Но если ты умеешь только обувь делать, то, значит, ты… Это во всем мире так. Не бывает, чтобы… Нет, может, какой-то уникальный обувщик и получает под 100 тысяч, но, в принципе, это средняя зарплата по отрасли. Каждая отрасль имеет свою. Айтишники – побольше. Я не знаю, кто еще? Наталья Данина: Сильно побольше. Георгий Остапкович: Космонавты побольше получают. Ольга Арсланова: Потому что на рынке как раз они востребованные. Петр Кузнецов: Айтишники – да. Тем более начальники отделов. А можно ли сказать, что чем выше финансовые результаты компании (или опять-таки это все зависит от компании?), тем больше вознаграждение сотрудников? Георгий Остапкович: Конечно, конечно. Петр Кузнецов: Прямая зависимость? Наталья Данина: В том числе. Плюс рентабельность. Георгий Остапкович: Ну конечно. Рентабельность и прибыль. Понимаете, если у меня повышается прибыль, повышается производство, я заинтересован как предприниматель нанимать работников, повышать им заработную плату, чтобы они и дальше начинали повышать и делать более эффективным мой бизнес. Понимаете? И растет прибыль. Растет прибыль – растет налогооблагаемая база, деньги попадают в государство, больше в бюджет попадает. Значит, государство может помогать наиболее низкодоходному контингенту. То есть это все в цепочке. Если ты рентабельное предприятие, то у тебя высокая зарплата. Но, к сожалению, у нас абсолютно разные есть предприятия. Вы возьмете два завода, которые через 100 километров, с одинаковой номенклатурой, с почти абсолютного одинаковым выпуском – у них в два раза, в три раза больше производительность труда, в три раза больше заработная плата, в три раза больше эффективность. У нас очень разные предприятия. Ольга Арсланова: Понятно. Георгий Остапкович: Это еще вопрос менеджмента. Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей. У нас Омск на связи. Приветствуем Ивана. Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Иван, ваша реальная зарплата и зарплата, которую вы считаете за ваш труд справедливой, сильно отличаются? Зритель: Ну, я думаю, да, очень сильно. Потому что на данный момент – 12 тысяч. Я гражданский водитель всех категорий в воинской части. То есть это реальная цена, все получают такую зарплату. И неважно, какой стаж или возраст. Ольга Арсланова: Понятно. Петр Кузнецов: Как вы считаете, с учетом вашего стажа, возраста, всех сопутствующих параметров сколько вы должны получать за то, чем вы занимаетесь, что вы делаете? Зритель: Я думаю, что так как требуют от нас по работе, и специальность… Ну, минимум должна быть 120 тысяч рублей. Петр Кузнецов: 120 тысяч рублей. Наталья Данина: В 10 раз. Петр Кузнецов: Да, в 10 раз. Зритель: С учетом того, что на данный момент в Сибири жить, одеваться, обуваться, то есть это все входит. Петр Кузнецов: Как у вас внутренний калькулятор работает? Почему в 10 раз? Вы с чем-то сравниваете? Ольга Арсланова: Или просто вам хотелось бы? Петр Кузнецов: Или это просто сумма, на которую, как вы понимаете, можете много… Зритель: Да, это реальная сумма, чтобы одеться, обуться, обеспечить семью, то есть в садик, в школу собрать, как-то отложить на отпуск. Это реальная сумма. Ольга Арсланова: Да, спасибо вам большое. Петр Кузнецов: То есть, в принципе, напрямую не связана с эффективностью работы. Ольга Арсланова: Вот! Про эффективность хотелось поговорить. Мы часто вспоминаем европейские страны – ну хорошо, не Западную Европу, но хотя бы Восточную, чуть-чуть к нам по уровню поближе – и говорим о том, что там за тот же труд, примерно за те же функции, за те же действия, за столько же часов на рабочем месте люди получают существенно больше. Корректно ли сравнивать наш труд и труд, который более высоко оплачивается? И не проблема ли в том, что мы трудимся объективно менее компетентно, менее эффективно, и поэтому получаем столько, сколько нам рынок готов заплатить, и нет смысла смотреть на тех, кто уже научился лучше работать и лучше вписан в структуру экономики? Георгий Остапкович: Вы понимаете, эффективность определяется в первую очередь производительностью труда. Вот в чем проблема. Петр Кузнецов: А она у нас… Георгий Остапкович: Производительность труда у нас, к сожалению, ну, мягко говоря, не самая высокая. То есть, условно говоря, если пользоваться данными ОЭСР, международной организации, мы производим за час относительно валового внутреннего продукта продукции на 30 доллар – в среднем один человек. А, например, в Ирландии один человек производит на 100 долларов продукции. То есть эта производительность у нас в три раза меньше, чем в Ирландии. Ольга Арсланова: То есть мы справедливо меньше зарабатываем, так получается? Георгий Остапкович: А с точки зрения времени, у нас столько же работают, сколько и в Европе. Никаких особых отличий нет. Самая меньшая оплата в Греции, но считается, что греки очень много тоже работают. То есть – производительность труда. А почему у нас низкая производительность труда? Не потому, что у нас люди некомпетентные