Ольга Арсланова: Еще одна новость, которую мы хотим с вами обсудить и о которой, наверное, многие из наших зрителей уже сами знают и сами с этим столкнулись: в России опять выросли долги по зарплате. Таковы данные Росстата. С начала года этот рост составил 12%. Вот давайте посмотрим самые свежие цифры. Виталий Млечин: Да, цифры прямо сейчас на ваших экранах у вас перед глазами. На 1 февраля задолженность по заработной плате в нашей стране составила 2 триллиона… ой, 2 миллиарда 711 миллионов рублей. Ольга Арсланова: Ну, по регионам, как всегда, ситуация разная. Давайте посмотрим, где дела обстоят хуже всего. Это Приморский край, Волгоградская область, Санкт-Петербург и Астраханская область. Работодатели задолжали выплаты 42 тысячам человек, по официальным данным. Чаще всего задерживают зарплату в обрабатывающем производстве, строительстве и на транспорте. Виталий Млечин: Чтобы исправить ситуацию, Минтруд предложил наделить трудовые инспекции правом без решения суда привлекать судебным приставов для того, чтобы принудительно взыскивать у работодателя начисленную, но не выплаченную работнику зарплату. Бизнес, естественно, инициативу раскритиковал и напомнил, что в действующем законодательстве уже есть административная и уголовная ответственность для работодателя за невыплату зарплаты. Ну а вот профсоюзы, тоже по понятным причинам, новый законопроект поддержали. Ольга Арсланова: Если вам не выплачивают зарплату, позвоните в прямой эфир и расскажите, где вы работаете, сколько вам задолжали и как долго вы свою зарплату не видите. Будем вместе разбираться. И мы приветствуем в нашей студии руководителя Центра экономических и политических реформ Николая Миронова. Николай, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Николай. Николай Миронов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Вот у нас данные официальные только за два месяца. Николай Миронов: Ну, вы брали 2019 год, как я понял. Ольга Арсланова: Да, за 2019 год. А в 2018 году что происходило, кстати? Николай Миронов: В 2018 году происходило вот такое волнообразное изменение цифр статистики. На начало года была примерно такая же сумма, как и в январе 2019 года. Дальше она, так скажем, менялась вот такой волной. К середине года, в августе было почти 3,5 миллиарда рублей. Потом это чуть подсократилось. Ну, мы сейчас просто наблюдаем эту же самую тенденцию. Я к тому, что цифра долгов по заработной плате у нас не меняется принципиально, она всегда в диапазоне от 2,5 до 3,5 миллиарда находится. Виталий Млечин: А вот это движение по синусоиде, о котором вы сейчас сказали, – это что такое? Сезонный фактор какой-то? Приливы и отливы? В чем дело? Николай Миронов: Ну, где-то возникает сложная ситуация, а дальше включается там местная власть, региональная власть, происходит частичное или еще какое-то погашение долгов – из-за этого общая сумма статистическая сокращается. Ну, на самом деле и раньше мы об этом с вами уже говорили в наших передачах. Я не очень понимаю, как вообще формируется эта статистика, потому что суммы на отдельных только предприятиях очень большие. Если их начать все вместе собирать, то у нас 4–5 регионов закроют эту всю цифру. И непонятно, а все остальное-то где? То есть, насколько я понимаю, не все просто фиксируется. Наверное, речь идет о таких зафиксированных случаях, может быть, там, где были предприняты какие-то юридические действия со стороны государства. Но вообще долго в стране на самом деле значительно больше. Мы не можем сказать, сколько точно, но больше, даже просто по чисто интуитивному подсчету случаев, которые нам известны в регионах. Ольга Арсланова: Мы понимаем, что и регионы разные, и предприятия разные. Николай Миронов: Конечно. Ольга Арсланова: Это и частный бизнес, и разные степени крупности, и так далее. Но есть какие-то стандартные признаки болезни? Почему это происходит в основном? Николай Миронов: А причин много. Есть причины объективные экономические, когда предприятия просто не могут справиться с теми или иными явлениями рынка. То есть они либо разоряются из-за того, что изменилась конъюнктура. Может быть, внешний фактор какой-то вмешивается. Ну, скажем, ввели санкции на те или иные виды товаров – и там начинается кризис, в этом отрасли. Причем его невозможно было заранее предвидеть. То есть это те случаи, когда