Константин Чуриков: На прошлой неделе в пятницу Центробанк снизил ключевую ставку, такой главный параметр, с 17 до 14% годовых. Новая обновленная ставка уже вступила в силу – с сегодняшнего дня под 14% Центробанк другим банкам может давать займы. Ольга Арсланова: Да, а это значит для всех нас, что мы можем теперь брать кредиты по новым правилам и класть деньги в банк на депозиты тоже по другой, уже меньшей ставке. Константин Чуриков: По меньшей ставке. Ольга Арсланова: Что еще это значит? Как мы с этим будем жить? Хорошо ли это для нашей экономики и для нас всех? Давайте поговорим об этом прямо сейчас. И сейчас с нами на связи Дмитрий Коршунов, экономический советник Банка России по Центральному округу. Дмитрий Александрович, здравствуйте! Дмитрий Коршунов: Здравствуйте! Константин Чуриков: Здравствуйте! Дмитрий Александрович... Ольга Арсланова: А вот знаете, у меня сразу такой вопрос по поводу ставки, которая была высокой. И давайте прямо, она остается очень высокой, одной из самых высоких в мире – мы тут в компании с Турцией, Казахстаном, Киргизией, африканскими странами; наверное, больше только у Аргентины, зашкаливающая. Тем не менее, это высокая ставка – 14%. Мы понимаем, что это делалось для того, чтобы инфляция не росла. Но почему, например, в Европе инфляция тоже заметная, но ставки по-прежнему низкие, а кое-где даже отрицательные? Какая была такая острая необходимость эту ставку делать настолько высокой? Для начала. Дмитрий Коршунов: Как вы знаете, 28 февраля внеочередное заседание было, и Банк России принял решение повысить ключевую ставку до 20%. Это сделано было для того, чтобы обеспечить финансовую стабильность. Россия оказалась в очень непростой ситуации: мы наблюдали отток вкладчиков, отток средств депозитов банков. И чтобы обеспечить стабильность финансовой системы, Банк России принял такое достаточно жесткое решение, повысив ключевую ставку до 20%. Это возымело свой эффект, мы в определенном смысле добились своих целей. Вкладчики перестали забирать деньги от банков, и более того, в течение нескольких дней мы видели, что банки уже сообщают, что начался возврат средств на счета вкладчиков. И по определенным банкам, даже превысил этот обратный приток вкладов тот отток, который имел место в самые такие кризисные дни. Ольга Арсланова: Да, да. Но тем не менее, вот этот самый шоковый момент прошел, мы более-менее адаптировались. Теперь экономике нужно разгоняться, и у нас 14%. Ну, как так? Дмитрий Коршунов: Уже прошло два снижения ставки – сначала до 17%, потом до 14%. Тут дело такое, что Банк России, ну, ключевая ставка – это основной инструмент денежно-кредитной политики Банка России. Это тот процент, под который мы выдаем средства коммерческим банкам. И далее это по цепочке влияет на всех экономических агентов. Там даже есть у нас условный такой термин жаргонный в экономическом сообществе – трансмиссионный механизм. Как по аналогии с коробкой передач там, как шестеренки крутятся, и решение ставки транслируется на всех экономических агентов. И решение это транслируется с определенной задержкой. И поэтому те решения, которые принимаются в моменте, эффект от них будет сказываться не сейчас и даже не через месяц, а, как правило, горизонт политики денежно-кредитной – это где-то от одного года, скажем так. Константин Чуриков: Дмитрий Александрович, а какая должны быть денежно-кредитная политика, чтобы наши многочисленные зрители нам не писали, что, несмотря на все там сводки Росстата, продукты продолжают дорожать? Что для этого нужно сделать? Или, может, это вопрос не к Центробанку? Дмитрий Коршунов: Нет, это правомерный вопрос, в том числе и к Центробанку. Потому что у нас в России режим инфляционного таргетирования так называемый, т.