Нефть и газ. Как недра Западной Сибири изменили экономику всей страны

Гости
Павел Завальный
депутат Государственной Думы РФ, председатель комитета по энергетике Госдумы
Андрей Листовский
генеральный директор Фонда энергетического развития

Ольга Арсланова: А у нас сейчас все будет какое? Черное? Черное и бесцветное, да?

Александр Денисов: Может быть, бурое.

Ольга Арсланова: Бурое.

Александр Денисов: Может быть, белое даже. «Белая нефть» – так тоже называют.

Ольга Арсланова: Или золотое, потому что хоть и черное, но золото. Потому что мы говорим «Югра», а подразумеваем, естественно, «нефть и газ». Без преувеличения, на недра именно этого региона опирается экономика в итоге всей страны. Добычу нейти и газа начали в Югре еще в СССР, в 60-е годы. И вряд ли тогда кто-то представлял, какого масштаба все это достигнет.

Сейчас (и у нас в эфире тоже мы много об этом говорим) модно думать о «зеленой» энергетике, развиваться в эту сторону. О том, что нужно инвестировать в другие – не сырьевые – отрасли, тоже постоянно говорится. Понятное дело, что и то, и другое актуально для Югры. Но уже понятно, что даже по мере развития других сфер доля нефтедобычи будет еще очень долгие годы высокой. И это важно как для Югры, так и для всей страны.

Александр Денисов: Примечательно, что в промышленные запасы нефти в Западной Сибири верили поначалу не все. Владимир Высоцкий написал песню по следам бесед с геологом Фарманом Салмановым, открывшим приобские месторождения, мол: «Послал же бог на голову нам олухов! Какая нефть, когда кругом тайга?»

Ольга Арсланова: То есть тайга была ценнее нефти?

Александр Денисов: Нефть нашли. И вот строчка «Прочь сомнение – есть месторождение!» сейчас даже актуальнее. Это ответ всем сомневающимся в наших запасах.

Ольга Арсланова: Что за запасы – обязательно мы поговорим. А пока давайте посмотрим, сколько нефти уже добыла Югра в масштабах страны и мира.

СЮЖЕТ

Александр Денисов: Ну, о нефтедобыче в регионе и в целом в России и о будущем региона и России в связи с этим мы поговорим с Андреем Николаевичем Листовским, генеральным директором Фонда энергетического развития. Андрей Николаевич, добрый вечер.

Андрей Листовский: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Александр Денисов: Андрей Николаевич, достаточно побывать в Ханты-Мансийском автономном округе, зайти в Центр управления добычей… А в каждой крупной компании он есть, такой офис. Они себя называют «цифровыми нефтяниками», сидят там, на кустах, где качается нефть. Только поземок гуляет, а людей, как правило, нет. Вот сверяешь свое ощущение – и понимаешь, что твое представление о нефтяной промышленности (наверняка, как и у многих зрителей), оно упрощенное. Казалось бы, присосались, качают, продают.

А все сложнее! Там и наука. Тут же присутствует Центр исследований керна, у каждой компании есть. Разрабатывают новые методы добычи, как продлить жизнь месторождениям. Соответственно, и будущее не такое одномерное. Казалось, что все закончится, оборвется – и на этом нефтяная эпоха… уже ее край виден.

Можем ли мы от этого оттолкнуться и рассказать, какова сейчас современная нефтяная промышленность, насколько она сложно устроена и насколько сложное тогда будущее прогнозируемое, исходя из этого?

Андрей Листовский: Нефтяная промышленность состоит из нескольких сегментов. Самый энергоемкий сегмент – это, конечно, добыча. Но ему предшествует прежде всего разведка, которая основана на большом количестве научных данных, научных способов поиска месторождений. И, как вы правильно сказали, сопровождение добычи предполагает тоже разные подходы для того, чтобы скважина давала дебит более или менее равномерно и долго.

Александр Денисов: Да, характерное слово – «дебит», через «и». Все так говорят: «Дебит хороший».

Владимир Путин в этом году часто приводит эти данные – о сокращении инвестиций в добывающие отрасли, в частности в нефтяную промышленность. Он приводил пример, что в допандемийные годы в мире тратилось за год примерно 400 миллиардов долларов, а сейчас – 260. Мы инвестиции в разведку не снижаем. В той же Югре было введено в этом году восемь новых месторождений, разведаны еще два месторождения, причем это промышленные, а не просто абы какие.