предприниматели, скажем так, объективно не полностью, не на 100% виноваты и не являются какими-то злодеями. А есть и другие истории, когда просто идет разграбление предприятия со стороны определенных лиц, которые могут быть в совете директоров, как-то влиять на его деятельность. И происходит достаточно длительный вывод средств из предприятия, после чего оно вдруг неожиданно прекращает функционировать, прекращает выплату заработной платы, долги копятся несколько месяцев. Ну а потом уже и трудовая инспекция, и прокуратура, и трудовой коллектив с профсоюзами вместе имеют дело уже чисто с пустым предприятием, на котором ничего нет. И дальше начинается долгая и мучительная распродажа имущества, где-то что добывают, часть денег отдают, часть куда-то уходит. В итоге люди остаются без денег. И такие ситуации тоже бывают. Здесь часто негативную роль играют, ну, либо своей пассивностью, либо, возможно, даже каким-то, я уж не знаю, участием (ну, не будем никого обвинять) и государственные органы, потому что обычно работники туда обращаются, но следует какая-то задержка с ответом. И в итоге мы получаем ситуацию, когда уже денег нет. Как правило, такие предприятия находятся или в офшорах, или как-то иначе, неподконтрольно. Ольга Арсланова: А сотрудники могут понять, у них какой случай? И как быстро они должны это понять, чтобы вернуть себе деньги? Николай Миронов: Сотрудники чаще всего владеют как-то информацией изнутри предприятия, но у них тоже, если завод большой, то понятно, что там могут быть слухи разного рода, которые распространяются. На самом деле нужна объективная оценка со стороны государственных органов. Ольга Арсланова: Ну, они могут прийти и сказать… Николай Миронов: Ну как? Нельзя возложить на трудовой коллектив диагностику экономического и социального положения предприятия. Они не знают рыночную конъюнктуру. То есть кто-то пустил слух, что украли. И на всем пространстве трудового коллектива, везде будут говорить о том, что работодатель вор. Может быть, это и не так, да? Тоже надо это понимать. Ольга Арсланова: То есть в любом случае арбитром должно выступать государство? Николай Миронов: Это зависит от коммуникации. Безусловно, государство, конечно, должно быть структурой, которая это контролирует. У нас сейчас говорят, что рыночная экономика, поэтому государство вроде как не особенно должно вообще в это вникать. «Ну, поступило обращение – ну, дальше будем разбираться, рассматривать». Я считаю, что в нынешних условиях, когда мы находимся все-таки в зоне экономического кризиса, сложной экономической ситуации и внешнего давления, государство должно, мне кажется, проводить постоянный мониторинг как минимум крупных предприятий, где сосредоточено определенное большое количество работников. Может быть, не знаю, нужно взять точку отсечения – 500 человек или 300 человек, или 1 000. Ну, так или иначе… Виталий Млечин: А как должно происходить это? Николай Миронов: И постоянно видеть это. Виталий Млечин: То есть надо кого-то… Николай Миронов: Предприятия сдают отчеты – это во-первых. То есть мы уже видим их финансовое положение по их уплате налогов, по динамике, которая здесь возникает. Скажем, если падает количество налогов, которые предприятие уплачивает – это уже признак не очень хороший. Плюс есть и статданные с этого предприятия, что там происходит с продукцией, какие у него контракты, где и что. На самом деле за границей, в странах, которые прошли уже длительную историю формирования капиталистических отношений… Мы находимся в начале, а они уже не в начале. Та же самая Америка, которую мы любим ругать, но здесь у них опыт как раз неплохой, потому что у них тоже все это было – вот эти все банкротства преднамеренные, когда выкидывали работников на улицу, вот эти маленькие шахтеры, которые работали на шахтах и умирали там. Это все в американской истории было. У них очень плотный мониторинг деятельности всех крупных экономических объектов. То есть если предприятие начинает вдруг заключать контракты, которые ему не выгодны… Ну, раз! – и все. То есть крупные сделки все контролируются. У нас, кстати, тоже все сделки на сумму свыше 600 тысяч рублей государством контролируются, Росфинмониторингом. Поэтому, если мы видим, что предприятие вдруг начинает вести себя аномально, с точки зрения коммерческой деятельности – оно почему-то