Александр Денисов: Владимир Путин на встрече с учителями вчера поддержал идею ввести во всех школах такую должность, как советник по воспитательной работе. Правда, они немножко по-другому называются, навигаторы детства. С 1 сентября эти навигаторы появились уже в 10 пилотных регионах, в том числе и в Ставропольском крае. Учительница русского и литературы Ставрополья Анастасия Шрамко оценила работу воспитателей: мол, подставили реальное плечо. Владимир Путин, президент РФ: Что касается школьного навигатора, навигатора для школьников и советников по воспитанию, полностью с вами согласен. Конечно, люди должны заниматься этим профессионально, это должны быть, наверное, прежде всего психологи, которые знают, что такое детская психология, умеют работать с этим предметом, умеют работать с детьми, совершенствуют свои знания и навыки. В современном мире таком бурном, таком напряженном, требующем такой эмоциональной отдачи от любого, в том числе от маленького человека, конечно, очень важна помощь таких людей, профессиональных людей, о которых вы сейчас сказали. Решение принято, мы будем это развивать дальше, и надеюсь, что эти люди появятся в каждой школе. Александр Денисов: Куда выведут навигаторы детства, мы поговорим с нашими экспертами. На связи со студией Сергей Комков, президент Всероссийского фонда образования, – Сергей Константинович, здравствуйте. Сергей Комков: Добрый вечер, друзья. Александр Денисов: И Всеволод Луховицкий, член совета Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель», – Всеволод Владимирович, добрый вечер. Всеволод Луховицкий: Добрый вечер. Александр Денисов: Добрый вечер, да. Вот мне приходит в голову такой аналог навигатора детства. Вот старшая пионервожатая раньше была, это приходили студенты после вуза, выпускники вузов, и они недалеко отошли от подростков, тоже выглядели молодо. И как правило, прежде чем стать учителем, работали старшими пионервожатыми, в общем, были близки к детям, знали все их тайны, что там у них происходит в детских коллективах. Станет ли навигатор детства, или вот советник по воспитанию, тоже таким аналогом, близким к детям? Или он будет восприниматься просто как очередной учитель? С вас давайте начнем, Сергей Константинович. Сергей Комков: Вы знаете, может быть, я буду банален, но я начинал свою работу педагогическую с должности старшего пионерского вожатого. Я когда отслужил в армии, вот после службы в армии я пришел в школу работать старшим пионерским вожатым. И это была очень хорошая педагогическая школа, потому что учитель, который не умеет общаться с детьми и не прошел вот эту стадию, ему очень тяжело вообще приходится потом работать в детском коллективе. И кстати говоря, вот все новое – это хорошо забытое старое. Ну, давайте четко сейчас вот определимся. Мы ведь в 1970-е и в 1980-е гг. имели в школе должность заместителя директора по воспитательной работе. Александр Денисов: По воспитательной работе, да-да. Сергей Комков: Да. Она немножко, правда, по-другому называлась, эта должность называлась «организатор внеклассной, внешкольной воспитательной работы», но все прекрасно понимали, что это заместитель директора по воспитательной работе. И я думаю, что к этому надо опять сейчас возвращаться. Если мы решили, что школа – это не только место, где просто напичкивают знаниями, умениями и навыками, а это все-таки социальный институт, в котором детей еще и воспитывают, еще дают им навыки социальной, так сказать, активности, то школа должна заниматься и воспитанием личности каждого ребенка. Александр Денисов: Ну, будучи пионервожатым, вы как-то вот чувствовали, вспоминая, оглядываясь на те годы, были вы таким навигатором детства для ребят, выражаясь современным языком? Сергей Комков: Я бы не стал, вы знаете, бросаться такими словами, «навигаторы», какие-то еще другие. Вожатым я был. Вот у нас это прекрасное слово «вожатый». Вы помните, у нас еще в трамваях были вагоновожатые, это люди, которые вели вагон. И вот я за собой тоже вел, как вот на собственном примере я, прошедший армию, прошедший серьезную школу, имеющий за спиной, кстати говоря, хороший жизненный опыт уже к тому времени, я за собой вел этих мальчишек и девчонок, и они мне доверяли, поэтому я мог в такой непринужденной обстановке решать с ними массу разных проблем. И это, кстати говоря, стоит очень дорогого, это создает определенный такой коллектив неформальный, который не создаст ни одна