Вот что такое видим мы и не снижаем инвестиции, а чего не видят там, позволяя себе вот так забросить? А это же на долгие годы последствия, если ты сейчас прекращаешь инвестиции.

Андрей Листовский: Да, нефтяная добыча имеет цикличный характер и очень сильно зависит от спроса, потому что много добыть нефти – ее нужно где-то складировать. Это трудно и нецелесообразно. Поэтому, как мы видим на примере Европы, если уходить от традиционной энергетики (а мы понимаем, что в «зеленой» энергетике еще недостаточно технологии развиты), то будет просто провал, физически будет не хватать энергоносителей.

Поэтому Россия очень грамотно делает, что не снижает инвестиции. Тем более они, как мы видим, в этом году действительно пригодились. Россия удерживает свои передовые позиции, в том числе и в экспорте нефти. Это наполняет наш бюджет и более или менее стабилизирует энергетику.

Ольга Арсланова: Андрей Николаевич, мы говорили о том, что горизонт планирования таков, что мы можем рассчитывать на то, что эта отрасль будет лидирующей в стране и в регионе еще довольно долго. Но хотелось бы конкретики. О каких запасах мы сейчас говорим? Мы понимаем, что в Югре есть своя сланцевая нефть. Мы понимаем, что есть запасы, которые очень трудно добыть – это и энергоемко, и это стоит денег. Вот насколько далеко мы можем планировать такое сырьевое будущее? Насколько нам еще хватит?

Андрей Листовский: Ну, объективно – месторождения, которые давали дешевую нефть, они иссякают потихонечку. Поэтому нагрузка финансовая все-таки распространяется уже на шельф и на Крайний Север, что делает добычу нефти, конечно, намного дороже, чем она обходилась в начале века.

Тем не менее, если стабильно вкладывать деньги, то я считаю, что ничего страшного в этом нет. Технологии совершенствуются. Добыча позволяет нам рассчитывать на то, что по крайней мере разведанных уже месторождений, освоенных, ну, хватает на полвека, это точно. Так сказал в том числе и президент.

Александр Денисов: Вы знаете, в Центре исследований керна при «Лукойле» (мы там были) они собирают, у них большая коллекция извлеченных цилиндров из глубины, на глубине 4 тысячи метров они достают и по ним исследуют, как в порах нефть располагается, как эффективнее ее отжимать из этих пластов. И я спросил… Мне рассказали, что Западно-Сибирская нефтяная провинция представляет собой такую тарелку, включая… туда входят и ХМАО, и ЯНАО, до Карского моря. Я спросил: «Тарелку вычерпаем?» Мне говорят: «Нет, еще будем черпать примерно лет тридцать».

И я вспомнил, что в начале 2000-х тоже про нефть говорили, и говорили все время: «Лет тридцать». И ощущение, что это может продолжаться долго. Ученых в какой момент ни спроси – на ближайшие лет тридцать у них разведано. Поэтому нефтяная эпоха, мне кажется, даже дольше, чем 50 лет, которые вы наметили.

Андрей Листовский: Ну, я говорил только о разведанных и доказанных месторождениях.

Александр Денисов: На данный момент.

Андрей Листовский: Да. А если интенсивно уходить на Крайний Север, то там еще предстоит работа.

Ольга Арсланова: Возможно ли, если мы уже заговорили о «зеленой» повестке, как-то ее навязать (или, может быть, время само навяжет) как раз нефтяным компаниям? Мы понимаем, что это одни из самых высокотехнологичных компаний сейчас в регионе, да и в стране. И, возможно, именно они этот энергопереход благодаря своим ресурсам, своим разработкам, пониманию вопроса и могут осуществить. А кто, если не они? То есть они просто немножко переориентируются.

Андрей Листовский: Ну, я напомню, что в октябре президент проводил большую конференцию, связанную как раз с «зеленой» повесткой, и очень четко дал понять, что если мы не хотим такого же дефицита, который возник в Европе в этом году, то все-таки нужно аккуратнее рассчитывать и делать прогнозы, связанные с «зеленой» повесткой.

Ольга Арсланова: То есть ответ: не нужно?

Андрей Листовский: Потому что технологии пока не позволяют гарантированно получать «зеленую» энергию в любое время года. Например, в Европе не хватало ветра и не хватало солнца в этом году. Они исчерпали, так сказать, «не зеленые» источники энергии. И сейчас мы видим, что там все довольно непросто.

