Никита Кричевский: У нас количество НПФ сократилось в разы. Почему? Их разворовали и они обанкротились

Гости
Никита Кричевский
доктор экономических наук, профессор

Юрий Коваленко: Ну что же, мы вернулись. И через полчаса возвращаемся к проблеме обманутых дольщиков. Чтобы завершить все долгострои в стране, депутаты приготовили поправки в законодательство. В частности, Фонд защиты прав дольщиков получит дополнительные полномочия.

Марина Калинина: Что еще предлагают сделать парламентарии и помогут ли все эти меры – обсудим вместе с экспертами и, конечно же, с вами.

Ну а сейчас у нас в гостях – доктор экономических наук, профессор Никита Кричевский. Здравствуйте, Никита Александрович.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Никита Кричевский: Здравствуйте, господа.

Марина Калинина: Будем обсуждать, я так понимаю, экономическую стратегию нашей страны, если таковая имеется.

Юрий Коваленко: Как вы ее видите?

Никита Кричевский: Вы сначала определитесь, есть ли она или нет.

Марина Калинина: А вот мы у вас спрашиваем, Никита Александрович: есть у нас экономическая стратегия?

Никита Кричевский: У нас есть рефлексия на возникающие обстоятельства. Стратегии у нас как не было, так и нет.

Юрий Коваленко: То есть мы пугаем всех своей импровизацией?

Никита Кричевский: Нет, мы реагируем на изменения ситуации в стране и в мире. В этом суть рефлексии.

Юрий Коваленко: А вот как мы в последнее реагируем?

Никита Кричевский: Что вы говорите?

Юрий Коваленко: Как эффективно мы в последнее время реагируем?

Никита Кричевский: Вы знаете, с эффективностью реагирования всегда проблема. Почему? Потому что вы каждый раз запаздываете, вы каждый раз догоняете, каждый раз реагируете на то, что уже случилось. В этом суть рефлексии.

Юрий Коваленко: То есть у нас стратегии планирования на послезавтра не существует?

Никита Кричевский: Ну, например, давайте возьмем пенсионный возраст. Разве же это стратегия? Или повышение НДС до 20%. При чем здесь стратегия? Я уж не говорю о сегодняшних анонсированных пошлинах против американских товаров.

Юрий Коваленко: То есть получается, что мы идем к стоматологу, когда зуб уже не просто болит, а уже флюс?

Никита Кричевский: Соглашусь.

Юрий Коваленко: А каким образом мы можем переломить эту ситуацию? Может быть, надо как-то все-таки уже вчера начинать думать про завтра, а не сегодня вечером.

Никита Кричевский: Вы становитесь мегаоппозиционным каналом. Мне представляется, что вас скоро закроют.

Марина Калинина: Никита Александрович, не надо!

Никита Кричевский: Почему? Потому что вы провоцируете меня на ответ про консерваторию, в которой надо что-то поменять.

Юрий Коваленко: Конечно. Но ведь прорывные реформы все равно у нас запланированы, и прорывные реформы будут.

Никита Кричевский: Например?

Юрий Коваленко: Ну, во всяком случае, бедность снизить, пенсионный возраст…

Никита Кричевский: Это не реформы, это задачи.

Юрий Коваленко: Да. Но ведь их надо каким-то образом умно реформировать.

Никита Кричевский: Кого?

Юрий Коваленко: Страну.

Никита Кричевский: Да мне кажется, достаточно Росстату чуть-чуть подкрутить колесико – и задача будет выполнена.

Марина Калинина: Давайте так – давайте с положительного все-таки начнем. Вообще что-то в правильном направлении делается в плане экономической стратегии, раз уж мы об этом говорим? Или все равно мы опаздываем в любом случае?

