Ольга Арсланова: Мы продолжаем. И ближайший почти час будем говорить о самом важном для россиян финансовом документе. Дело в том, что депутаты одобрили в первом чтении проект федерального бюджета. Но эксперты его раскритиковали. Госдума сейчас в декабре приступит ко второму чтению. Обещают депутаты доработать документ. Но многие специалисты уверены, что "доработать" в данном случае – не совсем правильное слово. Антон Алфимов: Основная претензия к проекту – он не предусматривает стимулирование экономики и загоняет ее в кризисный штопор. В течение 3 лет увеличению налоговой нагрузки подвергнутся и население, и регионы, и компании сырьевого сектора, и госкомпании. Это приведет к усилению стагнации. Это притом, что по первоначальным расчетам российских властей, из кризиса мы должны были уже выходить, а не наоборот. Членам Общественной палаты, например, не нравится прогноз среднегодовой цены на нефть – 40 долларов за баррель. Члены палаты считают, что это заниженные ожидания, которые могут спровоцировать общественную напряженность: социально значимые госпрограммы придется резать. Но, отрицая, предлагай. Что предлагают противники нынешнего проекта бюджета? Не вызовет ли социальную напряженность повышение пенсионного возраста? Такой пункт есть среди этих предложений. Обсудим это с нашим первым сегодняшним гостем. В студии ОТР Никита Масленников, руководитель направления "финансы и экономика" Института современного развития. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Никита Масленников: Здравствуйте. Антон Алфимов: Присаживайтесь. Когда ожидается окончательное принятие бюджета? Никита Масленников: Я думаю, что точно до конца года. Антон Алфимов: До конца года должны? Никита Масленников: Да. Антон Алфимов: Да. Учитывая то, что нам с 1 января по этому документу жить. Никита Масленников: Естественно. Логично предположить, что это будет где-нибудь в середине декабря. Антон Алфимов: Но времени осталось совсем мало на доработку, получается. Ольга Арсланова: Во-первых, мы понимаем, что времени мало. Это раз. А два – мы понимаем, что в принципе думское большинство, единственная проголосовавшая фракция за этот документ, в общем-то, может своим большинством голосов его и принять. Так что особой нужды переписывать нет. Никита Масленников: В принципе, конечно, может быть и так. Но мне думается, что второе чтение всегда богато на различного рода компромиссы. Ведь первое чтение – это что? Это утвердили размеры доходов, расходов, дефицит, график снижения дефицита, график сокращения расходов, меры по повышению их эффективности – все, что необходимо, все, о чем говорили многие годы, но мало что делали. А дальше начинается самое интересное с точки зрения депутатов и сенаторов. Вот некое перераспределение тех расходов, которые объявлены уже как некая нормативная величина на следующий год, на 2018, 2019. Это будет достаточно интересно. Потому что здесь критики очень много. И критика со стороны экспертов, и критика со стороны депутатского корпуса. И наши члены Совета Федерации тоже немало стараются. Общественная палата. То есть есть вот эти пучки, волны критических стрел, которые выпущены. И они не так уж несправедливы. Потому что действительно, на первый взгляд, если вырвать бюджет из контекста всей экономической политики следующего года, то тогда да, там нет особых мер по стимулированию экономики. Там есть достаточно серьезные риски. Антон Алфимов: А должны быть в нынешних условиях? Никита Масленников: А вот это не факт. У меня тоже есть свои претензии к бюджету. Я считаю, что там есть определенные противоречия между, скажем, заложенными параметрами ослабления курса рубля и достижением инфляционной цели в 4% в следующем году. Это, в общем, как-то не совсем стыкуется. И, как объясняют сами творцы документа Минфина и отчасти Минэкономразвития… но это чисто бухгалтерская запись, потому что надо было сбалансировать. То есть, есть уже определенное некоторое недоверие по цифрам, что все у вас поползет, как обычно. Но, с другой стороны, в нем есть очень сильные некие качественные черты. На мой взгляд, первое – то, что бюджет все-таки нас в максимальной мере страхует от возможных