Ольга Арсланова: Итак, давайте поговорим о нашей стране, о том, как живут российские регионы во время пандемии. Коронавирус поразил доходы регионов: треть субъектов нашей страны показали сокращения доходов бюджетов за первые 4 месяца 2020 года, а падение налоговых и неналоговых доходов коснулось более 2/3 регионов и составило более 200 миллиардов рублей. Это предварительно подсчитали эксперты агентства «Эксперт РА». Петр Кузнецов: Собственные доходы российских регионов в апреле в среднем сократились на 30% из-за падения нефтяных цен и введенных по всей стране карантинных ограничений, это уже данные Высшей школы экономики. При этом расходы регионов существенно выросли из-за практически двукратного увеличения расходов на медицину. Ольга Арсланова: Ну, двукратного – это в среднем. Петр Кузнецов: Да, это в среднем. Ольга Арсланова: У каждого региона были свои траты, обязательно тоже об этом поговорим. Давайте посмотрим на карту, примерно как это выглядит, доходы регионов из пандемии и кризиса упали. Самая тяжелая ситуация на Ямале, в Астрахани и Республике Коми, на 60%, в Татарстане, Башкирии, на Сахалине от 35 до 40%, ну и замыкают список Москва, Хабаровский и Ставропольский края, у этих регионов падение превысило 30%, но это лучше, чем в среднем по России. О чем говорят эти цифры? Как они скажутся на жизни людей? Возможен ли дальнейший рост? Много вопросов, прямо сейчас мы будем их задавать нашему эксперту. Петр Кузнецов: Это «Личное мнение» Натальи Зубаревич, профессор географического факультета МГУ с нами на связи. Наталья Васильевна, приветствуем вас. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Наталья Зубаревич: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, а вот чтобы мы сразу понимали, потому что основные причины уменьшения доходов называются карантинная пауза и падение нефтяных цен. А что конкретно происходит с бюджетом региона вот в таких условиях? Наталья Зубаревич: Ну, называются достаточно узко. Мы тоже считали, и если посмотреть только апрель, не замазывая предыдущие месяцы, то падение доходов бюджетов регионов, те, которые администрируются налоговой службой, то есть там трансфертов нет, – так вот это падение было порядка 360 миллиардов рублей, это больше 3% всех годовых доходов бюджетов субъектов федерации. Ситуация в апреле была очень тяжелая, данных по маю пока нет и будут не скоро, но май несильно лучше. Причины абсолютно понятны. Первая причина – это так называемый карантин или нерабочие недели, когда люди не работают, то, соответственно, очень многие предприятия, организации переводили работников на неполную занятость, кого-то увольняли. В результате базовый для большинства регионов налог, все, наверное, знают это слово, НДФЛ, налог на доходы физлиц, вот по данным Федеральной налоговой службы он в апреле упал на 18%, его поступления. Для более развитых регионов, и вы их в основном и показали на вашей карте, очень значимую роль играет налог на прибыль, его платят в основном в России крупные компании. Все эти крупные компании – это в основном экспортеры, а поскольку коронавирус во всем мире, спрос сжался, продажи продукции уменьшились, а на нефть еще упала цена... Хотя для регионов цена на нефть не очень важна, все эти ценовые доходы или, наоборот, провалы в основном ложатся на федеральный бюджет. Но налог на прибыль у компаний посыпался все-таки, и вот да..., как и мы считали, Ямал – это самая жесткая просадка, на 30% налог на прибыль посыпался в Москве, а в целом по регионам почти 30%. Кто попал под раздачу? Регионы нефтегаза, раз, угольная и металлургическая Кемеровская область, два, Москва и Питер, общее падение доходов примерно четверть. И вы видите, все это не бедняки, это не бедняки. Вот специфика этого кризиса, в котором сочетаются и