е. мы как Банк России берем на себя ответственность обеспечения ценовой стабильности. И, собственно, этим Банк России занимается, регулируя спрос через ключевую ставку. Что должно произойти? Ну, сейчас в текущих условиях, как я уже сказал, очень сложная ситуация: массовые сподвижки со стороны предложения, ограничения со стороны западных стран на платежи, на импорт определенных товаров, и поэтому это создает существенное повышательное давление на инфляцию со стороны предложения, в том числе. Поэтому здесь нужно как бы пережить этот момент, дожить до того момента, когда предложение будет уже, перенастроятся логистические цепочки, мы найдем новых торговых партнеров, и вот этот вот тяжелый этап будет преодолен. Константин Чуриков: Надо пережить еще и этот момент, я так... Ольга Арсланова: А какие прогнозы? Тут уже разные, знаете, эксперты. Всегда есть люди, которые делают прогнозы, говорят, что к осени уже 10 будет процентов, потом еще ниже. Домыслы все, слухи? Дмитрий Коршунов: По поводу прогноза ключевой ставки, я, наверное, все-таки адресую вас на наш пресс-релиз – это основной прогноз, который мы готовили. Я не являюсь первым лицом, поэтому ничего не могу прокомментировать, кроме того, что написано в нашем официальном прогнозе. Ольга Арсланова: Хорошо, да, не будем, значит. Дмитрий Коршунов: Что касается инфляции, то по прогнозу Банка России, как вот было озвучено на пресс-конференции выступления Эльвиры Набиуллиной, от 18 до 23% в 2022 году мы будем иметь инфляцию. И она снизится до 5-7%, до таких более-менее комфортных значений в 2023 году, ну и вернется к цели в 2024-м. Ольга Арсланова: Да, понятно. Давайте поговорим, как эта ставка на нашей жизни отразится. Вот, например, сейчас люди думают от том, чтоб положить деньги в банк или взять кредит. На какие проценты им стоит рассчитывать уже в коммерческих банках? Дмитрий Коршунов: Коммерческие банки определяют свою процентную политику независимо. Они ориентируются на ключевую ставку Банка России, во многом это их определяющий параметр. Но тем не менее, коммерческие банки свои ставки формируют сами. Сейчас, безусловно, как и в случае первого снижения с 20 до 17%, банки корректировали свою процентную политику, так и сейчас, после снижения до 14%, будет корректировка различного рода ставок и кредитных, и депозитных в сторону понижения как по потребительским кредитам, так и по кредитам бизнеса, так и по депозитам различным. Константин Чуриков: Спасибо большое! Ольга Арсланова: Спасибо. Константин Чуриков: Дмитрий Коршунов, экономический советник Главного управления Банка России по Центральному федеральному округу. 5445 наш СМС-портал, телефон прямого эфира 8-800-222-00-14 – звоните, спрашивайте по поводу новой ставки и вообще наших экономических перспектив. Ольга Арсланова: И рассказывайте, под какой процент деньги положили в последнее время (я имею в виду за то время, пока действуют санкции) или взяли кредит на каких условиях? Нам пишут, вот, например, из Ульяновска: «Я в марте оформила депозит под 20% на три месяца и куплю себе сапоги». Вот и успели вы под высокую процентную ставку. Константин Чуриков: Как в той рекламе 1990-х: «куплю жене сапоги». Ольга Арсланова: Да. Константин Чуриков: Михаил из Краснодарского края: «ЦБ снизил ставку, а мне ни холодно ни жарко. Пенсия 13 тысяч, живи, как хочешь». И Михаил справедливо совершенно об этом пишет. Денис Домащенко сейчас у нас на связи, заведующий лабораторией Исследования денежно-кредитной системы и анализа финансовых рынков РЭУ имени Плеханова. Денис Викторович, здравствуйте! Ольга Арсланова: Добрый день! Добрый день, Денис Викторович! Денис Домащенко: Добрый день! Константин Чуриков: А правда, вот простому человеку, который, извините, я не скажу, живет выживает там на пенсию 13 тысяч, ему какая разница? Денис Домащенко: Абсолютно никакой разницы. Константин Чуриков: Да. Вот ставка поменялась, а что поменяется в жизни людей? Денис Домащенко: Ему важно, чтобы цены в магазинах были стабильными. Та самая ценовая стабильность, о которой постоянно говорится в ... Ольга Арсланова: Подождите, а ценовая стабильность разве не зависит от того, сколько стоят деньги в стране? Денис Домащенко: Конечно, зависит. Но давайте определимся, наверное, с дефинициями. Что такое ценовая стабильность? Это такой прирост цен, который