Александр Денисов: Андрей Николаевич, нефтекомпании в Ханты-Мансийском автономном округе – они уже «зеленее» некуда. Нефтяной попутный газ, его использование, переработка – это уже как раз свидетельство, яркое подтверждение «зеленой» энергетики. Электроэнергию вырабатывают из попутного газа.

У «Газпрома» есть Жагринское месторождение (это примерно 600 километров туда, к северу), и у них там «майнинг-отель». Нефтяной попутный газ вырабатывает электроэнергию, они перерабатывают ее. И там установлены серверы, вырабатывают эти биткойны, еще какую-то валюту, бог его знает. И есть желающие заселиться, уже заселились в эти «майнинг-отели». То есть яркий пример «зеленой» энергетики. То есть нам уже поздно указывать, мы уже все сделали.

Андрей Листовский: Ну, еще раз повторяю, что «зеленая» повестка, конечно, актуальна, но рассчитывать только на суперсовременные технологии пока преждевременно. Все-таки традиционная энергетика – основа и останется ей еще десятки лет.

Ольга Арсланова: Сейчас приглашаем к нашей беседе депутата Госдумы, председателя Комитета по энергетике Павла Завального. Павел Николаевич, здравствуйте. Добрый вечер, Павел Николаевич.

Павел Завальный: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Обращаются наши зрители, ваши избиратели в наш эфир и утверждают, что это не показатель развития страны, а признак слаборазвитой – то, что мы опираемся по-прежнему на сырье. Еще одно утверждение: «Пока у нас есть нефть и газ, наша экономика развиваться не будет».

Давайте поспорим с этим тезисом и объясним наглядно, почему этот базис природный – нефть и газ – позволяет развиваться, в том числе и другим сферам экономики?

Павел Завальный: Во-первых, это наше конкурентное преимущество – наличие таких запасов, в том числе углеводородов. Мы производим порядка 2 миллиардов тонн условного топлива и первичных энергоресурсов, из них 1 миллиард идет для развития и обеспечения собственной экономики, а 1 миллиард мы экспортируем – это уголь, нефть и газ. И вот этот экспорт дает сегодня более 50% валютной выручки стране, формирует порядка 40% федерального бюджета, ну а если взять округ Югра, то порядка 70% и более регионального бюджета. И при этом это только то, что касается этой отрасли и пользы от нее.

А если взять смежные отрасли экономики, то сегодня ТЭК в целом обеспечивает 25% ВВП страны. Ну, в условиях кризиса, может быть, снижение до 20%. То есть четверть ВВП страны. И для смежников, для нашей промышленности создает заказы на оборудование и создает рабочие места по всей страны.

Тот же вахтовый метод, который используется, люди едут на Север сегодня – это один из способов разработки месторождений на Крайнем Севере. Та же шельфовая зона, та же «Приразломная» – это вахтовый метод работы. По сути, люди живут по всей стране, а работают на Севере вахтовым методом. Поэтому сегодня ТЭК и нефтегазовая отрасль как лидер является и драйвером экономического развития, и локомотивом экономического развития нашей страны. Поэтому это атрофированное мнение, что…

Александр Денисов: Упрощенное. Мы с этого и начали, Павел Николаевич. Упрощенное представление о нефтяной промышленности. А давайте, чтобы люди представляли, что из себя… чем является нефтяная отрасль. Это не просто добыли нефть, а попутно много что производится. Еще один пример приведу. Вы, может, дополните картину.

Из попутного нефтяного газа, с помощью него производятся полипропилены, полиэтилены, в том числе трубы, в Ханты-Мансийском автономном округе, как мне рассказали, многослойные композитные, которые можно использовать в крае. Не так все просто. То есть выстраивается целая производственная цепочка (забытое слово с советских времен). Может быть, еще дополните, эту цепочку протянете дальше?

Павел Завальный: Вы знаете, как говорил Виктор Степанович Черномырдин: «В нашей стране газ больше, чем газ». Вот если взять даже просто природный газ, то он по мере использования превращается в удобрения, потому что азотные удобрения производятся на природном газе. Это обеспечивает и развитие сельского хозяйства, и урожайность, которой мы достигли – больше 60, 70, 80 центнеров с гектара в том же Краснодарском крае. Это же не просто так, а удобрения, новые технологии.

Он превращается в металл, металлургия. Вы знаете, что экспорт металл плюс собственная экономика дает нам доходы. Это электроэнергия. Если взять сегодня тепловую генерацию, то она составляет в выработке электроэнергии более 60%. Природный газ составляет 83%, то есть более 50% электроэнергетики. То есть каждый второй киловатт-час электроэнергии вырабатывается на природном газе. А электроэнергия – это и продукция машиностроения. Поэтому это то, что дают углеводороды в целом, нефть и газ, для нашей страны.