Никита Кричевский: Вы неправы, Марина. Мы не опаздываем, мы рефлексируем, мы реагируем на изменяющиеся обстоятельства. Например, на мой взгляд, суть – сермяжная суть, вот та скрытая, которая не видима простому глазу – повышения пенсионного возраста заключается в том, что с 2022 года на пенсию будут выходить первые женщины, имеющие право на пенсионные накопления. А пенсионных накоплений по факту нет. Я не могу применить слово "разворованы". Ну, они куда-то исчезли, например, вместе с господином Минцем в город Лондон, вместе с господином Мотылевым вообще непонятно куда, вместе с погашением долга Парижскому клубу в 2003 году. Иными словами, вроде бы и надо бы что-то выплачивать, не из чего.

С другой стороны, государство гарантирует выплату пенсионных накоплений из расчета – 1 бюджетных рубль на 1 рубль пенсионных взносов. Ну, давайте сопоставим 1 рубль пенсионных взносов, обязательных пенсионных взносов в 2002 году и в 2022 году – это же две большие разницы. Следовательно, государство, институт государства, институт власти оказывается в ситуации, когда неминуемо любой шаг при сохранении прежних правил игры оказывается проигрышным. Поэтому принимается вот такое драконовское решение.

Юрий Коваленко: Но ведь обстоятельства диктуют…

Никита Кричевский: Причем, Юра, что есть повышение пенсионного возраста в том формате, который мы сегодня наблюдаем? Заметьте – я не говорю о том, что нам обещают плавное повышение, то есть в течение 16 лет, а по законопроекту – в течение 5 лет для мужчин и 8 лет для женщин. Ни до какого 2034 года разговор не идет. То есть в одном месте идет разговор о повышении до 2034 года. А когда я смотрю приложение 6 и 7, то там мужчины, окончание повышения – 2023 год, женщины – 2026-й. Где логика? В одном документе два разных срока. Логики нет.

Но что есть пенсионный период для русского человека? Русский – это любая нация, исповедующая и придерживающаяся русского социокультурного кода. То есть это все население России, да? Что есть пенсионный период? Это осовремененная мечта, которая в старину именовалась, например, загробным раем. В недавнем советском прошлом это коммунизм. То есть это некий период, некое время, когда вы можете ничего не делать, а от каждого по способностям и каждому по потребностям. То есть вы ничего не делаете, а вам все равно платят. Сколько платят – это второй вопрос, но платят за то, что вы есть.

Марина Калинина: Но платят несоизмеримо меньше, чем вы отчисляли всю свою жизнь.

Никита Кричевский: Это второй вопрос. Первый вопрос – это то, что вы ничего не делаете, вы сидите или лежите на диване и смотрите Чемпионат мира по футболу, а денежка идет. Это мечта. Это была мечта последнего поколения, последних поколений русских людей. Это менталитет. Это не я придумал. В Средние века, особенно в раскол, почему были массовые самосожжения? Потому что люди понимали, что за веру, за мученическую смерть они быстрее попадут в рай. Почему с таким рвением шли на коммунистические стройки? Потому что "В 80-м году мы будем жить при коммунизме", – как обещал Хрущев. "Нынешнее поколение советских людей будет жизнь при коммунизме", – как многократно нам говорили члены Коммунистической партии.

Когда все это исчезло, осталось последнее, что было у русского человека – это пенсионный период. То есть: "Да, здесь тяжело, здесь денег мало, здесь приходится терпеть глупое начальство и дурного руководителя, непринципиально. Но настанет пенсия, и я смогу сидеть, ничего не делать. Мне будут платить мало, да, но мы будем разбираться, мы будем протестовать. Но платить-то будут". И вдруг это исчезает. А почему исчезает?..

Юрий Коваленко: Будущее выглядит-то не таким уж и радужным. Потому что если сейчас у нас четыре человека обеспечивают пятого, пенсионера, то потом три, а потом два.

