Петр Кузнецов: Мы продолжаем. Первая тема вечернего «Отражения». Поговорим, куда делись 426 миллиардов. Счетная палата сегодня опубликовала данные о нарушениях при исполнении бюджета за прошлый год. Так вот, их объем оценивается в те самые 426 миллиардов рублей. Тамара Шорникова: Больше всего нарушений допустили в отражении фактов хозяйственной жизни, использовании денег из федерального бюджета (это все через запятую), а также при оказании услуг населению. Еще в списке проблемных сфер – госзакупки. Петр Кузнецов: Вот эти, так сказать, «расходные статьи». Сейчас по эпизодам этим, которые выявили сотрудники Счетной палаты, возбуждено только одно уголовное дело, а 14 должностных лиц привлечены к административной ответственности. Тамара Шорникова: При этом общая сумма выявленных в 2018 году нарушений уменьшилась на 121 миллиард рублей, или на 22% по сравнению с 2017 годом. Петр Кузнецов: Прогресс! Тамара Шорникова: Да. Давайте выясним вместе, кто же лучше стал работать – те, кто тратят бюджетные деньги, или те, кто их проверяют? Никита Иванович Масленников, ведущий эксперт Центра политических технологий, поможет нам в этом разобраться. Здравствуйте. Петр Кузнецов: Никита Иванович, здравствуйте. Никита Масленников: Добрый вечер. Петр Кузнецов: Нам сразу же пишут: «Что значит «неэффективное стопроцентное использование»? Так и скажите – своровали». Ну давайте поясним, куда же эти 426 миллиардов делись. Никита Масленников: Ну, не совсем, не совсем так. Я не скажу, что своровали, потому что эти самые 420 миллиардов – это не сворованные деньги. И это надо иметь в виду. Это те, по которым действительно были допущены нарушения. Ну, например, провели государственную закупочную процедуру без учета других компаний, только с одной. Нарушение? Нарушение. И так далее. Ошиблись с курсовой переоценкой. Допустим, условно говоря, основной бюджетополучатель, какое-то министерство получило деньги из федерального бюджета, распределило это по своим подведомственным организациям. Там взяли, положили на банковский депозит, а курс доллара скакнул в одну или в другую сторону. Возникли потери. Потом возникли компенсации. В итоге, естественно, перед бюджетом отчитались, но сама по себе трата этих денег прошла с огромным количеством нарушений. И так далее и тому подобное. Вот таких нарушений на 420 миллиардов. Что касается… Естественно, общий вопрос всегда: а сколько же своровали? Петр Кузнецов: А это много в масштабах исполнения? Никита Масленников: Вы знаете, если смотреть в целом, то я бы не сказал, что это уж очень много. Ну, это примерно где-то порядка 1,5–2% всех расходов. А вот сколько своровали? Здесь есть одна очень интересная статья – «объем иных нарушений». Понимаете, это всегда как-то так… Знак вопроса. Петр Кузнецов: Заставили задуматься. Никита Масленников: Но когда по аналогии смотришь статистику платежного баланса и видишь такую статью, как «ошибки и пропуски», то это всем, в общем-то, понятно, что это как раз тот нелегальный отток капитала. Подчеркиваю – нелегальный. Он из года в год снижается, но он все-таки есть. Так вот, я не исключаю, что эти «иные нарушения» – это как раз и есть, знаете, эзопово определение прямого воровства. Петр Кузнецов: Прямое воровство. Никита Масленников: Вот оно увеличилось на два миллиарда рублей. На два миллиарда в год стало больше, чем это было в 2017-м. Но мне кажется, что, вообще-то, на самом деле, с одной стороны, этот результат – следствие более такой взыскательной позиции Счетной палаты, которая стала гораздо жестче все это проверять, относиться как-то более тщательно и скрупулезно к анализу. А с другой стороны, это все-таки свидетельство того, что Министерство финансов в первую очередь и Правительство уже затем все-таки что-то делают, с точки зрения повышения эффективности государственных расходов. И доказательство тому – сумма неверно, неточно, некорректно потраченных средств при госзакупках. В 2017 году таковых было 213 миллиардов, а в 