рисков. Во-первых, нам надо еще пройти январь-февраль с индексациями по пенсиям, разовыми компенсациями. А это, на минуточку, почти чуть больше 1.5 трлн. рублей вываливается сразу за 2 месяца на потребительский рынок. И, естественно, это подскок цен. И как тут себя будет вести Центральный банк, и когда он на деле начнет снижать свою ключевую ставку, это все еще большие вопросы. Тем не менее, бюджет… Ведь в экономической политике все по принципу сообщающихся сосудов. Если бюджет жесткий, тогда более-менее мягкая денежно-кредитная политика. Если, наоборот, бюджет мягкий, то тогда вы должны повышать ставку еще выше. Поэтому вот этот жесткий бюджет позволяет денежным властям, Центральному банку все-таки, во-первых, достичь инфляционной цели, это значит включить инвестиционный мотор роста. А, во-вторых, максимально плавно начать этот процесс снижения ключевой ставки и, стало быть, естественно, всех процентных ставок во всей экономике. Это важно. Но здесь у нас риск №1. Как мы будем достигать этой самой цели? Потому что любое наращивание непроизводительных расходов (оборонных, социальных) категорически противопоказано. С другой стороны, у нас основные социальные обязательства государства, принятые на себя за многие годы, гарантированы этим бюджетом. Вот это мы выполняем. Это точно выполняем. Мы даже идем на сокращение оборонных расходов в номинальном выражении на 6% в следующем году. Антон Алфимов: Подождите, вы хотите сказать, что те же самые медицинские программы не сокращаются? Никита Масленников: Я сейчас об этом скажу. Тут возникают очень большие вопросы по поводу… Еще один риск. Почему 40 долларов за баррель? Потому что никто не может поручиться, что будет в глобальном хозяйстве в 2017 году. Антон Алфимов: То есть эту цифру на кубиках выбрасывали, что ли? Никита Масленников: Нет. Понимаете, этот параметр закладывали, когда, по сути, появился только один черный лебедь – Brexit. С марта месяца что-то начнется, и как это пойдет, непонятно. Но за это время подтянулись еще двое: избран господин Дональд Трамп. И если он начнет торговую войну с Китаем, мало всем не покажется. Весьма вероятно, глобальная экономика в этой ситуации, в ситуации торговой войны Соединенных Штатов и Китая, может погрузиться в глобальную рецессию уже в следующем году. Поэтому нам нужно максимально консервативно планировать. И плюс наш выдающийся, естественно, партнер Китай, который находится под очень сильным риском со своим долговым пузырем эпических масштабов. 300% общего долга к ВВП – это, знаете, как-то чересчур много. Значит, нужно сделать максимально консервативный бюджет хотя бы на ближайшие… чтобы он исполнялся в таком режиме ближайшие полгода. Будет кризис, не будет кризиса – но мы готовы. Дальше. Вы абсолютно правы. Я вам скажу вообще цифры, которые, может быть, кого-то из наших телеслушателей убьют. В реальном выражении за три года образования и здравоохранения сокращаются на 20 и 25%. Антон Алфимов: Последние сколько лет? Никита Масленников: За три года берем консолидированный бюджет Российской Федерации. Ольга Арсланова: Это то, что уже произошло. А что произойдет ближайшие 3 года… Никита Масленников: Мы сейчас уже видим, что эти отрасли находятся в очень зыбком состоянии. За ближайшие 3 года… В бюджете так. Что делает Минфин? Если посмотреть, была статья в пятницу, как раз в день принятия бюджета в первом чтении. Силуанов. Я от него, честно говоря, не ожидал. Конечно, главная задача Минфина 2017 года – найти резервы для повышения расходов на инфраструктуру и образование. Это значит, что все-таки мы начинаем этот долгожданный структурный маневр государственных расходов. За счет чего? Ведь что предлагалось всегда экспертами? Давайте возьмем… У нас самые большие статьи – это оборонные расходы и социальные. Ни то, ни другое вроде трогать напрямую как-то нежелательно, противопоказано и рискованно. Но что можно сделать с социальными расходами? Генеральное направление. Повышать адресность, доводить это действительно до нуждающихся. Сколько лет идет речь о талонах, о дисконтных картах в продуктовых магазинах, столько лет мы это и слышим. А это, между прочим, прямая работа социального