Никита Кричевский: Вот видите – вы уходите в аргументацию. Я эту аргументацию разобью в щепы. Я говорю о менталитете, я говорю о подложке этого процесса, этого вопроса. А вы уходите в конкретные аргументы. Мы сейчас поговорим, и вы будете иметь, вы уж извините, Юра, бледный вид. Не об этом речь. Речь о том, что люди поняли, что в стране живут недолго, несмотря на то, что продолжительность жизни увеличивается. И люди поняли, что это крест. Ну, сколько мы будем жить на пенсии? Год-два. Все. Это если о мужчинах говорить. Ну, женщины – чуть побольше.

Людей не переубедишь, что если вы дожили до пенсии (мы говорим о мужчинах), то вы будете жить 16 лет, а женщины (ну, сегодня, в 2018 году) будут жить 26. Их этим не убедишь. Они считают, что если это повышение пенсионного возраста, то мы просто можем не дожить. И вы можете не дожить, и вы, Марина, и я. Понимаете? Потому что все может случиться. Не дай бог, конечно. Дай бог нам всем крепкого здоровья, чтобы кирпич на голову не падал.

А теперь давайте ваши контраргументы. Вы говорите, что четверо кормят пятого. Или, скажем, чтобы проще: на 1 пенсионера приходится 1,8, ну, меньше 2 работающих. Но возникает другой вопрос: а кто вам сказал, что мы должны всю дорогу сохранять столь недопустимо низкий уровень страховых пенсионных взносов? У нас ссылаются на зарубежный опыт, но вся Европа живет с взносами от 40% от заработной платы и выше. Почему у нас 30%? Это недопустимо малый показатель, недопустимо малый, он не покрывает тех расходов, которые несет Пенсионный фонд. Кто сказал, что в будущем, когда работников будет меньше, а пенсионеров больше, зарплаты останутся прежними? Ведь у нас же вроде как курс на повышение производительности труда.

Марина Калинина: На повышение зарплат.

Никита Кричевский: Следовательно, работники будут получать больше. Значит, и взносы будут больше.

И еще один тезис. Вы говорите, что на 1 пенсионера 1,8 работника. А почему мы должны брать в качестве налоговой базы заработной платы? А почему, например, нельзя взносы или бюджет Пенсионного фонда формировать за счет отчислений от налога на прибыль, за счет НДС?

Марина Калинина: За счет прибыли предприятий.

Никита Кричевский: За счет прибыли. Ну, прибыль – это такая штука, она сегодня есть, а завтра ее нет. А НДС есть всегда. Почему нельзя это сделать?

Юрий Коваленко: А государственный бюджет за счет чего будет пополняться?

Никита Кричевский: Стоп! Стоп! Мы говорим не об отчислении с 18 или 20%, а о том, чтобы поднять НДС, скажем, до 25%, к примеру (я здесь говорю абстрактно), и одновременно убрать вот эти 22% пенсионных взносов с заработной платы, убрать их вообще.

Юрий Коваленко: А они нивелируются вообще в целом, в рублевом эквиваленте?

Никита Кричевский: Ну хорошо, давайте посчитаем, давайте посчитаем. Пенсионный фонд – это приблизительно 8 триллионов рублей в год всех расходов. Из них страховых пенсионных, ну, предположим, 5. Повышаем на 8, ну, максимум на 10 процентных пунктов НДС, убираем пенсионные взносы с заработных плат, вообще убираем, минус 22% – представляете? – и у нас получается шоколад! Мы не зависим от заработков работников, мы не зависим от их количества, а мы зависим только от добавленной стоимости. А что есть добавленная стоимость? Это то, что мы дополнительно производим, воспроизводим.

Марина Калинина: Но это еще же стимул для того, чтобы предприятие работало, правильно?

Никита Кричевский: Конечно.

Марина Калинина: И рабочие места создаются.

Юрий Коваленко: Так почему это не пришло в голову никому до сих пор?

