Ольга Арсланова: Поговорим о нашей национальной валюте. "Необычное укрепление рубля обеспокоило Минфин и привлекло внимание кремлевской администрации", – сообщают нам сегодня информагентства. Петр Кузнецов: Например, есть уже первые реакции. "Укрепление рубля является серьезным минусом для экспортных позиций России", – так считает министр сельского хозяйства Александр Ткачев. Ольга Арсланова: У него свой взгляд. Петр Кузнецов: "Цены на зерно падают, а Россия рассчитывала на большие объемы экспорта". По словам министра, доллар, опустившийся до 57 рублей, не является катастрофой, но "это удар по нашей национальной экономике". Ольга Арсланова: Да, рубль обновил накануне полуторагодовые максимумы. Курс евро опускался на торгах ниже психологической отметки в 60 рублей. Доллар как раз этот уровень в 57 рублей пробил. Какой рубль нужен нам, нужен нашей экономике? Об этом будем говорить прямо сейчас с нашим гостем. У нас в гостях Никита Исаев, директор Института актуальной политики. Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Никита. Скажите, пожалуйста… Никита Исаев: Экономики. Ольга Арсланова: Ой, извините, пожалуйста. Подумалось. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, вообще подходящий термин "укрепление" для текущего курса рубля? Ведь я так понимаю, он не стал платежеспособным от этого, инфляцию тоже никто не отменял. Ольга Арсланова: Правильный ли термин? "Рубль" и "крепкий" – сочетаются ли они? Никита Исаев: "Рубль" и "деревянный". Вы знаете, дело в том, что укрепление, очевидно, означает увеличение его некой стоимости по отношению к чему-то, в данном случае – по отношению к каким-то иностранным валютам. В данном случае мы сейчас сравниваем в основном его с долларом и евро, и эти актуальные курсы наводят нас на определенные размышления. Еще недавно мы крайне переживали в связи с девальвацией, то есть падением стоимости национальной валюты, рубля, и говорили о том, что собственно 75–80 рублей за доллар – это критично, поскольку это разгоняет российскую инфляцию и, естественно, снижает возможности импорта необходимых технологий, оборудования, проведения эффективного импортозамещения, которое во многом зависит от иностранных, импортных составляющих. Сейчас мы начинаем переживать от того, что он становится, как вы называете, "крепким" или, скажем так… Петр Кузнецов: Не мы. Поэтому и спрашиваем. Никита Исаев: Ну, кто-то его называет "крепким". И это, соответственно, влечет за собой уже другие риски – о чем сегодня начинает говорить и министр сельского хозяйства Ткачев, и собственно, как вы сказали, кремлевская администрация начинает переживать. Вчера президент Путин вызывает к себе министра экономического развития и проводит с ним по этому поводу совещание относительно необходимости все-таки удержания рубля в более комфортных для бюджета цифрах. А напомню, что недавно было заявление, что необходимо провести ослабление национальной валюты, девальвацию на 10%. Более того, Министерство финансов и Центральный банк начали соответствующие интервенции по скупке иностранной валюты. Ольга Арсланова: То есть стали покупать. Никита Исаев: Да. Соответственно, 113 миллиардов рублей были на это направлены. И до 4 марта эти интервенции будут продолжаться. Но эффекта пока никакого, рубль продолжает укрепляться, как мы с вами здесь, так сказать, вслед за кем-то определили. И естественно, это делает определенное напряжение. Первое. Разумеется, это снижает возможности экспортно-ориентированных отраслей. Ну, сельское хозяйство у нас действительно работает и на экспорт. Это четвертая по объему экспортная позиция после, соответственно, нефти сырой, после газа и вооружений. Они где-то с вооружениями делят третью-четвертую позицию. Общий объем экспорта составляет порядка 15 миллиардов долларов. Это