блока правительства. Ольга Арсланова: То есть можно оставить те же суммы, но сделать их более эффективно работающими для тех, кому они нужны. Никита Масленников: Естественно. А это, стало быть, можно уже перераспределять где-то что-то, потому что… их можно потратить на другие вещи. Оборонные расходы можно разнести. Что-то приоритетно в первую очередь, что-то во вторую, что-то в третью. И это начинает делаться. А за счет этих уплотнений, сокращений, повышений эффективности этих непроизводительных расходов – давайте хотя бы по 1% в год будем перераспределять в пользу действительно тех сфер, которые нуждаются в абсолютной поддержке: образование, здравоохранение и инфраструктура. У нас же сегодня действительно есть масса вопросов. Я согласен с критиками. Например, посмотрите на статьи бюджета по поддержке ЖКХ. Сокращение за три года почти в 2 раза. Поддержка малого бизнеса, о котором говорят без конца. Ежедневно открываешь газеты, включаешь телевизор, слушаешь радиоприемник. Поддержка малого бизнеса. В три раза с 2017 по 2019 падают федеральные расходы на его поддержку. Предполагается, что, наверное, какие-то другие формы и стимуляторы будут включены. Но пока вопрос такой отложенный. И поэтому, понимаете, вообще экономическая политика состоит всегда из 3 главных пунктов: бюджет, политика Центрального банка и так называемые структурные реформы. Вот чем для меня важен этот бюджет? Потому что мы уже подошли к такому рубежу, когда не делать с точки зрения структурной перестройки нашей экономики что-то просто невозможно. Потому что мы тогда обречены жить долгие годы в двухпроцентном гетто экономического роста. Для того чтобы нам выполнить свои социальные обязательства, нужно 3.5%, чтоб уверенно и устойчиво до конца десятилетия их выполнять. Поэтому эта разница – это как раз есть структурные реформы. И когда говорят о повышении пенсионного возраста… Между прочим, на мой взгляд, в чем заслуга проектировщиков бюджета? В том, что они заставляют тех, кто категорически был против, задумываться над этим вопросом. Ольга Арсланова: Потому что то, что предлагается и то, что оппозиция уже назвала бюджетом проедания и выживания – это какой-то абсолютно тупиковый выход, честно говоря. То есть не очень понятно, что предлагают противники повышения пенсионного возраста. Просто проедать то, что уже есть? Никита Масленников: Пока, получается, потратили. Ольга Арсланова: Практически за 2017 год все исчерпать. А что дальше? Никита Масленников: А что дальше – это вопрос. Поэтому здесь я думаю, что у нас… У меня тоже есть свои критические замечания по поводу этого. Я с доверием отношусь к профессионализму Минфина, Минэкономразвития, вообще экономического блока правительства, Центрального Банка. И часто с ними работаю в каких-то проектах и программах. Но у меня тоже вопрос: "Господа хорошие, вы понимаете, что это все будет реализовано, если вы уже к середине следующего года, а лучше – к весне, всем покажете, а что вы реально будете делать с точки зрения структурной перестройки экономики и вот этих самых структурных реформ". Что такое структурные реформы? Где их адреса, пароли, явки, как говорит Владимир Владимирович Путин? А там, где избыточная концентрация неэффективных государственных расходов. Вот Пенсионный фонд России из года в год со своим дефицитом – это что? Это как раз пример этой избыточной концентрации. Поэтому бюджет пока принимается и будет принят в расчете на то, что "мы еще немножко, еще чуть-чуть, и где-нибудь там расскажем, что такое индивидуальный пенсионный капитал, как мы будем вообще заниматься перезагрузкой всей пенсионной системы". Потому что просто сказать, что мы повышаем ко всеобщему счастью в ночь с понедельника на вторник на полгода раз в год и в течение трех лет, получается, на 3 года пенсионный возраст – это как-то очень лукаво не сказать ничего. А что вы будете делать с остальными проблемами в пенсионной системе? Например, как вы собираетесь вместо уже повергнутых в глубокое состояние вечного ледникового периода накопительных пенсий, что вместо нее? Что вместо нее? Потому что экономике нужны длинные деньги. Потому что без этого невозможно инвестировать