Тамара Шорникова: Японцы против Олимпиады. Большинство опрошенных граждан не хотят, чтобы и этим летом в Токио проводились игры. Ну, один перенос уже был, напомним. Местное правительство теперь думает, что же делать, тем более что и пандемию никто не отменял. Петр Кузнецов: Ну да. И неизвестно, как она будет развиваться к лету. Тем не менее в Международном олимпийском комитете продолжают утверждать, что летняя Олимпиада в столице пройдет при любых условиях. Почему так категорично настроен МОК? Кто и сколько теряет от переноса и, тем более, отмены крупных соревнований? Потому что речь не только об Олимпиаде. Вспомним тот же Чемпионат Европы, который тоже должен состояться в этом году, перенесенный с того года. И еще много-много крупных турниров, чуть помельче. Давайте поговорим об экономике спорта, о том, как спорт уже изменился в прошлом, пандемийном, году. Согласитесь, что что-то все-таки произошло. И что с ним будет в этом? Состоятся ли перенесенные соревнования? Как, например, карантин повлиял на призовые и зарплаты спортсменов? Вопросов очень много. И их зададим нашим экспертам. Тамара Шорникова: Ждем ваших вопросов. Петр Кузнецов: И вы подключайтесь. Что вы ждете в этом году? Как вам кажется, как спорт изменился, как изменилось ваше отношение к спорту? Потому что всем нам так или иначе пришлось с трибуны перенестись в онлайн и смотреть это все в лучшем случае по телевизору. Дмитрий Дагаев, заведующий Лабораторией исследований спорта Высшей школы экономики, с нами на связи. Здравствуйте, Дмитрий. Дмитрий Дагаев: Добрый день, коллеги. Тамара Шорникова: Как вам кажется, пройдет Олимпиада в Токио? Дмитрий Дагаев: Вы знаете, это во многом политический вопрос. Потому что на самом деле интересы Международного олимпийского комитета, интересы правительства Японии, интересы простых граждан отличаются. Для Международного Олимпийского комитета это во многом вопрос контрактов и коммерческих интересов. Для Японии это во многом политический вопрос, вопрос политического престижа. Для простых граждан это во многом вопрос безопасности. Вот в зависимости от того, как будет развиваться эпидемиологическая ситуация, возможно, что те или иные интересы будут друг над другом превалировать. Если действительно ситуация будет относительно успокаиваться… А мы сейчас видим признаки того, что в большинстве стран динамика по заболеваемости начала идти на спад. И если действительно пик пройден, то я верю в то, что Олимпиада пройдет. Другое дело, что она пройдет при закрытых дверях или при каком-то очень небольшом количестве болельщиков. И это будет совершенно точно другая Олимпиада. Петр Кузнецов: И не такие пышные церемонии открытия и закрытия, соответственно, да? На чем можно сэкономить организаторам. Дмитрий Дагаев: Я думаю, что на текущий момент времени пышные церемонии исключены. Надо пережить эпидемию. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, а как сейчас крупные, большие игроки (я имею в виду спонсоров) относятся к спортивным соревнованиям? Упал ли интерес за прошлый год, почти такой застойный, простойный, я бы сказал? Или тем не менее они понимают, что спорт был всегда и он будет, и неважно, в каком формате, это главный ресурс, главный источник, и публика обеспечена всегда в большом количестве? Дмитрий Дагаев: Вы знаете, действительно спонсорские контракты не являются делом первой необходимости для крупных, даже самых корпораций. Поэтому в тех случаях, когда речь идет о возобновлении контрактов или о заключении новых контрактов, то мы, конечно, видим более слабую динамику по сравнению с предыдущими годами. В тех ситуациях, когда речь идет о выполнении действующих контрактов, то тут никуда не денешься, их нужно выполнять. Я думаю, что если эпидемиологическая ситуация в течение ближайшего года восстановится и все будет в порядке, то тогда уже буквально на следующий год мы вернемся к допандемийной ситуации, с точки зрения привлекательности для спонсоров. Если