не принимается экономическими агентами в расчет при принятии ими решений, то есть они не обращают внимания на, соответственно, уровень инфляции. И мировая практика в развитых странах с так называемым инфляционным таргетированием, считает, что этим уровнем является 2%. А в развивающихся странах – около 4%, как вот наш Центральный Банк и ставил свою цель последние несколько лет. Константин Чуриков: Так, а нам, чтобы быть как раз-таки развитой страной, мы сейчас о себе говорим, нам это очень важно, жизненно необходимо, нам сейчас нужно перезапускать самолетостроение, вообще в целом приборостроение, машиностроение. Вот эта ставка 14% она сделает погоду? Серьезные люди смогут открывать свое дело, запускать производства? У них рентабельность другая. Денис Домащенко: Нет. Это будет по другим каналам. То есть есть же, кроме кредитного канала, есть канал прямого финансирования из того же бюджета, там никаких ставок нет процентных. Поэтому там, если будут, соответственно, такие инвестиции государственные без процентов, то, да, конечно, какие-то варианты такого перезапуска возможны. Ольга Арсланова: Денис Викторович, вот если мы смотрим на список стран по уровню процентной ставки от самых низких к самым высоким, мы видим, что чем выше ключевая ставка, тем хуже обстоят дела в экономике. То есть высоченная ставка в Аргентине с постоянными кризисами, азиатские страны, Шри-Ланка, африканские страны, Турция, Киргизия, Казахстан – это вот те, кто с нами на одном уровне или даже повыше, чем у нас ключевая ставка. Это вообще показатель развитости экономики или нет? Или мы сейчас в исключительной ситуации находимся, и по этому списку судить не стоит? Денис Домащенко: Но опять-таки как вот говорил предыдущий эксперт, конечно, повышение процентной ставки было в первую очередь для финансовой стабильности, так называемой, в противовес ценовой стабильности. И вот этот уровень 20% он, конечно, запредельный. Его сейчас режут с каждым заседанием, и к концу года, возможно, действительно будет 10%. Но все равно это довольно много. Константин Чуриков: Что-то давно ничего не слышно по поводу индексации пенсий, минимального размера оплаты труда, повышения прожиточного минимума. Вот здесь были какие-то там, скажем так, слухи, да, которыми делилась, по-моему, газета «Ведомости», о том, что есть идея поднять на 9%. Но вот насколько это все правда? И вообще, когда ждать какого-то решения? Может, вы что-то знаете? Денис Домащенко: Нет. Я так же, как и вы, тоже обладаю той информацией, которую официально власти нам предоставляют. То есть у меня инсайда в этом плане нет. Но я думаю, что, скорее всего, конечно, будет индексация пенсий. Вопрос только, какая часть этих пенсий будет индексироваться, но как минимум 9-10% надо это делать. Константин Чуриков: Так, а какая инфляция, такая потребительская, которая касается любого обычного человека, связанная с покупкой самых дешевых продуктов, какая инфляция – настоящая? Денис Домащенко: А это зависит, конечно, индивидуально от корзины потребления персональной. Вот, если вы хотите лично мою корзину, то у меня порядка 35-40%. То есть я просто отслеживаю, сколько я потребляю. Я потребляю примерно столько же, пока еще не ужимался, ну, вот у меня где-то 35-40% ценник растет, особенно на продукты. Ольга Арсланова: А что ж вы такого там покупаете, Денис Викторович, что подорожало? Денис Домащенко: Ну, все, что и обычные люди: овощи, фрукты. Константин Чуриков: Я вот солидарен с Денисом Викторовичем. Ольга Арсланова: То есть ничего такого, да? Понятно. Денис Домащенко: Нет, ничего такого. Ольга Арсланова: Ничего такого. Нет, ну, я не знаю, может, вы там какие-нибудь детали для автомобиля покупаете постоянно. Они подорожали. Денис Домащенко: Пока успел масло поменять, успел до подорожания. Константин Чуриков: А что нам скажет Валентина из Воронежа? Валентина, здравствуйте! Ольга Арсланова: Да, здравствуйте, Валентина! Рады вам! Зритель: Добрый день! Константин Чуриков: Да, да, Валентина, добрый день! Пожалуйста. Зритель: Ездили