Петр Кузнецов: Мы продолжаем. Жара, которая второй месяц стоит в ряде регионов заставила аграриев включить так называемый калькулятор потерь. В одних регионах масштаб бедствия уже определен, в других заявляют о существенных потерях зерна. Ксения Сакурова: Давайте посмотрим: засуха сейчас наблюдается в Алтайском крае, Омской, Челябинской, Новосибирской областях, в Поволжье. Наиболее сложная ситуация сложилась в Башкирии, Самарской, Ульяновской и Оренбургской областях. Петр Кузнецов: В Оренбургской области, кстати, режим ЧС был введен со 2 июля в 15 муниципальных районах. Под угрозой 80 тысяч гектаров посевов, предварительный ущерб – 54 миллиона рублей. Ксения Сакурова: В Башкирии предварительный ущерб от засухи – почти 3,5 миллиарда рублей. Из-за засухи пострадали посевы 335 хозяйств. Влияние опасных природных явлений подверглись 311 тысяч гектаров посевов, половина из них погибли. Петр Кузнецов: Эксперты говорят, что дело здесь не только в засухе, тем более что не так велики масштабы этого бедствия. Давайте выяснять с нашими экспертами, что же будет с урожаем в этом году, по итогам этого сезона. И вы высказывайтесь на СМС-портале, тем более если имеете отношение к этой отрасли, к этой сфере и знаете, о чем нужно говорить. Сейчас с нами на связи Александр Фомин, заместитель председателя Комитета по развитию агропромышленного комплекса Торгово-промышленной палаты. Добрый день. Ксения Сакурова: Добрый день. Александр Фомин: Добрый день. Петр Кузнецов: Уже пишет Пензенская область: «Какой неурожай! Суровая зима, холодная дождливая весна с градом, заморозки, летом жара без дождей. С голоду не умрем, но по каким ценам будем этот урожай продавать». То есть не слишком здесь видят какие-то серьезные масштабы ущерба. Ксения Сакурова: Какую-то проблему, да. Александр Фомин: Вы знаете, у нас большая страна, у нас в одном месте заливает, в другом – жара. Поэтому, конечно, нельзя говорить, что в целом будет снижение урожая. И вообще, сельское хозяйство – это всегда зона рискованного земледелия, мы всегда об этом говорим. Последняя такая серьезная засуха была в 2010 году, немного поменьше была в 2014. Даже здесь, видите, нет какого-то периода (каждые 5 лет, например), в прошлый раз засуха была 7 лет назад, приблизительно такая же засуха была в Центральной России (Поволжье, Подуралье). Но тогда очень сильно спасли урожай Восточная и Западная Сибирь, Алтайский край. Поэтому у нас всегда такое бывает. Я прекрасно понимаю, каково крестьянам, которые потеряли урожай. Вы уже назвали некоторые регионы, но особенно пострадали Татарстан, Башкортостан и все Приволжье, Самара. Но есть и парадоксальные вещи, например, такая же жара в Волгоградской, Орловской областях, но, тем не менее, там до сих пор еще сохраняется влага, и это, может быть, позволит получить нормальный урожай. И даже наше Министерство сельского хозяйство пока не снижает прогноз, хотя понятно, что регионы, где засуха, в основном не досчитаются урожая именно озимых культур. Будем надеяться на яровые. Потому что жара не может быть бесконечной, где-то скоро начнутся дожди. И в этом смысле никакой паники действительно нет, наши крестьяне привыкли. Сейчас уже в большей степени внедряют систему страхования, большинство из регионов, которые попали под засуху, застраховали свой урожай. То есть не будет такого повального банкротства сельхозпредприятий, как это бывало еще лет 20 назад. Ксения Сакурова: Александр Анатольевич, почему мы до сих пор настолько зависим от погоды? Казалось бы, у нас столько технологий, которые применяются в самых разных сферах и в сельском хозяйстве тоже. Если посмотреть, как сейчас организован современный агробизнес – там роботизировано все, что может быть роботизировано, там есть специальные датчики почвы, за всем следит коптер. Почему мы до сих пор оказываемся настолько бессильны перед природой? Александр Фомин: Я бы так категорично не говорил, потому что есть другая крайность. Есть генно-модифицированные продукты питания, можно эти зерна закупать, и половина мира уже этим пользуется. Но мы выбрали другой путь развития, я сейчас не буду обсуждать, правильно это или неправильно, но, тем не менее, мы находим способ. У