2018 году – всего-навсего 18,7. Это не означает, что мы удовлетворены этим, потому что там огромное количество неконкурентных закупок. Аукционы срываются. Естественно, только одна компания, как правило, представлена. И таких, по разным экспертным оценкам, до 60% может быть. Это неверно. Это неэффективно. Но тем не менее при формальном таком счете мы видим все-таки некий прогресс. С другой стороны, вот это очень важно иметь в виду, что же еще выявила Счетная палата? И это на самом деле такие невыполненные уроки и на 2019 год (мы уже с этим сталкиваемся воочию), и тем более на 2020-й. Ну, первое что? Во-первых, вышло так, что объем поступлений доходных превысил плановый почти на полтриллиона рублей. Даже сейчас я могу точную цифру вам сказать, на сколько – на 506,8. Тамара Шорникова: Это же хорошо. Никита Масленников: Это хорошо. Но одновременно вспомните, что в прошлом году было принято решение: «А давайте повысим на 2% НДС, потому что у нас сложности с исполнением бюджета грядут». В итоге расчетный эффект от этого повышение НДС Минфин прогнозирует по итогам этого года в 650 миллиардов. Спрашивается: а стоило так напрягать бизнес, подталкивать вверх цены, когда ошибка в расчетах при планировании составила ну почти практически сходную величину? Это значит – урок на будущее всем нашим финансовым властям, что планировать доходы федерального бюджета и вообще бюджета всех уровней надо как-то более ответственно и грамотно. Потому что вот эта цифра – превышение планируемых объемов – она свидетельствует о том, что было в 2018 году достаточно широкое пространство для маневра, с точки зрения, по крайней мере, неповышения налогового бремени для бизнеса, а вы подняли НДС, разогнали немножко цены. В итоге получили тот экономический рост, который мы сейчас имеем. Могли бы воздержаться? Вполне. Понимаете, тот сигнал, который дала Счетная палата Правительству в целом, я думаю, заслуживает не только всяческого внимания, одобрения, но и прямой поддержки. Так и надо считать. Второй очень важный момент, на который обратили внимание. Хорошо, а как тратятся деньги-то? Оказалась очень любопытная штука. Извините, я все время за очки берусь, потому что это того требует. Цифры, особенно бюджетные, особенно нашего российского бюджета требуют очень большой точности. Тамара Шорникова: Да, нам ошибки в эфире не нужны. Никита Масленников: Так вот, объем неисполненных бюджетных ассигнований составил 778,3 миллиарда рублей и увеличился по сравнению с 2017 годом на 30% с лишним. Это значит, что министерствам, ведомствам и всем остальным (на таком профессиональном финансовом жаргоне это называется «основные бюджетополучатели»), им выделен законодателем и расписан Министерством финансов некоторый объем, который они могут израсходовать в пределах своих полномочий для решения важных государственных задач. Вот они взяли и не решили их ровно на 770 с лишним миллиардов рублей. Эти деньги остались без движения. Естественно, часть из них перейдет на другие проекты, уже перешла в 2019 году. Благодаря вот этому остатку, могу сразу сказать, в 20 раз – подумайте! – в 20 раз был увеличен объем Резервного фонда Правительства. Например, пожары тушим, оказываем срочную помощь при помощи МЧС по последствиям наводнений и так далее и тому подобное. Все это крайне важно. Естественно, сумма увеличилась. Но возникает вопрос: а регулярное исполнение, вот так, как положено, что-то оно у вас какое-то не то, ребята. На 30% взяли и вдруг увеличили неизрасходованные средства. Деньги-то не пропали, но вы их не потратили эффективно в этом 2018 году. Урок перешел на год 2019-й в полном объеме. Возьмем первую половину года. Национальные проекты исполнены, кассовое исполнение, то есть физические деньги, которые пошли на исполнение, – 32,4% годовых назначений за полгода. Общие бюджетные расходы – 42% с небольшим. Как-то вроде бы не совсем равномерно. Какого-то колоссального рывка в расходах и по национальным проектам, и по регулярным