Константин Чуриков: Небольшой эпиграф к следующей теме, прямо свежая SMS, Рязань пишет: «Эх, пост кончается, чем теперь оправдывать пустой холодильник?» Марина Калинина: Ха-ха-ха! Да. В общем, тема важная для всех, как и обещали, будем разговаривать о ценах на продукты. Социально значимые продукты дорожают быстрее инфляции, таковы результаты исследования компании «ФинЭкспертиза». Так, стоимость корзины из 24 базовых товаров, включая курицу, например, масло, овощи, выросла на почти 16%, это в 2,7 раза больше потребительской инфляции, которая в марте составила почти 6%. Константин Чуриков: А вот еще что любопытно. Есть аналитики «Тинькофф Data», вот они подготовили исследование, из которого следует, что люди у нас стали экономить уже на базовых продуктах. Например, траты на покупку овощей и фруктов у людей уже урезаны на 30–60%, на мясо до 25%, и даже, я вот удивился, когда это увидел, на хлебобулочные изделия на 40%. Но вопрос, имеется в виду здесь хлеб, мука, вообще что имеется в виду, потому что как-то тревожно от этого. У нас сейчас на связи Александр Бражко, координатор федерального проекта «За честные продукты». Уважаемые зрители, рассказывайте нам, от каких продуктов вы стали отказаться, в общем, что стараетесь просто уже не покупать по экономическим причинам. Александр Григорьевич, здравствуйте. Александр Бражко: Коллеги, добрый вечер. Марина Калинина: Здравствуйте. Константин Чуриков: Вот это все напоминает правду? Это вот отдельная группа исследователей «Тинькофф Data». Вот вы согласны? Это похоже на правду? Александр Бражко: Да, это похоже на правду, и, самое главное, исследуются розничные цены, ну в большинстве своем, конечно же, в сетевых магазинах, поэтому мы с вами наблюдаем именно такую ситуацию, при которой пытаются торговцы заработать, то есть получить дополнительную прибыль на тех или иных даже не отдельных продуктах, а на товарных категориях. И это должно нас на самом деле приводить к вопросу, почему Федеральная антимонопольная служба молчит, почему она не реагирует на изменяющиеся ценники, хотя в принципе для всех ориентиром должен быть показатель уровня инфляции. Марина Калинина: Давайте все-таки попробуем разобраться, почему именно на социально значимые продукты так растут цены. В чем причина? Александр Бражко: Ну, на мой взгляд, здесь связана именно вообще вся эта ситуация с тем, что сама структура розничной торговли развивается у нас по специфическому направлению. Если вы посмотрите отчетность федеральных сетей, то вы увидите, что порядка 50% прибыли приносит торговля алкогольной продукцией, но в ассортименте она занимает не больше, чем 20–30%. Таким образом, мы с вами понимаем, что они недорабатывают, недобирают прибыль на продуктах. Конечно, какие-то горячие головы приняли решение, что почему бы нам не попробовать поиграть с наценками, которые есть на водке, на коньяке или же, например, на другом крепком алкоголе. Опять же, если верить статистике, при стоимости бутылки водки в опте 200 рублей на торговой полке она продается за 600 рублей. Да, вы можете сказать о том, что пусть водка будет дорогая, люди будут тогда меньше покупать алкоголь. Марина Калинина: «Боярышник» будут покупать. Александр Бражко: Да, но здесь... Совершенно вы правы, будут покупать «Боярышник», раз. И второе: почему торговля должна зарабатывать 200% прибыли в принципе на болезни людей? Марина Калинина: Ага. Константин Чуриков: На болезни людей и не неспособность государства как-то, в общем, сделать экономическую реальность лучше. А что тогда делать? Вот, понимаете, разные мнения. Сейчас мы с вами, например, если будем обсуждать контроль за ценами в магазинах, сбегутся эксперты, не знаю, люди из правительства позвонят, скажут: «Вы что это? Вы же рынок регулируете, вы сейчас плохо сделаете». С другой стороны, если вот дать такую вольницу, цены будут и дальше расти, понимаете? Александр Бражко: Коллеги, мы ситуацию с вами запустили, то есть именно как потребители, мы в свое время проголосовали кошельком и отказались от приобретения продукции на рынках, мы пошли в сетевые магазины, потому что нас заманили именно заводской продукцией, которая априори имеет более низкую цену. Поэтому с учетом