ситуация, не дай бог, будет ухудшаться, то, к сожалению, возможно, многие компании стратегически пересмотрят свои приоритеты и сфокусируются на текущей операционной деятельности, на покрытии текущих расходов. Им будет не до спорта. Тамара Шорникова: А страны, как правило, зарабатывают на Олимпиадах или больше тратятся? Вы сказали, что для Японии это сейчас важно – для политического имиджа. А экономически ей сейчас, в нынешней ситуации выгоднее провести Олимпиаду или как-то попытаться от нее откреститься? Дмитрий Дагаев: Есть очень мало спортивных соревнований, которые оказываются экономически выгодными. Дело в том, что прямой экономический эффект не всегда то же самое, что совокупность всех бонусов, которые получает страна от проведения Олимпиады. Есть нематериальные выгоды, есть косвенные выгоды на отдельные индустрии, прежде всего индустрию, связанную с туризмом. И эффект от проведения мегасобытий на самом деле точно можно оценить лишь спустя какое-то продолжительное время. Сейчас более или менее общая точка зрения ученых на роль крупных спортивных соревнований в экономике страны такова, что все-таки они экономически нецелесообразны, напрямую экономически нецелесообразны. Однако, поскольку есть очень много нематериальных бонусов, а именно улучшение настроения жителей, развитие каких-то отраслей промышленности, которые в стране были не развиты до текущего момента, – вот это все и приводит к тому, что мы по-прежнему видим, что страны заинтересованы в проведении крупных спортивных соревнований. В кризисы желающих будет меньше. Как только кризисы будут проходить – мы снова вернемся к тому, что нужно проводить крупные спортивные соревнования. Петр Кузнецов: Это в том числе реплика и частично ответ на вопрос, на ту же реплику из Мурманской области (мы ждали такие сообщения): «Да мне вообще все равно! Что я с этого имею?» – пишет нам телезритель из Мурманской области. К вопросу о том (все-таки давайте чуть-чуть еще разовьем), как мировой спорт в целом, его развитие, в данном случае, в данном году его восстановление влияет на жизнь конкретного гражданина из Мурманской области? Дмитрий Дагаев: А я вам хочу просто привести пример исследования, которое проводила Еврокомиссия. Был сделано однозначный вывод, что спустя год после проведения крупных спортивных соревнований население, практически все население страны, в которой проводилось крупное спортивное соревнование (я имею в виду Олимпиады, Чемпионат мира, Чемпионат Европы), становится заметно счастливее, чем до проведения этого крупного спортивного события. У меня нет результатов такого опроса по Чемпионату мира в России, но субъективно после проведения Чемпионата мира по футболу в России многие мои знакомые, друзья, с которыми я разговаривал, однозначно признавались в том, что они стали счастливее. Я думаю, что такой прямой эффект на счастье населения есть. И слава богу. Петр Кузнецов: У меня тоже есть подтверждение. Мои многие знакомые и друзья до сих пор с теплотой вспоминают те моменты. Тамара Шорникова: Ну, приятные воспоминания. Гордость за своих спортсменов, гордость за страну, которая смогла провести такого масштаба мероприятие, – это все-таки одно. А если говорить о более… Петр Кузнецов: И в спортивном плане нормально мы так залезли в турнирной сетке. Тамара Шорникова: Да. Но если говорить все-таки о какой-то более утилитарной пользе, то тот же человек (возьмем телезрителя из Мурманской области), спорт для него становится доступнее, для его детей, например? Становится ли больше секций и кружков? Само население больше ли вовлекается в спорт, хочется идти в него? Дмитрий Дагаев: Безусловно да, потому что у России остались прекрасные стадионы, у России осталась прекрасная инфраструктура после проведенного Чемпионата мира. И это все можно использовать, для того чтобы вовлекать детишек, для того чтобы приходить семьями на стадионы. Мы видели бум посещаемости после Чемпионата мира. К сожалению, сейчас мы не можем