классная комната. Поэтому это очень важно сделать так, чтобы подобного рода неформальные коллективы школьные существовали в каждой школе. Александр Денисов: Сергей Константинович, еще вас спрошу, очень интересно рассказываете, и потом к Всеволоду Владимировичу перейдем. А приведите пример решения проблем в детском коллективе, вот которые вам пришлось тогда сделать. Сергей Комков: Очень простая проблема. Ну, вы знаете, что сегодня очень много говорят о том, что дети, так сказать, начинают задираться, начинают драться, начинают потихоньку по туалетам курить, начинают заниматься непонятно какими непотребными делами. Разве учитель обычный, который приходит в класс и дает урок, за этим за всем может уследить? А вот человек такого склада, как вот вожатый, или в данном случае вот этот человек, организатор воспитательной работы, который непосредственно работает с детским коллективом, он может сформировать таким образом коллектив, что он будет знать все, он будет владеть ситуацией в коллективе, и он сможет воздействовать на обстановку так, что никто и курить в туалете не будет, и никто задираться не будет, и вопросы будут решаться совершенно на другом уровне, и будет совершенно другой климат в школьном коллективе, совершенно другая обстановка будет, вот и все. Многие проблемы будут решаться по-другому. Александр Денисов: Да, спасибо, интересно рассказали. Всеволод Владимирович, вы вожатым не были? У вас какой был опыт в решении детских проблем? Всеволод Луховицкий: Да, к сожалению, я не был вожатым, я с 1979 года был учителем. И я считаю, что никаких специфических нехороших учительских особенностей у меня не было. Я точно так же был классным руководителем и решал все эти проблемы. Я хочу напомнить, что вожатые были не просто вожатые, а были пионервожатые, то есть это была очень строгая сточная система, октябрята – пионеры – комсомольцы – КПСС, и в ней было место для таких людей, как вожатые, пионервожатые. И они занимались тем, чем они могли заниматься. Если мне кто-то скажет, что у нас сейчас есть такая система, что дети, приходя уже в 1-й класс, вот так каким-то образом, организационно, идеологически и т. д., организованы, тогда, пожалуйста, давайте называть это пионервожатыми и говорить о вожатых. Владимир Владимирович произнес очень важную фразу про психологов. Другое дело, что ему, вероятно, не сказали, не ввели в курс дела, что происходит с психологами и социальными работниками, социальными педагогами в школах. Их примерно с 2010–2011-х гг. из школ вычистили. Окончательно их вычистили после того, как были введены майские указы: денег больше в школу не дали, а зарплаты должны быть высокие только у учителей. Вот тогда из школы психологи ушли, социальные работники ушли. Если сейчас появляется идея, что в школе должны быть психологи, это очень правильная мысль. Зачем называть их калькой с английского «навигаторы детства», ведь это… РДШ, Российское движение школьников, они же просто взяли кальку, скалькировали название. По-русски мне как преподавателю русского языка это ужасно звучит «навигаторы детства». Дети сами по себе развиваются, вместе с учителями они работают, и не надо им никаких навигаторов, им надо нормально организовывать в школе нормальную жизнь. Воспитывают детей не специальные мероприятия, а жизнь учителей вместе с жизнью детей, а не придуманные какие-то вещи. Тамара Шорникова: Да, Всеволод Владимирович, мне вот тоже, конечно же, вот эти вот «навигаторы детства», честно, резанули, потому что, наверное, еще в современности, когда навигатор всеми воспринимается как какое-то устройство в машине, которое тебе жестко говорит, направо или налево ехать, вот, наверное, поэтому еще сейчас не очень хорошая коннотация у этого выражения. Если говорить все-таки о воспитателе, давайте вот от этого термина отталкиваться, воспитание какое сейчас прежде всего в школе нужно? И какого воспитателя хочет видеть в школе государство? То есть воспитание как развитие, как та же помощь, как справиться с жизненной ситуацией, или воспитание как настройка правильных ориентиров, условно как правильно Родину любить и т. д.? Вот какой воспитатель нужен в школе и какого хочет видеть государство, как вам кажется? Давайте, Сергей Константинович. Сергей Комков: В первую очередь нужно воспитывать нормального человека, человека, который бы стал личностью, способной сочувствовать, быть сопричастным к тому, что происходит в его стране, и