того, что последние данные свидетельствуют о том, что капитал идет именно в открытие новых розничных магазинов, я считаю, что здесь региональные власти должны придерживаться следующего принципа. Во-первых, открывается сетевой магазин – обязательно рядом должна быть, что называется, в комплекте площадка не менее чем 100–150 метров, на которой бы могли поставить нестационарные торговые точки местные производители хлебобулочных изделий, молочки, мяса и иной продукции. И таким образом мы с вами решим базовые проблемы, которые есть на сегодняшний день. Понимаете, не будет увеличиваться количество продуктов, потому что сетям не нужно много независимых поставщиков, им по идее нужно 5–6 компаний, которые полностью забивают полку и позволяют вместе управлять этим процессом. А вот для того, чтобы фермер надо что-то выращивать, ему обязательно нужна возможность кому-то продать. В сети он не сможет поставить, на рынок его не то что не пустят, но на рынках сейчас сельскохозяйственных серьезно упала проходимость, потому что люди ходят в магазины сетей. А вот нестационарная торговля – это спасение, поэтому кто хочет, он подходит к магазину, купит свежий, натуральный кефир, масло местного производителя, захочет в сетевом магазине, купит 30-дневку, которая ехала тысячу километров, для того чтобы попасть в точку продажи. Марина Калинина: Давайте послушаем мнение зрителей. Виктория, Кировская область. Виктория, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Хочу сказать о том, что, конечно, мало того, что цены растут на все, катастрофически цены растут на все. На курицу, допустим, я звоню из Кировской области, у нас вот лежит у меня в морозилке, покупала в свое время грудки, допустим, куриные грудки, … в месяц, цена-то, извините, рублей в 50 лет. Сахар: если, допустим, месяц назад он стоил 22, сейчас он стоит 46 рублей. Но самое, мне кажется, больное – это даже не то, что рост цен, это падение зарплат, обесценивание нашего труда. Если я устроилась в 2017 году, я получала зарплату 24 тысячи при стоимости доллара в 30 рублей, сейчас у меня зарплата 21 тысяча рублей при стоимости доллара в среднем 75 рублей. То есть падают именно жизненный уровень и с этим вместе покупательная способность. Константин Чуриков: Виктория, в чем конкретно себе стали отказывать, вот давайте так, именно с начала этого года, в последние месяцы? Зритель: Ну, в общем-то, хочу сказать, что стали отказывать фактически во фруктах, они подорожали, стали отказывать в яйцах, яйца тоже подорожали где-то на 50–60%, это точно. Курица подорожала... В общем-то, стали ограничивать потребление продуктов всех. Марина Калинина: Ага. Константин Чуриков: Спасибо. Давайте еще звонок Геннадия послушаем, Ростов-на-Дону... А, у нас еще Юрий. Марина Калинина: Юрий из Владимира. Юрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте-здравствуйте. Не буду долго ходить вокруг да около, скажу так. Я пенсионер, работал, получал в сутки, вернее не в сутки, в час... Я вас не слышу. Константин Чуриков: А мы вас слышим, давайте, да. Марина Калинина: Мы просто молчим, слушаем вас. Константин Чуриков: Работали, да. Рассказывайте. Зритель: Значит, получаю в час 31 рубль 75 копеек, приходится экономить, естественно, на всем. Вопрос в другом. Вы когда начинаете говорить о причинах, как что изменить, не понимаете одного. Это уже все понятно, во всем мире идет постоянное регулирование цен на все. Экономическая наша система не работает, рынка у нас нет. Ну давайте признаемся честно, что пора изменять всю систему, полностью, переходить на плановую экономику в обратную сторону, как в развитых странах нормальных. А у нас сейчас получается, что деньги зарабатывают на простом народе, и у власти нашей стоят олигархи и, будем так говорить, наши руководители, которых можно назвать врагами народа. Ничего не хотят делать. Вот мое мнение, все, спасибо большое. Константин Чуриков: Спасибо. Марина Калинина: Спасибо. Александр Анатольевич, как вы считаете, вот вопрос плановой экономики, очень часто наши зрители говорят, что надо вернуться к плановой экономике, тогда все будет хорошо, ностальгируют по Советскому Союзу, как было тогда. Хорошо, вот в этих условиях можно ли