Ольга Арсланова: А сейчас к другой теме. Это рубрика «Личное мнение». Мы сегодня поговорим о дотациях российским регионам. Дело в том, что Минфин определил объем дотаций, заложенных на выравнивание бюджетной обеспеченности регионов. Давайте посмотрим, кому сколько положено денег. В этом году заложены 675 млрд рублей. Это почти на 5% больше, чем в предыдущий год. При этом пятерка регионов-лидеров остается практически без изменений с 2014 года. Давайте посмотрим. На Дагестан, Чечню, Якутию, Камчатку и Алтайский край суммарно приходится треть всех дотаций. Кроме того, в первую десятку вошли Крым, Бурятия и Тува. Петр Кузнецов: Кроме самых дотационных регионов, в рейтинге Минфина есть регионы с наименьшим количеством выделенных на них денег. В этом году ими стали Мурманск, Коми, Липецк, Тула, Ярославская область. При этом меньше всех получит именно Мурманск. Размер дотаций для него всего 31 млн. Ольга Арсланова: Давайте обратим внимание еще на некоторые рейтинги. Специалисты регулярно составляют список лучших для жизни и работы регионов. Это не всегда коррелирует с тем, дотационный регион или нет. Тем не менее, последний рейтинг учитывал только объективные данные – климат, экологию, уровень зарплат, ситуацию с безработицей и даже качество дорог. Но тут его возглавили Москва и Санкт-Петербург, в десятку вошли Казань, Белгород, Краснодар, Воронеж, а также Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономный округ. Петр Кузнецов: А вот другой рейтинг уже не так оптимистичен. Его составил Центр электоральных практик. Оценивались в нем губернаторы, а точнее – их шанс на успех быть переизбранными. Оценки выставили 83 регионам по 5-балльной шкале. Оценивали благополучие региона. Популярность губернатора в народе (не среди местных элит), уровень протестных настроений. И вот отличниками стали главы всего 4 регионов. При этом глава Чечни Рамзан Кадыров единственный получил пятерку с плюсом. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на другие показатели. Пятерки также получили Сергей Носов, глава Магаданской области, Алексей Дюмин (Тульская область), самый молодой из глав регионов, Ямало-Ненецкого автономного округа. 14 губернаторов получили низшие оценки и, соответственно, по прогнозам экспертов, низкую вероятность на избрание. Двоечниками стали главы Ставрополья, Ингушетии, Калмыкии, а колы получили губернаторы Забайкалья и республики Алтай. Двойку с плюсом заработал глава Смоленской области Алексей Островский. Петр Кузнецов: Чтоб уж не сильно расстраивался. Обсудим рейтинги, обсудим все эти цифры, обсудим перспективы (уже скоро 2019 год) с нашей гостьей Натальей Зубаревич, профессором географического факультета МГУ. Сегодня ее личное мнение. Здравствуйте, добрый вечер. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Рады вас видеть. Наталья Зубаревич: Взаимно. Ольга Арсланова: Давайте поговорим о дотациях, которые заложили на выравнивание бюджетной обеспеченности регионов. Как вообще определяется, кому сколько давать? Наталья Зубаревич: Дорогие мои, вы выдернули кусок из всех трансфертов, которые получают регионы. Кусок, который отражен в бюджете – это дотация на выравнивание бюджетной обеспеченности. И вы сказали, что там 600 с чем-то ярдов, правильно? А общий объем трансферта будет 1,6 трлн. Поэтому, кроме дотаций на выравнивание, в нашей бюджетной системе есть много чего. И как раз дотация на выравнивание самая честная, потому что она рассчитывается исходя из подушевых показателей экономического развития. Это называется валовой региональный продукт. С корректировками всевозможными. Север – бюджетные услуги стоят дороже. Горы – тоже добраться сложнее. Поэтому с разными такими коэффициентами. И вы говорили про объем, а не про подушевые показатели. Но ведь чем больше регион, тем больше он должен этой дотацией… Там от людей зависит. Петр Кузнецов: В процентах от того, на что они живут. Наталья