Ольга Арсланова: В ближайшие полчаса предлагаем поговорить об управляющих компаниях. Возможно, контролировать их в ближайшее время будут более жестко. Их могут лишить возможности обслуживать той или иной дом, если в нем за год было допущено два грубых нарушения. Это предложение замглавы Минстроя Андрея Чибиса. Еще одна идея, о которой он рассказал – исключать все дома из лицензии компании-банкрота и аннулировать лицензии, в которых нет ни одного дома. Юрий Коваленко: С нюансами, естественно. Законопроект с поправками в Жилищный кодекс об усилении лицензионного контроля управляющей компании уже одобрен Комитетом Госдумы по жилищной политике и ЖКХ, и по результатам мониторинга проекта "Управдом" в России не имеют ни одного дома в управлении почти 10% всех зарегистрированных управляющих компаний – это действительно очень много. И в то же время считается, что пустые или нулевые организации крайне опасны для рынка жилищно-коммунальных услуг. Ольга Арсланова: Вот именно с ними, а также с вашими жалобами в адрес управляющих компаний мы и будем разбираться. Об этом мы будем говорить с нашим гостем – председателем Союза жилищных организаций Москвы Константином Крохиным. Здравствуйте, Константин. Юрий Коваленко: Добрый вечер. Константин Крохин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Предлагаю разобраться сначала с вот этими запасными лицензиями или несуществующими, странно существующими управляющими компаниями, о которых говорил Чибис. Что это такое и почему возможно их существование сегодня? Константин Крохин: Первое: возможно потому, что закон допускает получение лицензии на новую организацию, которая на рынке еще не работала, но соответствует всем лицензионным требованиям. Так был написан закон тем же самым министерством, и тот же самый зам руководителя… Ольга Арсланова: То есть "плодитесь и размножайтесь"? Константин Крохин: Да, да. Я бы хотел сказать, что вопрос о лицензировании всегда оставался в профессиональном сообществе спорным. Министерство считает, что лицензирование помогает наводить порядок на рынке; эксперты считали, что не помогает. И вот, собственно, то, что стали править этот закон, говорит о том, что кто-то настрогал этих компаний впрок, вопрос – кто и зачем? То есть на сегодняшний день по закону действительно запретить и не выдать лицензию компании, которая не имеет нарушений, а она их не может иметь, потому что она не работала раньше на рынке, ее только-только зарегистрировали. Это законно, это ее право требовать и соответствовать требованию получать лицензию, и вот оно реализовано, они имеют лицензии. Но ведь вопрос… Чтобы попасть в дом на управление, необходимо пройти сложную процедуру либо общего собрания собственников, либо пройти по конкурсу у местных органов власти. И так получается, что на всех домов не хватает. Ольга Арсланова: Давайте разберемся с этими 10% компаний, о которых сказал Юра. Это нарушители, это какие-то, я не знаю, теневые компании для ухода от налогов, или, возможно, это просто компании, которые зарегистрировались, но пока не начали работать, и к ним, в общем, претензий быть не может? Константин Крохин: Нет, я думаю, что здесь никакого криминала нет. Скорее всего это действительно те люди и те компании, которые поверили в реформу, что действительно можно на этот рынок выйти, для этого нужно получить лицензию; они законопослушные, потому что они пошли и получили лицензию. Ведь чтобы ее получить, необходимо, чтобы ваш персонал, ваши ключевые сотрудники сдали экзамен. То есть люди потратили время, попытались, но по каким-то причинам в дальнейшем не смогли на этот рынок выйти. И вот вопрос: почему такая причина возникла? Мне кажется, что параллельно с вопросом о лицензировании и контроле деятельности управляющих компаний нужно было решать вопрос о демонополизации этого рынка. То есть вполне возможно, что среди этих 10% есть хорошие компании, которые просто в силу административных барьеров не могут попасть в те дома, где их ждут. Ольга Арсланова: Но есть версия о том, что их создали специально, для того чтобы ими заменить компании, лишившиеся лицензии. Соответственно, одни и те же люди могут управлять… Константин Крохин: Вы знаете, если это действительно так, то я бы еще добавил. Я бы не хотел подозревать участников рынка в такой… Это махинация по сути: люди предполагают, что они будут плохо работать… Ольга Арсланова: Законная такая махинация, скажем