инфраструктурные проекты, и, в общем, по большому счету очень трудно заниматься финансированием бюджетного дефицита через облигации федерального займа. Потому что деньги пенсионных фондов и государственного (ВЭБа), и негосударственных идут в том числе и на это. Поэтому объясните вот этот момент. Это пока оставлено на потом. Дальше. Вы собираетесь вообще создавать корпоративные пенсионные системы? Пока только в Российской Федерации две компании, которые могут похвастаться, что они заботятся о своих работниках - "Газпром" и ОАО "РЖД". А остальные? А вот это что? А какие стимулы здесь предпринимателям, самим работникам? Все это пока оставлено на потом. Ольга Арсланова: Да вот нам пишут уже: "Зарплаты сокращаются, у нас сейчас 7000 обещает работодатель снизить до 6000. Как нам быть? Все дыры латают за счет населения". В общем, понятна реакция людей. Никита Масленников: Реакция совершенно понятна. Ольга Арсланова: Которые не очень понимают, что им принесет хотя бы 2017 год, с которым как-то более-менее все пока понятно в бюджете. Вот он для россиян будет каким? Как это отразится на их жизни? Никита Масленников: Я бы сказал. Давайте попросту. Во-первых, все-таки продолжение ухудшения состояния в реальных доходах и реальных заработных плат не произойдет. Они потихонечку будут подрастать. Кстати, парадокс, кажется, мы критикуем всех и всех, но на самом деле в октябре месяце уже который месяц, уже второй месяц подряд реальные заработные платы вышли на уровень прошлого года. То есть у нас нет падения по реальным заработным платам. Благодаря чему? Потому что инфляция снижается. Антон Алфимов: Это Росстат посчитал? Никита Масленников: Это не только Росстат посчитал. Это мы можем видеть на своих кошельках. Реальные доходы, правда, продолжают падение. Но здесь вопрос – насколько мы сократим. Поэтому что касается пенсионеров, я думаю, что серьезного ухудшения не произойдет. Даже будет поддержано на том же уровне, на котором в этом году, уж по меньшей мере. Что касается бюджетников, здесь вопрос особый. Пострадают, конечно. Потому что не будет, очевидно, индексации денежного довольствия военнослужащих, денежного довольствия ряда категорий государственных служащих. Пострадают правоохранители, судьи, прокуроры. Им тоже не будет индексаций по заработной плате. Это, видимо, Минфин и правительство сочли, что это некая компенсация за тот достаточно серьезный рост, который наблюдался в предыдущие годы Поэтому ситуация, на мой взгляд, что важно иметь? Она, по крайней мере, не ухудшится так качественно и количественно по отношению к сегодняшнему году. А вот насчет того, что насколько будет ощутимый рост, вот здесь большие вопросы. Антон Алфимов: Давайте прервемся на несколько минут и продолжим задавать большие вопросы. Антон Алфимов: Мы продолжаем. Обсуждаем сегодня проект бюджета Российской Федерации на 2017-2019 годы. Он прошел первое чтение Государственной Думы. У нас в гостях сегодня Никита Масленников, руководитель направления "финансы и экономика" Института современного развития. Никита Иванович, вы упомянули некоторые структурные изменения, которые должны произойти в российской экономике в ближайшее время. А кто-нибудь всерьез вообще к ним относится, к тому, что это вообще произойдет? Никита Масленников: Насколько я уверен, что это случится? Антон Алфимов: Давайте так. Ольга Арсланова: Как вы считаете, над этим кто-нибудь всерьез работает? Никита Масленников: Я вам могу сказать честно, положа руку на сердце: о структурных реформах говорят аж с 2008 года, когда пришел первый глобальный кризис и все пошло крахом. Антон Алфимов: "Нам нужно слезать с нефтяной иглы". Никита Масленников: Да. Надо слезать и так далее, и тому подобное. Потом пытались, пытались слезать. Но нефтяная игла каким-то удивительным образом сама сломалась, нас начинает сбрасывать, но при этом застряв в мягких тканях нашего тела. И, собственно, структурная реформа – это как раз хирургическая операция. Потому что тут можно так и до антонового огня доиграться. Понимаете? Почему у меня все-таки есть некоторая надежда на то, что этот бюджет важен прежде всего с точки зрения того, что он включает вот эту логику