Никита Кричевский: А почему не пришло в голову, например, подсластить эту пилюлю? Я акцентирую ваше внимание на том, что ситуация сегодня у государства и правительства патовая: они, по сути, допустили разворовывание негосударственных пенсионных фондов. Они допустили это. Они допустили, что на эти деньги покупались какие-то земли, какие-то дутые облигации, векселя, акции, черте куда вкладывались эти деньги. По балансам все отлично, по балансам у НПФ все здорово. Но только их количество в год от года становится меньше. Скажем, лет 13–15 назад НПФ было порядка 300, а сегодня – 68. Где остальные? А где деньги? "А где деньги, Зин?"

Марина Калинина: Были же еще паевые инвестиционные фонды, про которые немножечко забыли.

Никита Кричевский: Это другая история, это другая история. Управляющие компании, негосударственные пенсионные фонды – где они? 68. Даже год назад было 81. Их разворовали, и они обанкротились. То есть мы понимаем, что в 2022 году наступил бы катарсис у государства. И государство имело бы проблемы и бледный вид на протяжении абсолютно всех лет, пока была бы необходимость выплачивать накопительную часть. Но почему вы не может выйти и сказать: "Господа, мы вынуждены…" Не надо вот это вот. Я не зря сказал, что скоро канал закроют или меня не будут звать. "Мы вынуждены повысить пенсионный возраст, потому что зарубежный опыт, потому что продолжительность жизни, потому что работников меньше и прочее, прочее, прочее. Но на тот период, пока, к примеру, у нас не будет 100-процентная обеспеченность детскими садиками наших маленьких сограждан мы соглашаемся платить за бабушек, которые будут сидеть с внуками, или за дедушек, которые будут сидеть с внуками, страховые взносы в полном размере. То есть вы будете работать дома, а мы будем за вас платить взносы. Ну, скажем, среднее, что-то среднее, да? На протяжении предстоящих 10 лет. Если через 10 лет мы не обеспечим садиками всех, то тогда мы кого-то, извините, расстреляем". Вот так вот можно было сказать?

Другой вопрос – что есть пенсионный возраст? Это освобождение от многих налогов. Почему об этом никто не говорит? Это бесплатный проезд, это бесплатные лекарства. И с этим что делать? Вопрос повисает. В других странах, говорят, пенсионный возраст повышается. Ну хорошо, давайте о других странах, давайте о других странах. Я не собираюсь дискутировать ни с Топилиным, ни с кем. Я могу вам сказать, что в настоящее время пенсионный возраст в Германии составляет 65 лет 7 месяцев. А знаете, почему?

Марина Калинина: Почему?

Никита Кричевский: Потому что с 2011 года в Германии повышается пенсионный возраст на два года. Но конечная точка повышения – 2029 год. Каждый год в предстоящие периоды и в прошедшие это повышение на 1 месяц. Каждый год – плюс месяц. 7 лет назад был 2011 год, поэтому сегодня 65 лет и 7 месяцев.

Юрий Коваленко: То есть медленное повышение менее болезненное?

Никита Кричевский: До 2029 года, вы можете себе представить? Америка, Рональд Рейган. "Империя зла" его знаменитое высказывание в отношении Советского Союза. Да бог с ним! В 83-м году выходит и говорит: "Вы знаете, мы что-то стали много жить, пенсионеров у нас становится с каждым годом все больше, поэтому мы решили повысить на 2 года пенсионный возраст". И все такие: "О, как же так?" А он говорит: "Стоп! С 2000 года. Вот сегодня 83-й. Я не знаю, доживу я или нет до 2000-го, но сегодня мы принимаем решение, что с 2000-го пенсионный возраст увеличивается на два года. Не на пять лет и не на восемь, как у русских через несколько десятилетий, а на два. И не со следующего года, а через 17 лет". Но тоже не для всех, а для тех, кто родился в 60-м году и позже. Это было в 83-м году. То есть для молодежи.

Юрий Коваленко: То есть он молодых предупредил о том, к чему им готовиться?

