Петр Кузнецов: Мы начинаем. Надеялись, но зря: большинство россиян в этом году не ждет индексация зарплат. Об этом рассказали их работодатели. Ольга Арсланова: Хорошо хоть зарплата сама есть и работа до сих пор, а индексация – это роскошь, судя по информации, которая у нас есть. Итак, в 2020 году повысили зарплаты в итоге только 8% сотрудников. Основная причина отсутствия индексации – это недостаточный темп экономического роста в стране в целом, говорят эксперты. Этим в принципе многие процессы легко объяснить. Некоторого улучшения ситуации можно ожидать во втором полугодии, так что, возможно, к этим 8% еще несколько процентов прибавится. При этом на сегодняшний день довольные размером своей зарплаты только 19% сотрудников в нашей стране, остальные 81%, более чем 80% недовольны. Близкая картина и в оценке опрошенными своего финансового положения в целом. Давайте разбираться, почему большинство работников не увидят индексации и что об этом говорит Трудовой кодекс, положена ли им эта индексация, или все остается на усмотрение работодателя. Петр Кузнецов: И что об этом скажут наши эксперты. Давайте поприветствуем Александра Сафонова, это профессор Финансового университета при Правительстве. Александр Львович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Александр Сафонов: Доброе утро. Ольга Арсланова: Давайте с Трудового кодекса и начнем. Петр Кузнецов: Начнем, да. Ольга Арсланова: Что там написано о наших индексациях? Александр Сафонов: Ну, в Трудовом кодексе, к сожалению, написано то, что работодатель должен проводить индексацию заработной платы, но, к сожалению, не уточнены механизмы этой индексации, вот когда она будет, в каком размере, это уже как бы на усмотрение работодателя. Ольга Арсланова: Но там хотя бы написано, что она ежегодная, или необязательно? Александр Сафонов: Нет, к сожалению, я уже сказал, что вот как раз ежегодно она должна проводиться, это тоже не является закономерностью, то есть требованием таким. Поэтому, собственно говоря, вот на что в Трудовом кодексе стоит полагаться, это только на коллективные соглашения, это тот механизм, который позволяет заранее предусмотреть возможность, скажем так, договориться с работодателем. Но, как правило, это касается только крупных компаний, о такой периодической индексации, прописывается четко порядок, время, кому что положено. И в принципе, скажем так, основная страда повышения заработной платы в рамках индексации по коллективным соглашениям начинается, конечно, не в январе, а где-то начиная с февраля-марта, март-апрель месяц. Пока, так сказать, подведут итоги, пока рассчитают новые заработные платы, это процесс такой небыстрый. Петр Кузнецов: Александр Львович, а все-таки если ставить вопрос так, не хотят платить или не могут? То есть компании хотели бы, например, платить больше, но не могут? Или просто рынок формирует зарплату? – «вот в среднем этим сотрудникам в этой сфере платят столько же, значит, и я столько же буду платить»? Александр Сафонов: Вы знаете, и то и другое. Во-первых, скажем так, судить за это работодателей нельзя, об этом все экономисты писали, что его суть – это получение прибыли, отнюдь не, собственно говоря, попытка повысить жизнь чью-то другую, в том числе работников. Поэтому всегда повышение заработной платы – это в определенной степени для него вынужденная мера, это мера, связанная либо с позицией, которую занимает трудовой коллектив, который отказывается работать, ну то есть забастовка, либо это в результате ситуации на рынке, когда от него люди начинают убегать и он вынужден повышать заработную плату. А в других случаях могут... Вот как бы меценатство не очень работает, хотя есть, конечно, такие прогрессивные компании, которые заботятся о своем персонале и без всякого напоминания, давления, ну и такое бывает, но это, как правило, все-таки в большей степени исключения из практики. Поэтому рынок, рынок и еще раз рынок определяет ситуацию с заработными платами. Ольга Арсланова: А не кажется ли вам, Александр Львович, что современный российский рынок труда недоброжелателен по отношению к работнику? Мы видим, что большинство недовольно ни своими зарплатами, ни своим финансовым положением в целом, и работодатель на этом играет. То есть ситуация плохая, идти особо некуда, выбора нет, поэтому и без индексации куда он денется, чего особо его ценить? И из года в год мы видим это. Петр Кузнецов: И так и получается, что человек 10 лет назад получал столько же... Ольга Арсланова: ...