спокойно воспринимать все, что происходит в его жизни, и быть, самое главное, гуманным человеком. Сегодня мы окружены огромным количеством, знаете, страшных событий порой, и ребенок у нас погружен в огромную массу стрессов. Поэтому сегодня мы либо пытаемся его опять толкнуть в эту стрессовую ситуацию, либо запихнуть его в ситуацию бесконечных каких-то бестолковых игр. А его надо, значит, погружать в нормальные социальные отношения, где бы он мог проявить самые свои лучшие качества человеческие: это доброта, это отзывчивость, это попытка оказать помощь своим товарищам, но в первую очередь попытка оказать помощь своим близким людям. Вот вы помните, в советский период, как бы кто сегодня ни хаял там пионерское движение, октябрятские вот эти звездочки… Александр Денисов: Совершенно верно, вы перечисляете идеологию «Тимура и его команды», вот ровно то же хотел, сорвали с языка. Сергей Комков: Да, а я вот про это и говорю. Мы можем сегодня не заниматься идеологией, но то, что делали эти ребятишки, и то, что мы делали тогда с этими ребятами, пытаясь сегодня сделать то же самое, мы бы смогли изменить в корне социальную ситуацию. Посмотрите, вот мы только что отметили 75-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне. Я очень часто встречаюсь сегодня с ветеранами этой Великой Отечественной войны, которым уже далеко за 90 лет, и очень часто задаю им вопрос: «А бывают ли у вас вот те самые ребятишки из школ, хотя бы из соседней школы? Приходят ли они вас навестить? Принесут ли они вам что-нибудь, сходят ли они для вас в магазин? Что-нибудь сделают они для вас?» Нет, говорят, Сергей Константинович, забыли про нас все, и школа про нас забыла, и чиновники про нас забыли. Так вот если бы хотя бы школьники, детишки бы вспомнили про этих бедных, несчастных наших ветеранов, это уже было бы огромное дело. Но в первую очередь даже не для ветеранов для этих, а в первую очередь для вот этих наших подрастающих детей, которые бы стали настоящими людьми впоследствии. Александр Денисов: Сергей Константинович, прекрасная мысль. Всеволод Владимирович, вы первый произнесли слово «идеология». Нужно ли ее вернуть в школу? Вот Сергей Константинович, я так понял, все-таки отчасти, да и не отчасти, а прямо говорит, пример пионерии привел, что идеология, наверное, была бы полезна вот такая. Нужна ли идеология? Вот вы говорите, правда, слово, прилагательное «стоковая» вы употребили, но, я думаю, не в каком-то негативном ключе. Нужна ли идеология в школе, учитывая, что, например, у интернета-то как раз есть своя идеология, идеология антигуманная, идеология антиправительственная, вот что бы правительство ни предприняло у нас, все в штыки, вот такая политика? Я могу еще дальше продолжать загибать пальцы, уж не буду, целая идеология дегуманизации общества. Вот нужна ли нам тогда идеология добра в школе, так я ее назову? Всеволод Луховицкий: Ну, если брать Конституцию, а все-таки это пока еще… Александр Денисов: Да, идеология у нас запрещена, тем не менее, мы знаем все про Конституцию, да. Всеволод Луховицкий: Нет, извините, в Конституции об идеологии сказано только одно, что у нас не может быть одной государственной идеологии. Александр Денисов: Хорошо, Всеволод Владимирович, я назову это иначе, – политика добра. Хорошо, не политика, урок добра. Мы будем растолковывать, как правильно жить. Хорошо, правила жизни, давайте так это назовем, слово «идеология» если вам не нравится. Всеволод Луховицкий: Не надо детям ничего растолковывать. Не надо детей… Я взял ребенка за шиворот, и я его учу, и я его долго-долго учу. С детьми надо вместе проживать жизнь. Вот уже сегодня прозвучало: дети должны знать реальность, социальную нашу реальность; дети должны сочувствовать, сострадать. Это может быть только в той ситуации, когда учитель сам активный человек, когда учитель не боится разговаривать с детьми, когда учитель завоевал, получил долго доверие детей. А прийти к ним со стороны и сказать: «Сейчас я вас научу Родину любить», – это значит обязательно воспитать только негативные чувства. Александр Денисов: Всеволод Владимирович, вы какой предмет преподаете у себя в школе? Всеволод Луховицкий: Я преподаю два предмета, я преподаю русский язык, и я преподаю право. Александр Денисов: Да, русский язык и право. Вот русскому языку и праву нужно учить детей или оставить на их усмотрение? Всеволод Луховицкий: У нас есть такая вещь, как ФГОС, поэтому