похвалиться этим, после постпандемийных ограничений. Но тем не менее, я считаю, что прямой эффект как раз и состоит в том, что маленькие детки получили замечательный пример того, как спорт и здоровье помогают тебе добиться успехов в жизни. Это они увидели на примерах суперзвезд, которые приезжали сюда. И я надеюсь, что это послужит сигналом для них записываться в спортшколы. Петр Кузнецов: Инфраструктура действительно осталась. Но тут, Дмитрий, другой вопрос. О конечном результате хотелось бы поговорить. Стали ли те самые секции доступнее? Лучше, чтобы они были бесплатными. На тот же стадион ребенок может прийти и поиграть. Но сколько возьмут на тренировку на этом стадионе? Дмитрий Дагаев: А мне кажется, что это вопрос государственных приоритетов. Президент Российской Федерации однозначно заявил о том, что инфраструктура, которая осталась после Чемпионата мира, так называемое наследие Чемпионата мира, должно быть обязательно вписано в стратегию по спорту. Сейчас Минспорта приняло Стратегию развития до 2030 года, которая как раз подразумевает использование этого наследия. Это записано в документах. И я надеюсь, что принципы, заложенные в эти документы, а именно доступность спорта, будет обеспечена. Петр Кузнецов: Болельщики хотят высказаться. Сначала послушаем более чем спортивный Петербург, Александр оттуда. Здравствуйте. Зритель: Добрый день. Спасибо за то, что поднимаете эту тему. Я как бывший член Национального олимпийского комитета хотел бы сказать и подчеркнуть такую правоту. Заявляет о проведении Олимпийских игр любого уровня не страна, а город. И в этом не надо ошибаться. Может заявить Чемпионат мира страна, а Олимпиаду, согласно хартии, заявляет город. Поэтому для сильно развитых городов, таких как Токио, это не очень накладно. Здесь вы говорите об олимпийских объектах и объектах, которые строились к мировому чемпионату в нашей стране. Вы запомните одну вещь: у нас на стадион «Газпром-Арену» никакого ребенка никто не пустит. Ни на один стадион, который сегодня нерентабельные, в 12 городах страны никакого ребенка не пустят. 90% секций для детей – платные. И влияния этого развития, о чем говорит ваш эксперт так сладко, реально в стране нет. Я уже не говорю об ущербных районах, которыми заполнена наша страна. Я вам приведу один пример. Один час у нашего господина Плющенко для ребенка в его школе стоит 70 тысяч рублей. Вы можете своему ребенку это позволить? А он работает на тех объектах, которые построены за счет налогоплательщиков Российской Федерации. Вот и весь сказ. Поэтому Олимпиада – дело дорогое. Это бизнес. Но он не проигрышный для стран с сильно развитой экономикой, вернее – для городов. Петр Кузнецов: Спасибо вам. Зритель: И нам замахиваться с одним голым местом, наверное, не стоит. Петр Кузнецов: Дмитрий, пожалуйста, ваш комментарий. Там чуть ли не прямой наезд же был. Держите удар. Дмитрий Дагаев: Это не удар. На самом деле аргумент о том, что стадионы дорогие и что стадионы вряд ли коммерчески окупятся прямо после проведения крупного спортивного события, – с этим аргументом я могу лишь согласиться. Но опять же, как я сказал, это вопрос государственных приоритетов. Мы можем пойти на экономические расходы ради того, чтобы инвестировать в здоровье детей и здоровье подрастающего поколения. Тогда мы не должны ставить перед собой цель – максимизация доходов. Или мы можем пойти по второму пути: мы можем предусмотреть стратегию эксплуатации стадиона, направленную на сдачу коммерческих площадей, на появление гостиниц рядом со стадионом, на сдачу этих площадей коммерческих компаниям. И это совершенно другая стратегия. И вот главная развилка, на мой взгляд, как раз между тем, что для нас является приоритетом. Для нас является приоритетом коммерческая эффективность? Или для нас является приоритетом здоровье. Лично мое мнение будет в пользу последнего. Тамара Шорникова: А мы сейчас можем сказать, как государство отвечает на этот вопрос? Вот вам как