коронавирусные все эти ограничения, и глобальное падение цен на ту продукцию, которую мы продаем, а наш крупный бизнес платит с нее налоги, – вот это суммарно дало нам вот такой шоковый удар. Что будет дальше, давайте обсудим. Петр Кузнецов: Были предложения Минэкономразвития, например, что можно сделать самостоятельно бюджету регионов со своими бюджетами в таких условиях. Несколько лет назад были предложения Минэконома, такие как платные парковки, штрафы, мигранты, я не знаю, региональные бренды, туризм. Наталья Зубаревич: Можно я вам скажу простые, такие цифирные слова? Это все копейки, копейки. Петр Кузнецов: Копейки, ага. Наталья Зубаревич: Потому что четверть всех доходов бюджетов субъектов федерации консолидированных, там не муниципалы сидят, – это налог на прибыль, 29% – это НДФЛ, 10% – это налог на имущество, который платят в основном крупнейшие компании, еще почти 20% – это трансферты. Поэтому первое, что надо делать, – это надо добавлять регионам в их бюджеты федеральных трансфертов в виде дотаций, которые они сами будут тратить как им надо, потому что ситуация пиковая. Было 3 транша: первый 200 миллиардов, в апреле дали, я не видела, как его распределили; плюс 80 дали сугубо на четкую цель – медицина, закупка оборудования и все, что с этим связано, коронавирус; в мае дали 100 миллиардов. Обещают, что до конца года, так записано в этом плане правительства, еще где-то 350. Мы не берем вирусные эти дела, 80 миллиардов для оборудования здравоохранения, складываем просто помощь общую, 200+100+350 = 650, кто помнит арифметику. А по всем прогнозам, и Счетной Палаты, и Высшей школы экономики, падение доходов бюджетов субъектов федерации в этом году будет больше 1 триллиона, назову цифру, 1,3. То есть пока федералы собираются компенсировать регионам где-то 60%, а дальше крутитесь сами. Не выкрутятся. Кроме Москвы, которая может просто отменить свое благоустройство, и уже 300 миллиардов в кармане, а у остальных регионов нет таких денег, чтобы закрыть эти провалы, просто нет, и никакие парковки и туризмы даже в маске на физиономии милейшей погоды не сделают. Поэтому федеральное правительство должно добавить трансфертов субъектам федерации, потому что у него есть Фонд национального благосостояния, а у регионов ничего нет, и очень много долгов с прошлого кризиса, поэтому идти занимать в банки и дорого, и не всем позволено Минфином, тем регионам, у которых большие долги, а таких чуть ли не половина, затруднительно получать коммерческие кредиты. Вот такая история. Ольга Арсланова: Наталья Васильевна, вот этот принцип «крутитесь сами» с чем связан? Это попытка дать регионам больше свободы, политической в том числе, которая вытекает всегда из экономической, или это жадность? Наталья Зубаревич: У вас бывает свобода без денег? Ну, в отдельных душевных состояниях, может быть, и да, тогда в душе поют соловьи, солнышко светит, вообще жизнь хороша. Но ежедневно как-то вот эта свобода без денег, наверное, не самое лучшее приобретение. Это жадность, это боязнь потратить, желание попридержать, потому что никто не знает, будет ли вторая стадия коронавируса, кризиса, это первое. Второе: сам федеральный бюджет теряет почти 2 триллиона прямых потерь, не считая того, что не пойдет теперь в Фонд национального благосостояния, прямые потери у него будут около 2 триллионов за этот год. Любимое занятие попридержать деньги, для того чтобы потом помочь системообразующим банкам и крупнейшим предприятиям, они же основные налогоплательщики. Регионам добавят, и я вам скажу когда... Ольга Арсланова: Когда? Наталья Зубаревич: Или я ничего не понимаю в профессии – а к сентябрю, когда серия выборов пойдет региональных. Ольга Арсланова: Ага. А в чем смысл? Наталья Зубаревич: А если денег уже не останется зарплату