А что касается жирного газа и попутного нефтяного газа, то это уже нефтегазохимия. Тот же Тобольский газохимический комплекс, который дает нам практически всю номенклатуру. Сейчас мы уже производим крупнотоннажные полимеры, полипропилены, полиэтилены, чего только ни производим.

Александр Денисов: Павел Николаевич, а жирный газ – что это такое? Любопытно!

Павел Завальный: Ну, если взять метан CH₄, самый простой, а потом прошел пропан, бутан, гексан, пентан и смеси…

Ольга Арсланова: А жирный лучше, чем постный? Полезнее?

Павел Завальный: Это позволяет применять его в процессе нефтехимии, получать полимерную продукцию разного качества. А мы сегодня без нее не можем – начиная с пакета целлофанового и кончая трубами, изделиями машиностроения. Практически везде применяются полимеры.

Александр Денисов: Павел Николаевич, еще позвольте продлю цепочку. Мы с вами уже звеньев много нащупали, прицепили. Как нефтяная отрасль, нефтяная промышленность в том числе и округ меняет. Вы упомянули, что вахтовики. Я тоже приехал с таким ощущением, что тут кругом вахтовики. А мне говорят: «Нет, я приехал, я здесь постоянно буду жить. Север притягивает». Вот встретил я в офисе «Газпрома» ребят из Перми, из Санкт-Петербурга, из Московской области, из Тюмени. И работают.

И мне объяснили, что сейчас как раз в этом регионе самое такое благоприятное место для карьеры – для финансиста, для геолога, вообще для всех. Помните идею Шойгу строить сибирские города? И вопрос: а кто-то поедет? Уже поехали! Уже поезда и самолеты туда отправились с молодыми специалистами, они уже туда летят. Еще одно звено, Павел Николаевич, причем важное.

Павел Завальный: Ну конечно. Я сам в 84-м году был молодым специалистом, поехал на «стройку века», строить газопровод «Уренгой – Ужгород». В итоге 27 лет в нефтегазовой отрасли. Сначала на Ямале, потом в Ханты-Мансийском округе. Последние 10 лет – в Госдуме. Я шучу: раньше ссылали в Сибирь, а сейчас ссылают в Москву. Надо пользу приносить стране.

Александр Денисов: Вы знаете, вот вы шутите…

Ольга Арсланова: Павел Николаевич, а вернуться-то не хочется?

Павел Завальный: А я, собственно говоря, оттуда и не уезжал. Я 10 лет представляю интересы Югры и не только, и Тюменской области, занимаюсь энергетикой, законодательным обеспечением развития ТЭК в целом и нефтегазовой отрасли в частности. Она у нас лидер нашего ТЭК во всех смыслах. Поэтому я и не уезжал. Я возвращаюсь постоянно и на встречи с избирателями, и работаем вместе, и друзей много. То есть для меня это, собственно говоря, не то что вторая родина, а просто родина, потому что я там состоялся как инженер, как руководитель, просто как человек, как личность.

Александр Денисов: Павел Николаевич, про ссылку упомянули. Я в Когалыме спросил поселенцев, там есть клуб поселенцев, 50 человек, первых поселенцев, Тамару Григорьевну Гаврилову. Я говорю: «Есть картина знаменитая «Меншиков в Березове». Вы знаете, он сподвижник Петра, он был сослан. И у Сурикова они такие пригорюнившись сидят за столом, книжка там, свеча горит». Тамара Григорьевна усмехнулась и говорит: «А чего же горевать-то? В такой край просто за счастье сослаться». Поэтому, Павел Николаевич, всем желаем ссылаться в этот регион прекрасный, работать, делать карьеру.

Павел Завальный, депутат Госдумы от Ханты-Мансийска, был у нас на связи со студией.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Александр Денисов: Андрей Николаевич, можем вернуться к нефти. Оказывается, такой интересный момент. Есть в Сургуте, базируется штаб-квартира одной тоже нефтекомпании. И мне объяснили, что у нее много месторождений еще с тех советских времен, новых у нее мало. И объяснили: «Но у них большая обводненность, то есть очень много воды в скважине». И сказали: «Даже если у тебя капля нефти на море воды, то это тоже выгодно добывать». В других компаниях они хвастаются: «У нас 5% обводненность всего, чуть-чуть». Но даже такая добыча с небольшим содержанием нефти и то выгодна, оказывается. Любопытный момент!