а цены выросли. Петр Кузнецов: ...и получает сейчас, да, и как-то все... Александр Сафонов: Вы знаете, я бы эту проблему разделил на две части. Во-первых, конечно, наш рынок труда в силу, так сказать, общеэкономической ситуации, я имею в виду не ситуацию «плохо» или «хорошо», а именно как сложившиеся правоотношения между работником и работодателем, экономические отношения, он начиная с 1990-х гг. был абсолютно лоялен к работникам. И именно для Российской Федерации характерен такой как бы, скажем так, казус: у нас на любой кризис рынок труда отвечает не сокращением, например, рабочих мест, а снижением заработной платы. То есть за основу регулирования взята заработная плата, то есть она редко растет, но она в экономических коллапсах снижается до тех значений, ниже которых уже платить нельзя, это первое. Второй момент – это, конечно, то, что долгое время государство держало МРОТ как основополагающий такой инструмент подтягивания заработной платы вверх все-таки на уровне ниже прожиточного минимума, наконец-то 2 года назад эта ситуация трансформировалась. Но по-прежнему он остается достаточно низким. Но есть и второй момент, связанный вообще с экономикой в целом. Вы же, безусловно, не будете повышать заработную плату, если для этого нет у вас необходимых ресурсов. А вот итоги 2019 года показывают, что темпы экономического роста по предварительной статистике, которую дал Росстат, составляют 1,3%, чуть больше, и это крайне мало, для того чтобы обеспечить такую существенную индексацию заработной платы. Ну на 1,3%, как бы это сказать, некультурно повышать... Петр Кузнецов: Ага. Александр Сафонов: ...а выше 1,3% уже не получается. Поэтому, собственно говоря, мы и видим картинку такую разнопеструю. Но бюджетникам в любом случае будут повышать заработную плату, как правило, это происходит все-таки в сентябре-октябре месяце, после каникул, вот это своеобразный такой маневр, который делает финансовая система, чтобы сэкономить... Петр Кузнецов: Да, вот я хотел спросить, почему, теперь понятно. Александр Сафонов: Ну в конце года меньше средств требуется из бюджета на то, чтобы платить более высокие заработные платы. Это традиция, которая была заведена в 1990-х гг., и она поддерживается постоянно. И, значит, предусмотрено повышение заработной платы работников не бюджетной сферы, а чиновников, но, правда, за счет сокращения персонала, там цифра 5,5% обозначена. Ольга Арсланова: Да. Петр Кузнецов: Понятно. Спасибо вам за этот комментарий. Ольга Арсланова: Александр Сафонов. Нам пишут: прибавили зарплату на 1 рубль... Петр Кузнецов: Серьезно? Ольга Арсланова: ...пенсии не индексируют, доходы растут только у чиновников – в общем, пока ни один наш зритель не написал о том, что... Петр Кузнецов: Или это что-то... Метафора? Ольга Арсланова: Не знаю, это шутка, возможно, несущественно. Петр Кузнецов: Владимир Карачаровский, доцент Департамента прикладной экономики Высшей школы экономики, с нами на связи. Владимир, здравствуйте. Владимир Карачаровский: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Скажите, а вот по-вашему, за счет чего сейчас, в современных условиях можно зарплату повышать? Владимир Карачаровский: Ну вот эксперты и предприниматели все время говорят о необходимости существенных темпов роста экономики, чтобы повысить заработную плату, и понятно, что таких темпов достичь в ближайшее время нельзя. Но заработную плату повышать можно. Во-первых, не нужно забывать, что у нас