так. Константин Крохин: Разрешенная законом: если она разрешалась законом, значит, она законная, я с вами согласен. Но вопрос в том, что… Я бы вряд ли подозревал таких людей, которые сознательно идут на нарушения, чтобы у них отняли лицензию, потом заменили другую компанию, и она плавно вошла в этот рынок в этот же дом. Это возможно только в одном случае, когда дом контролируется местной администрацией – тогда она может по конкурсу менять эти управляющие компании, как перчатки. Ольга Арсланова: Что значит "дом контролируется местной администрацией?" Константин Крохин: Местной администрацией, то есть местными органами власти. Что это значит? У вас есть два способа войти в жилой дом на управление. Во-первых, можно пройти общее собрание, убедить жителей, что вы лучше, что при вас будет краше, чище, дешевле, может быть. Все очень сложно, потому что в больших домах – а в России, как правило, преобладают многоквартирные большие дома – провести собрание без нарушений крайне тяжело. Поэтому, как правило, заинтересованные лица идут, скажем так, на контакт с местной администрацией, которая проводит конкурс. Если жители дома в течение года не выбрали управляющую компанию, местная администрация обязана провести конкурс на управление. Она его проводит, и кто-то выигрывает – некий победитель. Ольга Арсланова: Мы не знаем, как именно проходит конкурс. Константин Крохин: Да. И вот здесь получается, что мы не знаем, как проходит, но мы знаем, что от местной администрации зависит, будет эта компания работать в этом доме или в этом микрорайоне или не будет. Соответственно, выстраиваются определенные взаимоотношения. Ольга Арсланова: То есть получается, что запасные или вот эти нулевые организации могут быть выгодны местной администрации? Константин Крохин: Местной администрации, которая контролирует этот рынок. Я бы его называл не какими-то страшными словами, а это конкретно монополизм – это экономический монополизм, с которым в ходе реформы ЖКХ мы так и не справились. Я бы больше сказал: его стали насаждать даже в больших масштабах, чем это было до начала. Юрий Коваленко: Но позвольте, это все-таки… Давайте рублевый вопрос поднимем и разберемся в деталях. Константин Крохин: Давайте. Юрий Коваленко: Это консервы (эта управляющая компания), либо она все-таки какую-то финансовую деятельность проводит, для того чтобы оставаться на этом рынке, и деньги какие-то тянет на себя? Константин Крохин: Скорее всего, эти управляющие компании являются обслуживающими организациями. Вы знаете, у нас, если брать московскую тематику, средний московский район поделен на несколько микрорайонов – допустим, 5 микрорайонов. И в каждом микрорайоне была своя эксплуатирующая организация. После того, как монополизация к нам вернулась, у нас в каждом районе работает "Жилищник", у которого, может быть, 400 крупных домов, то есть большая площадь. Так вот эти 5 подрядных организации, которые работали раньше на подряде у ДЭЗа, не испарились никуда – люди там остались, техника, какой-то рабочий состав и так далее. И вот они могут продолжать обслуживать какие-то дома, которые не попали под управление "Жилищника", и они могут хотеть быть управляющими компаниями, получить лицензию, но после этого текущая ситуация не дает им возможности выйти на этот рынок, потому что он монополизирован. Юрий Коваленко: А вот не получится ли так, что начнется копание друг под друга? Ведь у компании два серьезных нарушения за год, и она вылетает, грубо говоря, с этого рынка – не начнут ли подставлять организации, для того чтобы подсунуть свою какую-то организацию, которая подконтрольна или выгодна какому-то определенному человеку? – лазейки такие. Константин Крохин: Видите ли, исходя из опыта деятельности я бы вам вот что сказал. Любое ужесточение, будь то штрафы на дорогах за пьянку, будь то штрафы в жилищной сфере, ведет к тому, что коррупционность или коррупциогенность растет. потому что, извините, если в год два нарушения… Любой жилищный инспектор, любой какой-то недобросовестный чиновник может вас таким образом подставить, потому что он выносит вам предписание, вы его оспариваете в суде, а пока вы по судам ходите, у вас дом отняли. То есть очевидно, чтобы не попасть в такой поворот событий, вы будете выстраивать какие-то коррупционные отношения, чтобы сохраниться на этом рынке. Поэтому я считаю, что любое ужесточение такого типа приведет только к ухудшению, потому что останутся