нас есть неплохие семенные показатели. То есть в отличие, например, от других продуктов питания, в зерноводстве у нас достаточно хорошо развивается база селекционеров. И поэтому мы видим, что большой урожай все равно удается собирать, даже если есть задержка во влаге. Я еще раз повторю, что на самом деле в этом году мы соберем меньше зерна, но все равно по прогнозу (даже по прогнозу американцев, США всегда делают прогноз нашего урожая, хоть они его и прогнозируют меньше, чем наше министерство) у нас не будет недостатка ни пшеницы, ни других зерновых. У нас в этом году много засеяно масличными (рапс, лен, подсолнечник), что очень важно. Понятно, что многие крестьяне, может быть, не так явно жалуются, но я уже знаю случаи, когда приходится перепахивать. В нескольких регионах перепахали поля там, где рапс уже не успеет вырасти, раскрыться. Понятно, что мы по-прежнему живем в условиях продовольственного эмбарго, которое нам может нравится, может кому-то не нравится, но мы действительно в последние годы живем в условиях продовольственного самообеспечения по основным видам. У нас никогда (тьфу-тьфу, как говорится) не было недостатка зерновых и пшеницы. Более того, в этом году (это, наверное, тоже связано с засухой) правительство восстанавливает интервенционные фонды зерна. Они всегда существовали, на протяжении почти 15 лет, но последние годы, учитывая большой урожай, от него отказались. Но в этом году, особенно учитывая пожелания мукомолов, которые боятся, что цены на зерно могут вырасти, создается запас зерна порядка 3 миллионов тонн. Я бы сказал, что у нас еще одна проблема, о которой мы пока еще не говорили сегодня, – это недостаток кормов. Понятно, что такая жара подсушила, и во многих регионах не хватает. Тот же Татарстан, например, обратился к соседним регионам, и идет заготовка кормов. Поэтому наши крестьяне привыкли жить в этих условиях. Другой вопрос, я понимаю, Ксения, о чем вы говорите, что у нас вечно борьба за урожай – то с хорошим урожаем, то с плохим урожаем, то с непогодой, то нас топит, то еще что-то. Но наши крестьяне подготовлены. Они прекрасно знают, особенно те, кто давно работают, и готовы к этим условиям. Конечно, остается надежда, что и государство не оставит без внимания и поддержит сельское хозяйство. Не только созданием интервенционного фонда, но и более точечной государственной поддержкой тем хозяйствам, которые окажутся без прибыли в этом году. А такой может быть объективная ситуация, особенно в сложных регионах. Петр Кузнецов: Наш зритель пишет: «У нас что урожай, что неурожай, все равно ничего не меняется, цены только растут. Вот вам и повод нашли опять поднять цены на хлеб и все остальное» – это Пензенская область. Воронежская область: «Цены растут всегда, хоть засуха, хоть урожай». «Будет чем объяснить повышение цен» – присоединяется Калининградская область. Александр Фомин: Я воспринимаю это как риторический вопрос. На самом деле есть общая динамика, продовольствие во всем мире потихоньку растет в цене. И это связано с тем, что население растет быстрее, чем производство продуктов питания. Но я понимаю, что здесь гораздо глубже смысл, который в том, что очень многое зависит не от производителя, который, может быть, и рад не повышать цены. Вот наглядный пример: сейчас производитель снижает стоимость подсолнечника, соответственно, должна падать цена на растительное масло. Я представляю, сейчас могут позвонить и сказать: «А мы не видим, что она уменьшается в цене». Но у нас такая же ситуация и с бензином – у нас нефть может падать, расти, но бензин никогда не дешевеет. Поэтому это глубокая проблема, которая действительно должна решаться на уровне государства. Я не категорический сторонник того, что государство должно регулировать все, тем более, что у нас есть примеры негативного регулирования. Известна история, когда начали расти цены на подсолнечное масло, ввели ограничение. Я, кстати, могу сказать, что у нас есть соответствующее федеральное законодательство, которое позволяет регулировать цены до 24 ключевых продуктов питания (начиная от капусты, лука, моркови, яблок и заканчивая мясо, рыбой, какой-нибудь крупой). Но жесткое вмешательство государства