кажется из того, что вы видите? Дмитрий Дагаев: Мне кажется, что те документы, которые сейчас приняты Министерством спорта, они подчеркивают именно социальную значимость спорта, поэтому они ориентированы в первую очередь на людей. Что касается коммерческой эффективности этих стадионов, то мне кажется, что пока это очень тяжелая и порой неразрешимая задача. Действительно, крупные стадионы коммерчески не выгодны. Петр Кузнецов: Спасибо. Дмитрий Дагаев, заведующий лабораторией исследований спорта Высшей школы экономики. Алексей Кыласов прямо сейчас с нами в прямом эфире, руководитель Центра традиционных игр и спорта Института наследия. Здравствуйте, Алексей Валерьевич. Алексей Кыласов: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Давайте начнем с главного, пожалуй. Как, по-вашему, все-таки прошлый карантинный год, когда три-четыре месяца, кто-то полгода сидел без практики, без соревнований, зритель сидел без выступлений привычных, изменил мировой спорт? Что бы вы отметили? Как он изменился? Потому что так или иначе какие-то изменения произошли. И каким он будет далее с этими изменениями? Алексей Кыласов: Ну, изменения произошли, действительно, я бы сказал, тектонические. Потому что один из ключевых показателей для профессионального спорта – match day – пересмотрен сейчас, в общем, достаточно радикально. Это связано с тем, что… Петр Кузнецов: Алексей Валерьевич, я прошу прощения, давайте зрителям объясним. Match day – это, условно говоря, экономика одного спортивного дня? Алексей Кыласов: Да, конечно. Это совокупность проданных билетов и полученных средств от спонсоров, которые хотели бы, чтобы их реклама была на матче. И этот совокупный продукт – это и есть показатель match day. Естественно, что когда матчи не проводятся, когда билеты не продаются… А это, я вам скажу, в процентном отношении составляет в доходе клубов порядка… Ну, разные клубы по-разному, конечно. Ну, от 25 до 50% совокупного дохода. Соответственно, можете дальше себе представить, что… А естественно, что это ведет к пересмотру бюджетов клубов, это ведет к пересмотру такой программы, как financial fair play (финансовые показатели честной игры), такая европейская норма есть сейчас. Петр Кузнецов: Потолки зарплат, да? Потолки зарплат. Сколько клуб может затратить. Не баснословные деньги, до бесконечности… Алексей Кыласов: Да. Это все сейчас требует пересмотра. В том числе спонсорские контракты. И еще, знаете, кроме прямой рекламы, которая есть, есть еще такие вещи, как BTL – below the line. Это когда распространяют какой-то продукт, и вам дают или флайер, или пробники какие-то. В общем, за это тоже организаторы мероприятий получают деньги. Так вот, эти акции вообще умерли. Если нет зрителей, то некому раздавать. Вот вы приходите на матч, а вам дают пробник Nivea, какой-то флайер, куда-то вас приглашают. То есть эти акции умерли вообще. То есть этот сегмент рынка рекламного, в общем, он тоже перестал действовать. И это касается, кстати, не только спорта. Рынок BTL умер вообще в этом году. И агентства, работавшие в этой нише, они вынуждены пересматривать свои стратегии бизнеса. Что касается, собственно говоря, спорта, то ведь сейчас и телевизионный контент тоже сильно-сильно пересматривается. И это связано с тем, что та атмосфера трансляций, которая была, ее не удается воспроизвести. Соответственно, не удается транслировать. Соответственно, телевизионный продукт, который вы получаете, он совсем уже не того качества, на которое рассчитывали зрители. Тамара Шорникова: И что все эти тектонические изменения значат, в первую очередь для российского спорта? Сокращение клубов, мероприятий? Что это будет? Алексей Кыласов: Я в данном случае не выделял бы на самом деле российский спорт, потому что изначально, если мы посмотрим по происхождению спорта, то он вообще не российский, он англосаксонский. Соответственно, говорить о российском спорте… Ну понятно, что мы можем говорить о русском балете, о русском