Андрей Листовский: Ну, современные технологии позволяют, действительно, максимально эффективно вычерпывать нефть из скважин. Причем есть такие многоступенчатые технологии, когда сначала добывают самую простую нефть, затем приходит другая компания и добывает уже посложнее, а дальше идут уже «на хвосте» специалисты, которые совершенно уникальными технологиями, в том числе и трубы чуть ли не параллельно почве идут, и они остатки нефти тем не менее умудряются добывать. Получается, что скважина работает суперэффективно.

Ольга Арсланова: Давайте о выгоде поговорим. Мы понимаем, что больше половины нефти как раз в Югре добывается. А нефтегазовые доходы – это половина бюджета нашей страны. То есть на долю Югры – половина половины – 25% доходов, ну, примерно, грубо приходится.

Андрей Листовский: Да, где-то так.

Ольга Арсланова: Сколько остается в регионе? Сколько уходит в федеральный центр? Как это регулируется?

Андрей Листовский: Ну, есть федеральные налоги, региональные и муниципальные. Налог на добычу полезных ископаемых – это федеральный налог, он уходит в центр. Также есть региональные налоги. Ну, плюс надо понимать, что по валовому продукту ХМАО идет на втором месте после Москвы. Это второй, что ли, по количеству доходов регион России.

Ольга Арсланова: Просто мы понимаем, что в любом регионе, даже таком развитом…

Андрей Листовский: Поэтому это регион-донор, да.

Ольга Арсланова: Есть люди, которым кажется…

Андрей Листовский: И фактически эти доходы через трансфертную систему финансов России дальше уже распределяются по всей Российской Федерации.

Александр Денисов: Вы знаете, жалобы, да, абсолютно такие разговоры можно было услышать когда-то. Вот сейчас я таких жалоб не слышал, чтобы кто-то заводил речь, мол: «У нас тут добывается, как-то бы это здесь оставлять». Вот ни разу такого не было разговора.

И заметил еще один момент. Сами нефтяные компании ведут политики, знаете, схожую с добычей: выкачивается нефть, а в пласт закачивается вода (быстро, под давлением, чтобы не успела замерзнуть, там еще тепло внутри), чтобы поддерживать пласт.

Сложилось ощущение, что нефтекомпании сами понимают, что этот регион тоже… ну не то что нуждается в поддержке, но это нормально. Ты здесь зарабатываешь, ты здесь живешь, у тебя столица, штаб-квартиры расположены в этих городах, и нужно «закачивать» в культуру, в традиции. И это делают как-то без указки, само собой. И не нужно жаловаться, говорить: «Вот вернулся бы бюджет, а то мы без этого погибаем».

Вот как нефтекомпании выстроили, дошли к такой политике – не тащить за собой куда-то на банановые острова, а вот здесь все и загружать?

Андрей Листовский: Ну, прежде всего существует Энергетическая стратегия России, где есть большой раздел, связанный с нефтехимией, вообще с нефтью и газом. В соответствии с этой стратегией, понятно, есть принципы экономические, этические принципы, каким образом страна должна заниматься этой деятельностью для того, чтобы не разрушать будущее, обеспечить приемлемые, что ли, результаты и для будущих поколений. Поэтому, да, в соответствии с этой стратегией есть мероприятия, они осуществляются.

Налоговая система также сбалансирована. То есть все понимают, что для того, чтобы получить такие огромные доходы, нужно прежде всего вложить в этот округ огромные деньги, а затем уже получать прибыль. Но эффект, тем не менее, должен проходить через общефедеральные финансовые механизмы.

Александр Денисов: Странное слово вы упомянули для большого бизнеса, для нефтедобычи – «этические требования». Вот дозрели мы до этого?

Андрей Листовский: Да. Все-таки российскому бизнесу уже более 30 лет, и это не 90-е годы со стрельбой с красными пиджаками. Уже бизнес понимает последствия, что ли, эффективного управления, неэффективного. И я считаю, что у российской экономики большое будущее, потому что мы действительно хотим обеспечить преемственность традиций и самые лучшие, самые эффективные способы управления, в том числе и нефтехимией.

Александр Денисов: Вы знаете, один забавный пример приведу. В Когалыме (там базируется «Лукойл»), у них есть такая особенность, как говорится, политес: «Если ты слышишь «президент», то нужно уточнить, о каком президенте идет речь – то ли о Владимире Путине, то ли о Вагите Юсуфовиче Алекперове». То есть у них люди… Не то что он свой, а они привыкли, что компания заботится о городе, о регионе. Вот как раз подтверждение ваших слов. Осознают, осознают свою социальную роль.