только те компании… Я вам приведу простой пример. В Москве есть дом, в котором живет начальник Жилищной инспекции Москвы. Там управляет компания, которая по слухам там связана с Жилищной инспекцией. Доказательств нет, поэтому утверждать невозможно, но сколько бы люди ни писали, куда бы ни писали – в прокуратуру, в ту же Жилищную инспекцию окружную – там по фактам нарушений не выносятся никакие решения: "Проверка продолжается, проверка продлевается…", и так может длиться несколько месяцев, потому что факт нарушения налицо, но он не фиксируется, потому что вот эти два нарушения, и компания вылетит. Но если вы в хороших отношениях с начальством, никуда вы не вылетите, просто ваши нарушения не будут фиксироваться. Поэтому я полагаю, что нужно идти все-таки по пути демонополизации, а не усиления штрафа, чтобы было несколько компаний, чтобы люди, граждане могли выбирать, а не так, как сегодня. Понимаете, в Москве очень много больших домов по 500 квартир, по 1000 квартир, где собрание провести реально сложно. И вдруг как черт из табакерки выходит эта компания, которая говорит: "Я провела собрание". Более того, люди добровольно повысили тариф в 2 раза, потом у людей отключают канализацию, и куда бы вы ни жаловались, никто не фиксирует эти нарушения. Это проблема монополизации и связи с местными органами власти вот этих управляющих компаний. Ольга Арсланова: Но смотрите, Константин. Сейчас действительно в Москве с управляющими компаниями проблема в чем? Жители недовольны, жители начинают жаловаться, например, на портале mos.ru, лично мэру, как у нас это все сейчас принято. Константин Крохин: Очень быстро работает связь, да. Ольга Арсланова: Управляющая компания получает определенный штраф, который в дальнейшем распределяется между жильцами этого дома, потому что управляющая компания потратила деньги из своей базы, соответственно, ей нужно как-то эти деньги вернуть. Получается, что нам как жильцам жаловаться невыгодно. И сколько бы мы ни жаловались, мы получаем в итоге увеличение вот этой цифры в платежке и все ту же управляющую компанию. Возможно, этот механизм позволит нам проще расправляться с этой управляющей компанией? Константин Крохин: Я с вами не соглашусь. Дело в том, что если управляющая компания наказана административным штрафом, она не может эти деньги переложить на жильцов, потому что тарифы для жильцов устанавливаются либо общим собранием, либо органами власти. То есть ваша квитанция никак не меняется. Ольга Арсланова: Пример собственно моего дома: управляющая компания плохо убирала мусор, не вывозила мусор, который, естественно, выбрасывали жильцы этого же дома (плохо поступали, но тем не менее), и строительный мусор после ремонта скапливался возле подъезда. Когда на управляющую компанию пожаловались, она была вынуждена нанять определенных людей, которые это вывезли, и мы увидели новые суммы, потому что им пришлось платить. Константин Крохин: Это удивительно. Если это произошло в Москве, вам просто нужно было обратиться в ту же Жилищную инспекцию. Начисления тарифа, начисления коммунальных платежей вам никак не зависит от текущих штрафов, проблем, дождя, снега управляющей компании. Тариф устанавливается на год, он в течение года не меняется, поэтому как это у вас могло появиться в платежке, я не могу даже себе представить. Ольга Арсланова: И вот, предположим, мы недовольны нашей управляющей компанией. Как сейчас мы можем с ней распрощаться? Как мы можем ее лишить этой лицензии наконец? Константин Крохин: Вы не можете лишить ее лицензии. Более того, если эта управляющая компания связана с местной администрацией, вы ничего не можете с ней сделать. Что бы вы ни писали, какие бы жалобы вы ни направляли, ответ будет такой: "Ваша жалоба не подтвердилась", и на портале mos.ru очень много таких ответов, когда люди жалуются, что не подтвердилось, всем там шито-крыто и спокойно. Ольга Арсланова: Так, может быть, нам поможет вот этот новый закон? Константин Крохин: Он никак вам не поможет. Дело в том, что если не работает, скажем так, штраф однократный, если вы вводите двукратный, он вам тоже не поможет, потому что в праве есть такая концепция, что важен не размер наказания, а важно, чтобы это наказание было неотвратимым. Поэтому если бы наказание… Я ведь об этом вам и говорю: у нас и сейчас драконовские штрафы, у нас и сейчас Жилищная инспекция имеет право проверять общее собрание, результаты