вдруг не хочет получать прибыль, оно вдруг почему-то начинает само себе ухудшать ситуацию, – в таких случаях деятельность предприятия тут же берется на контроль у них. У нас бы тоже это было необходимо, на мой взгляд. Плюс, если мы видим, что предприятие явно умирает – значит, работодатель должен заранее позаботиться о том, что потом будет с работниками, потому что они долги ведь получать не в первую очередь. У нас же по закону сначала платятся налоги, а потом уже только зарплата. Ольга Арсланова: Вот несколько сообщений. «Работал на стройке прорабом, – это из Москвы сообщение. – Мне и моим рабочим не заплатили за два месяца в 2017 году. Руководство сбежало за границу, а фирма прячется. Плохо, что мы работали неофициально». Николай Миронов: Ну, так о чем речь? Ольга Арсланова: «Но документы доказывают, что мы там работали». Вот тут не очень понятно. Николай Миронов: Ну, видимо, была деловая переписка, которую можно идентифицировать как трудовой договор. Ольга Арсланова: Да. «Должны почти 7 миллионов. Но нас постоянно игнорируют». И имеют на это все основания, да? Николай Миронов: Ну, допустим, они сейчас докажут, что они выполняли трудовую функцию – соответственно, имел место де-факто трудовой договор. Такое возможно сделать, по закону это реально. Если ты доказываешь, что ты постоянно находился на рабочем месте, вот это подтверждаешь чем-то, фиксируешь трудовую функцию, у вас были финансовые отношения, так или иначе деньги как-то выдавались – вероятно всего, или на карту где-то падали, или еще как-то. То есть доказать трудовые отношения с работодателем можно. Весь вопрос, есть ли сейчас что-то у работодателя на нем. А может быть, на нем и ничего не было изначально, активы были где-то в другом месте. Ну, в таких случаях, честно говоря… Ну, я понимаю, что это советовать работникам, наверное, не совсем корректно, потому что у нас люди не знают обычно этих вещей и не подкованы. Сразу же сейчас скажут: «А мы же не знаем, мы же туда не вникаем». Тем не менее, конечно, нужно более внимательно относиться к работодателю, на которого работаешь. Трудовые отношения сейчас, к сожалению или к счастью, это тоже зона риска как для предприятия. Как говорится, предпринимательская деятельность – это деятельность на свой риск, да? Трудовые отношения, к сожалению, сейчас тоже в нашей реальности. Хорошо или плохо – я это не комментирую. Ну, скорее плохо, наверное, чем хорошо, потому что социальное государство предполагает все-таки принцип защиты трудовых прав. Но тем не менее это тоже риск. Если ты идешь и устраиваешься неофициально на работу – ну, дорогой, как говорится, значит, ты берешь на себя риски. Если ты идешь, но ты видишь, что предприятие странное, ну, скорее всего, шарашка, мягко говоря, или там какие-то мошеннические схемы, или там, я не знаю, оно откаты постоянно кому-то платит, однодневка – ну а зачем тогда? Ты понимаешь, что тебя тоже могут обмануть. «Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек», – как в песне поется. И правильно поется. Ольга Арсланова: У нас звонок из Калуги, Валерий на связи, давайте послушаем. Здравствуйте, Валерий. Что у вас произошло? Зритель: Добрый день. Я работал в организации «Русский вентилятор» – это московская организация, филиал находился в Калуге. Образовалась задолженность по зарплате. Я работал начальником цеха. Обратились в суд, есть решение суда, пришло решение судебных приставов о взыскании. Значит, обращался в прокуратуру, обращался к президенту. Вот 2019 год на дворе, а зарплаты нет, 145 тысяч рублей. Я считаю, что законы наши не работают. Надо страховать зарплату как вклады – только тогда мы будем уверенно знать, что эти деньги мы получим. Потому что я уже не знаю, куда обращаться, к кому обращаться, чтобы получить свои заработанные деньги. Все организации мне отвечают «да-да-да», а деньги… Ольга Арсланова: Но взыскать не могут по факту. Давайте первый вопрос: куда Валерию можно еще обратиться? Николай Миронов: Про страхование – кстати, это очень правильная идея, мы ее тоже высказывали в свое время. Страховые фонды своего рода нужны. Ольга Арсланова: А на что формировать? Николай Миронов: Ну, понятное дело, придется и работнику что-то выплачивать. В нашей стране, кстати, эти фонды еще и разворовать могут, и это тоже надо понимать. Но тем не менее сама по себе