бюджетным тратам в июле и августе мы не увидели. Ну, чуть-чуть подросло, но не слишком так уж шибко обильно. Получается, что четыре месяца до конца года. И весь этот массив денег рухнет в экономику? С одной стороны, хорошо – что-то будет выполнено, что-то реализуют, что-то достроят и так далее и тому подобное. Но эти деньги всегда приводят к тому, что они разгоняют инфляцию. Есть такой опять-таки у финансистов термин «бюджетная эмиссия». К сожалению, у нас из года в год повторяется это явление, как погодное такое: приходят холода вместе с эмиссией. На цены это оказывает прямое давление. Отсюда Центральный банк испытывает гораздо больше побуждений к сдержанности по поводу снижения своей ключевой ставки. Понимаете, вот такая ситуация, как у дедушки Чуковского с Тянитолкаем. Вот как стимулировать экономику при помощи ставки? Вроде бы стимулы на руках, они все уже как бы готовы, но они почему-то в экономику не въезжают на вагонетках, каким-то образом оказываются… И вот эта проблема действительно очень серьезная. Получается, что этот урок 2018 года, на который обратила внимание Счетная палата, означает, что в 2019-м мы недополучим от равномерности бюджетных расходов то, что могли получить. И полный эффект от национальных проектов тоже не сыграет своей роли. Все это уйдет на 2020 год. А вот когда в 2020 году – в апреле или в сентябре? Вот это пока неочевидно, потому что деньги еще до конца в экономику не поступили. Вот это серьезно. И наконец, третий урок, который надо выучить, в первую очередь тем, кто планирует государственные инвестиции, – это анализ Счетной палаты, который она провела по 2018 году, как же исполняются федеральные адресные инвестиционные программы. Это госинвестиции: инфраструктурные объекты, строительство дорог, портов. Масса всего, что на самом деле дает очень серьезный, как говорят экономисты, мультипликационный эффект и разгоняет расходы уже конкретных компаний, конкретных хозяйствующих субъектов по экономике. Это очень важная статья, которая подталкивает экономический рост действительно к ускорению и движению вперед. Что же выяснилось по итогам 2018 года? Объем этой программы профинансирован на 45,5%. Нет, извините, ошибся. Чтобы быть точным, 45,5% – это количество объектов введенных. А профинансировано на 80% с лишним. Но половину объектов просто не введено в строй. Причины? Опять-таки прочитаю, процитирую Счетную палату. Причины: некачественная разработка проектной документации, включение в федеральную адресную инвестиционную программу объектов, не готовых к началу строительства… Вообще нулевого цикла даже нет и разметки полей, тем не менее уже включили, уже деньги выделены. Поздние сроки проведения конкурсных процедур. На каждый инвестиционный проект свои подрядчики. Ну, запаздывают процедуры, запаздывает и исполнение работ. Дальше – неисполнение обязательств подрядными организациями. Это тоже, конечно, отвратительно! И отсутствие контроля со стороны госзаказчиков – еще более. Ну вот, по этим причинам мы имеем то, что имеем. Урок номер три на 2019 год и на следующие годы. И важно, что этот документ появился как раз сейчас, когда в полном разгаре подготовка бюджета на 2020 год и на 2020–2022-й, основные параметры финансовой трехлетки. Более того, почему это важно? Потому что 19 сентября Правительство Российской Федерации будет рассматривать на своем заседании основные параметры бюджета. Ну, примерно это то, что нам поведала Счетная палата, в моем вольном пересказе. Тамара Шорникова: И в вольном пересказе наших телезрителей. Они, конечно, не так тщательно выбирают формулировки, а говорят, как рубят. Саратовская область: «Чиновники не воруют. Чиновники ошибаются». Краснодарский край: «Завышение стоимости дорог в десять раз – это не воровство?» Алтайский край: «Вот это суммы! Когда ошибки на работе совершают учителя или врачи, их увольняют и наказывают». А каковы результаты таких проверок? Мы уже сказали, что 14 административных правонарушений. Никита