и не умеют работать, ничего подобного. У нас достаточно серьезный и квалифицированный персонал. У нас износ основных фондов где-то в целом по стране 50%, а в промышленности – а это основная экономикообразующая отрасль – 55–56%. А на таком стареющем оборудовании вы не можете повышать производительность труда. Вам нужно менять оборудование, менять основные фонды. Ольга Арсланова: И еще, по наблюдениям многих экспертов, плохая система управления, то есть не очень качественно исполняет свои обязанности менеджмент. Георгий Остапкович: Ну, это везде. Как говорится, есть хорошие менеджеры, а есть слабые. Ольга Арсланова: Ну, в среднем по нашей российской больнице менеджмент не самый квалифицированный? Георгий Остапкович: Я не знаю. Ну, наверное, не самый… Петр Кузнецов: О менеджерах обязательно еще поговорим. Ольга Арсланова: Наталья, как вы бы оценили качество труда российских работников? Можно ли его сравнивать с европейскими? Наталья Данина: Вы знаете, я, может быть, про менеджмент как раз хотела бы отметить. Дело в том, что на Западе рыночная история насчитывает века, а у нас по факту это, собственно говоря, несколько десятилетий, да еще и, собственно говоря, с постсоветским наследием, которое объективно продолжает сохраняться. Поэтому история и культура, собственно говоря, управления как такового, рыночного управления, она у нас появился совершенно недавно. И далеко не все умеют в эту систему встроиться. Ольга Арсланова: То есть мы пока еще в детский сад ходим по этому уровню – в то время, как кто-то уже из школы выпустился? Наталья Данина: Вы знаете, я бы сказала так: хорошо бы, если бы мы ходили в детский сад, но мы, увы, перепрыгнули этот этап эволюции, и нам пришлось сразу включиться во взрослый мир с менталитетом детского сада. Наверное, вот так правильно это сформулировать. Ольга Арсланова: Понятно. Наталья Данина: И кто-то успел подтянуться, какие-то люди, компании, организации, а кто-то так и остался на этом уровне, поэтому имеет то, что имеет. Петр Кузнецов: По поводу менеджеров. Смотрите, самые высокие зарплаты среди наших топ-менеджеров у руководителей госкомпаний, государственных компаний. Можно ли сказать, что вот эту моду на неравенство, тренд задают как раз крупные государственные компании и из-за них вот эта пропасть только увеличивается? Георгий Остапкович: Ну, вы знаете, наверное, с натягом можно, но я бы не обвинял во всех грехах государственный сектор. Конечно, к сожалению, если мы возьмем даже в том же госсекторе, то кто-то стоит на МРОТ. Условно, какая-то санитарка в Нижних Мамырях 11 200 получает. Я не исключаю, что есть в госкомпаниях кто-то из топ-менеджеров (может быть, не верхнего эшелона, но из средних топов), который получает 5 миллионов. Это разница в 500 раз. Такого не бывает вообще. Вы думаете, что… Петр Кузнецов: У нас бывает. Георгий Остапкович: Ну да. Вы думаете, что в Дании не могут или в Швеции? Они могут платить, но они считают это неприличным, чтобы людей оценивать в 500 раз – та, которая ухаживает за детьми, санитарка, и тот, который стоит и получает рентный доход от того, что воткнул палку и качает нефть. В 500 раз больше! Ольга Арсланова: Ну, у нас такие понятия, как «прилично» и «неприлично», судя по всему, в принципе отсутствуют, такие этические категории. Судя по тому, что… Георгий Остапкович: Я думаю, что сейчас уже проявляются. Ольга Арсланова: Нет, ну смотрите, просто судя по тому, что пишут наши зрители. Напоминают, что у нас пенсия у некоторых – 9 700, а зарплата без подоходного – 10 400. Георгий Остапкович: Вот этого я не понимаю, как они меньше МРОТ получают. Ольга Арсланова: Вот он, верх неприличия. А по факту люди работают неполный рабочий день, неполную рабочую неделю, производство там сокращается – и вот, пожалуйста. Георгий Остапкович: Нет, я про пенсию говорю. Пенсионеры у нас, как ни странно, но они всегда с фиксированной своей зарплатой. И у них есть МРОТ свой, то есть прожиточный минимум. Они свои одиннадцать… Ольга Арсланова: Вы так говорите «свои одиннадцать». Георгий Остапкович: Нет, это ужасно! Ольга Арсланова: Законные свои, на которые прекрасно можно существовать! Георгий Остапкович: 150 евро. Ну, в Монголии меньше. Петр Кузнецов: По поводу вот этой разницы в 500 раз. Была как-то идея, не помню от кого, идея контроля зарплат топ-менеджеров. Насколько она у нас реализуемая? И что это поможет сдвинуть в этом плане у нас на рынке? Наталья Данина: Ну, рыночные компании, я полагаю, руководствуются в любом случае принципами экономической целесообразности своей внутри. И вряд ли они последуют этому, если это будет лишь только некий лозунг или воззвание, не закреплено законодательно. То есть это странно. «Я как предприниматель молодец, я классно работаю, я руковожу этой компанией. Я имею возможность себе зарабатывать столько, сколько зарабатываю. И почему?» То есть это было бы странно. А на государственном уровне, насколько я знаю, по-моему, идея так и осталась идеей. Хотя там