бюджетникам платить, вы как полагаете, это повлияет на электоральный процесс? Ольга Арсланова: Вероятно, да. Наталья Зубаревич: И я так думаю. Ольга Арсланова: В 2020 году появились какие-то дополнительные полномочия у регионов по перераспределению расходов. Это что значит? Наталья Зубаревич: О, это очень хорошее, я немножко пропустила. Вот все очень жестко расписано, за всем этим бдит Минфин, и перекинуть с одного вида трат на другой довольно сложно, если это траты, например, по нацпроекту, потому что они сопровождаются субсидиями из федерального бюджета. Вообще я скажу вам, смирительная рубашка на регионы одета настоящая, просто сверху, и то, что им дали хоть немножко гибкости перекидывать... Ну если уж честно, если нужно сейчас саккумулировать деньги на зарплату, на базовые социальные расходы, то, наверное, можно немножко из не самых острых нацпроектов, с теми же дорогами связанных, с тем же благоустройством связанных, наверное, можно немножко перекинуть на то, что требуется острее? Поэтому то, что вот вы сказали, для меня бальзам на душу, только я не знаю, в какой мере это сделано. Ольга Арсланова: Давайте поговорим о расходах на медицину, насколько они были обременительны для разных регионов. Что регионы могли себе позволить? Наталья Зубаревич: У меня пока, вот только сегодня или завтра вывесят апрель, мы ловили, все, что я вам рассказываю, по данным Федеральной налоговой службы, а сейчас вывесит Федеральное казначейство. У меня есть данные пока только за I квартал, и там очень красноречивая картинка: расходы регионов росли быстрее, чем доходы, уже были риски несбалансированности, и были два как бы лидера роста. Первый, и слава богу, – здравоохранение, в здравоохранении выросли расходы на четверть. Но за счет кого, я могу сказать? В 1,5 раза эти расходы нарастила Москва, она первой начала готовиться к коронакризису, у нее были деньги и были возможности маневра ресурсами, поэтому в Москве в 1,5, суммарно по регионам на четверть. А вытяните оттуда Москву, и вы поймете, что у остальных рост был совсем не таким, у них нет маневра ресурсами, потому что мало ресурсов. Второй вид расходов, два пионера роста, это все где-то на 18–19% – благоустройство, не к ночи будет сказано, это мы все проекты выполняем, и национальная экономика, тоже по нацпроектам шли расходы. То есть в I квартале, когда уже запахло жареным, маневр ресурсами осуществлялся очень медленно, первое. Второе: то, что дали 80 миллиардов добавки на укомплектацию всех этих мест лечения больных коронавирусом, слава богу, правильно. Вопрос – а дальше как? Это же одноразовая денежка. Ну да, койки, может, купили, аппараты купили, но еще же это дополнительные расходы на лекарства, на врачей, на длительность нахождения в больнице, знаете, не по нормам мирного времени, сейчас время не очень мирное. Поэтому хотелось бы понять, а еще добавят? Петр Кузнецов: Вопрос из Тульской области нам только что пришел, тут как раз о распределении из центров даже местных, не из федерального: «Город Новомосковск дает 30% в тульский региональный валовый продукт, – пишет наш телезритель, – а назад в горбюджет возвращается около 4% этой суммы. Это как? Это везде так?» Наталья Зубаревич: Это везде так, потому что... московский сидит «ЕвроХим», экспортер минеральных удобрений, именно он крупнейший налогоплательщик в Тульской области, вовсе не ее оборонные предприятия, там, знаете, шерсти клок, там прибыльности почти нет. Город кормит весь регион. Но я вас уверяю, то, что и Тула зарабатывает, у нее тоже в основном режется, забирается на региональный уровень и перераспределяется по всей территории области. Это везде так: предприятия и города кормильцы, им вообще не оставляют налога на прибыль, он идет в региональный бюджет. И кормитесь, вы