как-то частично все-таки планировать что-то хотя бы, или рынок все сделает сам? Но как-то у нас тоже это не очень получается... Константин Чуриков: Мы уже догадываемся, как он сделает, да. Марина Калинина: С одной стороны, да, государство пытается как-то регулировать цены, а в итоге получается, что производители еще больше их вынуждены повышать. То есть... Ну хорошо, какой-то период они там стабильны, а потом... Прибыль-то все равно нужна производствам, и вот так как-то обратный эффект получается все время. Александр Бражко: Коллеги, давайте на первый вопрос чуть позже отвечу. На второй по поводу рынка. Мы пока только-только приближаемся к рынку, мы делаем первые неуверенные шаги, мы к нему прикасаемся. Ведь рынок – это не только именно само название. Вот смотрите, у нас есть магазины, они называются супермаркеты, «суперрынок», то есть предполагается, что там будут внутри находиться 20 продавцов, соответственно, 20 продавцов между собой конкурируют. У нас 20 касс, продавец один, конкуренции никакой нет, поэтому это все имитация. Поэтому для того, чтобы заработал рынок, необходимо, чтобы, соответственно, были крепкие домохозяйства, были собственники, самое главное, был микро- и малый бизнес. Поэтому то, что правительство с 2000-х гг. активно развивает сельское хозяйство, – это, конечно, получило серьезный результат, это для нашей страны, я считаю, большое благо. Но... Константин Чуриков: Александр Анатольевич, но ведь это сельское хозяйство, мы тоже очень рады, гордимся успехами аграриев. Но понимаете, эти все успехи, они же опять-таки туда, это же опять экспорт, понимаете как? Вот сложный момент для всего мира и для страны в том числе, вы говорите, мы вот сейчас только подходим к рынку, – мне кажется, мы уже за 30 лет к нему уже подошли, уже обожглись. Вот что сейчас делать-то? Марина Калинина: У нас какой-то не такой рынок получается. Александр Бражко: Нет, коллеги, еще раз, мы пока не вошли в рынок. Константин Чуриков: Да? Александр Бражко: Потому что рынок – это конкуренция, а в сельском хозяйстве у нас агрохолдинги. Агрохолдинги не могут друг с другом конкурировать. Почему? Потому что крупные структуры имеют такую особенность, то есть им проще договариваться, поэтому конкуренция на уровне мелких хозяйств. Но мелкие хозяйства появляются только тогда, когда есть, приходят крупные структуры, которые задают там правила игры и есть возможность, условно говоря, не конкурировать, а с кем-то работать в кооперации. Поэтому, возвращаясь к вопросу плановой экономики, я могу сказать так: понимаете, если вы всю жизнь проработали на госпредприятии, вы никогда, ни в 60, ни в 70 лет, не уйдете в малое предпринимательство или в частный бизнес. Почему? Потому что у вас совершенно по-другому перестроен менталитет. Поэтому если в советской власти совершенно справедливо отбивали всякую охоту на самостоятельность, то есть это жестко пресекалось, у нас были статьи Уголовного кодекса, так называемых предпринимателей сажали, то понятно, что они не могут появиться за один день. Поэтому, коллеги, у меня здесь есть предложение, оно достаточно такое, знаете, может, революционное, но, может быть, Министерство просвещения нас услышит. Константин Чуриков: Так. Александр Бражко: Значит, мы в 10–11 классах чему учим? Русскому языку, литературе, физике и математике. Константин Чуриков: А чему надо? Александр Бражко: Так давайте мы хотя бы проведем в 11 классе (нет, лучше в 10-м), начнем учить экономике и предпринимательству. Пусть у нас дети в каникулы, 10–11 классы, выйдут и попробуют заработать первые деньги. Давайте найдем деньги и за счет бюджета простимулируем, что называется, этих юных людей, чтобы они получили это, небольшие гранты, 10–20 тысяч рублей, но чтобы после 11 класса мы с вами получили взрывной рост с точки зрения потенциальных представителей малого бизнеса. Константин Чуриков: Да, понятно, Александр Анатольевич, но для этого много чего должно в стране еще поменяться, это, так сказать, не единственная составляющая. Александр Бражко: Ничего не нужно. Константин Чуриков: Да? Александр Бражко: Еще раз, нам сейчас всего абсолютно достаточно. Константин Чуриков: Да, кроме продуктов. Александр Бражко: Нет, у нас 41 тысяча школ, у нас большая страна, у нас огромное количество «зеленых» площадок, то есть можно выходить и работать. И самое главное, у нас есть крепкие семьи, у нас есть родители, которые могут поддержать начинания своих детей. Константин Чуриков: Да, хорошо. Спасибо большое! Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: Александр Бражко, координатор федерального проекта «За честные продукты». Самое главное, у нас еще есть дачи и огороды, этого никто не отменял. Марина Калинина: Давайте сейчас посмотрим небольшой сюжет. Наши корреспонденты узнавали у жителей Чебоксар, Владивостока и Екатеринбурга, экономят ли они на продуктах и конкретно на чем, если экономят. ОПРОС Константин Чуриков: Мне больше запомнился вот этот мужчина из Владивостока, Приморье, море рядом Японское, он говорит: «Теперь на копченую рыбку только смотрим». Марина Калинина: Да... Константин Чуриков: Звонок у нас есть. Марина Калинина: Звонок у нас есть из Санкт-Петербурга, давайте послушаем Александра. Александр, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вот по поводу цены на продукты хотел сказать просто следующее, что, на мой взгляд, просто рынок слишком монополизирован. То есть пока продукты доезжают до магазинов, они объезжают кучу перекупщиков, то есть сети настолько расслабились, что они даже не работают с поставщиком напрямую, то есть закупают у первого встречного, потому что у них грабительский процент, поэтому они ничего не теряют, все равно у кого покупать эти продукты. Константин Чуриков: Спасибо, Александр, за ваш звонок. Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: Подключаем к нашей беседе Михаила Беляева, эксперта Российского института стратегических исследований, кандидата экономических наук. Михаил Кимович, здравствуйте. Михаил Беляев: Здравствуйте. Константин Чуриков: Михаил Кимович, нам вот зрители пишут, что так вот много всяких «почему?» возникает по поводу этих цен, и они не понимают все-таки, почему, почему все это произошло, почему это в нашей стране сегодня. Михаил Беляев: Почему? Потому что, если распутать всю эту кашу, которую я сейчас слушал от всяких этих людей, которые начитались учебников столетней давности и считают, что они действуют до сих пор. Вот правильное, ключевое слово произнес сейчас Александр из Санкт-Петербурга, единственное, потом он, правда, когда стал объяснять, стало понятно, что он несильно понимает, в чем там дело. Ключевое слово – это монополия. Дело в том, что вот то, что вы обсуждали цены на бензин, на продовольствие, мы сейчас должны были обсуждать цены на металл – это все одно и то же. У нас одна и та же система ценообразования, она отталкивается не от издержек, она отталкивается не от экспорта, она отталкивается не от чего-то другого, это все нижние границы, а от того, что в каждой отрасли существует если не монополия, то есть, если не быть буквоедом, когда «моно» – это «одно», «один», это вот несколько компаний, которые имеют власть над рынком. И вот когда они имеют власть над рынком, вот тогда они устанавливают те цены, которые они считают нужным. И вот в прибыли, которую сегодня Марина упоминала несколько раз, говорила, что компания не может остаться без прибыли, она совершенно права. Компания не может остаться без средней прибыли, но ее надо просто оставлять без монопольной прибыли, вот без той прибыли, которую она снимает совершенно вследствие своего этого доминирующего положения с рынка и которую, в общем, ей все равно... Вот сюда же идет и регулирование, вот когда регулируют как угодно... Вот почему, значит, говорили, что чем мы регулируем больше, тем больше растут цены? Потому что цены-то мы регулируем вроде бы, а при этом мы не запрещаем получать монопольную прибыль. Вот если бы мы пытались ограничить не столько цены, сколько аппетиты монополий и их страсть к получению вот этой вот сверхприбыли, вот тогда, наверное, у нас бы что-то получилось. То есть мы бы тогда били не по хвостам ту ситуацию, а мы бы ее брали за центральную проблему, то есть за аппетиты монополий, и регулировали бы монополии, их аппетиты, как делают во всех странах, и в Соединенных Штатах, и в Англии, и во Франции... Константин Чуриков: Михаил