никогда не приводило к хорошим показателям. С моей точки зрения (я особенно понимаю тех, у кого низкий уровень дохода, мне кажется, сейчас обсуждение этого уже тоже немножко затихло, может, перед выборами эту проблему опять поднимут), действительно необходимо вводить поддержку малоимущих слоев населения. Потому что на сегодня это особая категория (пенсионеры, молодые семьи с маленькими детьми), у них действительно до половины бюджета уходит на питание. И еще это питание не всегда сбалансированно с точки зрения здоровья. И в этом смысле, кроме поддержки сельхозпроизводства, нужна поддержка малоимущего населения, чтобы они имели возможность покупать качественные продукты питания. Ксения Сакурова: Александр Анатольевич, про зерно понятно, что нам, видимо, его хватит. Что касается овощей? Сейчас у нас особенно острая ситуация с ценами на морковь, картофель, на все сезонные овощи, которые у нас пока еще не поспели. Каким будет урожай корнеплодов? Александр Фомин: Здесь такая же ситуация, только немножко другая. Все-таки многие посевы зерновых еще могут восстановиться, если вовремя пойдут дожди. А овощи большей частью (больше половины, а иногда до 80%) производятся в фермерских, личных подсобных хозяйствах, на дачах людей. Просто у нас в этом году сдвинулся сезон, когда люди стали пользоваться овощами, выращенными у себя на участках, поэтому не у всех есть достаточно воды, чтобы заниматься поливом. Кроме того, небольшие хозяйства, у которых нет мелиорации, у которых не хватает воды для полива, тоже испытывают большие проблемы. На сегодня главная задача для населения – чтобы были качественные продукты питания. Если мы говорим, про овощи и фрукты, то уже сейчас изменилась ситуация. Если в 2014 году, когда мы вынуждены были объявить эмбарго и отказались, например, от польских яблок, почти все были «за» (90%). На сегодня ситуация меняется почти наполовину. Люди понимают, что нельзя отгораживаться друг от друга и нет смысла (извините, я приведу пример) возить яблоки куда-то на север, в Мурманскую область, если гораздо ближе есть польские яблоки. Поэтому, с моей точки зрения, только сбалансированное взаимодействие. Сейчас очень много Организация объединенных наций… И наша страна, кстати, занимает очень активную позицию, мы тоже помогаем. Но в свою очередь, мы бы тоже хотели, чтобы изменилась ситуация взаимоотношения именно встречного потока продовольствия. Я не открою большого секрета, вы знаете, что даже крупнейшие производители продовольствия (США, вся Центральная Европа) завозят столько же много продовольствия и еще гораздо больше продают. Поэтому нам не надо пытаться закрыться от всех. И в этом смысле турецкие помидоры ничем не хуже, при всем уважении, наших краснодарских. Поэтому если такие проблемы возникают, надо идти навстречу. У нас большая страна, то есть где-то нет засухи, и где-то овощи будут нормально поспевать, но, тем не менее, я считаю, что это неправильно, отказываться от продуктов из других стран. Ксения Сакурова: Александр Анатольевич, но ведь причина нынешнего подорожания тех же корнеплодов в том (как нам объясняли эксперты), что в прошлом году как раз был их неурожай. То есть нам не хватило их достаточного количества до начала лета, поэтому сейчас все так дорого. Поэтому мы и переживаем: хватит ли нам уже в следующем году тех запасов, которые вырастут сейчас. Вы нас успокоите, может быть? Все-таки, что у нас будет с урожаем моркови? Она будет у нас по-прежнему дорожать? Или мы все-таки сможем обеспечить себя морковью? Александр Фомин: Еще раз могу повторить, что и в прошлом году, и до этого, не все овощи были только российскими. Поэтому нам не надо отказываться. Я понимаю, что нам хочется, в последнее время население просто очень четко сдвинулось в пользу российских продуктов питания, только с одним условием: пусть они будут не дороже, чем картошка, привезенная из Египта, я лучше куплю брянскую картошку. И я абсолютно с этим согласен. И в этом смысле дефицита продовольствия не будет. Другой вопрос, еще раз говорю, из-за засухи этого года сдвинулся процесс, то есть многие овощи не успели дозреть. Но в любом случае, подавляющее большинство хозяйств уверены в том, что