Андрей Листовский: Ну а без этого бизнес просто потеряет свою основу и будет довольно нестабильным – в чем сразу убедятся акционеры.

Александр Денисов: То есть авторитет достаточно высок у компании, ну и у других тоже в других городах.

Ольга Арсланова: Давайте с берегов Иртыша и Оби на берега Волги – из Самары звонок. Виктор, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Почему вы решили позвонить в День региона Югра?

Зритель: Вы меня спрашиваете?

Ольга Арсланова: Да, Виктор, вас. Здравствуйте.

Зритель: Вы ведущие? Ну почему? Потому что на пенсию ушел, пошел немножко умирать. Ну, воспользуюсь случаем, просто хотел поздравить северян. Респект вам! И редакторам спасибо, что вспомнили. Красивее мест я просто не видел! Вот так. Я сентиментальный стал, плачу… Вот так. Спасибо всем! Северянам всем терпения и здоровья, любви и счастья!

Ольга Арсланова: Пригодятся. Виктор, слушайте, спасибо вам большое, спасибо!

Александр Денисов: Спасибо, Виктор, за добрые слова.

Ольга Арсланова: А на меня произвело впечатление то, что ты говорил: Север людей притягивает. И даже те, кто приезжал как вахтовик, решают остаться. Но условия же очень тяжелые! – и работы, и жизни. Этот мороз зимой, мошка летом. Что держит?

Александр Денисов: А я вот не соглашусь, Оля, поспорю с тобой. Были мы на стойбищах, и нам сказали, что мошка уже не та, не такая злая. Ха-ха! Морозы легче, чем в Москве. «Сибиряк не тот, кто мерзнет, а кто тепло одевается».

Ольга Арсланова: Маловато испытаний, да?

Александр Денисов: Да. Знаете, тоже поделюсь личными впечатлениями, Андрей Николаевич. В музее Сургута я видел клеймо каторжан. Известно, что… Федора Михайловича Достоевского в Омск на каторгу сослали. Так вот, обычным каторжанам выбивали на щеках и на лбу «КАТ» (каторжанин), а политическим – «ПЗ». У них лежат эти клейма. Замазывали золой – и получалась такая «татуировка».

И у меня родился такой образ, что у каждого, кто оказывается в Западной Сибири, в душе другое клеймо – «ЗС» (Западная Сибирь), и его не вытравить ничем! Вот человек позвонил. У него, видимо, молодежь там прошла. Он вспоминает с теплотой, даже в чувствах. И молодежь остается. То есть людям там нравится, да, несмотря на непростые, может быть, и погодные обстоятельства.

Ольга Арсланова: Там и комфорта никакого. Ну, среднестатистический человек все-таки к комфорту стремится. Получается, что сибиряки другие, да? И те, кто туда приезжают и остаются, тоже из какого-то другого теста? Вот из какого?

Андрей Листовский: Ну почему? Комфорт зависит от того, как организован процесс жизни, работы. А поскольку все-таки компании, которые там работают, они очень высокотехнологичные, то они умудряются тем не менее окружать людей комфортом. И есть чем заняться на досуге, и сама работа очень интересная, очень технологичная, насыщенная информационными технологиями, много оборудования компьютерного. Поэтому люди, действительно, с удовольствием этим занимаются. И в свободное время тоже находят чем развлечься, досуг свой разнообразить.

Александр Денисов: В Когалыме филиал академического Малого театра, между прочим. Народная артистка Ирина Муравьева вместе с другими членами труппы каждый месяц прилетают, дают 10–12 спектаклей. Вот такой метод работы.

Ольга Арсланова: Меня поразило, что в Сургуте есть искусственная волна и аквапарк. Пожалуйста, ты оказался фактически на море. И это в Сургуте.

Александр Денисов: А насчет комфорта – еще раз, точку поставим. Теплые остановки по всем городам, с вайфаем и с розетками.

Ольга Арсланова: Ну и самое главное мы выяснили: мошка уже не та. Все хорошо.

Александр Денисов: Не такая злющая.

Андрей Николаевич Листовский был у нас в студии, генеральный директор Фонда энергетического развития.

Ольга Арсланова: Спасибо за этот разговор.

Александр Денисов: Спасибо.

Как уживается в регионе традиционная добыча и зеленая энергетика?