я обсуждать, что именно записано в ФГОС или нет, не буду. Александр Денисов: Но тем не менее, русскому языку надо учить. В чем отличие русского языка от того же урока жизни, правильной жизни? Этому тоже нужно учить. Я не вижу разницы между физикой и этим. Вы видите разницу? Всеволод Луховицкий: Я вижу разницу. Александр Денисов: Какая? Всеволод Луховицкий: Потому что, когда я учу русскому языку, у меня есть точные, научно проверенные сведения, которые я предлагаю детям вместе со мной понять. Если вы скажете вдруг, что вы умеете и знаете, как найти решение жизненных проблем, то я склоняюсь перед вами. Я уверен, что ни один человек в мире не знает, как точно решать все проблемы. Это дело выбора, и каждому человеку надо учиться думать над тем, как решать. Учитель воспитывает своим поведением, учитель воспитывает своими разговорами на уроке, на перемене, тем, как он одет, тем, как он ведет себя, тем, что дети знают, что он делает вне уроков, а вовсе не тогда, когда он приходит на внеклассное мероприятие и говорит: «Дайте-ка, дети, я вас сейчас воспитну немножко». Александр Денисов: Всеволод Владимирович, мы поняли, да. Сергей Константинович, а вы как считаете, добро нужно преподавать? Уж так назовем, если слово «идеология» смущает нас. Сергей Комков: Вот вы знаете, я здесь со своим коллегой соглашусь, видимо, почти полностью. Вот личность учителя – это первостепенное как бы звено во всей системе воспитания. Поэтому, конечно, можно напридумывать огромную массу всяких мероприятий, можно еще придумать и разные должности, ввести в школе, но если учитель является личностью и если учитель всей своей системой поведения и всем своим характером воспитывает детей и дети к нему тянутся душой, вот каждое его слово является воспитывающим. Вот я таких учителей знаю, кстати говоря, к сожалению, наши чиновники порой таких учителей не любят. Вот одним из таких учителей, кстати, был мой очень близкий друг, который умер, к сожалению, не так давно, это был величайший, я считаю, наш российский педагог Михаил Петрович Щетинин. Вот были и другие наши выдающиеся учителя, и сейчас такое подрастает поколение учителей. Поэтому сейчас задача просто поддержать этих учителей. Что же касается системы самой, то, конечно, школа должна стать институтом социальным, который бы занимался не только напичкиванием знаний, не только вот этим комбинатом бытовых услуг, а местом, в котором каждым действием, каждым словом тот, кто работает с детьми, воспитывал бы приходящего туда ребенка. Но и это не самое главное даже. Школа должна стать таким… Знаете, вот когда в советский период я работал, а я работал, начал с пионерского вожатого, а заканчивал работу свою директором школы. Так вот школа должна быть центром такой воспитательной работы, и в микрорайоне, а если это маленький поселочек, или село, или маленький городок, может быть и центром города, вот таким центром воспитательным должна стать в этом месте. Вот тогда мы получим действительно не только умных, но и порядочных, добрых и настоящих наших людей, вот и все. Александр Денисов: Сергей Константинович, да, сейчас у нас еще сюжет есть, вернемся, и поспорю с вами обоими, поспорю, может, Тамара тоже, да. Тамара Шорникова: Да. Мы все ходим вокруг да около и пытаемся спрогнозировать, как будет работать советник-воспитатель, каким он будет. Но в некоторых регионах такие воспитатели уже есть… Александр Денисов: В десяти, да. Тамара Шорникова: Да. Давайте посмотрим, как, собственно, такой специалист работает. СЮЖЕТ Тамара Шорникова: Ну вот пока возникло ощущение, что, ну такое немного разговорное, культмассовик, в общем. Мы все говорим о каких-то сложных жизненных решениях и т. д., о патриотическом воспитании, а здесь вот пока в конкретном регионе видим организацию мероприятий. Так все-таки… Александр Денисов: Ну как раз патриотическое, да, он же водил на Сапун-гору, Ушакова балку. Возможно, дальше к ветеранам пойдут, Сергей Константинович, вот вы говорили, что к ветеранам не ходят, – после Сапун-горы самая дорожка к ветеранам, пожалуйста вам. Сергей Комков: Нет, вот это и есть… Я вот сейчас увидел классический пример как раз организатора внеклассной и внешкольной воспитательной работы. Вот то, о чем я и говорил, что все новое – это всегда хорошо забытое старое. Мы сейчас возвращаемся к тому, от чего ушли. Ничего плохого в этом я не вижу, потому что детям нужна деятельность. Вы понимаете, что такое