экономика не с убытками из года в год идет, у нас сальдированный финансовый результат компаний, то есть прибыль компаний, конечно, это волатильный показатель, но она устойчиво положительна. Поэтому, пожалуйста, пусть работодатели обеспечат, например, участие работников в прибыли, это первое. Второе. Мы можем повысить долю заработной платы в валовом внутреннем продукте. Она у нас пока только приближается по доле к показателю развитых странах. Но в наших условиях, когда мы рабочую силу... Все-таки, знаете, чтобы обеспечить рост, необходимо работников рассматривать как капитал, в который нужен инвестировать, и зарплата – это не нечто, что должно, понимаете, просто вот есть темпы роста, давайте ее повысим, нет, тогда не можем. Это инвестиции, это такие же инвестиции, заработная плата должна выполнять инвестиционную функцию. Ольга Арсланова: Но, Владимир, все-таки давайте мы возьмем... Владимир Карачаровский: Пусть опережающими темпами она растет, ничего страшного в этом нет. Ольга Арсланова: Вы говорите про инвестиции, это для работника звучит очень привлекательно. Но если мы возьмем небюджетную сферу, а возьмем какую-нибудь небольшую компанию, которая снимает где-то офис, и каждый год она платит за него больше, она больше платит за услуги ЖКХ, потому что все дорожает, зарабатывает она, предположим, примерно на одном уровне или чуть-чуть больше. Вот из какого фонда она должна сформировать вот эти деньги для сотрудников, чтобы каждый год им индексировать? Получается, это тогда себе в убыток работать. Владимир Карачаровский: К сожалению, если мы говорим о малых компаниях, то да, там... К малым компаниям нет никаких претензий, там и собственник компании получает достаточно мало. Да, малые компании, к сожалению, во многом являются заложниками макроэкономической обстановки; здесь, увы, целиком они от этого зависят. Но у нас подавляющую часть экономики составляют крупные компании и крупные компании в госсекторе, там-то это можно сделать. И как только мы в крупных компаниях основной массе работающих повысим существенно заработную плату, возрастет в том числе спрос и на услуги малых фирм: на горячий хлеб, на вот эти вот всякие платные услуги населению, химчистки, детские клубы и прочее. То есть если мы проинвестируем в рост заработных плат там, где мы это можем сделать, в крупных компаниях, в частных и в госсекторе, на продукцию малых компаний сразу возрастет спрос, и они получат необходимые деньги. Петр Кузнецов: А сейчас у нас, если говорить о росте зарплаты и связи с производительностью труда, насколько это важно? Кто сейчас кого опережает и как должно быть в идеале? Владимир Карачаровский: Ну, в идеале, конечно, производительность труда и заработная плата должны быть скоррелированы. Как известно хорошо, это не мной подсчитано, у нас производительность труда на достаточно низком уровне находится, а доля заработных плат в ВВП постоянно колеблется. То есть мы не можем говорить, что у нас рост заработных плат существенно, как иногда говорят, опережает производительность труда, это не так. В идеале, в хорошо работающей экономике, да, производительность труда и заработная плата должны быть связаны, четко скоррелированы. Но нужно понимать, что не работник является только единственным заложником низкой производительности труда, это же не только ответственность работника, что вот он плохо работает, а это ответственность менеджера... Ольга Арсланова: ...руководителя, который плохо организует эту работу. Владимир Карачаровский: ...