будет хороший урожай, в том числе овощей и фруктов. С моей точки зрения, здесь такой очень важный момент: все сельхозпроизводители очень зависимы от государства и государственной поддержки. И когда государство иногда пытается достаточно жестко контролировать цены (есть объективные сезонные повышения цен, есть повышение цен, связанное с проблемами в природе – заливает или солнце, как мы с самого начала передачи об этом говорим), надо учитывать, что иногда нельзя перерегулировать все это. Более того, недавно на вашем же канале мы обсуждали тему, что наконец-то фермерам разрешили продавать свою продукцию прямо возле своей пашни. Это тоже решение проблемы. То есть не везти (пока эти помидоры, огурцы начнут сохнуть) на рынки, в магазины. Приезжайте к своим производителям продукции именно в вашем регионе, покупайте у них картошку, огурцы, помидоры. Разрешите наконец крестьянам продавать молоко и мясо прямо рядом со своим производством, на своих фермах. И это во многом решит проблемы. Кроме того, мне кажется, что многие муниципальные образования, региональные власти не пошли навстречу, ведь большинство покупателей с удовольствием приедут, придут на ярмарки выходного дня, на фермерский рынок, еще куда-то. У нас, к сожалению, во многих регионах свернулись эти рынки, потому что много контролирующих, много проверяющих, много ограничение, много документов. Создайте нормальные условия, чтобы сократить путь наших продуктов, произведенных на нашей российской земле, до покупателя, минуя всяких посредников, которые еще и накручивают цены. Я не хочу, еще раз говорю, противопоставлять производство и ритейл, сетевые магазины, но мы все знаем эту ситуацию, она действительно непростая, и цена производителя гораздо ниже, чем та, по которой приходится покупать конечному потребителю. В любом случае, наше сельское хозяйство стало намного крепче, сильнее и увереннее. Даже во время коронавируса, когда многие отрасли находились в кризисе, сельское хозяйство хоть понемногу, но прибавляло. В любом случае, наши крестьяне сделают все, чтобы у нас было наше российское. Петр Кузнецов: Александр Анатольевич, это вы отвечаете сейчас на СМС многих наших зрителей. Одни пишут, что честный фермер уходит с поля, сокращаются посевные площади. «О неурожае слышим каждый год, не помню, когда в последний раз слышала о хорошем урожае» – Пензенская область. «Сельское хозяйство заходит в тупик» – уверены наши телезрители. Александр Фомин: В отличие от большинства телезрителей… с уважением отношусь к их точке зрения, более того, мы все являемся экспертами, потому что каждый день ходим в магазины. Но я вам могу сказать, что есть объективные вещи: не уменьшается, а увеличивается количество сельхозземель. Естественно, то количество фермеров, которое есть сегодня, недостаточное, даже если сравнивать с другими странами, где фермерское движение является ключевым производителем, посмотрите и спросите. Понятно, фермерам тяжело, они сталкиваются со своими проблемами. Только в этом году им, например, разрешили строить себе дом, в котором будет жить его семья, на земле, до этого было запрещено, тоже такой парадокс. Но тем не менее, фермеры постоянно растут, на сегодняшний момент почти 20% продовольствия (в среднем) производится фермерами. Но есть позиции, например, тот же самый картофель, о котором сегодня вспоминали, они вместе с личными подсобными хозяйствами производят более 80% продукции. Потому что их вклад большой. Они живут в трудных и непростых условиях, и я готов всячески поддерживать их. Я думаю, что наш покупатель своим рублем тоже поддержит нашего сельхозпроизводителя. Петр Кузнецов: Спасибо. Ксения Сакурова: Да, спасибо. Петр Кузнецов: Александр Фомин, заместитель председателя Комитета по развитию агропромышленного комплекса Торгово-промышленной палаты. Ксения Сакурова: Наш покупатель поддержит, это подтверждают СМС-сообщения. Из Курской области: «Турецкие помидоры есть нельзя, только использовать как реквизит – нарядная резина». А из Краснодарского пишут: «Пусть турецкие помидоры едят в Москве». Вот так вот. Нам краснодарских, видимо, не достанется. Петр Кузнецов: Что в Курске считают? На связи наша телезрительница Светлана. Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Алло? Петр Кузнецов: Слушаем вас. Ксения Сакурова: Да, слушаем вас. Зритель: Я хочу сказать, вы знаете, какую бы тему не поднимали, постоянно везде, как говорится, идет негатив, что бы то ни было – будь то лекарства, будь то урожай, все что угодно. Меня интересует: государство одно, лодка одна, правительство, скажите, почему не звонят Матвиенко по растительному маслу, почему не звонит Мишустин по растительному? Покупатель должен поддержать производителя. МРОТ – 12800 рублей, пожалуйста, вы не посчитали июльские коммунальные, которые не входят ни в МРОТ, ни в пенсии. Нищеты не было никогда – ответственно заявляю, родители в … годы ездили на юг за 150 рублей. Морковь стоила 5 копеек, свекла стоила 5 копеек, картофель – 10 копеек десятки годов. Почему сегодня только для народа все? Нищеты такой не было. В 1951 году стали снижать цены в 4-5 раз на все, хлам никто не носил, были кожаные сандалии. В школах учились 3-4 детей. Мое мнение, в первую очередь не работают все верхушки, мэры. Давайте я вам посчитаю, сколько должна быть пенсия? Зарплата должна быть 100 тысяч. Петр Кузнецов: Да, это здорово, сейчас мы посчитаем, только надо бы как-то с урожаем попробовать это связать. Зритель: В 2010 году была засуха, не было засухи, но в то же время и урожай был, но сегодня, я думаю, что это все-таки так надо, чтобы чеснок уже сто лет у нас из Китая. С января у нас импортная капуста из Египта, морковь. И обратите внимание, как будто в те времена наши родители, бабушки ели только свеклу. Они ели все – рыба была и икра 4,20 – могли съесть, которую могли где-то как-то купить, но это не первая еда. И прекрасно были обуты и одеты, посмотрите, в 1990-ых годах, где люди в сапогах, в шапках, в пальто. Ксения Сакурова: Да, спасибо большое, Светлана. Петр Кузнецов: Спасибо. Ксения Сакурова: «В общем-то, действительно и работать на полях сейчас некому» – это пишут нам наши телезрители. Петр Кузнецов: Сейчас с нами на связи Елена Тюрина, директор Института аграрного маркетинга. Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Алло, вы нас слышите? Елена Тюрина: Да, я вас слышу. Петр Кузнецов: Где-то только вдалеке. Давайте попробуем наладить связь. Елена Тюрина: Неустойчивая связь. Ксения Сакурова: Ничего, мы вас слышим. Петр Кузнецов: Да, сейчас получше. Я бы хотел обозначить еще одну возможную проблему в связи с какими-то возможными проблемами с нашим урожаем. Была пандемия, очень многие мигранты уехали, и как раз в этом сезоне заговорили о нехватке рабочих рук. Насколько это повлияет на возможные объемы нашего зерна и не только зерна? Елена Тюрина: Знаете, в общем-то, хотелось бы сказать, что мигранты – это в большей степени строительный сектор, там сегодня правда не хватает рабочей силы. Но если мы говорим про зерно, то это сегодня уже достаточно крупные хозяйства, которые имеют посевные площади более чем в 10 тысяч гектаров, есть компании, которые имеют уже по 500 тысяч гектаров, и по миллиону. И здесь, конечно, уже полностью механизированный труд, в принципе, работают люди, которые живут именно в тех поселениях, где расположены зерновые угодья. И сегодня это люди, которые получают достаточно хорошие заработные платы, она полностью зависит от выработки, которую они показывают, работая на полях. Но надо сказать, что у нас есть две категории производителей (об этом уже сегодня говорил Александр Анатольевич) – есть крупный бизнес, есть мелкий бизнес. Крупному бизнесу, конечно же, проще, он растет, он скупает земли у мелкого бизнеса, у фермеров, он их обрабатывает и увеличивает объем производства. А вот небольшим производителям, конечно же, сегодня сложнее работать в условиях конкуренции с крупным бизнесом. И здесь сегодня встает еще один вопрос – это органическая продукция. То есть это именно та продукция, которую производят фермеры. У нас пока нет сертификации, доступной для мелкого производителя, чтобы они могли продавать выращенные овощи, птицу, яйца с премией, которую получают производители экологически чистой органической продукции. То есть я вижу так эту ситуацию. А то, что касается изменения цен – я делаю мониторинг в одной сети одних и тех