есть некие понятные рыночные механизмы, начинают проявляться – типа KPI, ключевые показатели эффективности и так далее. Но все равно это скорее… Все-таки это машина государственного управления. То есть скрещивают не сильно скрещиваемое – и получаются в итоге странные вещи. Петр Кузнецов: То есть, в принципе, противоречит механизмам каким-то, которые установлены законодательством, вот эта идея? Георгий Остапкович: У нас очень чрезмерна вообще в принципе государственная доля в экономике. У нас, по оценкам ФАС (это антимонопольная служба), 70% добавленной стоимости создается на государственных предприятиях. Понимаете? И конечно… А везде в мире все происходит наоборот: 30% – государство, 70% – частный сектор. Вот эту пирамиду если перевернуть, то, может быть, тогда и зарплатные вещи можно будет как-то решать более разумно. Понимаете? Но, конечно, платить своим топ-менеджерам такие доходы… Вот мы говорим – 60 тысяч. А что такое 60 тысяч? Это 720 тысяч рублей – годовая. Ну, 720 тысяч рублей в госсекторе на хорошем предприятии даже не топ-менеджер, а начальник департамента… Ольга Арсланова: В месяц. Георгий Остапкович: Это в месяц он получает. То, что люди, как манну небесную, посчитали… Ольга Арсланова: Вероятно, для экономики страны он более существенный, более ценный кадр. Георгий Остапкович: Нет, я все-таки не стал опять же обвинять… Ведь зарплата зависит от уровня образования, от уровня компетенций, от производительности труда, от знаний человека в первую очередь, от того, что человек здоровый, что он не пьет, не чихает, что он работает и вносит действительно вклад в свою компанию. Может быть, поэтому он и должен получать эти свои… Ольга Арсланова: Разумеется. Давайте послушаем наших зрителей. Петр Кузнецов: Их много. Начнем с Евгения из Ростовской области. Ольга Арсланова: Мы узнаем, как у них с этими всеми компетенциями, требованиями и здоровьем. Петр Кузнецов: Как дела в Ростовской области? Здравствуйте, Евгений. Откуда вы конкретно? Зритель: Ростовская область. Ольга Арсланова: Откуда? Город? Село? Петр Кузнецов: Она большая. Зритель: Станица Казанская. Ольга Арсланова: Слушаем вас, Евгений. Зритель: Вот у меня зарплата – 11 200. Я считаю, допустим, что нормальный уровень дохода будет… Вот у меня семья из четырех человек. Это порядка 30 тысяч на душу в моей маленькой семье – вот это будет нормальный доход, который позволит мне, допустим, оплачивать ЖКХ, тянуть мою долговую нагрузку, кредиты, то есть садик, продукты. Это еще не учитывая то, что здесь очень много мы живем подсобным хозяйством, то есть это 50–60%, мы выращиваем сами все это. И плюс получится еще немного откладывать. Вот 30 тысяч. Нас четверо. 120 тысяч мы должны с женой вдвоем зарабатывать, по 60 тысяч на человека. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Давайте сразу Сергея из Петербурга послушаем, для контраста другой регион. Какие запросы у жителя Петербурга, узнаем. Сергей, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Я из Санкт-Петербурга, мне 51 год, работаю бригадиром водителей. Хочу сказать вот о чем. Заработная плата у меня сейчас составляет 40 тысяч рублей. Я пенсионер МВД, до этого составляла 62 тысячи. Но я хочу сказать немножко о другом – о пороге уровня в нашем городе. Некоторые люди даже вынуждены не то что иметь минимальную зарплату, а детей собирать сейчас будут к 1 сентября, в кредит даже берут деньги, чтобы собрать. Вот я о чем говорю. Не то чтобы иметь дачу, машину и все остальное. Самое необходимое и близкое, что надо сделать, – это питание, дети, квартира. Мы их не можем полностью содержать… Ольга Арсланова: Сергей, а сколько вам не хватает до всех этих ваших планов, для того чтобы чувствовать себя просто комфортно? Зритель: Завышать планку не хочется. Я получал, скажем, когда служил, до 2014 года 60 тысяч рублей. Надо умножить на два. И мне было бы достаточно комфортно, моей семье, скажем так. Ольга Арсланова: Понятно. Спасибо. А вот реальность из разных регионов. «Сын устроился на работу в лесхоз. Зарплата до 20 тысяч, но ее три месяца не дают. За август 1 400 начисли». Ну, там, очевидно, есть какие-то нарушения. И все-таки давайте поговорим, где хуже всего обстоят дела. То есть в каких сферах самые низкие зарплаты сейчас, по вашим данным? Может быть, регионы вы тоже назовете. Наталья Данина: Вы знаете, если говорить про регионы, то статистика, которую вы озвучили, в принципе, она отражает… То есть я подтверждаю, что мы видим и по реальным заработным платам, и по запросам соискателей, по предложениям работодателей примерно ту же самую региональную разбивку. Вообще в России очень интересная ситуация. Поскольку таких стран, как мы (я имею в виду – таких больших), не так много, то такой гигантской региональной дифференциации нет нигде, то есть что заработная плата практически прямо пропорционально связана с размером города. Не зря Москва – лидер. Дальше идет Санкт-Петербург. После этого идут города Дальнего Востока, но там особая