структурных реформ? Потому что иначе мы не выходим на темпы экономического роста необходимых нам выше 3%, допустим. А просто начать стимулировать экономический рост, как предлагают очень многие оппоненты правительства – это значит просто на самом деле вернуться в ситуацию высокой инфляции, и потом опять мы будем еще раз бороться, потом снова бороться то за рост, то за инфляцию. Ребята, давайте мы поставим себе совершенно четкую цель: у нас предел, отступать некуда. Дальше только очередной спад. Поэтому надо двигаться в новую модель экономики. А здесь без того, чтобы, во-первых, научиться эффективно расходовать те сравнительно малые средства, которые есть в бюджете, мы ничего не добьемся. Но как их эффективно расходовать? Это значит надо в том числе менять подходы к функционированию очень многих социальных секторов, перезагрузка пенсионной реформы. Извините, конкуренция и доля государства в экономике. Я не очень уверен, что наши аналитики из Федеральной антимонопольной службы правы, говоря, что 70% ВВП создается в госсекторе. Думаю, что все-таки несколько поменьше. Но за 60% - отвечаю, как говорится, как зуб отдам. Это чрезвычайно много. Потому что это значит, что 60% валового внутреннего продукта создается практически в зоне либо очень слабой конкуренции, либо в отсутствие таковой. Ольга Арсланова: То есть эффективность труда соответствующая. Никита Масленников: Между прочим, экспертные расчеты моих коллег, к которым я отношусь с большим уважением, говорят, что за счет только этого, за счет перегрузки избыточной доли государства в экономике и подавления за счет этого конкуренции мы теряем от 1 до 1.5% экономического роста в год. Это просто если в той же самой структуре, в которой мы сейчас сегодня существуем… чтобы случилось счастье, вот это бы как-то включилось. Но на самом деле это и есть структурные изменения. Потому что что такое конкуренция? Это другие правила игры для всех. Антон Алфимов: Сейчас, я так понимаю, пока есть Резервный фонд. Никита Масленников: Резервный фонд – 2017 год. Дальше все. Дальше начинается Фонд национального благосостояния. Антон Алфимов: Может быть, надо дождаться, когда он кончится, и тогда станет понятно… Ольга Арсланова: Судя по всему, кажется, что именно такой тактики придерживается… Никита Масленников: А на самом деле уже понятно, что он закончится. Поэтому сегодня по большому счету очень важно… Первое чтение будет, второе, третье, примут, бюджет начнет исполняться. Первые начнутся какие-то сбои. И станет понятно, что вот давайте выкладывайте, господа хорошие из правительства, так называемую структурную повестку. Что мы будем делать в этом году? Что мы будем делать с долей государства? Мы будем продолжать приватизацию, мы будем заставлять их работать в конкурентной среде. Мы будем подвигать эти компании к каким-то своим внутренним перестройкам. Антон Алфимов: Но приватизация опять в этих рамках, когда одна госкомпания приватизирует другую госкомпанию? Никита Масленников: Знаете, на самом деле вся эта история для инвесторов, конечно, совершенно запредельна. Потому что что-то как-то мы не поняли… Знаете, как в известном фильме про особенности национальной русской охоты, "а что это было?". Но, с другой стороны, я тоже прекрасно понимаю: а откуда взять полтриллиона на индексации пенсий и все прочее? Поэтому да, такой маневр бюджета для выполнения социальных обязательств. Будем надеяться, что это разовый характер носило. Ольга Арсланова: Хотелось еще немного поговорить про критику. Мы просили представителей Общественной палаты тоже прокомментировать, рассказать, что же им не так не понравилось. Но они не захотели приходить к нам в эфир, и обосновать свою позицию никак не смогли. Ваши коллеги, эксперты, насколько я понимаю, тоже не очень довольны этим документом. С экспертной точки зрения, он хорошо написан или не очень? Никита Масленников: Я бы сказал так, что он на самом деле в этот раз отличается от бюджетов прошлых лет. Поэтому к нему с той же меркой подходить нельзя. Меня в нем пока подкупает то, что он ориентирован на перспективу. Причем, его надо рассматривать не самого по себе, статьи не как бухгалтерский документ, а как