Кимович, а можно я вас перебью? Вот вы говорите, что власть должна быть над бизнесом, – а что у нас получается в плане тех же цен на продукты, что, у нас бизнес находится над властью? Михаил Беляев: Константин, не над бизнесом, не над бизнесом! Вы призываете к финансовой грамотности, научитесь тоже слушать. Значит, власть не над бизнесом, а над монополистическими аппетитами, это совершенно разные вещи. Константин Чуриков: Ага. Михаил Беляев: У нас пытаются решать все с точки зрения какой-то там конкуренции, каких-то там, под одной крышей должен быть не один производитель со своим творогом приезжать, а двадцать штук стоять, – так они двадцать совершенно запросто договорятся и еще посмотрят, сколько он стоит там в этом сетевом маркетинге. Ну что они, как эти самые, как дети наивные, они, значит, про какую-то конкуренцию рассказывают, это все... Вот что должно быть. И таким образом, когда мы ограждаем рынок от власти монополий и от их желания вмешиваться вот в это самое ценообразование, ломать для получения сверхприбыли за счет всех остальных, вот таким образом мы рынок ограждаем от волюнтаристского вмешательства со стороны этих монополий, а вовсе мы не ломаем и не вмешиваемся в рыночный механизм. Константин Чуриков: Хорошо, я по-другому немножко зайду. У нас же есть профильное ведомство, оно называется Федеральная антимонопольная служба. Вот почему тогда как-то эффекта не видно? Михаил Беляев: А вот помните, Константин, Жванецкий был такой у нас юморист... Константин Чуриков: Конечно. Михаил Беляев: У него была одна такая хорошая юмореска, уже очень затасканная, начиналась она словами: «Министр мясомолочной промышленности у нас есть и неплохо выглядит», – при советской власти. Марина Калинина: Ха-ха-ха! Михаил Беляев: Вот Федеральная антимонопольная служба у нас есть и вроде неплохо действует, но, видимо, она действует слегка не так, как должна была бы действовать. Но дело даже не в самой антимонопольной службе, дело в тех полномочиях, которыми она обладает, теми возможностями, которые... Вот в Америке, извините, я уж буду приводить пример Америки, там вот это вот антимонопольное ведомство одно из самых могущественнейших по сравнению с налоговым, то есть оно само и мониторит, и делает выводы, и применяет санкции к этим самым компаниям, причем санкции такие, которые один только слух о том, что эта санкция может быть применена, уже отбивает всяческую охоту получать монопольную прибыль. А у нас, конечно, мы занимаемся чьей-то рекламой, какими-то растяжками, какими-то там еще вещами. То есть это не вина антимонопольной службы, это вина тех, кто пишет вот это вот законодательство для этой самой службы. Ну а поскольку у нас достаточно сильны лоббистские, так сказать, воззрения и лоббистские возможности, мы понимаем, что у нас некоторые законы, которые вроде бы и надо бы применять, но они применяются не так быстро и не с такими темпами, как надо бы. Марина Калинина: Михаил Кимович, вот вы сейчас сказали про лоббистов, – а как тогда, каким образом можно все-таки контролировать эти аппетиты компании и их все-таки как-то умерить на эту прибыль монополий? Михаил Беляев: Вы знаете, а вот все-таки надо как-то стараться, чтобы законодатели вместе с этим самым антимонопольным ведомством, то есть Федеральной антимонопольной службой, в конце концов поняли, какой надо ей написать законодательный материал, если самим сложновато, да и, наверное, это не надо делать, а посмотреть основные тезисы, которые применяются в странах, которые сделали на этом пути достаточные успехи, перевести, посадить переводчиков, перевести, адаптировать под наши реалии, но так, чтобы с водой не выплеснуть ребенка, а то у нас же можно адаптировать так, что ничего не останется. А адаптировать именно так под наши реалии, чтобы оно наконец заработало и задвигалось, может быть, ей придать даже статус не службы, хотя это, в общем, большого значения не имеет, а министерства, министерства такого достаточно сильного. Главное – это полномочия и санкции, вот что. Вот я вам могу привести свой пример. Я когда работал в Центральном банке, я входил в группу экспертов, которая выезжала на те моменты, когда слушались случаи со злоупотреблением