знаете, вашим бюджетом из чего? – налога на имущества и 15% НДФЛ, которые в вашем городе есть, вот и все. И немножко там вам докинут... Нет, не немножко, обычно трансфертов много. То есть логика очень простая: вся денежка собирается на уровень региона, и команда губернатора, как он водится с депутатами, принимает решение, как она будет перераспределяться. Вот так и живем в перераспределительной экономике. Петр Кузнецов: И не только в Тульской области. Наталья Зубаревич: Везде, везде. Петр Кузнецов: Наталья Васильевна, у нас недостаточно центров экономического роста и распределены они неравномерно. Вот как нам в будущем все-таки увеличить количество регионов-драйверов? И что может послужить драйверами, точнее точкой роста конкретного региона? Может ли, например, сельское хозяйство, о котором активно вспоминают наши телезрители сейчас, быть точкой роста региона? Наталья Зубаревич: Оно и является ею, просто с него налогов не берется почти ничего, потому что оно все на льготах налоговых. Там налог на землю никакой, прибыльность они особо не показывают... Петр Кузнецов: Ага. Ольга Арсланова: Интересно. Наталья Зубаревич: Поэтому да, это хорошо развивающаяся отрасль, но это не налоговая база. До сих пор в России налоговая база – это крупные промышленные предприятия, особенно экспортной ориентации и прежде всего экспортной ориентации. Как сделать шире? Ну, во-первых, давайте сначала из коронавируса выберемся. Я, на минуточку, хочу вам сказать, чтобы так вот иллюзий не было: если мы говорим о промышленности, спад по апрелю, апрель 2020-го к апрелю 2019-го, эта цифра будет -7%, а спад по маю -10%. Вот давайте мы хотя бы из этого спада выберемся, а думать про будущие точки роста я с удовольствием. Только у меня вопрос: а если и дальше все будем отбирать, централизовать и перераспределять? А если и дальше малому и среднему бизнесу будут помогать так плохо, как в этот коронакризис? Он же, в общем, очень мало получил... А если и дальше прокуратура будет у нас основным экономическим агентом вместе со Следственным комитетом? Ну вот так. Ольга Арсланова: И о будущем. Вероятно, будут наращивать долги регионы. В каком объеме и насколько это вредно, опасно? Наталья Зубаревич: Да, да. Я цитирую «Standard & Poor’s», это у нас такое известное агентство рейтинговое: сейчас уровень, нагрузка долговая регионов, сейчас скажу, на начало 2020 года была, грубо округляя, примерно 22% от их собственных доходов, она чуток снизилась, когда-то было 25–26%. Она снизилась, но очень медленно и далеко не у всех. Это нагрузка на собственные доходы, то есть без трансфертов, мы не считаем трансферты. «Standard & Poor’s» предполагает, что к концу этого года нагрузка будет уже 30%. Это больше, чем было на максимуме вот этого кризиса долгов бюджетов, когда выполнялись зарплатные указы, это будет больше. Петр Кузнецов: Ага. Граждане страдают, чем больше долгов, тем что? Что с гражданами этого региона, который... ? Наталья Зубаревич: Ну смотрите, во-первых, эти долги надо обслуживать. Минфин вам особо много не даст, он вообще закрыл программу, которая называется бюджетными кредитами, может быть, сейчас опять откроет, не знаю. В основном вы занимаете у коммерческих банков, а там есть ставка процента, вы же должны ее выплачивать, вы должны брать из денег вашего дохода бюджета и резервировать на то, чтобы выплачивать сначала процентную ставку, а потом уже и тело кредита основное. Это затратная история. Поэтому для граждан это означает, что какие-то иные расходы будут сокращаться, чтобы обслуживать долг. Но, правда, наше правительство сказало очень громко, что социальные расходы, это сказал и Мишустин, и Силуанов это сказал в большом интервью, что социальные расходы сокращаться не будут, вот как запланирован был их рост, так он