с мужем сегодня, хотели «Праздник» свой вклад еще на месяц. А нам сказали, что только 8%. Никаких там 17, 14. Только 8%... Ольга Арсланова: А вы клали под какой процент, Валентина? Зритель: 17% говорили. Константин Чуриков: Нет, подождите, а это... Зритель: А теперь только 8%. Константин Чуриков: Это, может быть, какой-то особый вклад, на каких-то?.. А если заново его сейчас бы... Зритель: Нет, это самый обыкновенный вклад. Это самый обыкновенный вклад, который мы клали на месяц. Ольга Арсланова: Угу. Ну, вот этот месяц закончился, ставка поменялась... Зритель: А вот месяц закончился у нас второго. Ольга Арсланова: Следующий процент уже 8. Зритель: Сегодня мы поехали, хотели продлить его. А нам сказали: только 8%. Ольга Арсланова: И вы как решили? Забрать деньги? Зритель: Заберем деньги, конечно. Да, ну, 8% – это очень мало. Ольга Арсланова: Вот, вот. Спасибо вам большое! Константин Чуриков: А я не понимаю, кстати. Вот тоже объясните, да. Значит, ключевая ставка 14%, а людям дают под 8. Какой-то зазор очень такой большой, Денис Викторович? Ольга Арсланова: Или так всегда? Денис Домащенко: Ну, значит, у банка достаточно ликвидности, и он готов платить максимум 8% и нет возможности размещать под какие-то высокие проценты. Банк же он должен зарабатывать, соответственно, у него уровень маржи какой-то определенной должен быть. А если он не может найти кому отдать деньги... Ольга Арсланова: То есть, да, ему сейчас вот эти деньги Валентины сейчас не так принципиально важны, чтобы он за них так переплачивал? Для банка. Проще отпустить этого вкладчика? Денис Домащенко: Да, да. Ольга Арсланова: Но вот смотрите, что сейчас произойдет. Поясните, пожалуйста, если моя логика не туда куда-то зайдет. Вот люди, которые были готовы на три, на четыре месяца вложить деньги в банки под 20% процентной ставки и что-то заработать, чуть-чуть выше инфляции хотя бы получить, они сейчас вот так вот махнут рукой, как Валентина. Скажут: «Да пропади все пропадом. Мы сейчас все это снимем, пойдем еще телеков купим. Накупим каких-нибудь там вещей и все. И будем сидеть просто без денег». Это к чему приведет нас? Денис Домащенко: В каждой семье есть определенная подушка безопасности. Если нет дополнительных альтернатив с более высоким уровнем, то будут и под 8% класть, и под 5, и под 4. Это же уже было у нас совсем недавно. Ольга Арсланова: А какой смысл? С инфляцией, существенно выше этого показателя. Денис Домащенко: Даже, даже при высокой инфляции. Поэтому вопрос альтернатив. Ольга Арсланова: Нет, я просто пытаюсь понять. Или это цель такая – сделать так, чтобы люди пошли и потратили деньги, и потребительским поведением разогнали экономику? Денис Домащенко: Нет, такой цели нет. Цель здесь такая, чтобы не развалилась экономика современная, и какой-то вменяемый уровень процентных ставок, чтобы брали кредит и продолжали какой-то бизнес. Потому что сейчас многие остановились... Константин Чуриков: Подождите, Денис Викторович. Мы думали, что у нас какие-то амбициозные серьезные цели. Оказывается, у нас цель просто, чтоб экономика не развалилась. Денис Домащенко: Понимаете, такая штука: сейчас все ожидают, что будет дальше, связанное с геополитическими рисками и т.д. Пока вот эта ситуация не успокоится, предприниматели будут больше выжидать. Константин Чуриков: Ну, не хочется никого пугать, но, судя по всему, ситуация не успокоится. Я имею в виду, что санкционное давление будет нарастать. Вот эти кольца блокады, о которых говорил Белоусов, они останутся, как минимум четыре кольца, которые он перечислял. Ну и что дальше? То есть нам же нужно как-то каким-то образом понять, что мы делаем дальше и, наверное, как-то серьезнее относиться к этому процессу? Денис Домащенко: Да, безусловно. Поэтому мы ждем решения нашего руководства относительно этого. А руководство пока еще нам не показывает никакой стратегии развития экономики в целом. Есть какие-то определенные наброски, наметки по отдельным производствам в том же самолетостроении. Но это исключение из правил. Ольга