Никита Кричевский: Да. Да! А старшее поколение сказало: "Ну, о'кей". Почему нельзя было у нас прийти и сказать: "Мы мало того, что будем бабушек и дедушек субсидировать через страховые платежи, а мы готовы повысить пенсионный возраст для тех, кому сегодня меньше… ну, кто моложе 67-го года". То есть с 67-го года начинаются обязательные пенсионные накопления. "Вот кто 67-го года и моложе – для тех повышаем. А для тех, кто 66-го года и старше – оставляем прежним". Это же решение. То есть те, кому 50, ну, почти 50 и больше, кто должен был выйти на пенсию не сегодня так завтра – они как выходили, так и выходят. Зачем надо было пыльным мешком по голове?

Юрий Коваленко: Это как раз та самая рефлексия, наверное.

Марина Калинина: Ну, смотрите, еще такой момент, что ведь в основном пенсионеров содержат их дети и внуки, если таковые имеются на сегодняшний день, потому что на ту пенсию прожить невозможно. Плюс эти же внуки и дети…

Никита Кричевский: Вы только не говорите это на камеру.

Марина Калинина: Я вам говорю.

Никита Кричевский: А мне не надо.

Марина Калинина: И дети же еще, и те же внуки – они еще платят отчисления в Пенсионный фонд со своей заработной платы.

Никита Кричевский: Да.

Марина Калинина: То есть это получается двойная оплата настоящих, сегодняшних пенсионеров?

Никита Кричевский: Да.

Марина Калинина: Это тоже, по-моему, как-то не очень правильно.

Юрий Коваленко: Объяснимо как-то?

Никита Кричевский: Ну, как это может быть объяснимо или необъяснимо? Есть страховая пенсионная модель, по которой основу пенсионного обеспечения составляют пенсионные взносы, пенсионное страхование. Эта модель была внедрена не вчера и не позавчера, а в конце XIX века господином Бисмарком в Германии. Основа пенсионной модели – это солидарность поколений, то есть мы с вами, ныне живущие и работающие, обеспечиваем и содержим старшее поколение. Так же, как старшее поколение, когда было в нашем возрасте, но тогда не было ОТР, обеспечивало тех стариков. И наши дети будут обеспечивать, ну, абстрактно, наше поколение. То есть это нормально. Это обычная солидарная система, и она во всех странах, она во всех странах, она во всех странах. В той или иной форме она везде.

Марина Калинина: Суммы несравнимые просто.

Никита Кричевский: Почему так мало? Причин несколько. Первая причина – малая величина страховых взносов (30%). Вторая причина – это недостаточная финансовая дисциплина в экономике, когда делают все, лишь бы не платить. И третья причина – это не маленькие зарплаты. Говорят: "Да вот повысьте зарплаты – тогда все будет нормально". Поставьте нижний предел страховых взносов – 5 тысяч рублей за каждого работника. Нас не волнует, сколько вы получаете. Не волнует! Вы можете платить в ларьке или где-то еще хоть тысячу в месяц, но пять в Пенсионный фонд, извини, заплати. Потому что сегодня, я вам скажу больше, получается так: 69% перечисляемых взносов меньше прожиточного минимума пенсионера. То есть мы добиваем пенсии до прожиточного минимума и выше за счет либо высокооплачиваемых, либо за счет федерального бюджета.

Марина Калинина: Давайте Дмитрия послушаем из Челябинской области, какое у него мнение на этот счет. И потом уже к другим аспектам экономической стратегии перейдем. Дмитрий, здравствуйте, мы вас слушаем.

Зритель: Здравствуйте. Спасибо за такую предоставленную возможность выйти в эфир. Вот ваш оппонент говорит о том, что пенсионные отчисления слишком маленькие, чтобы говорить о высоких пенсиях. Я с ним не соглашусь абсолютно. 30% взносов – это более чем особенно при условии, что человек работает в среднем от 30 до 40 лет за свою жизнь, перечисляя 30% своего заработка. И я так полагаю…

Никита Кричевский: Дмитрий, я вас перебью. Дмитрий, я вас перебью. А вы по профессии кто? Вы по профессии кто?