относительно немного в общем объеме экспорта, который оценивается у нас сейчас где-то от 250 до 300 миллиардов долларов, поэтому пусть себя господин Ткачев не переоценивает и свою отрасль. Он в удельном весе российской экономики не имеет столь важного значения. Ольга Арсланова: Но если говорить о ресурсах, то там это может быть более ощутимо при дешевом долларе, относительно дешевом. Никита Исаев: Ну, собственно, это может изменить ситуацию на сотни миллионов долларов, что серьезно не повлияет ни на макроэкономические показатели (о чем он сегодня сказал, что это макроэкономическая проблема), ни в целом на его отрасль. Я считаю, что в его отрасли были ошибки другого содержания: когда был более дешевый рубль, он вводил экспортные пошлины такие, которые были кабальными для многих экспортеров зерна во многом. То есть свыше 11 рублей 50% составляла экспортная пошлина, что, соответственно, не давало возможности им получать ту самую валютную выручку, о которой он сейчас начинает вдруг говорить, и закупать, соответственно, комплектующие импортные. Имеются в виду и технологии, и удобрения, и химические реагенты, и так далее, которые очень важны в сельском хозяйстве. Поэтому пусть он найдет какую-то более сбалансированную политику в этом отношении. Второе. Мы, конечно, с вами наблюдем укрепление рубля, но только в магазинах цены не снижаются. Потребители… Петр Кузнецов: У нас рубль слабый – цены растут, рубль крепкий – цены растут. Ольга Арсланова: Так вот, очень интересно, почему рубль растет, если экономика растет не особо? Никита Исаев: Ну, экономика у нас вообще не растет. Ольга Арсланова: Как бы да… Никита Исаев: У нас растет… Наша экономика – это нефть, по большому счету. И рубль у нас укрепляется вслед за увеличением стоимости сырой нефти, которую мы продаем. У нас прямая абсолютно корреляция в этом отношении. Да, бывают какие-то определенные подвижки, связанные с выбросом денег на рынок, как сейчас, или наоборот – с отсутствием ликвидности, но обычно следствие такое. Да, рубль укрепляется. И сейчас он в таком плавающем режиме находится, государству сложно им управлять. Поэтому цены в магазине – мы наблюдаем, что они фактически каждый день растут в валюте. То есть некоторые товарные позиции в два раза дороже уже, чем в Европе. В магазин я, например, захожу и вижу, что, не знаю, какой-нибудь джем, который 2,5 доллара в Европе стоит где-нибудь, то у нас уже 5 стоит, если переводить. И это тоже проблема. Разумеется, огромная проблема становится для российских предприятий, в том числе сельскохозяйственных предприятий и других, которые попытались занять рынок в рамках этого импортозамещения, о котором мы с вами уже 2,5–3 года говорим. Поскольку, получив этот рынок, вложив деньги в расширение своего производства, инвестиционные деньги – кто свои собственные, кто государственные, если это крупные компании, которые имеют доступ к государственным ресурсам, к государственным формам поддержки (к государственным гарантиям, кредитам и так далее), вложили в расширение производства, рассчитывая на рынки сбыта. А при укреплении рубля, соответственно, как следствие – приход на российский рынок снова импортеров, которые начинают создавать реальную конкуренцию для российских производителей. То есть те сыры, которые, условно, ушли и не находятся под санкциями… А ушли они не только из-за санкций, а ушли они из-за того, что они проигрывают конкуренцию отечественным сырам, потому что был слишком слабый курс российского рубля. А когда он сейчас укрепился, собственно, мы возвращаемся в то, что было. Сейчас хлынет это сюда на рынок и, естественно, создаст безумную конкуренцию отечественным производителям. Ольга Арсланова: Слушайте, я, может, глупый вопрос задам, но это разве не сигнал производителям внутри страны: "Мы на вас