Арсланова: А что будет с банками при таких ставках? Как будет развиваться вообще банковская сфера? Была новость о консолидации трех банков на базе ВТВ, например. Я не знаю, они будут укрупняться как-то? Денис Домащенко: Да, да. Будет продолжаться укрупнение в банковском секторе. Если вы посмотрите, каждый год примерно у нас на 10% банков сокращается. Будет это и в следующие годы продолжаться такая ситуация. Ольга Арсланова: Это хорошо для потребителей? Вот такое сокращение? Денис Домащенко: Это ни хорошо и ни плохо. Это нормальный естественный процесс для нашей системы. Константин Чуриков: Так, еще вот из Томска спрашивают: «Куда идут собранные от вот этой ставки деньги?» То есть Центробанк кредитует другие банки, соответственно, под вот эти проценты. Хорошо, Центробанк получает эти проценты. Дальше куда эти проценты идут? Денис Домащенко: Не Центробанк получает. Почему Центробанк получает? Константин Чуриков: Ну, смотрите. Вот, значит, ставка... Давайте объясним механизм ключевой ставки. Вот сейчас она 14% стала – это тот процент, под который, значит, получается Центральный банк кредитует, дает деньги, дает ликвидность другим участникам рынка, в частности банкам. Правильно? Это максимальная планка? Денис Домащенко: 14% плюс 1 процентный пункт в зависимости от инструментов рефинансирования коммерческих банков. Константин Чуриков: Хорошо. И, соответственно, по истечению этого времени, банки под этот процент, они выплачивают эти проценты кому? Центробанку, верно? Денис Домащенко: Да, конечно. Константин Чуриков: Вот. И куда идут? Имеется в виду, зритель имеет в виду, вот вопрос в чем: куда идут вот эти вот?.. Ольга Арсланова: Куда проценты идут? Константин Чуриков: Да, полученные проценты, маржа эта? Денис Домащенко: Смотрите, ключевая ставка – это ориентир. Это не только кредиты, но и депозиты. Ведь лишние деньги, которые скапливаются у коммерческих банков, они кладут опять же в Центральный банк под ставку 14% минус 1 процентный пункт – это 13. То есть сами коммерческие банки принимают у вкладчиков деньги, допустим, под 8%, как вы говорите, или под 12% как Сбербанк тот же самый, последние уровни, и кладут под 13% в Центробанк, если им некуда девать эти деньги. То есть тут процесс такой, знаете, это не значит, что все побежали в Центробанк брать под 15% годовых и потом дальше размещать это... Ольга Арсланова: Ну, в общем, можно сказать, что эти проценты идут на жизнеобеспечение ЦБ и коммерческих банков? Скажем так. Денис Домащенко: Жизнеобеспечение ЦБ... Знаете, последние три года ЦБ наша... поэтому тут... Ольга Арсланова: Угу. Жизнеподдержание... Денис Домащенко: Такой момент довольно интересный про жизнеобеспечение... Ольга Арсланова: Слушайте, вот тут иронизируют наши зрители: «Новая ставка ЦБ больше, чем жизнь». Это литературная аллюзия. Константин Чуриков: А так всегда – ставка больше, чем жизнь. Ольга Арсланова: Да. Как вам кажется, при каких условиях ставка ключевая может быть снижена еще? Денис Домащенко: Ее можно уже снижать сейчас, потому что доходности по тем же ОФЗ в районе 10%. То есть у Центрального Банка есть лаг до 10%. Если индикатор по инфляции и кумуляции будет снижаться с текущих уровней, допустим, на 3-4 процентных пункта, то мы совершенно спокойно можем 10 увидеть. Ольга Арсланова: Ну, а 10% – это уже практически как до начала спецоперации? Ну, чуть больше. Денис Домащенко: Нет. Там, по-моему, было пониже... Ольга Арсланова: 7%? Денис Домащенко: Ниже 10 был. Константин Чуриков: Денис Викторович, конечно, может быть, вопрос не к вам, но как вы думаете, увидим ли мы снижение уровня бедности в этом году в России? Денис Домащенко: Вы знаете, мы каждый год боремся с этой бедностью. Поэтому я уже воздержусь от комментариев, если позволите. Константин Чуриков: Понятно. Зато честно. Ольга Арсланова: Спасибо. Константин Чуриков: Денис Домащенко, заведующий лабораторией Исследования денежно-кредитной системы и анализа финансовых рынков РЭУ имени Плеханова. Мы буквально на секунду берем паузу, чтобы вернутся к вам.