Зубаревич: А вот в процентах будет правильно. И я к ним сейчас вернусь. Итак, дотация на выравнивание – это самый правильный и честный вид трансферта. Но кроме нее (она занимает во всех трансфертах всего лишь треть) остальное – дотация на сбалансированность… Как она дается, это отдельная история. Можно я скажу просто – решениями партий правительства. К выборным годам бывают интересные истории. Есть особо любимые. Есть индивидуальные дотации. В бюджетной раскладке написано: «Дотация на сбалансированность республики Чечня». И сумма очень немаленькая. Это не выравнивание. Это отдельно. «Дотация на сбалансированность республики Крым». И сумма еще больше, очень большая. И «Дотация Севастополя». Это именные дотации особо важным для властей регионам. Дальше еще интереснее. Дотации – это такие свободные деньги. Тебе дали – на что хочешь, на то и трать. Помимо дотаций, есть еще субсидии. Субсидия – это трансферт, который требует некоторого софинансирования со стороны региона. Да, мы тебе дадим. Но, допустим, мы тебе дали 50% или, как по сельхозсубсидиям, 90-95%. А вот остаточек ты еще софинансируй. Если ты хочешь эту субсидию получить, ты должен тоже как-то вложиться. Их масштаб усох в период кризиса. Но, тем не менее, в жирные года это была треть всех трансфертов. Сейчас меньше, около четверти. Есть еще субвенции. Не пугайтесь. Это то, что федералы передают вместе с полномочиями. Простой пример. Федеральное полномочие – выплата пособий по безработице. И просто из федерального бюджета идет субвенция, то есть специальная денежка. Регионы ее получают как операторы. Они получили и это федеральное полномочие исполнили. А дальше еще интереснее. Есть и иные межбюджетные трансферты. И в разные годы то Москве подкинут якобы на метро, а, может, и правда, то Питеру на скоростной… Это такая ручками, ручками, ручками. Поэтому наша бюджетная система, с одной стороны, очень неплохая в части выравнивающих дотаций. Вы то их и назвали. Но там дальше много чего интересного. Результат. Когда мы смотрим, как повыровняли. И я всегда считаю подушевку. Обязательно надо корректировать на стоимость жизни. Вы же понимаете, рубль на Чукотке и рубль в Тамбове – на них очень по-разному можно купить. Это называется индекс бюджетных расходов. Скорректировали. И получился почти такой ровненький заборчик. Все как-то очень стали похожи друг на друга, кроме тех, у кого нельзя отнять – это Москва, Питер, Ханты, Ямал, Тюменская область, которая подкармливается налогом на прибыль с округов, и Сахалин, у которого уже начали отнимать. И вторая группа, появившаяся сейчас по бюджетным расходам, тоже на уровне самых богатых – это те особые, кому надо дать намного больше – Крым и Севастополь. И еще специальная дотация Калининградской области, иные межбюджетные трансферты. Не будем это обсуждать. Это на особую экономическую зону пришлось давать. Правила изменились. Петр Кузнецов: А вот эти уютненькие регионы, которые ни там, ни там – они, получается, ничего не получают? Наталья Зубаревич: Субвенцию получают все, потому что федеральные полномочия выполняют все. Петр Кузнецов: Ничего плохого и ничего хорошего. Наталья Зубаревич: Ну, вот вам, пожалуйста. А вы помните сказали – «в процентах надо считать»? Мудрая мысль. Петр Кузнецов: Спасибо. Наталья Зубаревич: Можно я ее продолжу? Петр Кузнецов: Да. Наталья Зубаревич: И скажу про проценты. Петр Кузнецов: Мне будет приятно. Наталья Зубаревич: Если взять все доходы бюджета региона и посмотреть, сколько там сидят трансферты в процентах от всех доходов, поехали. Чечня с Ингушетией, больше 80% всех доходов – это трансферты. То есть они живут фактически на федеральную помощь. Крым – 65%. Республика Тыва и Алтай – 75-77%. Они живут за счет трансфертов. А средний российский регион, я не знаю, давайте возьмем что-нибудь между Тамбовом и Рязанью – это будет 20-25%. Но помните: там сидят вот эти федеральные субвенции, все