Масленников: 14 административных, одно уголовное дело. Добавлю то, что вы еще не сказали: три ходатайства о возбуждении уголовных дел находятся в надзорном рассмотрении Генеральной прокуратурой. А вот то, что было представлено в адрес ФСБ, пока Счетная палата проинформировала очень уклонно: «рассматривается». Тамара Шорникова: Есть еще более жесткие меры, кажется, у нашего телезрителя. К нам дозвонился Александр из Ставрополья. Александр, здравствуйте. Зритель: Вечер добрый. Тамара Шорникова: У вас есть свои методы борьбы с неэффективным использованием бюджетных средств? Петр Кузнецов: Александр, какие у вас мысли вообще, когда вы слышите, что как-то неправильно освоили 400 миллиардов? Зритель: Я внимательно слушаю. Многомиллиардные нарушения, расходы. Кто за это несет ответственность? Либо дали срок условно, либо уехал за океан. А что нужно сделать? Ввести расстрельную статью срочно, чтобы наказание было неизбежно. Когда будет чувство наказания неизбежным с полной конфискацией всего имущества его и родственников… И расстрельная статья! За каждую тысячу рублей, украденных из бюджета, расстрел! Вот тогда… Понимаете, только так можно избавиться от этой гадости воровской. Петр Кузнецов: Когда речь заходит у нас особенно о коррупции, то тут многие вспоминают Сталина. Да, спасибо. Или как пишут: «Просто руководителей двух провинившихся организаций поменяют местами». К вопросу о том, как у нас вроде бы начали активно бороться с коррупцией. Тут одно дело-то – наказать. Хорошо, какое-то формальное наказание мы видим, одно уголовное дело и 14 административных. Никита Масленников: Но гораздо важнее предотвратить. Петр Кузнецов: И еще важно вернуть все то, что неправильно освоено. Я так понимаю, что мы рассчитывать на возврат этих направленных не на те программы или неэффективно использованных денег не можем? Вот эти 426 миллиардов. Никита Масленников: Вы знаете, да нет, мы рассчитывать-то можем, потому что на самом деле все-таки эти 700 с лишним миллиардов – это как раз цена вопроса о том, что… Это ошибки и то, что не использовано. Минфин, слава богу, научился понимать, когда деньги будут потрачены неэффективно. Понимаете, очень часто финансирование просто не открывается, потому что качество заявки ну просто не удовлетворяет, неудовлетворительное. Собственно, вот эта федеральная адресная программа – это показатель того, что здесь вообще из рук вон плохо. Но Минфин не открывает финансирование. По крайней мере, уж это точно не будет потрачено неэффективно, поскольку это не будет потрачено вообще. Вот такой парадокс. Но возникает вопрос: а что с качеством проектов этих делать? Потому что это ведь касается не только адресной инвестиционной программы, не только регулярных бюджетных расходов, а это касается и национальных проектов, и национальных целей – чему сегодня премьер Медведев целую программу посвятил, кстати говоря, содержательного разговора. Но тем не менее пока еще, откровенно говоря, всех рецептов нет. И здесь очень важно, конечно же, не замыкаться только… Знаете, я бы так сказал: одно главное основание коррупции – это огромный, чрезмерно раздутый, какой-то разветвленный государственный сектор в экономике. Потому что это как раз – заповедник этой самой неэффективности и заповедник стягивания этих самых коррупционных рент, потому что уж слишком много соблазнов половить рыбку в этой воде. Поэтому чем меньше государства, хотя бы вдвое против текущих параметров… Ну, почти 50% валового внутреннего продукта создается в госсекторе. Вопрос: а какая же это экономика-то? Если государство в рынке, тогда – да, мы согласны. Очень часто государство настолько в рынке, что оно работает на себя любимое, а не на всех нас. И вот здесь это первое, что надо сделать. Второе – конечно же, надо государству при своих собственных проектах учиться у бизнеса и помогать бизнесу участвовать в тех государственных проектах, которые важны для всех нас. А что мы делаем? Мы провозгласили