Зритель: А при чем здесь моя профессия?

Никита Кричевский: А при том, что, дорогой мой, вы в Пенсионный фонд платите не 30%, а 22%. Что значит "при чем"? Вы считаете себя самым умным. И вы считаете, что вы имеете право звонить в эфир и учить профессора, и говорить о том, что вы не согласны с ним. А я вам могу сказать, что, например, в Австрии страховые пенсионные взносы составляют 42%. А вы мне будете говорить, что 22% у нас – это много. А потом вы будете говорить о том, что французы, бельгийцы, англичане, голландцы живут лучше наших пенсионеров. А почему? Потому что они платят 40%, за них платят. А вы говорите, что это много. А где ваша социальная ответственность? Где ваша солидарность? Где ваш коллективизм? Вы выходите на "Бессмертный полк" с портретами своих предков, а на следующий день плюете на эту солидарность. Вы только 9 мая умеете показывать свою солидарность, а 10-го о ней забываете. Извините.

Марина Калинина: Никита Александрович, вы очень эмоциональный человек. Я понимаю, вас за живое задевает. Давайте сменим тему. По поводу повышения ставок НДФЛ, вот такая вот история. Что вы думаете по этому поводу?

Никита Кричевский: Да нет никакого повышения ставок.

Юрий Коваленко: Как так?

Марина Калинина: Но об этом же говорят очень много.

Никита Кричевский: Нет.

Марина Калинина: Не будет?

Никита Кричевский: Нет, вопрос закрыт.

Юрий Коваленко: А почему его закрыли? Почему так быстро закрыли, а остальные вопросы оставили открытыми?

Никита Кричевский: А если бы меня звали Антон Германович Силуанов, вопрос был бы корректен. Что касается меня, то я не готов ответить за Антона Германовича, почему он решил, что вопрос неактуален. По-моему, он…

Юрий Коваленко: Значит, предположить не можете?

Никита Кричевский: Так более чем актуален, более чем актуален.

Марина Калинина: С вашей точки зрения, что надо было бы сделать?

Никита Кричевский: Для чего? Понимаете, какая история? Мы с вами каждый раз берем какую-то одну проблему и пытаемся за счет этой проблемы, как волшебной палочкой, решить все насущные задачи.

Марина Калинина: Нет, проблем-то куча.

Никита Кричевский: Но ведь НДФЛ – это лишь малая часть перераспределительной справедливости. Ведь социальная справедливость (мы с вами много раз говорили) – это очень большая, абстрактная и многогранная величина. То есть некий многогранник, который не является способом решения проблемы, а он является фундаментом. Вот если справедливость есть – значит, общество стоит на твердой почве. Если справедливости нет – значит, вы в болоте. Вот сегодня мы в болоте.

Марина Калинина: Ну, справедливости вообще мало в принципе в жизни.

Никита Кричевский: Нет. Нет, справедливости много.

Юрий Коваленко: У нас?

Никита Кричевский: В жизни. Мы про жизнь или про нас?

Марина Калинина: Про нас.

Никита Кричевский: Много. Мы сейчас говорим об экономике или о философии?

Марина Калинина: Об экономике.

Юрий Коваленко: Пока об экономике.

Никита Кричевский: Пока об экономике. Так вот, смотрите, что касается справедливости. Почему я напоминаю о том, что мы с вами говорили? Потому что справедливость – это, в первую голову, создание равных условий для самореализации, для реализации, наиболее полной реализации всех членов общества. Это имеет непосредственное отношение к образованию бесплатному, к здравоохранению, потому что все мы смертные, все мы болеем периодически (еще раз говорю – дай бог нам здоровья), и к прочим вещам, за счет которых человек может реализоваться.