ребенок? Его психология такова, что ему хочется чего-то такое сделать, ему хочется что-то сотворить, но для этого нужна определенная программа деятельности. Вот этот человек им эту программу деятельности дает, и он с ними эту программу осуществляет. И кроме того, он становится для них своего рода таким старшим другом. Вот в этом как раз и заключается деятельность такого рода, мы назвали его советником, да? Но он советник в данном случае не директора школа, а он советник для детей. Поэтому я считаю, что мы просто возвращаемся к старой, давно забытой форме организаторов внеклассной и внешкольной воспитательной работы, и ничего в этом плохого абсолютно я не вижу. Но это не исключает опять-таки, вот как я еще раз говорю, согласен с моим коллегой, роли самого учителя, это просто идет в дополнение к тому, что должен делать каждый учитель. Тамара Шорникова: Я хочу все-таки услышать. По вашему мнению, какой специалист действительно необходим сейчас в школе? Продолжая свой вопрос. Мы начали говорить о психологах, которых сейчас, очевидно, в школах не хватает, и в речи президента тоже слово «психолог» прозвучало. Мне лично кажется, что прежде чем организовывать какие-то мероприятия, действительно нужно восстановить вот эту систему, вот эту ставку в школах. Сергей Комков: Вот с психологами бы я, знаете, был бы осторожен. Тамара Шорникова: Почему? Сергей Комков: Потому что, во-первых, у нас таких детских психологов практически нет, у нас никто их толком никогда не готовил, поэтому у нас сегодня непонятно кто может попасть в роль этого детского психолога. У нас вместо психолога могут там оказаться психиатры, и вы знаете, мы можем наворотить каких дел и наломать дров? Такого неординарного ребенка, который, может быть, гиперактивен или еще какие-то проявляет неординарные проявления, ему могут приписать такие, знаете, качества или записать его вообще в психически больного человека, что он потом вообще превратится неизвестно в кого. Поэтому здесь надо быть чрезвычайно осторожным. Александр Денисов: А может быть, и ничего страшного, потому что вот и врачи говорят, что здоровых детей абсолютно нет, ну вот малый процент. И вы говорите, гиперактивен и все, – так и хорошо, если в раннем возрасте обратят внимание. Это же не значит, что потащат на учет в ПНД и пропишут там – нет, может быть, с родителями пообщаются. Сергей Комков: Значит, значит, не согласен с вами. Александр Денисов: Да? Сергей Комков: Это очень опасно, потому что дети очень серьезно на это реагируют и родители очень серьезно на это реагируют. А вот очень грамотный учитель, педагог здесь сделает намного больше, чем психиатр, который поставит диагноз, а потом человек будет отмываться от этого всю жизнь. Тамара Шорникова: Всеволод Владимирович, как вы считаете? Вот буквально не так давно обсуждали стрельбу в Перми, до этого Казань и т. д. Каждый раз после таких резонансных событий мы говорим о том, что есть ли психологи в образовательных учреждениях, куда глядели специалисты, почему не выявили агрессивного, может быть, угрюмого ребенка, подростка и т. д. При этом сейчас, когда есть возможность ввести такого специалиста повсеместно в школах, все-таки выбор идет в пользу организованных экскурсий. Это, конечно, тоже хорошо, но… Всеволод Луховицкий: Во-первых, если я не ошибаюсь, как всегда, у нас все спотыкается о финансы. Говорили о том, что такой помощник, советник директора будет получать, в прошлом году звучала цифра 15 тысяч рублей в месяц. Я сомневаюсь, что какой-нибудь психолог пойдет за такие деньги даже в глухой деревне работать. Во-вторых, вот здесь в сюжете, который вы показали, был замечательный эпизод и очень грустный эпизод. Учитель говорит: «Меня освободил это замечательный человек, я теперь могу уроками заниматься». Но ведь это значит, что у нее такое количество уроков, что она не могла заниматься ничем больше, кроме этого. Совершенно верно, прежде всего надо дать учителю возможность работать столько, сколько он может, а не сколько его заставляют, чтобы он мог и заниматься внеклассной работой, и т. д. Очень хорошо, если все эти навигаторы окажутся завучами по воспитательной работе. Кстати, я не согласен в том, что их нет, во многих хороших школах они все-таки еще есть, просто на них опять не дают финансирование и каждый директор придумывает, как быть, по-своему. Но это все равно проблему стрельбы не решит. Есть такая популярная, известная блогер-психолог