сначала, мол: «Давайте будем создавать законопроект о соглашениях по поощрению и защите капиталовложений, которые будут на каждый проект, своего рода целый набор опций по фискальным льготам». А теперь вроде куда-то это непонятно уехало. Будет, не будет – непонятно, неясно. Но теперь главный вопрос. Ну хорошо, давайте тогда по этим проектом создадим правовые государственные гарантии, чтобы не ухудшить условия. Бизнес говорит: «Да легко! Да, мы готовы. Только давайте это мы все законодательно запишем, не на уровне размышлений и обещаний, а чтобы закон был». Вот закон пока… Ну, будем надеяться, что исполнено будет в полном объеме поручение президента по его посланию, потому что до 15 декабря все-таки все необходимые законопроекты абсолютно неизбежные, с точки зрения исполнения национальных проектов, они должны быть приняты Государственной Думой. Посмотрим. Но это важно. Почему? Потому что просто расчетный объем этих дополнительных инвестиций, которые может привлечь эта стабилизационная оговорка по крупным инвестиционным проектам, не ухудшаем мы по ним условия. То есть налоги те же самые, тарифы естественных монополий, грузоперевозки, газоснабжение, электроэнергия и так далее и тому подобное. Вот проект будет осуществляться в течение пяти лет? На пять лет, пожалуйста, эти условия сохраните. Вот тогда, если это все будет сделано, дополнительный объем инвестиций – почти 40 триллионов рублей в экономику может быть мобилизовано. 39 – максимальная граница «вилки». Минимальная – 26. Тоже много. Это практически еще один объем национальных проектов. И это, кстати, вопрос такой… Если государство не умеет инвестировать, не умеет строить, так, по крайней мере, подвиньтесь и дайте тем возможность, кто этим живет ежедневно, у кого это смысл деятельности. Они-то, наверное, лучше это сделают. Но тогда давайте договоримся, что вот эти условия незыблемые и эти правила мы не трогаем. Но там есть тоже другой вопрос: а почему только этим эти условия, а другим – нет? Тогда возникает как бы проблема общая универсальности действий, игровых правил для всех компаний в Российской Федерации. Кстати, это очень непростой вопрос, тем не менее его решать надо, потому что без этого мы опять будем натыкаться на эти невыученные уроки Счетной палаты. Тамара Шорникова: Такой вопрос, у нас минута осталась. Когда мы обсуждаем такие проверки и пытаемся учиться на этих уроках, мы говорим о том, что проверяющие просто сравнивают, условно, грубо, приход и расход и видят только деньги? Или за этими конкретными ошибками, за этими конкретными лакунами в денежных расчетах видят конкретные истории, что где-то вместо асфальтовой дороги положили щебенку, где-то еще что-то? Вот такое анализируется? Петр Кузнецов: Школу не построили, не достроили. Никита Масленников: Вы знаете, вплоть до этого, вплоть до этого. Сейчас по моим наблюдениям… Я не хочу навязывать никому свою точку зрения. Из того, что я вижу, как работает и начинает разворачиваться Счетная палата: с приходом Алексея Кудрина она стала погружаться в эти конкретные истории. Вот почему произошел сбой? Она, кстати, просигнализировала очень четко. Хорошо, с одной стороны, национальные проекты по жилью, все замечательно. А в регионах есть количество стройматериалов, необходимое для этого? Выяснилось, что далеко не во всех. И это заслуга Счетной палаты и ее аудиторов. Петр Кузнецов: Вы сказали, что с приходом Алексея Кудрина. Как раз это ответ на вопрос из Архангельской области: «Что мешало раньше Счетной палате серьезно подходить к своей работе? Кто мешал?» Никита Масленников: Ну, свою версию ответа я уже сформулировал. Петр Кузнецов: Да. Спасибо вам огромное. Тамара Шорникова: Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо, что расшифровали выводы очередные Счетной палаты в этом году по итогам 2018-го. Попытались извлечь уроки и на них поучиться. Надеемся, что не только мы. Спасибо большое. Никита Масленников, ведущий эксперт Центра политических технологий.