ставку, в общем, не делаем. Вам выгоден крепкий рубль, но это ваши проблемы. Нас интересует по-прежнему продажа ресурсов. И никакой диверсификации, по сути, мы делаем не будем"? Никита Исаев: Вы знаете, все-таки то, что этим заинтересовался Кремль, как вы сказали… Вчера Путин провел соответствующее совещание. Сигнал, наверное, все-таки в другом. И то, что Ткачеву позволили сегодня сделать такое, в общем-то, первое заявление, определяющее государственную политику хотя бы в своей сфере… Ольга Арсланова: Он спрашивает разрешения, да? Петр Кузнецов: Ну, по сути, для всех остальных сфер, не только для сельского хозяйства. Никита Исаев: Конечно. И для нефтяников тоже это же большая проблема. Ведь большая проблема (я отвечу сейчас на ваш вопрос) для нефтяников, допустим, которые в основном формируют российский бюджет. Экспортная выручка, которая приходит в Россию (валютная имеется в виду), она конвертируется в рубль и собственно приходит в бюджет. А так получается, что мы рублей меньше получаем на эту экспортную выручку валютную – и бюджет недополучает доходы, которые мы планировали. А у нас, как известно, сейчас в бюджете предусмотрено 40 долларов за баррель нефти, который мы продаем. У нас 57, по-моему, уже долларов. Есть бюджетное правило, недавно принятое Минфином, которое определяет, что сверхдоходы мы направляем в Резервный фонд. А сейчас у нас мы и бюджетные обязательства еще не можем свои выполнять, потому что недобираем рублей. То есть пенсии платить и так далее – это проблема. Поэтому, естественно, сейчас нужно балансировать эту ситуацию. Как вы правильно задали вопрос: в чем же собственно политика государства – пытаться сдерживать укрепление рубля или, соответственно, собственно отпустить его в свободное плавание, не тратя бюджетные средства? Как Путин говорил: "Не будем палить резервы". Что мы будем делать? В общем, сейчас, наверное, Кремль пытается определиться. Вчера… Петр Кузнецов: Такое ощущение… Как раз по тем потугам и по тем заявлениям, которые первые начинают поступать, такое ощущение, что мы настолько привыкли к слабому рублю, что мы не знаем, что делать… Никита Исаев: С крепким. Петр Кузнецов: …что делать с сильным рублем, да. Никита Исаев: Да, я считаю, что нет ясной политики. Был сделан ряд заявлений. Шувалов, первый вице-премьер, ответственный за экономическую политику, в Давосе сделал заявление, что необходимо ослаблять рубль. После этого министр финансов Силуанов собственно обозначил, что это решение приняли, начали интервенции. Но рубль продолжает усиливаться. Поэтому я считаю, что если эта тенденция останется, то мы можем приходить и к 50–55 рублям за доллар. И естественно, это будет вести к определенным бюджетным дисбалансам в том числе. Петр Кузнецов: А на докризисный уровень в 34 рубля может?.. Ольга Арсланова: Многие бы мечтали наши зрители. Петр Кузнецов: Или я так понимаю, судя по вашим заявлениям, что у нас просто экономика не выдержит? Никита Исаев: Если нефть станет 110, как она была в 2007-м, по-моему (и позже, кстати, после кризиса 2008–2009 годов), то он может прийти и туда, никаких проблем. Единственное, что это для российской экономики особо сильно ничего не даст, потому что российская экономика, уповающая на нефть, – это, в общем, во многом тупиковая версия. Необходимо за счет этого развивать реальный сектор экономики, который мог бы обеспечивать сбалансированный подход, и частный сектор в том числе. Ольга Арсланова: Вот нам показали режиссеры график – динамика соотношения доллар/рубль. Я так понимаю… Плохо отсюда видно, но это, как мне подсказывают, за месяц. Петр Кузнецов: Только за месяц, да. Ольга Арсланова: Вот эти колебания были связаны с какими-то действительно серьезными событиями? Или вообще непонятно, как это все? Никита Исаев: Есть еще одна версия, что