Ну, например, с завтрашнего дня мы вводим бесплатное высшее образование. А доехать? А жить? А питаться? Вот в Советском Союзе эта проблема была решена – были общежития, которые стоили совершенно умеренные деньги. И были талоны по 60 копеек. Не наешься, я вам ответственно заявляю, на 60 копеек не наешься. Но это были талоны, которые бесплатно выдавали. И можно было жить, можно было существовать. Ну, мало тебе денег – подрабатывай. Но это же было. И это было само собой, в порядке вещей.

Вторая часть – та самая перераспределительная справедливость. Что я имею в виду? Есть некий национальный доход, который должен перераспределяться от тех, кто зарабатывает больше, и от приносящих прибыль активов в сторону тех, кто получает и зарабатывает меньше. И не потому, что он дурак или как, например, наш слушатель Дмитрий, простите, зритель Дмитрий считает, что он, не зная ничего, имеет право звонить и здесь выражать свое мнение.

Марина Калинина: Ну, человек имеет право высказаться.

Никита Кричевский: Нет, он не имеет права. Он не имеет права. Когда ты не являешься специалистом в конкретной области – сиди и слушай!

Марина Калинина: Нет, дело в том, что…

Никита Кричевский: Если ты поставил диагноз по Google – проверяй его не в клинике, а в Yahoo. Если ты считаешь, что 30% ты платишь, и это много – значит, обрати внимание, сколько платят в других странах. Меньше платят только, извините, в странах Африки или Южной Америки. Так вот, распределительная справедливость – это как раз в том числе прогрессивный подоходный налог.

Юрий Коваленко: Но от него отказались.

Никита Кричевский: То есть наиболее состоятельные перечисляют в общий котел больше, чем менее состоятельные. При этом, мы с вами говорили, наименее обеспеченная часть общества освобождается от НДФЛ полностью – ну, скажем, те, кто получают до 10 тысяч, до прожиточного минимума. Это же элементарно. Отказались! Ну, потому что надо стимулировать, чтобы люди больше зарабатывали. Где здесь солидарность поколений? Где здесь социальная справедливость? Где здесь честность, в конце концов? Где здесь повышение доверия общества к власти? Ничего этого нет.

И наконец, третья часть – это создание максимальных благоприятных условий для горизонтальной – то есть не вертикальной, от бомжа к президенту, а горизонтальной, между нами – корреляции и взаимодействия. Это негосударственное, некоммерческое взаимодействие, то есть волонтеры, ну, например. С этим слава богу. Некоммерческое взаимодействие. А есть бизнес, где то же самое, где точно так же надо следить за тем, что люди не ны испытывать неудобств от общения, ну, например, с властью или иметь защиту на внешних рынках, куда они выходят со своей продукцией. Есть ли это? Значит, нет справедливости. Значит, вместо твердого фундамента, вместо пола у нас с вами жижа. И в этой жиже мы плескаемся. Хорошо это или плохо – решать нашим зрителям. По мне, так не очень хорошо, мягко скажем.

Юрий Коваленко: Но все же все проблемы сразу не решить, необходимо комплексно подходить, но ступенчато.

Никита Кричевский: Справедливостью сыт не будешь, но справедливость – это стол или стул, на который можно сесть и положить то, что вы приобрели, вырастили, достали из холодильника, неважно. Это вилка и ложка. Это рот с зубами, в конце концов. Это то, без чего невозможна общественная жизнь.

Марина Калинина: Ну хорошо, я рада, что у нас есть и стол, и стул…

Никита Кричевский: У нас ничего этого нет.

Марина Калинина: Сейчас есть. Спасибо большое. Никита Кричевский, доктор экономических наук, профессор, был у нас в студии. Это была рубрика "Личное мнение". Спасибо.

Юрий Коваленко: Спасибо.