и будет. Ох, поживем – увидим. Ольга Арсланова: А есть какие-то облигации регионального займа? Наталья Зубаревич: Да, это есть, вы берете... Вы можете выпускать, если у вас купят. Вот у Москвы купят любые облигации. Ольга Арсланова: Вот да, интересно. Наталья Зубаревич: То есть вы как бы цивилизованный долг делаете, не только берете у банков кредит, а вы выпускаете облигации, и те, кто хотят, их покупают, и у вас появляются деньги. Но представим себе облигации Москвы, их купят, Москва выйдет из этого кризиса, Москва, где сидит, извините меня, 20% российского ВВП, ВРП суммарного, и 27% налога на прибыль всех регионов, Москва выйдет из этого кризиса. А теперь представьте себе Псковскую область, которая выпускает эти облигации, и Курганскую. Во-первых, чтобы вы их выпустили, вы должны соответствовать критериям, есть правила, хорошие практики, кому можно, и не всем разрешается. У нас, по-моему, у 15 регионов есть облигации. Петр Кузнецов: Подтвердить еще свое право на выпуск то есть. Наталья Зубаревич: Так нет, у вас должно быть состояние бюджета... Петр Кузнецов: А-а-а, а если он с такими процентами... Наталья Зубаревич: А потом, у вас должна быть какая-то репутационная история, чтобы взяли, или это госгарантиями покрывать? «Я купил ваши облигации, а вы по ним не платите купонный доход». – «А у нас денег нет». Петр Кузнецов: Поэтому-то мы в американские облигации предпочитаем, да. Наталья Зубаревич: Не все регионы могут выпускать облигации. Петр Кузнецов: Наталья Васильевна, у нас звонок из Ростовской области. Ольга Арсланова: Давайте послушаем. Петр Кузнецов: Давайте послушаем вместе Ольгу. Здравствуйте, Ольга. Зритель: Добрый день. Я хочу сказать... Петр Кузнецов: ...про свой регион, да? Зритель: ...все время идут передачи исходя из положения в Москве, в крупных городах. А что такое мелкие города, никто этого не знает. Есть такая Ростовская область, по-моему, Голубеву все равно, что делается в его малых городах, бывших шахтерских. Если в шахтерском городе, город Донецк Ростовской области, раньше была трикотажная фабрика, ниточная фабрика, хлопкопрядильная фабрика, экскаваторный завод, который в свое время построили, для того чтобы занять рабочую силу, которая освободится на шахтах, сейчас все развалили, все! Люди выехали в города в другие, в Москву, кто куда. От этого валятся семьи, разрушаются, специалистов теперь на экскаваторном нет, там осталось от экскаваторного, его разворовали, все сдали на металлолом новые хозяева. Под руководством бывшего... Петр Кузнецов: Неважно. Ольга Арсланова: Неважно, да, суть понятна. Зритель: И сейчас этот город никому не нужен. Ольга Арсланова: Спасибо, Ольга. Зритель: Вы бы посмотрели... Строят, да, дают деньги, но на что похожи эти дома, которые сейчас строят? Людям там жить тяжело, вы понимаете, они 3 года постояли, уже они полуразрушенные. Ольга Арсланова: Да, спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо, да. Деньги есть, но не на то. Ольга Арсланова: Наталья Васильевна, это как раз взгляд изнутри, как жизнь в регионах... Наталья Зубаревич: Это, уважаемая зрительница, не имеет отношения к коронакризису. Ольга Арсланова: Почему? Наталья Зубаревич: Объясняю: потому что помер этот весь текстиль в 1990-е гг., он оказался абсолютно неконкурентоспособен, продукцию просто не покупали... Ольга Арсланова: Понятно. Наталья Зубаревич: ...