некий проект того, как будет складываться вся экономическая политика. Ольга Арсланова: Выживания. Никита Масленников: Что касается цен на нефть, я здесь не могу не согласиться. Конечно же… Я согласен с тем, что эти самые 40 долларов за баррель надо было закладывать, потому что это на самом деле дополнительные ограничения, которые сами на себя накладываем. Потому что тогда тратить без оглядки – можно вообще и к маю месяцу весь Резервный фонд растратить. Поэтому цена будет, конечно же, повыше. Она сильно неустойчива и находится под большими рисками. Потому что даже если, будем надеяться, 30 ноября договорятся в формате ОПЕК+ и произойдет либо заморозка, либо сокращение добычи, то это будет означать на самом деле, что просто балансировка спроса и предложения на рынке чуть-чуть более ускорится. Но возникнет новый, пока не очень понятный риск. Потому что сегодня пока де-факто (хотя с большими вопросами) вот этот формат ОПЕК+ становится регулятором мирового рынка. Антон Алфимов: Как вы считаете, какова вероятность, что договорятся? Никита Масленников: А если цены на нефть оказываются в интервале 50 на 50, по полной программе включаются американские сланцы. И тогда роль регулятора переходит к ним. И тогда начинает Дональд Трамп со своей энергетической безопасностью активнейшим образом трансформировать мировой рынок нефти. А вот как это будет происходить, я еще не знаю. Поэтому лучше держать… Ольга Арсланова: Давайте мы не будем пугать. Мы и так уже напуганы нашим бюджетом. Никита Масленников: А что касается вероятности, я думаю, что пока на сегодняшний день 50 на 50. Ольга Арсланова: Примем звонок. У нас Борис из Новосибирска, наверное, с каким-то вопросом. Борис, здравствуйте. Антон Алфимов: Судя по звуку, был Борис. Ушел. Ольга Арсланова: Давайте тогда прочитаем несколько сообщений. Волнуются люди: "Почему в итоге все мы будем больше платить? Почему нельзя остановить повышение на коммуналку, бензин, "Платон" и так далее? Может быть, тогда и цены в магазинах расти не будут?". Естественно, волнует возможное увеличение налогового бремени, акцизов и рост тарифов ЖКХ. Совершенно естественные опасения. Как мы можем объяснить нашим зрителям, почему нельзя это остановить. Никита Масленников: Вы знаете, остановить еще пока на уровне второго чтения по ряду параметров можно. Я думаю, что нужно. Потому что не все стопроцентно аргументировано со стороны правительства по ряду доходных поступлений. Там есть огромное количество вопросов, в том числе и по "Платону", и по ряду других. Но, тем не менее, здесь нужно быть максимально осторожным, потому что все-таки пока риск разбалансировки бюджета и неполного финансирования дефицита остается. А это всегда в рамках нашей российской традиции компенсируется не сокращением расходов, хотя об этом все писали и все вроде как должно действовать по плану, а вот таким точечным повышением налогов. Причем, очень часто ведь делается как? Это не налог. Это страховой платеж. Это вообще разовый платеж под названием "Платон". Какой это налог? Это разовые платежи. В налоговом кодексе вообще нет никаких противоречий. Это можно делать. Но это временное явление. Но в России временно – это постоянно. Поэтому, конечно, здесь… Я бы, допустим, если можно было бы обратиться к коллегам из Общественной палаты, призвал их максимально тщательно отслеживать эти точечные повышения всего и вся, которые на самом деле отражаются на наших кошельках. И все-таки здесь я думаю, что и вопрос большой уже такой. И для наших депутатов, и вообще для вообще общественно-политической практики. О том, что, господа хорошие, давайте мы все-таки раз и навсегда договоримся, что все, что из нашего кармана – это на самом деле фискальная нагрузка на нас. Давайте ее посчитаем. А мы, конечно, готовы поверить, и все так, что налоговое бремя не повышается. Но, ребята, помимо налогового есть еще налоги плюс. Вот этот плюс как у нас? Давайте хоть с этим разберемся. Вот это растет или нет? Тогда, наверное, будет другой разговор при составлении бюджета 2017 года. У всех будут другие аргументы в диалоге с правительственными экономистами. Но это надо делать. Потому что бизнес уже ставит эти