голосования, тарифы, но она этого не делает. Проблема в том, что… Почему люди жалуются мэру? Потому что обращение в местную инспекцию не дает никакого результата, нарушения не фиксируются – и не фиксируются, скорее всего, потому, что надзорным органам удобно работать с определенным количеством управляющих компаний, потому что они в нужный момент снег уберут, то есть они подконтрольны, они управляемы, да и зачем менять игроков? Вот эта проблема… Раньше она, когда в советское время с этим боролись, называлась местничеством и кумовством. Вот это проблема, которая не решается кроме как борьбой с демонополизацией, то есть рынок должен быть демонополизирован. Юрий Коваленко: Подождите, что значит какая-то жалоба не доказана? Если я, допустим, снимаю на протяжении недели о том, что мусор не вывозят или не убирают придомовую территорию, либо действительно что-то такое происходит пролонгировано, скажем так. Я предоставляю эти фотографии – как это может не подтвердиться? За один день это не убрать. Константин Крохин: Очень просто. Это не имеет никакого отношения к управляющей компании. Те нарушения, о которых вы сказали, касаются… Вывоз мусора у нас сегодня выиграли 4 компании на всю Москву, на 10 округов, конкурс на 18 лет – это монополисты, которые работают, и вы никак на них влиять не можете, то есть эти компании никак вами не контролируются, потому что управляющая компания мусор не вывозит. Второе. Вы сказали про уборку придомовой территории. Сегодня придомовую территорию управляющая компания не убирает – в Москве этим занимается, опять же, так называемый ГБУ "Жилищник". Это все подконтрольные городу государственные бюджетные учреждения. И вы на них жалуетесь, они не поменяются. Сколько бы вы ни жаловались… В лучшем случае – что уже хорошо – их заставят убрать и починить асфальт, где он плохой, но вы никак не сможете добиться, чтобы убрать эту компанию, потому что она принадлежит городу и она монополист. Ольга Арсланова: У нас звонок из Иваново, на связи с нами Марина – здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Как правильно вы все говорите! Мучаемся с тем же вопросом. Для этой передачи нужно отложить 4 часа разговора. Я поняла, что убрать компанию не удастся, но скажите, пожалуйста, чего нам ожидать, если вчера на сайте ЭСК "Гарант", поставляющей электроэнергию организации, которой мы платим как собственники жилья напрямую за электроэнергию… На этом сайте я обнаружила информацию, что наша управляющая компания должна этой компании почти 4 миллиона рублей. Компания работает у нас с 2010 года, мы в суде оспаривали, как она к нам пришла – не удалось, как вы понимаете, все против собственников. Что нам грозит, если такой огромный штраф есть у нашей управляющей компании? – не у жильцов дома, а у управляющей компании перед поставщиками электроэнергии? Может быть, это поможет нам ее убрать и взять в свои руки управление домом? Ольга Арсланова: Спасибо. Константин Крохин: Ну вот, к сожалению, те меры, которые сегодня существуют, не предусматривают наличие задолженности как причины для того, чтобы управляющую компанию убрали из дома. Но я могу успокоить зрительницу тем, что любые долги управляющей компании никаким образом на жильцов не повлияют, то есть жильцы не будут платить по долгам управляющей компании ни при каких обстоятельствах. Поэтому здесь можно не беспокоиться и спокойно жить. Ольга Арсланова: Вот вопрос, который наша зрительница подняла, интересует и других участников нашей беседы. "Надо вообще убрать управляющие компании, почему мы не можем платить напрямую поставщикам ресурсов?", – я так понимаю, что это региональные власти определяют в том или ином регионе, просто есть города, где люди так и делают. Константин Крохин: Дело в том, что никто не мешает и сейчас гражданам платить напрямую – для этого всего лишь им надо договориться в доме. Потому что этот гражданин хочет платить напрямую, а 100 других не хотят. Если на общем собрании эти граждане решат, что они хотят платить напрямую, никто им не может помешать это сделать. Поэтому сегодня проблема в том, что волеизъявление граждан реально… Во-первых, выявление волеизъявления – больше 50% должны прийти к какому-то консенсусу. И второе – это реализация этого решения. К великому сожалению, особенно по большим городам-миллионникам, людям трудно собраться и провести собрание. Нужно менять механизм проведения собрания, в этом направлении я вижу выход. И