неверных управленческих решений и прочее. Ольга Арсланова: Да. Но смотрите, у нас появились зрители, которые довольны ситуацией. Вот, например: «Работаю в крупной компании, зарплату индексируют каждый год минимум на 10%», – сообщение из Москвы. Петр Кузнецов: Ну ключевое здесь «крупная компания». Ольга Арсланова: Сообщение из Карелии: «В 2019 году зарплату увеличили на 50%, больше 100 тысяч рублей теперь получаю». К сожалению, не указали зрители, что за отрасль, но, может быть, вы знаете, где дела сейчас обстоят лучше и хуже всего? Владимир Карачаровский: Это хорошо известно. Во-первых, если вам написал зритель, который является управленцем среднего звена, может быть, топ-менеджер написал, может быть, это уникальный специалист. Ну где сейчас? – IT-сектор, программисты хорошо зарабатывают, рентоориентированные отрасли, это нефтегазодобывающая промышленность, грех на что жаловаться, и, естественно, финансовый сектор. Вот финансовый сектор, особенно крупные банки, госбанки, – это там, где действительно у определенной категории персонала может существенно расти заработная плата. Ничего удивительного здесь нет, мы же с вами говорим об общей картине по стране, а она, общая картина по стране, достаточно печальна. Петр Кузнецов: Печально, действительно, большинство, конечно, недовольных. Есть такое понятие, как справедливая зарплата. Я не знаю, это в виде термина или где-то на практике такое применяется. Как понять, сколько стоит мой труд на самом деле? С чем сравнить? Александр Сафонов: Ха, вот это очень интересный вопрос. Мы своей группой проводили как раз исследование о справедливой заработной плате. Справедливый уровень заработной платы сейчас от реальной заработной платы отличается, в среднем по стране на основе данных представительного опроса работающего населения, на 70–90%. Ольга Арсланова: Простите, Владимир, справедливой по мнению работника, да, но не по мнению рынка. Петр Кузнецов: Да, конечно, это... Ольга Арсланова: Это очень такой относительный, субъективный показатель. Владимир Карачаровский: Вот смотрите, это субъективная оценка справедливой заработной платы. Другой оценки справедливости быть не может. А что касается, как посчитать, какая зарплата справедлива объективно, так это сделать невозможно. Как раз в предыдущей передаче я об этом говорил: вы не можете сказать, как измерить... Экономическая теория не может посчитать, сколько стоит ваш вклад в общие доходы организации, как это отделить от вклада менеджера, от вклада бренда, от вклада других работников. Поэтому нельзя посчитать, сколько вы четко заработали. Эта зарплата, вот ваш вклад, оценка его стоимости является назначаемой величиной, а не рассчитываемой, и поэтому здесь как раз справедливость можно восстановить, просто перераспределив, убрав диспропорции между оплатой различных категория, прежде всего собственников, управленцев и рядовых работников. И, кстати, я всегда об этом говорил и еще повторю: основной барьер на пути экономического роста – это не столько уровень заработных плат, а колоссальное ощущение несправедливости их распределения. Нам нужно работать с дистрибутивной справедливостью, если мы не можем работать с повышением уровня заработных плат, а здесь ничего не меняется. Если вы посмотрите, то зарплаты управленцев хорошо растут, а зарплаты работников... Да, сейчас статистика показывает, рост на 7%, условно говоря в реальном выражении, но, извините, в 2015 году реальные зарплаты на 10% сократились, мы еще даже не достигли уровня 2015 года несмотря на то, что у нас статистика показывает рост. Петр Кузнецов: Ага. Ольга Арсланова: Вот. Спасибо вам. То есть даже если, уважаемые зрители, вам индексировали зарплату, не исключено, что все равно вы получаете меньше, чем... Владимир Карачаровский: У вас зарплата реально в среднем меньше, чем в 2015 году, с учетом всех индексаций. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Владимир Карачаровский. И все-таки небольшой такой оптимистичный финал: «Работаю больше 30 лет в бюджетной организации, вполне довольна своей зарплатой», – пишет нам зрительница из Орловской области. Петр Кузнецов: Можно я пессимизма добавлю? Вот ты сказала по поводу субъективной оценки справедливости зарплат, что это исключительно работник, – так, может быть, здесь проблема-то и заключается в том, что называются-то самые скромные зарплаты? «Я хочу получать 40 тысяч рублей», – то есть запросы-то на самом деле... Продолжаем.