выполняют федеральные полномочия. Москва – 2%, Питер – 3%, Тюменская область, Ямал и Ханты – от 2% до 4%. Ольга Арсланова: А как этот процентный уровень формируется? Понятно, что, наверное, учитывается, сколько сам регион может заработать, какая у него налогооблагаемая база. Наталья Зубаревич: Золотые ваши слова – налогооблагаемая база. Ольга Арсланова: Почему у кого-то 80%, а у кого-то 2%? Наталья Зубаревич: Потому что у каждого региона есть то, что называется ВРП (валовой региональный продукт). Его экономический уровень. Богатым помогать не надо. Не всегда так бывает. Но вроде по логике не надо. И они получают вот эти 2-3% только те самые субвенции на федеральные полномочия. Потому что федералы передают регионам денежку вместе с обязательством ее потратить на федеральные дела. Дальше. Если б мы были правильная федерация, то у нас бы было знаете, как? Вот там немножко. Те, кто побогаче, живут получше. Не заборчиком. Те, кто совсем бедные, ну, мы вам подтянули, ребята, но вы же тоже ножками немножко должны топать. У нас же выведено практически в ровненький заборчик по той простой причине, что наименее развитым регионам докидывают дополнительных дотаций на выравнивание много чего интересного. Вот так. А средненькие живут средненько. Петр Кузнецов: Хорошо. Опять простым человеческим языком. Конечно, помощь государства должна быть тем, кто оказался в таком положении. Наталья Зубаревич: Конечно. Петр Кузнецов: Но если мы сейчас обращаемся к этому рейтингу уже за 2019 год, это действительно помощь тем, кто оказался в сложной ситуации? Наталья Зубаревич: Смотрите, если взять объем трансфертов, вот я сейчас обсчитала уже пару месяцев назад первую половину 2018 года, исполнение бюджета. Безусловный лидер по всему объему трансфертов – это сумма Крыма и Севастополя. Это примерно в 1,7 раза больше, чем следующий регион. Это дорогое удовольствие, кто еще не понял. Вторая позиция. Ее железно занимает Дагестан. 2,7 млн. Низкий уровень развития. Умножает рубли на людей – получается много. По прошлому году это было, по-моему, 70 млрд. Врать не буду. Третья – это группа товарищей из Якутии и Чечни. Почему? Вроде Якутия не самая бедная. Огромная дороговизна всех бюджетных услуг. На этот миллион с территории в сколько-то Франций (уже забыла, 10-13), дикие расстояния, зимний период… Ольга Арсланова: Продукты очень дорогие. Наталья Зубаревич: Да. И раньше уровень дотационности был около 40%. Сейчас в связи с добычей нефти и газа ВРП подтянулся, и дотационность где-то 35-37%. Это довольно сложная кухня. Но я скажу так. В ней есть и формальные правила игры, что правильно, и есть очень много привходящих обстоятельств. В том числе и лоббизм губернаторов, и особые интересы отдельных групп. Много чего интересного. Петр Кузнецов: Еще вопрос, который, я уверен, интересует телезрителей, и тех, кто живет в этом регионе, и тех, кто постоянно задается вопросом, куда им столько. Вот эти трансферты – на что они идут? Наталья Зубаревич: Дотация пришла, и регион распоряжается ей самостоятельно. Ему не указывают, на что тратить. Ольга Арсланова: Отчитываться не нужно? Наталья Зубаревич: Здравствуйте. Все идет через федеральное казначейство. Просто ему не указывают, на что тратить. Ольга Арсланова: Приоритет выбирает сам регион? Наталья Зубаревич: Да. Точнейшие ваши слова. Приоритет выбирает сам регион. Субсидия – на поддержку мясного скотоводства, на молочное стадо, на топливо сельским учителям. Этих субсидий больше сотни. На выкорчевку виноградников даже раньше была. Сейчас укрупнили немножко. А субвенция – это просто тупо федеральное полномочие. На лекарственное обеспечение больных СПИДом. Это федеральное полномочие, передали деньги региону. Просто распределил. Он там не софинансирует, он вообще не свободен. Он оператор этого проекта, и ничего больше. И когда в сумме регион имеет какую-то степень свободы, то она очень ограничена. Там, где