же продуктов. На сегодняшний момент бородинский хлеб у нас подорожал относительно уровня 1 января 2021 года на 30%. Мы говорили о том, что у нас зимой дорожало зерно, и в марте оно дорожало, но сегодня оно дешевеет, сегодня мы ожидаем хороший урожай. И сегодня, если в январе у нас пшеница стоила 20 тысяч рублей за тонну, то сегодня она стоит 13 тысяч за тонну. То есть 7 тысяч – достаточно серьезное падение. Но при этом снижения цен на тот же хлеб мы не видим. В рознице макароны подорожали на 25%, птица на 21%, то есть мы видим общий растущий тренд по ценам именно в рознице. Причем можно сказать, что цены снижаются у производителя, например, сегодня мы уже видим, что снижаются цены на растительное, подсолнечное масло у производителя, в рознице цены пока не растут. Ксения Сакурова: Пока не снижаются. Петр Кузнецов: Извините, пожалуйста, а можете на примере падения в 7 тысяч рублей пояснить, за счет чего это происходит? Елена Тюрина: Это рыночный баланс. То есть у нас был очень высокий спрос на наше зерно в зимний период, очень активно зерно экспортировалось, прежде всего пшеница, мы имели конкурентоспособную цену, и мы вывезли в первой половине сезона на 30% больше, чем в прошлом сезоне. А далее были введены меры по ограничению экспорта, введены квоты, пошлины. Петр Кузнецов: Экспортные пошлины, да. Елена Тюрина: И мы стали терять свою конкурентоспособность, и спрос со стороны экспортеров, которые у нас сегодня закупают больше половины зерна, выращенного в России, упал. И цены начали снижаться. Плюс, сегодня мы имеем хорошие виды на урожай, это тоже влияет на ценовую динамику в сторону понижения цены. Ксения Сакурова: Елена Борисовна, сейчас засуха не только в нашей стране, сейчас есть проблемы и в Северной Америке, в Канаде, где-то жара, где-то, наоборот, заливает, и уже там говорят о том, что у них будут проблемы с урожаем, а для нас это ведь далеко не радужная история. Значит, они будут покупать у нас, значит, цены, скорее всего, будут расти. Это так? Елена Тюрина: Вы знаете, здесь надо говорить, что наше основные конкуренты – это страны ЕС. Это Украина, Румыния и Россия, то есть это страны, которые сегодня очень активно торгуют с Ближним Востоком, с Африкой. В Юго-Восточной Азии тоже очень активно растут продажи. И здесь мы сегодня видим, что наоборот ожидается увеличение объемов производства и увеличение запасов суммарных, мировых. А мировой рынок зерна, в принципе, формируется, именно исходя из общего зернового баланса, а дальше уже зерно распределяется между странами-участниками. И опять же, повторюсь, что мы ожидаем хороший валовой сбор, мы ожидаем увеличения экспорта относительно уровня текущего года, поэтому я пока не вижу такого серьезного тренда на рост цен на зерно. Тем более, что сегодня мы регулируем этот рынок пошлинами, которые складываются исходя из цен реализации зерна у нас на рынке и цен мирового рынка. Поэтому пока мы идем, в принципе, в канве с Европой, Европа пока падает, и мы падаем. А прогнозы по экспорту у Европы хорошие, прогнозы у России по экспорту хорошие, поэтому пока такой тренд на понижение. Но более точно можно будет сказать где-то в августе, когда мы будем понимать, сколько же мы реально собрали зерна. Сегодня мы собрали только 10 миллионов тонн, сегодня зерно активно убирается на юге, причем и Ростов, и Краснодар, и Ставрополь дают нам хорошие прогнозы по урожаю. Сегодняшняя урожайность выше, чем была в прошлом году. И они планируют закончить уборку озимых до 1 августа. То есть в принципе жара на эти регионы пока не влияет. Более сложная ситуация складывается в Поволжье, где пока отмечается жара и засуха, поэтому начиная с августа будем смотреть, как будет идти уборка зерновых, на долю которых приходится порядка 60% всех валовых сборов. То есть то, что мы говорим сегодня по ценам и по валовым сборам, по оценке экспорта – это пока прогнозные, оценочные данные. Реально можно говорить уже в конце августа. Петр Кузнецов: Тогда, возможно, и встретимся в эфире, спасибо вам большое, спасибо, что успокоили. Это Елена Тюрина, директор Института аграрного маркетинга. Это программа ОТРажение, мы вернемся совсем скоро, в финале поговорим об алкоголизме.