у ряда наших нефтяных компаний есть излишки валюты, которые они сейчас конвертируют в рубль, выбрасывают на рынок – и это, соответственно, усиливает рубль и ослабляет валюту здесь, внутри у нас. Такая версия тоже существует. Собственно, приостановить административно это, конечно, можно, но это будет означать – разбалансировать другие направления. Поэтому сейчас необходимо определиться со стройной политикой. Я думаю, что вчерашнее совещание, которое было у президента, определило основные подходы, или во всяком случае для него стало ясно, как действовать. Будут приняты в ближайшее время какие-то решения, и мы это увидим. Я думаю, что… Петр Кузнецов: Но пока, я так понимаю, выигрывает тот, кто поставил на укрепление рубля, то есть кто спекулировал на этом? Никита Исаев: Ну, в том числе кто спекулировал. Тот, кто держал в загашнике рубль и не менял его в валюту ни при 80, не знаю, ни при 70 и так далее. И собственно я считаю, что, наверное, пока они побеждают в этом отношении. Ольга Арсланова: Но это все-таки момент. Неизвестно, что дальше. Может, краткосрочная история. Никита Исаев: Вы знаете, дальше, я думаю, возникают политические риски определенные. Мы видим, какая международная политическая ситуация сейчас, которая ведется в отношении Российской Федерации. И начало неоднозначности американского президента Трампа по различным подходам политическим. А собственно стоимость цены на нефть – это во многом политическая версия, поскольку она определяет экономики тех стран, которые завязаны на экспорт нефти. Мы видели, какие проблемы имеет и Венесуэла, и Саудовская Аравия, и ряд африканских стран, Ангола, Нигерия. И Россия, естественно, имеет кризис во многом из-за изменения цены на нефть, только поэтому. Поэтому я думаю, что это может быть определенный политический рычаг. Поэтому я бы не стал здесь отдавать только экономическим мотивам. Россия с учетом достаточно слабой экономики и, так сказать, определенной зависимости от сырьевого сектора, конечно, зависит, от политических решений в мире. В том числе и наша активность в борьбе с терроризмом – это собственно подспорье, чтобы мы усиливали свою позицию. А как будут дальше вести переговоры – пока неизвестно. Ольга Арсланова: У нас много звонков. Предлагаю послушать Александра из Москвы. Вероятно, вопрос какой-то есть. Александр, здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Меня зовут Александр. И я хотел просто выразить свое мнение. Вот я считаю, что правительство, государство то есть наше должно держать доллар по отношению к рублю не меньше чем 70. И вот почему. Вот на примере, например, машин. Сколько стоят они в рублях? Они в рублях стоят – если перевести по курсу, как сейчас, 57 – просто заоблачные цены! Причем на любую машину абсолютно – что дешевую, что дорогую – цена будет в долларах запредельная. Поэтому 70. Это даже еще как бы и недорого просто держать такую планку при любой абсолютно нефти. Просто что сделали? Подняли цены в рублях, загнали под доллар прошлого года, когда он был больше 80. Сейчас все опускают, а цены в рублях уже не падают. Например, на примере цивилизованнейшей Германии. Котировка евро/доллар – 1,50. Или как сейчас – 1,06. Евро ничего не стоит. Цены у них не растут – что при 1,50 стоит машина, что при 1,06. Вот хотя бы брать пример с этого. Вы не делайте туда-сюда доллар к рублю, но хоть цены-то не трогайте в рублях. Ольга Арсланова: "Вы делаете". Мне нравится. Петр Кузнецов: Есть оптимальное соотношение? Никита Исаев: Ну, мы об этом уже сегодня говорили с вами, что цены не меняются. Вы знаете, я считаю, что рынок сам должен определять курсы. И поскольку мы завязаны на нефть, пусть и определяет таким образом. Это будет честно. Ольга Арсланова: Как происходит, в общем, во всех практически странах, за очень редким