пришли федеральные деньги, надо следовать тому, куда они предназначены, если это не дотация. И на сбалансированность тоже свободны. Поэтому неплохо. Ольга Арсланова: Зрители интересуются: а если руководитель региона определил приоритеты не очень точно, не туда направили деньги, куда действительно было бы нужно, по мнению жителей региона. Наталья Зубаревич: Сейчас степень свободы решений региональных властей резко сократилась. Потому что сзади дышит Счетная палата. Федеральное казначейство тоже контролирует процесс. Сейчас, как в 1990-ые годы и в начале 2000-ых, не погуляешь. Но у каждой медали есть оборотная сторона. Когда федералы все более жестко указывают и следят на как-то ими понимаемой эффективностью бюджетных расходов, очень часто это формальный критерий. Логика такая: меньше тратишь – значит, молодец, значит, эффективный. Поэтому у нас были времена, когда по этим оценкам Ингушетия с Дагестаном на чудесных местах находились. Потому что денег немного в целом, тратят в подушевом выражении немного. Ну и молодцы. Поэтому я не согласна с такой жесткой системой. Потому что все-таки в регионе часто лучше же видно, на что тратить. Хотя не буду скрывать. Было множество случаев нецелевого расходования средств. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, на расстановку сил в трансфертах повлияли ли как-то санкции, которые коснулись «Русала», а «Русал» - все-таки важный игрок в регионах, и второй майский указ... Наталья Зубаревич: Там другая история. То, что касается компаний под санкциями, там идет помощь компаниям, а не регионам. Но там сейчас в строительстве будут уже вместо медной проволоки, извините за выражение, впаривать алюминиевую, более пожароопасную. Пытаются обязать компании покупать больше алюминия в автопроме. То есть это не регионам. Это чтобы бизнес расширял потребление. Второй вопрос был про майские указы. Они будут очень жесток мониториться, потому что там есть инвестиционная компонента. Приоритеты будет определять федеральный центр. И я везде на всех углах говорю: если в число приоритетов попадет мост на Сахалин, то вся экономическая общественность, более-менее экспертно свободная, скажет: «Вы что делаете? Этот проект не то что не окупится никогда. Там возить нечего». Но зато как красиво! Один полуостров соединили, а второй соединим тоже. Вот такие бывают истории. Петр Кузнецов: А он попадет? Наталья Зубаревич: Висит. Ольга Арсланова: Пока не очень понятно. Наталья Зубаревич: До конца еще не ясно. Я все жду окончательного списка. И тут я сладострастно начну это комментировать. Но пока идет борьба нанайских мальчиков, потому что за каждым проектом стоят группы интересов и окончательное решение не принято. Но в любом случае мне бы казалось, что если деньги бы направлялись на связывающие крупные города коридоры между ними, инфраструктуру и на развитие агломераций, это было бы более качественное решение. Там КПД понятен, он виден. Ольга Арсланова: У нас звонок из Пермского края. Давайте послушаем Дмитрия. Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Я съеду до местного уровня. У нас поселок в 50 км от города Перми. Было одно предприятие. Оно закрылось. Сейчас остались бюджетники (рабочие места) и магазины зашли федеральные – «Магнит», «Пятерочка». Я так понимаю, что, кроме маленькой доли подоходного налога, ничего у нас не остается? Наталья Зубаревич: Все так. Зритель: Зато нам закатали все в асфальт на федеральные деньги. У людей нет денег на машины, чтобы по ним ездить. Зато все в асфальте. Губернатор решил поднять налог на прибыль. Сбежал тут же филиал «Сбербанка», из Пермского края переехал в Нижний Новгород. Сбежал тут же филиал «Лукойла», переехал в Уфу. То есть потеряли кучу налогов. Зато все в асфальте. Сейчас народ ездит за 2-3 часа (50 км) до Перми. И город у нас не распоследний, и зарплаты хорошие. Но 3 часа человек нашего поселка на дорогу теряет. Это как бы нормально. Ольга Арсланова: А вы в чем лично, Дмитрий, видите выход из ситуации? Зритель: Налоги обратно вернуть в местные региональные и районные бюджеты. Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: А не так, что нам спустили оттуда – «вот на это вы истратьте». Ольга Арсланова: Это очень популярная точка зрения. На нашем СМС-портале говорят – зачем так много забирать, чтоб потом централизованно возвращать? Наталья Зубаревич: Смотрите, если через этот поселок идет федеральная дорога, то она действительно асфальтировалась на федеральные деньги. Ольга Арсланова: Странно, что кто-то этим недоволен. Понимаете, я бы сказала уважаемому зрителю простую вещь. Когда нормальная дорога, у людей появляется альтернатива. Они могут искать работу не только у себя, которой нет, они могут доезжать до Перми. И если вы думаете, что вернется Советский Союз, что где живешь, там обязательно будут рабочие места, это не так. Я в ваших передачах уже долдоню это давно и прочно. Бизнес выбирает для своих активов размещения те места, где ему выгодно. Заставить бизнес размещаться в вашем поселке… Советский Союз. Что я могу сказать? Это ваше представление о лучшем. Я так не считаю. Далее. По поводу налогов. В Пермском крае длительное время было 4 процентных пункта льготы по налогу на прибыль. Еще с черкуновских времен. То есть тогда 18 процентных пунктов регион получал и 2 процентных пункта... Ставка налога – 20%. Из этих 18 Черкунов скинул 4: «Приходи, бизнес». Бизнес не очень пришел, потому что все-таки уже как-то поближе к Северу, территория большая, плотность невысокая. Хотя Пермь, конечно, интересный город-миллионник. Я полагаю, что сейчас были некие льготы отменены, с тем чтоб пополнить бюджет. Крупные компании отвечают именно таким путем. У нас где-то 25 регионов пытаются притянуть крупняк простым дедовским способом. У них было разрешение на сокращение ставки налога на прибыль. И они между собой дерутся, кто посокращается и чтоб к нему пришли. Это такой очень смурной вариант, чемпионат по бегу в мешках с завязанными руками. Нехороший. Но все пытаются увеличить. Теперь про налоговую базу. Вы тысячу раз правы во всем. И то, что сейчас получает ваше местное самоуправление, это 15% налога на доходы физлиц. Пардон, у вас их там кот наплакал, этих доходов физических лиц. Бюджетная зарплата. Далее, земельный налог и на малый бизнес, которого там очень немного. Действительно, налоговая база никакая. С этим я согласна. Но даже в крупнейших городах все то самое. Пермь получает те же 15% налога на доходы физлиц. И даже я во всех углах говорю: «Вы знаете, кто получает денежку за ваши автомобили?». Вы здесь живете, у вас машинка. Транспортный налог все же платят, да? Это, конечно, дикая перевернутая система. Но я хочу вам напомнить, что у нас очень много периферий вообще без налоговой базы, там брать нечего. Даже если вам все оставят, у вас мало что будет. Так федералы обрезают у всех, собирают в кучу и перераспределяют. Логика в том, что через этот региональный бюджет происходит некоторое выравнивание, и немалое. А логика вторая – управлять-то как удобно. Все же под контролем. Будешь брыкаться – какой-то из трансфертов уменьшится. Поэтому перераспределение и некоторая централизация налогов нужна. Я скажу для меня печальную вещь. Мы там меру давно перешли. Есть понятие золотой середины – сколько оставлять и сколько забирать. Мы давно уже сделали так, что у нас бюджеты городских округов, а это крупнейшие города регионов и вторые-третьи промышленные города – они уже дотационны на 58%. Крупнейшие города не в состоянии себя прокормить. Петр Кузнецов: Наталья Васильевна, я хотел с вами поговорить о долгах регионов. Когда мы говорим о долге региона, когда мы фиксируем долг региона не триллионный, это нормально или это сразу же показатель чего-то плохого, причем, даже не в регионе, а в масштабах страны. Наталья Зубаревич: Наши долги – это ненормально. Это случилось с декабря 2012 года, когда регионы надорвались на выполнение майских зарплатных указов. Потому что это спущено было в основном на региональные бюджеты. У нас ненормально. Поэтому эта проблема у нас… Кстати, сейчас чуток полегче. В 2018 году сокращение объема долга на 8% за первое полугодие. Посмотрим, что будет к концу года. И, в общем-то, получше реструктурировали долги. Там гораздо меньше стала доля долгов коммерческим банкам, где ставка высокая. А это уже будут облегации, бюджетные кредиты. Короче, немножко полегчало. Все время говорю: у каждой медали две стороны. Очень многие города, регионы и страны занимают на рынке, с тем чтобы… Там ставка процента – 2-4%. Хорошая ставка, не наша. И когда вы занимаете и раньше улучшаете инфраструктуру или делаете экологические инвестиции, то, что работает на развитие. Раньше сделали – раньше будете получать эффекты. Поэтому долг – это нормальный инструмент. Но только если долг по уму и в развитие, а не в то, чтоб закрыть дыры для выполнения майских указов. Петр Кузнецов: Хорошо. Именно у нас граждане становятся заложниками долгов региона напрямую? Наталья Зубаревич: Нет. Косвенно они становятся в том смысле, что когда регион сильно закредитован, он начинает делать секир-башка в социальной сфере в части порубки: количество школ, медпунктов, небольших больниц, с тем чтобы снизить расходы по социалке для аккумулирования денег на возврат долгов. Это реальное следствие. Граждане это на своей шкуре чувствуют. Но все равно подушевые социальные расходы… Знаете, на школьнике и на его завтраке точно не экономят. Школ меньше. Петр Кузнецов: Что вы знаете о Псковской области? Наталья Зубаревич: Полудепрессивный регион. Я вам про любой регион могу рассказать. Ради бога. Ольга Арсланова: У нас просто звонок оттуда. Наталья Зубаревич: Полудепрессивный регион. Слабый региональный центр, маленький. Массовая миграция молодежи в Питер и Ленинградскую область. Очень слабая налоговая база. Если брать уровень дотационности Псковской области, он где-то 35%. Но русские области вообще не очень балуют трансфертами. Ну а что там геополитического? Петр Кузнецов: Наталья из Пскова, вы согласны? Ольга Арсланова: Добрый вечер. Зритель: Я хотела бы спросить у профессора. Почему Псковская область… Петр Кузнецов: Почему Псковская область такая, какой ее описали сейчас? Зритель: Да. Дело в том, что мы же находимся… Посмотрите по карте. У нас пограничный город. Значит, должно поступать достаточно много денег с границы, насколько я понимаю. А ситуация такая, что в городе Пскове зарплату 15000 получить – это роскошь. Понимаете? Поэтому молодежь и уезжает из города. Во-вторых, я живу на окраине города Пскова. Вы, Наталья, не улыбайтесь. Это очень плохо, когда в микрорайоне нет канализации. Наталья Зубаревич: Я никоим образом… Зритель: И вся эта гадость уходит в реки. Потому что нет денег. Куда деньги деваются те, которые берутся пограничные? Куда они уходят? Не только у меня такой вопрос. Наталья Зубаревич: Вы знаете, я улыбаюсь не по поводу канализации. Это ужасно, когда в XXI веке на территории города, регионального центра, нет канализации и вся дрянь действительно уходит в реку. По этому поводу не нужно улыбаться. Я этого не делаю. Я улыбаюсь по поводу пограничного положения, за которое жителям надо платить. Но я не знаю, зачем платить. Чтоб не уползли в Эстонию? Тут вы меня немножко рассмешили. Я бы сказала так. Охрана границы – это федеральная функция. Она финансируется из федерального бюджета. Слава богу, больших войсковых частей, я надеюсь, с полигонами у вас нет, потому что, ну, да, у ребят неплохая зарплата, но военизированный регион меня немножко пугает. Я по жизни пацифист. Дальше. Псковская область не имеет реально приличной налоговой базы. Если вы думаете, что за ваше пограничье федералы вам будут платить… Ой, у нас 46 субъектов федерации являются