ситуация. Потом идут города-миллионники плотной кучкой. После этого города-полумиллионники. И так далее, и так далее. И везде заработная плата постепенно понижается. Если мы уровень Москвы возьмем за 100%, то Санкт-Петербург – примерно 70–80%, миллионники – примерно 60%, полумиллионники – 40%. И дальше поехало. То есть здесь можно даже не называть города. Каждый, понимая, в каком городе по численности он живет, может прикинуть, какой размер заработной платы там мы видим и наблюдаем, и он объективно есть. Если же говорить про сферы и отрасли, то, понимаете, в каждой сфере есть основная масса персонала, которая генерирует, которая является как бы системообразующей для этой отрасли. Если мы говорим про нефтяников, то это бурильщики. Если мы говорим про логистику, то это склады и водители. Если мы говорим про IT-отрасль, то это программисты. Соответственно, именно размер заработной платы этого основного костяка этой сферы и формирует тот самый уровень в этой сфере. Таким образом… То есть это, грубо говоря, основной производственный персонал для этой сферы. Повторю, для айтишников это программисты, для розничных магазинов это продавцы. Соответственно, средняя заработная плата именно этого основного производственного персонала (я немножко не по-экономически формулирую, но по смыслу правильно), так вот, она и формирует тот самый размер. Поэтому в рознице, например, одна из самых низких средних заработных плат просто потому, что гигантская масса тех самых продавцов, которые и тянут ту самую медиану, среднюю по отрасли вниз. Кстати, к вопросу о продавцах. Это же одна из самых массовых, если не самая массовая профессия сейчас в России. Продавцы и водители, по-моему. Георгий Остапкович: Продавцы и водители автомобилей. 7% – и те, и другие. Наталья Данина: Водители автомобилей, да. Ольга Арсланова: А по зарплатам они где? К середнячкам ближе? Или все-таки это… Наталья Данина: Вы знаете, розница рознице – рознь. Есть большие и хорошие розничные сети, которые действительно стремятся заботиться о своем персонале. Там даже не только средняя заработная плата, а там общий пакет, условия работы. Ведь это же все влияет на общую удовлетворенность и ощущение справедливости человека от той работы, которую он совершает. Так вот, там все хорошо. А если мы говорим про ларьки, которые… Ну, в Москве сейчас этой категории нет вообще, торговли такой палаточной, может быть, за исключением рынков, а в других регионах это присутствует. И там, конечно… Ну какие там условия труда? Холодно, грязно. Георгий Остапкович: Плюс сезонность. Наталья Данина: Плюс сезонность, да. Георгий Остапкович: Они выбегают летом работать на ярмарках, а зимой они же спят. Петр Кузнецов: Нам пишут, причем это пишет Москва: «Как прожить на 10 900? Пенсионеров загнали дальше некуда». Ольга Арсланова: Ну, это пенсионер. Петр Кузнецов: Да, это пенсионер. Вологодская: «Не смешите! Везде зарплаты у многих 15–20 тысяч в регионах!!!» – и очень много знаков восклицания. МРОТ. Такая единица, как МРОТ, которую рассчитывают экономисты. Не знаю, проверяют ли на реальности. Такое ощущение, что нет. Насколько эти все расчеты, что касается МРОТ (ну, его чуть-чуть подтянули), прибивают общие цены, общие зарплаты? Насколько это проблема? Георгий Остапкович: Я сейчас хотел добавить. Наталья нам говорила по поводу 100%, если брать Москву. А ведь Москва даже в тройку не входит по средней зарплате. Есть регионы, которые повыше. Ольга Арсланова: Добытчики. Наталья Данина: Ну, нефтегазоносные вы имеете в виду? Георгий Остапкович: Ну, Чукотка в 1,5 раза больше, чем Москва. Ольга Арсланова: С другой стороны… Георгий Остапкович: Я говорю про средние зарплаты. Наталья Данина: Нет, в этом смысле – конечно. Ольга Арсланова: Но не стоит забывать, что и цены существенно выше, чем в Москве, поэтому… Георгий Остапкович: Да, туда на самолетах возят. Ольга Арсланова: Если мы будем сравнивать, то… Георгий Остапкович: МРОТ. Вы хотите сказать, что… Конечно, МРОТ у нас низкий. Ну что такое 11 200? Или сколько сейчас? Вот сейчас, правда, подняли вопрос, чтобы на тысячу поднять – 12 200 будет. Петр Кузнецов: Обалдеть! Заживем! Георгий Остапкович: Да. Ну, на основании МРОТ делается же прожиточный минимум. То есть тот, кто ниже прожиточного минимума… Даже если по-русски взять слова, то не уровень бедности, а прожиточный минимум. Ольга Арсланова: То есть прожить можно – на минималочке. Георгий Остапкович: Да. Но если меньше, то неизвестно. А если у меня не 11 200, а 9 800, то тогда неизвестно, проживешь или нет. Ну конечно, низкий МРОТ. Но хотя бы это узаконенная вещь, как бы тебе гарантированная вещь. Ольга Арсланова: То есть, в принципе, это благо для самых бедных россиян? Георгий Остапкович: Это благо. Надо стремиться… Петр Кузнецов: Тем не менее куча историй, когда получают меньше МРОТ. Георгий Остапкович: Это совершенно другой случай. Петр Кузнецов: Понятно, так не должно быть, но они продолжают получать. Георгий Остапкович: Вопрос