исключением. Никита Исаев: Да, конечно. А если сейчас, вот как предлагает наш телезритель, в 70 это превратить, то сейчас цены вырастут соответствующим образом. Потом – вниз. И вот так мы будем идти по замкнутому кругу, ухудшая экономику. А люди, которые выезжают за границу или покупают, допустим, там оборудование для перевооружения, будут говорить: "Слушайте, нам сейчас комфортно при 57 покупать". Поэтому здесь палка о двух концах. Если человек, допустим, который звонит, занимается, я не знаю, продажей автомобилей и не может их сбыть, и идет катастрофическое падение объема рынка продаж автомобилей – это одна история. Но есть те, которые являются потребителями и заинтересованы в более дорогом рубле. Поэтому здесь не найдешь золотую середину. Ольга Арсланова: Вот нам как раз пишут такие люди, интересно. Петр Кузнецов: Вот что интересует наших телезрителей. Ольга Арсланова: "Из-за укрепления рубля, может, хоть китайский ширпотреб на рынок хлынет", – нам Иркутская область пишет. Как будто бы он еще не там. Никита Исаев: Ну, у нас с Китаем объем импорта сократился на 30–40% в 2015 году в основном, и поэтому, естественно, это стало невыгодно. По 2016 году импорт у нас практически остался на нулевой отметке, ничего не изменилось. Но если действительно рубль будет дорожать, то и не только китайский ширпотреб сюда пойдет, а вернутся товары и из Европы, собственно мы увидим активность и с Турецкой Республикой в том числе. И собственно многие перестанут ездить в Крым или в Сочи, а поедут… Ольга Арсланова: А поедут наконец за границу. Петр Кузнецов: То есть – если уж не мы в Турцию, то Турция к нам, да? Никита Исаев: Да. Петр Кузнецов: Краснодарский край, наверное, про это и пишет: "Для основной массы населения твердый рубль – благо". Приморский край интересуется: "А для наших олигархов какой режим курсов выгоден?" Ольга Арсланова: Не стоит, наверное, на них ориентироваться. Никита Исаев: Ну, твердый рубль – это тот, который не шарахается. Вот это, наверное, твердый. А речь идет, наверное, о дорогом рубле, что все-таки благо. А для олигархов? Слушайте, они за время экономического кризиса нарастили свои состояния. Я вот смотрел статистику… Петр Кузнецов: Поэтому любой курс. Никита Исаев: Наши семьи, как сейчас говорят… Не один человек (условно, Абрамович или Усманов), а вот семьи теперь, их семьями считают, как на Западе, потому что они уже десятки лет, и поэтому они уже, так сказать… Ольга Арсланова: В общем, за них не переживайте. Никита Исаев: Да, за них не переживайте. Петр Кузнецов: У нас есть мнения разных людей на улицах в разных регионах. Давайте посмотрим, послушаем. Задавали им один и тот же вопрос: следите ли вы за курсом рубля? И вот что они ответили. ОПРОС Ольга Арсланова: Главный вопрос на нашем SMS-портале уважаемому эксперту: "Почему доллар падает, а цены в стране не опускаются?" Никита Исаев: Потому что те, кто занимаются продажей чего-либо и устанавливают эти цены, занимаются спекуляциями по большому счету. Когда обвалился рубль в 2014 году и конкуренция с иностранными товарами существенно снизилась, наши производители вместо того, чтобы использовать те цены, исходя из затрат, которые они имеют, и нормы прибыли, которая всегда была, они просто стали спекулировать и ставить 100-процентные наценки. То есть они понимали, что все равно будут покупать только у них сельскохозяйственную продукцию и та, которая более или менее могла конкурировать с импортной. Сейчас все примерно то же самое. Они отлично понимают, что норма прибыли, к которой они привыкли, завышенная, и она их устраивает. У них есть кредиты, в которые они вошли определенным образом. Естественно, они будут держать эти цены, потому что есть в том числе зачастую и сговор на этом рынке, когда собственно они снижают цены сознательно, понимая, что