пограничными. Боюсь, федерального бюджета не хватит на эти цели. Ольга Арсланова: Вот, что еще нам пишет Башкирия: «Нашему региону сколько ни давай дотаций, наши чиновники местного разлива все разворуют. В городе нет ни одного общественного туалета. Зато у чиновников коттеджи, три иномарки и так далее. Невозможно проверить, на что ушли деньги». А действительно, как проверяется, на что ушли деньги? Наталья Зубаревич: Во-первых, работает Счетная палата. Во-вторых, все это контролируется… Потому что деньги проходят через Федеральное казначейство. Другое дело, что когда деньги уже получены, ведь воруют не из казначейства. Делается это совершенно иначе. У вас есть своя прикормленная подрядная организация. Вы даете ей госконтракты. На откате или вы в доле – это все работает. Понимаете, сидеть с мешком у федерального казначейства и оттыривать оттуда деньги – это очень странное представление. Воруют на государственных расходах, на госконтрактах и на всем таком. Дальше уровень дотационности Башкортостана очень небольшой – 20%. А сейчас даже малость поменьше. Поэтому трансферты Башкортостан в таких масштабах, как Чечня (уж не будем про Крым к ночи), не получает. Башкортостан вообще по подушевым расходам – относительно небогатый регион. Но его как-то особо не подкармливают. Ольга Арсланова: Спрашивает зритель из Краснодарского края: «Когда будут сокращены дотации и выплаты Кавказу и когда наконец-то Крым начнет сам зарабатывать?». Всем жалко денег просто. Наталья Зубаревич: Всем жалко. Я прекрасно понимаю. Про Северный Кавказ. Смотрите, у меня за кучу лет… Я веду эти базы данных. Цифровой фанат. Ничего не меняется. Ингушетия, Чечня – за 80%. Дагестан – 70%. Под 70% Карачаево-Черкессия, больше 50% - Кабардино-Балкария. Ничего не меняется по очень простой причине. Когда вам все равно дадут, что заморачиваться? Зачем пытаться улучшать инвестклимат? Сейчас мы посмотрим на эксперимент в Дагестане. Там пока зачистки силовые предполагают, что поле расчистится, возможности для бизнеса улучшатся. Поживем – увидим. Я бы очень хотела успеха. Меня просто пугают масштабы силовых зачисток. Мне кажется, что базовая проблема Северного Кавказа – это очень плохие правила игры. Элита живет с бюджета. Просто уже явным образом. Ольга Арсланова: В принципе по-другому не привыкли. Наталья Зубаревич: Бизнес сидит в серой зоне. Потому что так он платит частным образом тем же налоговикам-полицейским. А если он выйдет на свет, платежи эти серые никто не отменит, а добавится еще и нормальное налогообложение. Кто же выдержит? Поэтому Северный Кавказ не настолько беден, насколько институционально, то есть по правилам игры, плох. Ольга Арсланова: И привык… Наталья Зубаревич: Слушайте, четверть века. Ольга Арсланова: А у Крыма больше шансов начать работать самостоятельно? Наталья Зубаревич: Пока та заливка деньгами, которая… Слушайте, по прошлому году было чистых трансфертов где-то 120 млрд. Это бюджет приличной российской области. Только трансферты Крыму и Севастополю. В этом году Севастополю увеличили на 30% с лишним по первому полугодию. Как вам сказать? Если из этого будут делать витрину развитого не знаю чего (раньше говорили «социализма») госкапитализма, то это надолго. Правило же очень простое: дают – бери и не заморачивайся. Петр Кузнецов: И в качестве точки в «Личном мнении» все-таки вся эта межбюджетная политика сейчас – это стимул развития или все-таки способ влияния центра на регионы? Наталья Зубаревич: Первое – это все-таки способ выравнивания. Давайте начнем с правильного. Второе – это способ жесткого держания на крючке большинства регионов. И третье – в некоторых точечных проектах это есть элементы развития. Это сложная смесь из всех трех направлений. Вопрос в пропорциях. Пропорции явно нарушены. Петр Кузнецов: Спасибо большое. Это Наталья Зубаревич, профессор Географического факультета МГУ. И ее «Личное мнение». Спасибо вам большое.