идея, ход мысли правильный. То есть если мы имеем фонд… Ольга Арсланова: Ну, это коллективная ответственность всех работников. Николай Миронов: Ну, обычно как? То есть работодатель часть вносит, часть – работник. Ну, может быть, профсоюз как-то помогает, я не знаю. Профсоюз может контролировать эти фонды. Схема здесь простая, конечно, не получится. Но идея сама по себе правильная, потому что мы действительно имеем очень часто ситуацию, когда работодатель, ну скажем, он действительно банкрот. Не будем считать, что куда-то деньги ушли на сторону, а действительно он банкрот. Дальше что? Ну, как мы эту задолженность вернем? А люди же у нас привыкли писать сразу президенту и так далее. Не будет ответа в этой ситуации. Ольга Арсланова: А привыкли, кстати говоря, тоже вполне объяснимо. Почему? Николай Миронов: Если предприниматель банкрот, ты работал у банкрота, в рыночной экономике ты, к сожалению, тоже этот риск на себя частично взял. Государство тебя страхует дальше тем, что поможет тебе найти работу через биржу труда, то есть оно вроде тебя как не бросит. У нас это, к сожалению, тоже, кстати, не так хорошо: и работу предлагают странную, и зарплата там будет маленькая, и пособие по безработице у нас тоже не ахти. Это отдельная проблема. Но, по идее, вот здесь тоже механизм существует, который тоже надо просто совершенствовать. Ольга Арсланова: То есть правильно ли я вас понимаю, что каждое предприятие, понимая, что могут настать у этого предприятия в рыночной экономике непростые времена, должно само подстраховаться, например, такими страховыми фондами? Николай Миронов: Ну, с вкладами решили? Решили с вкладами. Вот здесь надо идти тем же самым путем. Я просто не очень знаю о той ситуации, которую сейчас рассказывал наш слушатель. Все-таки какие там конкретно отношения? Что произошло с этим предприятием? Какая в нем ситуация? Здесь бы, конечно, хорошо как-то более глубоко разобраться, чтобы ему дать определенный совет. То есть если там действительно имеет место правонарушение… Ольга Арсланова: Ну, если есть предписание, обязали выплатить. Николай Миронов: …то тогда это одна ситуация. Ну, предписание… Могут просто написать, а денег там нет, например, да? То есть опять же – куда они делись? Это объективная экономическая картина или это случай мошенничества? Поэтому если будет какая-то более подробная от него информация, может быть, он нам напишет, скажем, на почту или как-то иначе, в эфир, то можно будет тогда посмотреть более подробно. Ольга Арсланова: Давайте еще один звонок примем – на этот раз из Хабаровска. Наталья, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Наталья. Мы слушаем вас. Говорите, пожалуйста. Зритель: Я хочу у вас спросить. У меня сын работает в Хабаровске на хлебозаводе. Ну, это свое предприятие у них там. С декабря месяца он не получает зарплату. Но там они не устроенные, договор тоже не писали. Вот куда можно обратиться? И помогут ли выбить эти деньги, если они даже договор не писали? Вот как можно получить деньги? Николай Миронов: Ну, вопрос, так скажем, в начальной стадии действия, в принципе, понятный. Либо с помощью профсоюза, либо надо самим тут разбираться. Лучше нанять юриста в любом случае, ну, с юристом лучше все делать. Если в профсоюзе есть, то, может быть, там помогут с юристом, ну, либо самим. Не знаю, насколько это легко для них. Ну, просто сфера непростая. Значит, для начала надо признать факт наличия трудовых отношений – это первое, что надо сделать. То есть нужно обязать работодателя заключить, причем с момента начала работы фактического, заключить трудовой договор. Ну, или признать его существование можно по суду, для этого нужны юридические действия предпринять. Доказательства – еще раз говорю, факт наличия на рабочем месте, может быть, переписка какая-то есть, причем любая, даже в том числе в мобильном телефоне если она есть, то есть где признается наличие трудовой функции, и факт получения денег. Ну, с этих денег налоги надо будет платить сразу, но тем не менее вот такой вариант есть. Дальше, соответственно, если у тебя есть трудовые взаимоотношения, то включается Трудовой кодекс в той части, где ты имеешь право приостановить работу, но при этом тебе начисляется заработная плата. Работодатель становится обязанным человеком. То есть можно обращаться в трудовую инспекцию. Дальше