если начнется такая вялотекущая борьба, связанная со снижением цен, это может привести к обвалу этих цен и раскрытию этих сверхприбылей, которые они для себя устанавливают. Ольга Арсланова: В общем, каких-то объективных причин для таких цен вы сейчас не видите? Никита Исаев: Да, я считаю, что те, кто завязаны на российские компоненты, скажем, и свои расходы, естественно, они сейчас должны снижать эти цены – ровно потому, что издержки в рублях должны снижаться, и зачастую это происходит. Но в том числе есть такие вещи, как, допустим, тарифы, которыми они пользуются и которые тоже не меняются. Ольга Арсланова: Ну, понятно. Никита Исаев: Государство же тоже у нас с 1 января повышало тарифы ЖКХ, на проезд, логистику, акцизы на бензин или что-то еще. Они не снижаются. Поэтому тут и государству тоже нужно задавать вопросы, а не только предпринимателям, которые делают добавочную стоимость. Поэтому здесь масса факторов, которые показывают, что ценники никто не переписывает, уж во всяком случае в сторону снижения. Петр Кузнецов: Среди вопросов, таких как "Бензин подешевеет?", "Должен ли рубль быть привязан к серебру?", спрашивают: "Порекомендуете ли вы сейчас покупать доллары?" Никита Исаев: Ой, я не хочу сейчас заниматься рекомендациями и прогнозами. Петр Кузнецов: У нас народ любит вот этот этап… Никита Исаев: Да? Петр Кузнецов: Да, взять выгодный. Никита Исаев: Вы знаете, повторюсь (и мы сегодня с вами об этом говорили): поскольку в российской экономике регулирование, в том числе валютных курсов и курса рубля, происходит не рыночными способами, а административными способами, и если вдруг сейчас государство завтра примет решение, так скажем, жестко и системно обваливать рубль, то собственно это одна будет история. А если государство будет продолжать тянуть эту ситуацию в таком виде, то он будет продолжать укрепляться. Поэтому делать сейчас какой-то совет – это значит иметь инсайдерскую информацию, что будет делать государство. А государство, мне кажется, и этой информацией не обладает, что оно будет делать, поэтому я бы сейчас советов по этому поводу не давал. Но в любом случае полагаю, что это вялотекущее укрепление рубля будет происходить, о чем я сегодня и говорил. Если ничего делать не будут, то 50–55 – вот этот люфт вполне возможен. Петр Кузнецов: Я так понимаю, способов ограничения роста курса рубля не так уж и много. Никита Исаев: Ну, в основном они связаны с теми самыми интервенциями по скупке валюты. Собственно государство это и делает. За этот неполный месяц – с 7 февраля по 4 марта – планировали направить 113 миллиардов рублей на это. Несмотря на то, что российский рынок относительно небольшой (валютный, фондовый), но и эта сумма – она тоже небольшая и существенно не будет влиять на изменения курса. Может быть, она приостановила и более серьезное укрепление рубля. Петр Кузнецов: Никита, если можно, то кратко. Вот продолжают вопросы по бензину, по продуктам. Суммарно вопрос задам: что-то хоть подешевеет? Народный вопрос, который сформировался за эти полчаса. Ольга Арсланова: Или хотя бы не будет дорожать. Никита Исаев: Зарубежные поездки подешевеют. То, что впрямую завязано на валюту и не завязано на российский рынок, очевидно, подешевеет. То есть выехать в Европу, вот как в Калининграде люди говорят… Ольга Арсланова: И купить что-то там. Петр Кузнецов: И купить там iPhone. Никита Исаев: И купить что-то там, да. Петр Кузнецов: Мы тут посчитали, что на текущий момент это будет на 10 тысяч выгоднее. Никита Исаев: Да. Видите, даже так. А то, что проходит через российскую границу, таможню и так далее, вряд ли будет меняться в сторону снижения. Ольга Арсланова: Понятно. Петр Кузнецов: Спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. Никита Исаев, директор Института актуальной экономики.