спорте. Но это вовсе не означает, что… Тамара Шорникова: Я говорю о российских спортсменах, о тех, кто тренируются, занимаются и выступают у нас. Петр Кузнецов: И от злости бьют финнов лыжными палками на финише. Алексей Кыласов: Они в той же ситуации, что и спортсмены в других странах. Их доступ для тренировок сильно ограничен. Равно как и выступлений нет. Соответственно, те алгоритмы, которые были рассчитаны, персональные алгоритмы для спортсменов высшей квалификации, чтобы они продемонстрировали наилучшие результаты на соревнованиях – это тоже, в общем, летит в тартарары, потому что с отменой соревнований и индивидуальные планы подготовки тоже требуют пересмотра. Соответственно, высшая кондиция физической активности у спортсмена оказывается тоже невостребованной. На самом деле, с точки зрения физиологии, это не так безопасно, как может показаться, потому что вы готовите себя к супернагрузкам… Ну, я сравню это так. Вы сильно поели, потому что вы знаете, что вы замерзнете. Вы выходите на улицу – а там тепло. Петр Кузнецов: Хорошее сравнение. Ну, спорт так или иначе… Алексей Кыласов: Это значит, что вы что-то не то сделали. Петр Кузнецов: Спорт так или иначе подешевел. Спорта так или иначе стало меньше. Повлияет ли это на популярность вообще спорта? Снизится ли интерес к нему? Ну, в том числе и со стороны зрителей, потому что… Ну давайте еще вспомним, что зрителей так или иначе на трибунах стало меньше, и везде они еще долго не вернутся в полном объеме. Посещаемость и популярность спорта – что с ними будет? Алексей Кыласов: Посещаемость спорта? Пока все достаточно грустно, потому что на самом деле… Вот я сегодня читаю новость: Австралия до конца года закрыта… ой, Новая Зеландия закрыта для всего мира. Ряд стран тоже, в общем, пока достаточно пессимистично смотрят на открытие границ и на проведение крупных мероприятий. Это, естественно, влечет за собой пересмотр планов спортивных организаций и проведение крупных мероприятий. Что же касается спортсменов, то в общем и целом получается, что как-то, в общем, найдено решение, что они все-таки могут соревноваться в каком-то закрытом режиме. Ну, биатлонисты сейчас в Италии. Мы видим, что более или менее восстанавливаются циклы. Но говорить о каком-то полном объеме восстановления не приходится. Понятно, что виды спорта, которые в меньшей степени зависели от зрителей, – я надеюсь, там достаточно быстро пройдет процесс адаптации. Хотя, если говорить о том, насколько они влияют вообще на наше восприятие спорта, то вы этих видов спорта, как правило, даже не увидите. Соответственно, судить по ним, что все хорошо, было бы неправильно. Хотя, в общем, они составляют едва ли не 80% того, что мы подразумеваем под видами спорта. Ну сравните: в России почти 200 видов спорта. Но знаете ли вы хотя бы 100 из них? Вряд ли. Тамара Шорникова: Если говорить о каких-то прогнозах? Сейчас активно во всех странах идет вакцинация. По-вашему, это все-таки еще один сложный год? Два? Или это какая-то новая спортивная реальность, и что-то не восстановится уже никогда в том виде, как было? Петр Кузнецов: Сорок секунд. Пожалуйста. Алексей Кыласов: Сейчас рассматривают такой вариант, чтобы ввести какой-то паспорт вакцинации для спортсмена. Но сталкиваются с очень серьезной проблемой: какую вакцину считать достойной защитой, а какую – не считать? В общем, это процесс, касающийся достаточно большого количества людей, потому что сегодня спортсмены, а завтра туристы. Петр Кузнецов: Да, что-то вроде Face ID на Чемпионате мира 2018 года в России. Алексей Кыласов: Да-да-да. Петр Кузнецов: Спасибо вам огромное, это было очень интересно. Алексей Кыласов, руководитель Центра традиционных игр и спорта Института наследия. Это дневное «ОТРажение». Спасибо, что были с нами. Благодарим вас всех, каждого. Тамара Шорникова, Петр Кузнецов. До лучших времен! Ну, то есть – до завтра. Вечернее «ОТРажение», не забывайте, тоже существует. Тамара Шорникова: Спасибо.