не в этом. Просто люди стоят… У нас сейчас как делают, как уходят от МРОТ? Ставят на 0,75, на 0,5, и поэтому у тебя получается ставка… Петр Кузнецов: Типа экономическое обоснование. Георгий Остапкович: А в принципе, например, для северов… Я не знаю, как будут повышать на тысячу. Это будет серьезный удар по бизнесу. Чтобы повысить – это надо будет деньги находить, особенно на северах, где еще к МРОТ добавится 2,0–2,2, северная наценка. И я не могу просто так на тысячу самому низкому. Мне приходится цепочкой повышать дальше для тех людей, которые 13 получали. Я же не могу их оставить. Ольга Арсланова: Продолжаем слушать наших зрителей и узнавать их реальные зарплаты и зарплаты, которые они считают справедливыми, о которых мечтают. Маргарита из Волгограда с нами на связи. Здравствуйте, Маргарита. Кем вы работаете, если не секрет? Зритель: Меня зовут Маргарита. Добрый вечер всем. Ну, что хочу сказать? Работаю в банковской сфере. Вот у меня чистыми на руки получается 20 тысяч рублей. Вы спрашиваете: сколько нужно для счастья? Ну, для счастья нужно 75 мне, и порядка 95 тысяч должен зарабатывать супруг. Петр Кузнецов: А почему 75, не 80? Зритель: Живем в одной стране – Волгоград, Москва, Санкт-Петербург. Страна одна – Россия. Ну, на Севере, где коэффициенты, там действительно должны быть зарплаты еще выше. Вот при тех ценах, которые есть в магазинах, вот такая должна быть зарплата. Я помню, пенсионеры, имеющие пенсию 120 рублей, они спокойно могли в выходные дни прилетать из Волгограда в Сочи и отдыхать в субботу и воскресенье. А куда им девать деньги было? Некуда. Вот как-то так должны жить. Петр Кузнецов: Маргарита, мы говорим сегодня все-таки именно о справедливых зарплатах, то есть туда все-таки закладываем эффективность работы. Вы считаете, что вы работаете на 75 в Волгограде банковским работником? Зритель: Да, конечно. Я работаю даже на 95, но не платят столько, к сожалению. Очень тяжелая работа – оператор колл-центра. Сидишь два часа и не можешь встать с места. Это очень сложно. Петр Кузнецов: Вредность. Хорошо. Георгий Остапкович: А вообще-то, финансовая деятельность – это достаточно высокая заработная плата. Петр Кузнецов: Видимо, от банка зависит. Георгий Остапкович: На пятом-шестом месте. И от банка, и от профессии. Если ты операционист или в колл-центре, то тогда поменьше. А если ты в кредитном отделе или в депозитном… Ольга Арсланова: Но у нас свой есть опрос. «Кем работаете и довольны ли зарплатой?» – такой вопрос задавали наши корреспонденты жителям разных городов. Давайте посмотрим. ОПРОС Петр Кузнецов: Мне все покоя не дает при этом Маргарита из Волгограда, банковский работник, сотрудница колл-центра. Ольга Арсланова: И ее 20 тысяч. Петр Кузнецов: И ее 20 тысяч. На ее примере давайте разберем. Может быть, проблема большинства заключается в том, что Маргарита сотрудник колл-центра, и она хочет оставаться сотрудницей колл-центра, сидеть два часа, никуда не выходить, но при этом получать просто больше – 75? Ольга Арсланова: Но она не думает о том, что можно расти. Петр Кузнецов: Но у нее нет вот этой задачи: «Может быть, не 75 я хочу получать за то, чем я занимаюсь сейчас». У нее нет задачи как бы стать, не знаю, главой кредитного отдела в этом же банке, сесть в социальный лифт, чуть-чуть продвинуться и получать уже за это 75 тысяч, от 75 тысяч. Ольга Арсланова: Что было бы, кстати, значительно реалистичнее, шансов было бы больше. Петр Кузнецов: Амбиций никаких. Амбиции заключаются только просто в повышении зарплаты: «Я просто хочу получать на этом месте, просто больше». Наталья Данина: «Потому что хочу». На самом деле… Ну, Маргариту мы об этом не спросили, это наши догадки. Но в целом на самом деле часто бывает такая история, что люди действительно, работая в своей сфере, в своей профессии, в своем регионе, часто не поднимают голову для того, чтобы посмотреть по сторонам – на те же самые интернет-ресурсы посмотреть, какие есть возможности и варианты другие. Здесь мы даже не говорим про возможность роста внутри компании, это отдельная история. Посмотреть, что еще предлагает рынок. Потому что рынок объективно есть рынок. И конечно, 20 тысяч для Волгограда, по-моему, – это не сильно высокая заработная плата. Я полагаю, что можно найти и более достойную. Ольга Арсланова: По вашим наблюдениям, как можно в среднем оценить эту амбициозность работников российских, которые хотели бы получать больше, но при этом не так часто видят себя на другой позиции? Петр Кузнецов: Чего уж там переезжать в другой регион… В этой же компании в соседний кабинет сесть. Ольга Арсланова: Да. Не верят в возможность продвижения или не хотят что-то делать для этого, некая инерционность присутствует? Наталья Данина: Инерционность присутствует, это правда, так оно и есть, особенно в чуть более возрастной среде. То есть я не хочу говорить, что только молодые более амбициозные. Люди есть разные везде. Но инерция действительно есть. История про «посмотреть на