банками. Ну я не знаю, может быть, сейчас что-то изменилось, это было уже десятилетие тому назад. Дело в том, что даже сама Федеральная антимонопольная служба не могла самостоятельно вмешаться в ситуацию, обязательно надо было получить оттуда, с места письмо какого-нибудь пенсионера, значит, если пенсионер пожаловался на неправомерные действия банка, вот тогда, как письмо послали в дорогу, в редакцию, вот там, значит, эта Федеральная антимонопольная служба, разгладив письмо пенсионера, начинало разбираться в ситуации. Константин Чуриков: Так вот у нас такое каждый день на телеканале, каждый вечер и каждый день в программе «ОТРажение», но что-то никто не слышит. Давайте сейчас пока послушаем еще звонок, Татьяна, Мурманская область. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать, что в нашем городе на Севере тоже все подорожало, очень подорожало. Константин Чуриков: Так. Марина Калинина: Вам приходится от чего-то отказываться? Зритель: Нет, я не скажу, что отказываюсь от многого, нет. Мы два пенсионера, муж еще продолжает работать, я уже дома сижу, как 10 лет на пенсии. Пенсия неплохая, я не жалуюсь. А вот раньше, если мы ходили в магазин с мужем и покупали продукты, какие нужны вообще, яйца, картошка, лук, ну все такое, я тратила, скажем так, за всю покупку 10 тысяч рублей, а сейчас я выхожу в магазин, покупаю в принципе все одно и то же, я уже трачу 20 тысяч. Константин Чуриков: Спасибо. Зритель: И это вот с начала этого года. Очень все подорожало, очень. Константин Чуриков: Спасибо, Татьяна, за ваш звонок. Михаил Кимович, и последний вопрос. Вот насколько в принципе, ну как сказать, что ли, хватит бюджета у населения, не знаю, каких-то запасов, чтобы пережить этот сложный момент? Когда и в каком случае он закончится? Сколько вот затягивать пояса еще? Михаил Беляев: Ну, закончится, это вот универсальный ответ, который Марине не понравился тоже, – это вот когда мы дождемся наконец реального экономического роста в стране с созданием рабочих мест, с заработной платой. Но для этого у нас должна быть вменяемая промышленная политика в стране и, самое главное, еще финансовая политика со стороны Центрального банка, чтобы он там не повышал эту ключевую ставку, которая будет тормозить рост экономики. Подняв ее до 5%, значит, обещали нам и до 6% ее поднять к концу года, значит, это, видимо, надежды на экономический рост придется отложить тоже на некоторое время, вот. Но я вам хочу сказать, что, уже наблюдая за ситуацией, я уже вижу, что вот этот вот во всяком случае по продуктам питания уже наталкивается предложение этих самых магазинов, то есть то, что стоит на полках, называется предложением, наталкивается уже на ограниченный спрос, платежеспособный спрос со стороны населения. И для того чтобы каким-то образом хотя бы это реализовать, вот посмотрите, акции всякие, «красная цена», «синяя цена», кэшбэки, «удачный день», «удачная покупка» – что это такое? Это попытка вот такими самодеятельными методами разрулить хоть как-то свою систему сбыта. Но заметьте, цена на полке не изменится никогда, это свойство монополии. То, что она разок установила цены, она будет всякие находить вот такие вот... Константин Чуриков: ...лазейки. Михаил Беляев: ...обходные пути, но от достигнутого она никогда... Вот это монополистическая ситуация. Но то, что это уже натолкнулось на пределы сбыта и на пределы спроса, – вот это как раз вот такие точечные, если спуститься с макроэкономических высот на такой вот бытовой и потребительский уровень, вот мы видим, что уже к черте мы подошли. Константин Чуриков: Да, спасибо вам, Михаил Кимович, за ваши разъяснения. Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: Михаил Беляев, эксперт Российского института стратегических исследований, кандидат экономических наук. Калининград: «Не покупаем рыбу, конфеты, урезали сыр и фрукты». Иваново: «Не покупаю сливочное масло 2 года, мясо 1 год, рыбу 5 лет, живу на просрочке». Марина Калинина: Архангельская область: «Хочется сыра, фруктов и рыба, а не только хлеба и кефира». Константин Чуриков: «Картошка-макарошка – вот вся еда». Это о ценах на продукты. На сегодня все, мы следим за развитием событий. Через 2 минуты вернемся.