у нас административное правонарушение возникает или уголовное – в зависимости от того, что нам предприятии происходит, какие там сроки, какие там суммы и так далее. И уже можно взыскивать. Плюс там еще пеня будет на невыплаченную заработную плату, процент определенный за невыплату, то есть за пользование чужими деньгами. Ольга Арсланова: Понятно. Николай Миронов: Это тоже такой момент, который… Ольга Арсланова: Вот слово «профсоюз», которое часто звучит, но в реальности профсоюзы практически не существуют. Николай Миронов: Нет, это не так. Ольга Арсланова: То есть не слышала я никогда, чтобы… Николай Миронов: Нет, профсоюзы очень часто помогают. Это разные истории. Виталий Млечин: Ну а были какие-то громкие победы действительно? Потому что ничего не приходит в голову. Ольга Арсланова: Какие-то хилые истории, честно говоря, в России. Николай Миронов: Ну, частные профсоюзы. Я имею в виду – как частные? Ну, понятно, не в смысле – коммерческие, а в смысле – независимые и небольшие профсоюзы на разных предприятиях. Ольга Арсланова: Да, конечно. Николай Миронов: Причем в Самаре были успешные, я помню, случаи, когда добивались выплаты. Профсоюз – это вообще всегда переговорщик, в общем-то, неплохой. Тот же самый «Метрострой» петербургский – это довольно долгая история, там тоже профсоюзы подключались. Нет, профсоюзы с разной степенью успешности играют роль. Другое дело, что профсоюзы вообще могли бы быть более сильной структурой, которая изначально выявляла бы такие случаи, занималась бы профилактикой трудовых конфликтов, более системно в них бы заходила, не боялась бы власти. Да, эта проблема существует. Тем не менее очень часто, особенно, я говорю, небольшие и независимые профсоюзы включаются и оказывают неоценимую помощь работникам. Потому что я сам работал с трудовыми коллективами. Трудовой коллектив организовать просто так – это очень сложно! Люди все разные, всего боятся, ничего не знают, бегают и сдают друг друга. Там что только ни происходит. Тут профсоюз как раз очень мощное средство. Ольга Арсланова: Ну, мы говорим все-таки о частном бизнесе. На бюджетных предприятиях функционирующих профсоюзов… Николай Миронов: В частном и создаются профсоюзы. Обычно как бывает? Когда возникает конфликтная ситуация на предприятии, долги начались или еще что-то, то там начинают возникать инициативные группы, то есть люди активные. Вот на базе этих инициативных групп часто возникают свои собственные, грубо говоря, профсоюзы, и они начинают работать. Либо находятся активисты местные, может быть, из общественных организаций или из отделений профсоюзов разных. Они же у нас тоже разные: есть ФНПР, есть КТР (Конфедерация труда России). У них разная степень активности. Ну, скажем, ФНПР – это такая большая мощная структура, но гораздо менее активная, чем та же самая КТР. Я в данном случае никому не делаю рекламу, просто чисто по результатам работы. И с этого момента профсоюзы… Нет, довольно-таки большая статистика положительная, так что тут я бы их тоже критиковать не стал. Ольга Арсланова: Послушаем Московскую область, Василий на связи. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Василий. Зритель: Здравствуйте. Я к этому товарищу… Да, он все здорово говорит, но в эфире, в принципе-то, говорить ерунду не положено. Ольга Арсланова: Василий, у вас есть какая-то история или вопрос? Давайте к делу перейдем. Зритель: Да. Значит, смотрите. Нас сократили в марте 2018 года. Сейчас, на данный момент у меня задолженность, вернее, у завода… Ольга Арсланова: А что за завод, Василий? Зритель: Подольский электромеханический завод «Спецмаш». 239 тысяч 556 рублей 22 копейки. Ольга Арсланова: Это вам должны, да? Зритель: Да. Я не единственный такой. То есть здесь порядка 100 человек, а может, больше даже, которые не получили. Это первый момент. Второй момент. Я в сентябре, 7 сентября устроился на работу. Я проработал сентябрь, октябрь, ноябрь. 