Людмила Петрановская, она недавно провела у себя интервью с очень классным психологом, который объясняет, что нельзя рассчитывать на то, что именно и только психологи возьмут и ликвидируют всю проблему вот такой стрельбы. Это, извините, гораздо бо́льшая проблема, связанная со всем нашим обществом. Не надо это сваливать только на школу и говорить, школа, школьные психологи или школьные учителя виноваты, – это проблема всего общества. Тамара Шорникова: Безусловно. Но еще раз, например, стрельба – это уже крайняя фаза отчуждения человека внутри социума. Но если, например, у школьника возникает сложная ситуация с одноклассниками, не знаю, может быть, в семье, ему с кем об этом поговорить в школе? С преподавателем, который занят бюрократической работой, или вот, допустим, с новым воспитателем, помощником директора и т. д., который не психолог и не будет знать, как квалифицированно ему помочь? Всеволод Луховицкий: Есть очень хороший ответ, я уже много десятилетий отвечаю на него: найди умного взрослого, которому ты доверяешь, и с ним посоветуйся. Это может быть учитель, это может быть воспитатель, это может быть знакомый мамы или папы, это может быть кто угодно, но взрослый обязательно, которому ты доверяешь. По-моему, это универсальный ответ. Им может быть любой человек, директор школы, кто угодно. Александр Денисов: Да, вы, безусловно, тут поспорить с вами сложно. Есть только одно, мне кажется, слабое звено в этой логике. Вы прекрасные идеологии, вот мы с вами спорили про идеологию, вот и вы, Сергей Константинович, и Всеволод Владимирович, вы в своем роде прекрасные идеологи, со своей идеологией прекрасные идеологи. Вот представьте, что нет таких учителей в школе, ну вот нет, и не к кому подойти, потому что… Да, вы прекрасные, я не сомневаюсь, я бы вот учился и рот разину вас слушал бы (у меня тоже хорошие учителя были), а нет таких, поколение поменялось, другие. Они приходят, им нужно, чтобы был стобалльник, например, в классе, им не до этого, вот как сказал учитель, «ну освободили, буду учить». И что делать? Всеволод Луховицкий: Нет, извините, не учителю нужен, чтобы был стобалльник, это директора заставляет начальник управления образования, чтобы был стобалльник. Не директору нужен, не ребенку и не учителю нужны показатели, показатели нужны муниципальным и региональным властям, это… Ни один человек, приходящий в школу учить, не придет с целью «сделаю-ка я, чтобы у меня были стобалльники», это скучно. Стобалльника готовить невероятно скучно, потому что это стандартные ответы и стандартный ребенок. Александр Денисов: Ну, вам скучно, а вот готовят же. Вот нет таких учителей – и что тогда? Как вы. Вы же прекрасно знаете, что сейчас с кадрами вопрос большой. Всеволод Луховицкий: Извините, это зависит от двух вещей, как всегда, – финансирование и свобода. Дайте учителю свободу, дайте учителю нормальную зарплату, и будут очереди стоять в школу, и вы сумеете отбирать лучших учителей. Александр Денисов: Да, спасибо, Всеволод Владимирович. Сергей Константинович, вам заключительное слово, поставьте точку. Сергей Комков: Значит, я думаю, что надо в корне менять отношение к школе в частности и к системе образования в целом. Вот уже такой процесс пошел, неслучайно недавно президент уже произнес очень серьезную фразу о том, что пора прекратить считать систему образования сферой услуг, потому что это совершенно губительная для нас постановка вопроса. Действительно, сфера образования – это система, в которой воспитывается будущая личность гражданина нашей страны. И вот если будет изменена эта парадигма, если будет изменено отношение к системе образования, изменено отношение к финансированию системы образования, потому что сегодня мы преступно мало тратим на финансирование системы образования, во много раз меньше, чем тратят в процентном отношении другие страны Европы даже. И тогда ситуация и с подготовкой педагогических кадров изменится, и ситуация в школе принципиально изменится. Вот неслучайно поэтому уже неоднократно мой близкий друг и соратник по движению «Образование для всех» Олег Николаевич Смолин выдвигал проект закона «Образование для всех». И я думаю, что пора уже Государственной Думе задуматься очень серьезно и принять этот серьезный закон. Александр Денисов: Да, спасибо большое. Ну вот Олег Смолин же прошел, вот и внесет еще раз. Спасибо. Сергей Комков был у нас на связи, и Всеволод Луховицкий. Спасибо.