вопросы. Тот же самый Российский союз промышленников и предпринимателей. И другие наши бизнес-организации, профсоюзы мелкого и среднего бизнеса. И потому что это действительно уже проблема системная. Антон Алфимов: Если все так нестабильно, в частности, нефть, конечно, предсказать никто не может, зачем тогда в нынешних условиях (не всегда, а в этом году и прошлом году) бюджет верстается на 3 года? Никита Масленников: Я объясню, почему. Потому что самая главная сегодня проблема для того же бизнеса и для нас с вами – неопределенность экономической политики. Если год – неопределенностей гораздо больше. Если три года – уже чуть-чуть понятно, что будут двигаться по этим коридорам, по этому маршруту. Как будут двигаться – еще вопросов огромное количество. Но то, что все-таки на этих трассах уже какие-то таблички поставили, "улица того-то", еще какого-нибудь героя, уже понятно, что все-таки это не совсем направление, а уже похоже на дорогу. Поэтому мне думается, что возвращение к трехлетнему бюджету важно с этой точки зрения. И, кроме того, с точки зрения еще финансовых технологий, потому что это позволяет перейти потом к бюджетному правилу. Это позволяет потом опять начать пополнение суверенных фондов. Это уже с другими параметрами их расходования. Здесь просто включается такое планирование на несколько лет вперед. Оно может быть консервативным, может быть более рационалистическим. Но важно, что появляется горизонт, в рамках которого уже можно каким-то образом подстраивать все параметры госфинансов. А к этому делу, как я уже сказал, что если у вас выявлены наилучшие концентрации неэффективных государственных расходов, значит это как раз то, где вы должны менять правила игры: пенсионная реформа, адресность социальных пособий, государственный заказ как таковой, государственный оборонный заказ – здесь много чего у нас есть. Конкуренция и доля государственных компаний и корпораций в экономике, малый бизнес, который мы без конца поддерживаем на словах, но, тем не менее, он остается у нас где-то на задворках нашего экономико-политического сознания. Это все… Ольга Арсланова: Давайте еще раз напомним нашим зрителям. Очень многие интересуются, из разных городов, насколько проиндексируют пенсии в итоге. Антон Алфимов: Я могу сказать так, что 5000 рублей – это понятно, это январь. За исключением тех, кто большую часть пребывает за границей и не является налоговым резидентом. Но это все пенсионные фонды разъясняют. А второе – по инфляции текущего года. Вот какая инфляция будет, такая и будет индексация. Пока, насколько я понимаю, резерв, заложенный в суммы на индексацию, исходит из 5.9%. Мне думается, что инфляция будет меньше. Может быть, ближе к 5.6-5.7. Может быть, даже 5.5 Но тогда в соответствии с тем, какова будет годовая инфляция 2016 года, мы получаем в феврале индексацию пенсий. Антон Алфимов: Давайте звонок возьмем. Новосибирск у нас на линии. Борис, здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я вот о чем. Я пенсионер из Новосибирска. Я имею время часто смотреть телевизор. И почти в каждой передаче известий или вестей Собянин рассказывает, как благоустраивается Москва, как много сегодня десятков километров построено метрополитена, сколько десятков станций сдано в эксплуатацию. В общем, очень много новых объектов построено, реконструировано. Конечно, москвичей все это радует. Я боюсь, что вот эти передачи вызывают, может быть, какое-то отторжение от этих передач в том, что большинство городов на периферии, большинство регионов такими привилегиями не пользуются. Я в пример Новосибирск поставлю. 