7 декабря я сказал: «Нет зарплаты – я не буду работать у вас». Я уволился. Вот до сих пор мне за ноябрь не выплачена заработная плата. Ну, что там товарищ рассуждает? Ольга Арсланова: Василий, а вы какие действия принимали? Николай Миронов: А что надо-то обсудить? Мы не то обсуждаем? А что? Ольга Арсланова: Вы жаловались? Зритель: А куда жаловаться-то? Кому? Люди подавали в суд – это бесполезно Ольга Арсланова: А вы не подавали, Василий, правильно я понимаю? Зритель: Нет. Ольга Арсланова: Понятно. Вопрос… Зритель: Я вижу, что человек расстроен своей ситуацией, и конечно, совершенно закономерно – в одном месте, в другом месте у него возникли проблемы. Ну, во-первых, я сразу могу отметить, что он взял и уволился, а сейчас он занимает такую позицию. Можно было не увольняться, можно было приостановить работу. Есть такое понятие в Трудовом кодексе. Ольга Арсланова: Если ему не платят. Николай Миронов: Да. То есть ты остаешься, а тебе еще и зарплата дальше идет. Ну, возможно, ее и вернут в дальнейшем. Обращаться нужно во все инстанции, в том числе в прокуратуру, в суды, в полицию по этим вопросам, в трудовую инспекцию. Я не знаю, они делали это или нет. Может быть, им там никто не помог, например, да? Но если работников много – значит, надо объединяться, значит, нужно проводить акции. Их никто не разгоняет полицией сейчас. Тот же «Метрострой» собирался у администрации Санкт-Петербурга – им начали дальше платить. Они тоже с боями такими трудовыми свою деятельность реализовывали по выплате зарплат. И там тоже большие, кстати говоря, суммы. В общей сложности там порядка 400 миллионов должны работникам. Вот уже стали выплачивать, 60% этой задолженности выплатили. Еще накопилось. То есть здесь надо просто более активную и более согласованную позицию занимать. Ольга Арсланова: Вот нам пишут: «Жена работает в филиале «Метростроя», зарплату вовремя получали в прошлом сентябре. Все очень плохо». Николай Миронов: Вот-вот-вот. Ольга Арсланова: «Руководители с правительством города деньги не поделили». Николай Миронов: Там еще подрядные организации же все остались без денег. Там эта целая схема, цепочка стала возникать. Ольга Арсланова: Вот смотрите, из Забайкалья нам написали: «Работаю в ФАПе в селе. Сократили на полставки, не оплачивают расколку дров, побелку с покраской». Ну, это, видимо… Николай Миронов: Это другая история, это не задолженность по зарплате. Ольга Арсланова: Что можно сделать, куда обратиться? Ну, сократили на полставки – видимо, это та самая оптимизация. Николай Миронов: Ну, Забайкалье – это вообще тот регион, который славится в том числе задолженностями по зарплате перед бюджетниками. Ольга Арсланова: Вот бюджетник. Николай Миронов: Это вообще такая аномалия для России, потому что перед бюджетниками у нас все-таки принято долги гасить и к ним относиться внимательно. Ольга Арсланова: Ну, у бюджетников здесь больше шансов своего добиться? Николай Миронов: Ну, сейчас пришел новый губернатор. Я думаю, надо вообще, честно говоря, этот вопрос как-то с ним системно обсуждать. Но там проблема еще в том, что ведь речь идет не о задолженности по заработной плате, а о сокращении некоего социального пакета, который прилагался к этой зарплате. Ольга Арсланова: Да. Николай Миронов: Плюс сокращение. Скорее всего, вот эти действия, к большому сожалению, были сделаны местным министерством законно, то есть он вряд ли нарушили закон. Ольга Арсланова: Неприятно, но законно. Николай Миронов: Понимаете, бывает закон законный, а бывает закон такой своеобразный. То есть можно принять закон, который будет, я не знаю, нарушать все возможные права, но он будет называться законом. Поэтому в данном случае нужно взаимодействовать со своим главным работодателем, с областными структурами, и добиваться либо изменения этого закона, либо, может быть, даже признания его, скажем, не соответствующим федеральному законодательству. Такие тоже есть варианты. Потому что если это сделано по закону, то что дальше-то? Никакая прокуратура здесь не ответит. Это уже коллективная действия, коллективная взаимоотношения с новым правительством области. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Мы обязательно будем следить за этой темой всю неделю. Мы обращаемся к нашим зрителям. В рубрике «Реальные цифры», пожалуйста, сообщайте о долгах по вашей зарплате. Это наш новый опрос. Мы будем подводить итоги в пятницу. Укажите ваш регион, сумму задолженности и срок задержки. Будем ждать ваших SMS и ваших звонков в прямом эфире. Виталий Млечин: А сегодня у нас в гостях был руководитель Центра экономических и политических реформ Николай Миронов. Большое вам спасибо еще раз. Николай Миронов: И вам спасибо. Виталий Млечин: А мы вернемся через пару минут.