потому что заполонил страну дешевый импорт. Второе: экскаваторный тоже более ранняя история, к коронакризису это не имеет никакого отношения. Это старая история про промышленные города, в которых действительно померли очень многие производства. Они не выдержали рыночной конкуренции, они не были выкуплены собственником, готовым туда инвестировать, потому что вот рынок сбыта не просматривается. Поэтому… То, что строили в советское время, все эти фабрики перечисленные, знаете, для чего было? Шахтерская профессия мужская, нужно чем-то занять женщин, и вот строили все вот эти ниточно-катушечные, текстильные, то же самое в Кемеровской области, и там все это померло. Это не вопрос вашего губернатора, это вопрос изменения экономической ситуации в стране. То, что было при плане, не выжило при рынке. Другое дело, что помощь людям была оказана практически никакая, действительно, и Шахты, и Новошахтинск, очень многие в отходе, перебираются в Ростов, все так. А тот новострой, который социальный строится, эти дома, которые в этой аварийной программе, – ну это халтурное строительство за минимальные деньги, потому что там расценки такие государством назначены, что, чтобы построить, надо... Как это, бетона недовложил, песка недосыпал, кровлю не ту сделал. Ну а старое советское жилье, знаем мы это жилье, все эти пятиэтажки, они уже не просто морально, они физически ресурс давно уже отработали. Поэтому вы правы во всем, только вот к теме того, что мы сейчас обсуждаем, именно влияние коронакризиса, к сожалению, это не имеет отношения. Ольга Арсланова: Наш зритель делает вывод: «Отсюда мораль – нужно перебираться поближе к центру финансирования». Такой сигнал для жителей регионов? Наталья Зубаревич: Нужно... Многие молодые без всякого сигнала руки в ноги и едут в свои региональные центры. Многие выпускники региональных вузов, понимая, что зарплата в своем Саратове или в своем Ижевске будет не такой, едут в Москву и находят здесь работу. Поэтому идет поэтапно два процесса, они длительные два процесса, уже давно, три десятилетия идут активно, а в советское время в Москву, извините, по лимиту и как угодно ехали, все то же было, потому что в Москве была колбаса, а сейчас в Москве зарплата. Фактор немножко поменялся, а движение одно и то же. Поэтому перемещение в свои крупные региональные столицы и перемещение в московскую и питерскую столичные агломерации – это тренд. Давайте я вам еще веселую историю расскажу. Вот сейчас у нас в январе-апреле посыпался ввод жилья на 10%, январь-апрель этого года к январю-апрелю прошлого года. Вы же понимаете, что это не коронакризис, потому что просто заложили меньше стройки, но там это связано со ставкой ипотеки, с большими очень продажами прошлого года, это называется в науке эффектом высокой базы. Но в чем удивительность? – в Москве и в Питере рост, там девелоперы это жилье строят, они понимают, что это жилье будет разобрано, куплено, и там ничего не сжимали. Вот они, переезды. Ольга Арсланова: Вот разница жизни российских регионов. Наталья Зубаревич: Да. Выбор работы, уровень зарплаты, гораздо более широкие карьерные возможности, вы не держитесь за одну работу, у вас есть альтернативы, вот так. В этом хорошего мало, но это настолько устойчивый, длительный тренд, что надеяться на то, что к вам Шахты, Новошахтинск и еще во все это ядро восточного Донбасса массово придет инвестор... Ой, он придет в Батайск, под Ростов, а к вам большой вопрос. Какие преимущества? Рынок есть рынок, какие там преимущества? Рабочая сила есть, уровень ее квалификации очень низкий, современных производств построить не так-то... Я очень жестокие вещи говорю, очень, но так работает рынок. Поэтому повышайте квалификацию и мобильность, все, что я могу сказать, квалификация и мобильность. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. Вас благодарят наши телезрители, пишут, что вы «лучший эксперт нашего канала» и что «вот такие специалисты помогут выйти из кризиса». Мы тоже на это надеемся. Наталья Зубаревич: Я просто буду рассказывать, что происходит. Петр Кузнецов: Да. Спасибо. Ольга Арсланова: Наталья Зубаревич, профессор географического факультета МГУ, и рубрика «Личное мнение».