рынок», «поискать другие возможности» наиболее активная развита, конечно, в первую очередь в крупных городах. Но при этом огромное количество людей работают на тех местах, куда они пришли. Вот отсутствие активности действительно есть в наших людях. Более того, даже многие люди, размещая резюме, например, на интернет-ресурсах, думают, что сейчас на них работодатели начнут откликаться, приглашать их на вакансии… Петр Кузнецов: Накинутся. Наталья Данина: Накинутся, да. Ситуацию мы, конечно, имеем парадоксальную. Все работодатели говорят: «Нам не хватает рабочих рук, рабочих голов, трудовых ресурсов». А люди при этом говорят, что работы нет или работа есть, но она малооплачиваемая. То есть мы заложники той ситуации, в которой мы сейчас оказались, в каком-то смысле. Действительно, пассивность со стороны части соискателей, людей, которые работают, присутствует. Да, это правда. Ольга Арсланова: Вы можете согласиться с тем, что мы слабо верим в свои перспективы и, в общем-то, не очень к ним готовы, не очень готовы на них работать? Георгий Остапкович: Вы знаете, во-первых, давайте так: это не наша только болезнь, не российская, но и в мире так. Психологически люди считают всегда, что их потребности значительно больше, чем их доход. И когда их спрашивают, сколько… Вот он будет 800 в месяц получать, и он скажет: «Маловато будет. Мне нужно как минимум 1 000 или 950». Поэтому то, что люди отвечают, что им нужно больше – это вполне естественно. И потом, все зависит от ментальности, от образования. То есть каждый человек по-своему… Один 10 тысяч получает, пойдет на подработку, будет искать, будет в интернете находить. Другой пойдет в гараж пиво пить. Понимаете? Все зависит от людей. В принципе, все это непредсказуемо. И пути открыты для всех. Конечно, сложно людям предпенсионного возраста. Я понимаю, что сейчас у нас в России, несмотря на то, что делаются определенные вещи для предпенсионеров, конечно, те, кому за 50, я уж не говор про 65, вот к 60 годам это уже крайне сложно… Ольга Арсланова: Хотя это наш новый бастион трудовой – предпенсионеры. Они в скором времени должны измениться. Петр Кузнецов: Да, поживее должны быть. Георгий Остапкович: Вы понимаете, у нас еще проблема-то – мы попали в демографическую яму. У нас выбывают люди… Петр Кузнецов: Сейчас она будет, да. Георгий Остапкович: Нет, она уже пошла, она пошла с 2017–2018 года. У нас выбывает самый производительный, самый инновационный возраст – где-то 29–48. Он сокращается. Пожилые растут. И трудности у нас с кадрами будут. Но, с другой стороны, трудности с кадрами – значит, будут людей брать на работу, то есть не будет конкуренции какой-то. И потом, главное – образование. Если вы хотите… Вот два фактора, которыми можно поднять заработок у людей. Первое – это чтобы развивалась экономика, чтобы росла прибыль, тогда будут предприниматели. И второе – это вложения в человеческий капитал. Нужно акцентированно увеличить вот эту бюджетную статью: в науку, в образование, в здравоохранение. Чем человек образованнее, чем он здоровее, тем он будет производительнее. А если он производительный и образованный, то он будет больше получать. Понимаете? У него не будет вот таких вопросов: «Я получаю 12, а хочу получать 75». Он откроет интернет – и на второй странице ему HeadHunter сразу с удовольствием предоставит эти 75, образованному и здоровому человеку. Ольга Арсланова: Давайте продолжим говорить о реальных зарплатах с нашими зрителями. Михаил из Карелии у нас на связи. Здравствуйте, Михаил. Какая у вас профессия? Зритель: Здравствуйте. Работаю пожарным в обычной части пожарной. Ольга Арсланова: Сколько платят пожарным? Зритель: Заработок – от 14 до 16 тысяч рублей. А ипотека у меня 17. Мне приходится работать на двух-трех работать, чтобы обеспечить свою семью. Получается, что я даже не вижу, как растет мой ребенок, потому что я постоянно на работах. Хотелось бы, чтобы зарплата у меня была хотя бы тысяч 30. Ольга Арсланова: 30 вас устроят, да? Зритель: Ну да, хотя бы 30 меня устроят. Петр Кузнецов: А совокупно? А с трех работ сколько вы в итоге? Зритель: В итоге тысяч 70 вытягиваю Ольга Арсланова: Но работаете круглосуточно, наверное, да? Зритель: Да, круглосуточно работаю. Ольга Арсланова: Спасибо вам за ваш звонок. Держитесь на трех работах! Петр Кузнецов: 70 тысяч, и из них 13 – это основная работа пожарным. Ольга Арсланова: Давайте еще Москву послушаем. Просто тут, как всегда, на SMS-портале Москва – главный злодей. Ну, понятное дело, ожидаемо. Давайте узнаем, какие зарплаты в Москве у наших зрителей. Петр Кузнецов: Дмитрий, вас тоже можно главным злодеем назвать, потому что вы зубной техник, насколько мы понимаем. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Не зубная фея, а зубной злодей. Петр Кузнецов: Ладно, не обижайтесь! Зритель: Я хотел бы просто озвучить ситуацию. Люди говорят, что в Москве бешеные зарплаты. Честно говоря, я в госструктуре работаю, в поликлинике, и у меня зарплата, голый оклад получается 20 с лишним тысяч, ну, 22, может быть. Петр Кузнецов: А почему вы в частную не уходите? Ольга Арсланова: Может быть, у вас 222 было бы. Зритель: Я сейчас объясню почему. Потому что я устраивался в госструктуру для того, чтобы получать определенную финансовую стабильность, потому что в частной лаборатории ты зависишь от хозяина. Если он захочет, то и какие-то штрафные санкции может вводить. То есть это на его личное усмотрение. Поэтому была цель – устроиться именно в госструктуру. Думал, что раз такие цены по медицине в Москве, то должна быть и соответствующая оплата. Но по факту получается вот такая, собственно говоря, картина. Причем, например, плана бюджетного я сдаю, не знаю, на 400–500 тысяч. Сейчас отменилась процентовка, она была до этого. Хотя я работал еще и в другой поликлинике, и там была процентовка. Но процент подгоняется именно под МРОТ. То есть сделано все таким образом, чтобы сотрудник… Ольга Арсланова: Вот вам и Москва. Спасибо. Петр Кузнецов: Вот вам и МРОТ. Ольга Арсланова: А на 20 тысяч в Москве, конечно, существенно сложнее прожить, чем где-нибудь в Волгоградской области. Наталья Данина: Невозможно. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста… Когда мы смотрим эту разницу между реальной средней зарплатой и ожидаемой средней зарплатой по разным городам, можно ли сказать, что там, где разрыв меньше всего, там наиболее благоприятно устроен рынок труда? Наталья Данина: Ну, если мы посмотрим на цифры, то Москва – как раз та самая «злодейка» – демонстрирует обратную ситуацию. Люди, по данным даже того же Росстата, получают больше, чем они хотели бы – 103 против 99. Ольга Арсланова: А это что? Обманывают, что ли, по Москве? Наталья Данина: Нет, не обманывают. Просто в Москве очень много денег. Соответственно, средняя заработная плата… Ольга Арсланова: Люди уже говорят: «Не надо нам столько платить! Это уже слишком! Остановитесь! Регионы будут завидовать. Не надо!» Наталья Данина: Грубо говоря, получается, что действительно в Москве средний уровень заработной платы объективно соответствует реальному. То есть в Москве можно заработать. И в принципе, здравый смысл и рынок говорят, что чем крупнее регион, тем больше в нем работодателей, тем выше, соответственно, конкуренция за людей, тем больше вакансий, тем люди более экономически активные и тем больше рыночные механизмы и факторы начинают влиять. То есть спрос рождает предложение. И рыночная цена – собственно говоря, как равновесие между просом и предложением. Поэтому, в принципе, да, чем меньше разница… Ну, разница, я повторюсь, более или менее везде равномерная, более или менее по всем исследованным регионам, но в целом глобально, да, чем она меньше, тем в идеале картинка лучше в регионе. Ольга Арсланова: Как можно использовать для измерения нашей общей экономической температуры вот такие опросы? Они помогают исследователям? Или это просто какие-то желания, мечтания, это все оторвано от реальности? Георгий Остапкович: Вы знаете, конечно, это интересно, можно за чашкой чая почитать. Но эти все опросы социологические, и сегодняшний наш в том числе, средний чек тут обсуждали неделю назад, какие-то индексы оливье – это интересная информация, но такой экономической и смысловой нагрузки не несет. Эта вся информация будет жить три-четыре дня, неделю, а через неделю все это… Даже никто и не вспомнит, что «Сбербанк» провел опрос. Ну, интересно. Ну, ребята… Социология – она понятна. Понятно, о чем идет речь. Даже не об этих 60. Что творится – все ясно. Росстат дает полную раскладку: по децильным группам, по профессиям, по средним, по медианным. А есть еще модальная зарплата. Модальная зарплата – это та зарплата, которую получает бо́льшая часть населения. Ольга Арсланова: То есть это наиболее реалистичная зарплата? Для большинства, скажем так. Георгий Остапкович: Ну, 25–26 тысяч у нас модальная зарплата. Ольга Арсланова: Если отбросить топ-менеджеров и отбросить тех, кто совсем… Георгий Остапкович: Нет. Еще раз говорю: это наибольшая часть населения. Ольга Арсланова: То есть – большинство. Георгий Остапкович: Вот 25% населения России получают 25 тысяч. Дальше идут люди, после получают… 24%, 19%. А вот самый большой процент людей получают 25 тысяч. Собственно, это коррелируется с тем, что нам звонят, вам на передачу звонят. Петр Кузнецов: И продолжают. Основной триггер сейчас на SMS-портале – это депутат. Куча сообщений! «Рабочий человек должен получать, как депутат», – Астраханская область. Ольга Арсланова: А сколько там у них? В районе 500, да? Петр Кузнецов: «Спросите у депутатов и чиновников». «Откуда у депутатов такие зарплаты?» «Вот такую зарплату я хочу, отработав 40 лет», – это уже Татарстан. Георгий Остапкович: Вы знаете, если я сейчас выйду, меня могут, как говорится, по голове… Но я бы заступился за депутатов. Ну, не знаю… В принципе, депутат, представитель власти – во всех странах это высокооплачиваемая должность. Депутаты в парламенте, лорды. Другое дело… Ольга Арсланова: На фоне населения просто не так это устрашающе. Георгий Остапкович: На фоне населения, да. Но все равно депутаты – это высокие госслужащие. И вполне разумно, что там высокие… Вот отдача их какая, эффективность от их депутатства? Это они в первую очередь отвечают за такую низкую зарплату, к сожалению, депутаты. Где их законодательные инициативы? Петр Кузнецов: Послушаем Владимира, Волгоградская область или Волгоград. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Владимир, здравствуйте. Волгоград, да? Зритель: Да, Волгоград. Петр Кузнецов: Самый что ни на есть. Зритель: Здравствуйте. Рад попасть на вашу передачу. Вы молодцы! Спасибо огромное. Очень интересно. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Слушаем вас. Зритель: Значит, давайте так. Вот передо мной договор 2017 года. Я настройщик фортепиано и роялей. Мой должностной оклад по седьмому разряду (всего их одиннадцать) – 4 820 рублей. Плюс надбавка за стаж – 1 960 рублей, это 20%, потому что он чуть больше 20 лет. И за хорошую работу 85% – это 4 097. Ну, на руки – 7 500. Петр Кузнецов: Не играют у нас на роялях. Ольга Арсланова: А вы как бы оценили свой труд? Зритель: Нет, почему? У нас Владимир Владимирович играет. Даже в прошлом году, по-моему, у нас две фабрики открыли и стали производить инструменты, то есть делать сборку, по 550 тысяч. Я так думаю, что музыкальные школы смогут их тоже приобретать. А вообще, конечно… Петр Кузнецов: Владимир, а где вы подрабатываете? Вы же не можете 7 тысячами обходиться. Зритель: Подрабатываю. Вы знаете, да, конечно, я подрабатываю. Было три музыкальных школы, набиралось порядка 15 тысяч. Если брать язычковые инструменты (ну, может быть, вам будет интересно), то там ставка вообще 3 800. Это аккордеоны и баяны. Ольга Арсланова: Спасибо. Зритель: В Москве, возможно, у вас довольно-таки большой выбор настройщиков, ну, по сравнению с Волгоградом. У нас порядка пяти человек на весь город. Петр Кузнецов: Слушайте, попробуйте канал на YouTube открыть, рассказывать об этом. Интересно, правда! Это сейчас монетизируется. Ольга Арсланова: Что мы еще вам можем посоветовать? Петр Кузнецов: Нет, я не шучу. Серьезно. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Никто на нашем SMS-портале сегодня (а у нас тысячи сообщений) не написал, что он своей зарплатой доволен. Надо будет отдельно сделать программу и таких счастливчиков найти. «Работаю на почте. Зарплата – 12 тысяч». И конечно, Москва, Москва… «Там жить не дороже, чем в Омске, – пишет, например, зритель. – В Омске жить дороже, а зарплаты ниже раза в четыре». Хотелось бы подвести итог. Главный принцип, главный секрет, не знаю, главная задача – как этот дисбаланс выровнять между ожиданиями очень скромными и реальностью, еще более скромной? Наталья Данина: Ну, вопрос, конечно, сложный. Как выровнять? Вы знаете, я бы… Как Георгий сказал: «Может быть, я выйду, и меня…» Но на самом деле я бы всем рекомендовала смотреть на рынок труда. Просто посмотреть, что происходит на нем. Потому что настройщик музыкальных инструментов – это настолько узкая вообще роль, просто редкость. Я в первый раз в жизни встречаюсь с живым таким человеком, хотя музыкальную школу сама заканчивала в свое время. Посмотреть на рынок труда, что происходит объективно на нем. Да, я понимаю, что история с диспропорциями сохраняется. И в этом смысле мы со своей колокольни на это очевидным образом не можем повлиять вообще никак. Но я как представитель рыночной профессии, представитель рынка онлайна… Просто зайдите на сайт, например, на наш, на HeadHunter, и посмотрите, что еще есть на рынке. Возможно, вы сможете переехать в ту же самую Москву, которую ругают, или в другой крупный город. Да, здесь действительно больше возможностей для заработка. Ольга Арсланова: Георгий Владимирович, ваше резюме? Георгий Остапкович: Значит, еще раз я вернусь к вопросу. Между реальной зарплатой и той, которую люди хотят? Никогда. Петр Кузнецов: И там, и там – скромно. Ольга Арсланова: Вопрос: как жить лучше? Георгий Остапкович: Никогда. Всегда желания людей ментально и психологически будут по зарплате превышать его зарплату. Ольга Арсланова: То есть мы хотим больше. Георгий Остапкович: То есть надо где-то что-то сократить, минимизировать этот разрыв – это да. Но догнать – вы никогда не догоните. Так же, как вы никогда не избавитесь от коррупции, никогда не избавитесь… Но минимизировать все эти проблемы нужно. И от этого… У нас два основных агрегатора. Ольга Арсланова: Если можно, коротко. Петр Кузнецов: Первый и второй. Георгий Остапкович: Да. Роль государства и роль предпринимательского бизнеса. Вот эти люди и эти структуры могут как-то выровнять эту ситуацию. Ольга Арсланова: Больше вам спасибо, уважаемые гости. Руководитель проекта «Банк данных заработных плат» HeadHunter Наталья Данина и директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики Георгий Остапкович были у нас в гостях. Петр Кузнецов: Спасибо.