38 лет назад начали строить в Новосибирске метро. Построили на сегодняшний день 18.5 километров и 7 станций за 40 лет без малого. Ольга Арсланова: А какой у вас вопрос? Антон Алфимов: Насколько справедливо распределяются, наверное? Зритель: Вопрос у меня простой: сколько денег из бюджета выделяется Москве на все ее работы, которые сегодня за счет бюджета проводятся? И на что рассчитывать регионам в дальнейшем, чтобы люди как-то слушали, как Собянин рассказывает о том, что делается в Москве, почувствовали на себе какие-то изменения в политике развития городов на периферии. Ольга Арсланова: Спасибо. Это вечный вопрос от наших зрителей. Почему все стекается в Москву? Никита Масленников: Я бы хотел сказать, что здесь все-таки Москва строит в основном за счет своего собственного бюджета. А он формируется из доходной базы тех предприятий, финансовых организаций, которые здесь имеют юридическую регистрацию. Другое дело, что наш телезритель абсолютно прав, обращая внимание на то, что, конечно, в области межбюджетных отношений (федеральный бюджет, региональный бюджет и дальше бюджеты местного самоуправления) – здесь, знаете, конь не валялся. Потому что очень большие проблемы. И это уже становится таким бедствием общенационального масштаба. Потому что когда общий долг регионов зашкаливает за 2.5 трлн рублей, а порядка 70 из них находятся с постоянным бюджетным дефицитом, значит возникает вопрос, что в больнице уже у вас не просто отдельные пациенты, а некая эпидемия. Поэтому тоже, кстати, ожидаю от этого бюджета, что многое будет меняться. И там есть одна интересная вещь, которая закладывается, допустим, с точки зрения того, как снизить этот самый объем долга. Предположим, если вы как руководитель субъекта федерации снижаете долю долга перед коммерческими банками, вы получаете гораздо больший объем бюджетных кредитов. А там, знаете, как говорили в старой Одессе, две большие разницы: ставка по бюджетному кредиту 0.1%, а средняя ставка, по которой сегодня субъект федерации может получить кредит в коммерческом банке – 13.5%. Ольга Арсланова: Как физическое лицо практически. Никита Масленников: Но это пока еще такие шаги микроскопические, на мой взгляд. Но направление определяется. Это, кстати, отчасти дополнение к ответу на вопрос – а почему нужно 3 года? Потому что надо посмотреть: дальше куда, с какой скоростью будем двигаться? Вот эту проблему межбюджетных отношений, выравнивания их, больше денег регионам, больше самостоятельности в их использовании. Антон Алфимов: Вы в начале нашей беседы сказали, что времени осталось немного. До конца года скорее всего этот бюджет будет принят. Вероятно, он будет принят примерно в таком же виде, в котором он есть сейчас. Тем не менее, вы сказали, что ко второму чтению мы можем чего-то ждать. Никита Масленников: Вы знаете, я думаю, что там будет некое перераспределение между статьями расходов: десяток миллиардов туда, десяток миллиардов сюда. Это понятно, это всегда в каждом бюджете происходит. Я думаю, что это время сейчас депутатский корпус и сенаторы потратят с пользой еще с точки зрения неких идей, неких предложений, которые можно будет на самом деле включать уже где-то со второй половины года, когда будет ясно, что мы с этими рисками справляемся и можем начинать потихонечку стимулировать экономический рост за счет того, что мы понимаем, что у нас есть подушка безопасности. Там какие вещи обсуждаются? Например, инвестиционные льготы по налогу на прибыль, налоговые кредиты для инновационных высокотехнологичных предприятий, выпуск инфраструктурных облигаций от имени ВЭБа. Надо определиться под проекты инфраструктурного характера. Надо определиться, кто их будет покупать. Вот Центральный банк готов или не готов? Это тоже постановка вопроса и задача на размышление. И, потом, таких инициатив уже сегодня достаточно много. Если посмотреть стенограммы заседаний думских комитетов, когда приходит тот или иной министр, то там очень много вопросов, которые требуют ответов. Может быть, в этом году не будет. Потому что надо принимать бюджет, который страхует нас от рисков первого полугодия хотя бы точно. А вот дальше мы к этим проблемам должны возвращаться. И мне думается, что эта работа очень небесполезна. И та критика, которая звучала со стороны экспертов Института народного хозяйства и прогнозирования, и Общественной палаты… Потому что это надо учитывать, это надо иметь в виду. Потому что если есть вопрос, на него должен быть получен тот или иной ответ. Ольга Арсланова: Спасибо. Антон Алфимов: Спасибо. Никита Масленников, руководитель направления "Финансы и экономика" Института современного развития, был в студии Общественного телевидения России. Мы обсуждали проект бюджета на 2017-2019 годы. Спасибо.