еще, конечно, то, что не всегда решения, которые людям кажутся простыми, на самом деле простые. Пока у нас не появятся профессиональные компании малого и среднего бизнеса, как и было задумано при принятии Жилищного кодекса, пока не будет конкуренции, а будут, скажем так, насажденные управляющие компании, так или иначе связанные с местной администрацией, как бы вы ни повышали тариф, что бы вы ни меняли, какое бы лицензирование ни вводили, у вас будет один и тот же результат: люди будут не удовлетворены качество, потому что они не могут влиять на деятельность этой управляющей компании. Сегодня законный механизм заключается только в общем собрании. Провести его крайне сложно. Более того, очень часто администрации не помогают проводить эти кампании, потому что им выгодно ежегодно проводить конкурс по выбору управляющей компании. Ольга Арсланова: А смотрите, вот нам пишут: "Гость ваш говорит об общем собрании. Я спрашивал соседей – никого не приглашали на них, они даже не знают, когда она проводится". Константин Крохин: А очень просто. Если человек из Москвы, в данном случае у нас 99% жилого фонда обслуживается ГБУ "Жилищник". Каким-то образом эта компания… Ольга Арсланова: Собрания не нужны. Константин Крохин: Они и не нужны, да, хотя по Жилищному кодексу нужны. То есть чтобы дом от ДЭЗа перешел к "Жилищнику", по идее, надо было проводить собрание, но никто не проводил, у Жилищной инспекции вопросов не возникает, у ресурсоснабжающих организаций вопросов не возникает, то есть все, как говорится, как будто бы так и должно быть. Это же главная проблема, ваш зритель в точку попал: он хотел бы, наверное, прийти на собрание, он хотел бы задать вопрос, он хотел бы увидеть отчет финансовый, почему тарифы такие, но этого нет. И когда этого механизма обратной связи нет, граждане никак не могут повлиять на ситуацию. А раз они не могут повлиять, то от кого же зависит повышение качества? – если я как потребитель не могу об этом заявить, то, соответственно, исполнитель как бы и не слышит об этом, правильно? И система не работает. Юрий Коваленко: То есть больше надо ходить и жаловаться, требовать? Константин Крохин: Да в том-то и дело, что нет. В условиях, когда вы не можете поменять управляющую компанию, вы понимаете, на ваши жалобы приходят… К великому сожалению, это практика: я вот изучал эту статистику – получается, что в случае большинства обращений жалобы не подтверждаются. Почему? Потому что контролирующему органу и местной администрации выгодно показывать, что у меня в районе все хорошо, я не в отстающих, я не в конце рейтинга. Поэтому здесь, с одной стороны, есть такой карьерный момент, а с другой стороны, финансовые штрафы. Ведь и сейчас финансовые штрафы достаточно большие, они драконовские, и по большому счету управляющей компании легче и лучше договориться с проверяющими, чем действительно менять систему или выносить сор из избы. Юрий Коваленко: А жильцы тем временем продолжают тянуть лямку, получается? Константин Крохин: Получается, что крайними остаются все равно граждане, потому что все… В данном случае я должен справедливости ради сказать, что наведен порядок в тарифообразовании: сегодня уже нет двойных платежек, сегодня управляющая компания не может вдруг в 2 раза повысить стоимость услуг, для этого существуют определенные механизмы – в частности, региональные энергетические комиссии устанавливают предельные размеры тарифов и так далее. Но качество снижается. То есть вы как бы платите те же самые деньги, но качество ваше не растет, а снижается, и в этом смысле вы все равно проигрываете. Юрий Коваленко: Давайте вернемся все-таки к ситуации смены компании. Понятное дело, в Москве можно выбрать, можно в принципе каким-то образом договориться, масса вариантов. А представьте себе какой-нибудь город, в котором она одна. Ее в принципе заклевали штрафами, ее сделали виновной во всех бедах, но сменить ее никак не получается. Почему нет возможности жителям участвовать в реформировании этой компании? Константин Крохин: Потому что законодатели, прежде всего Министерство жилищно-коммунального хозяйства и строительства эту возможность как бы ликвидировали. Ведь когда в 2005 году вступил в силу Жилищный кодекс, он как раз и подразумевал, что граждане будут принимать участие в реформировании. Они будут выбирать способ управления самостоятельно – прямое управление, когда маленький дом и люди напрямую заключают договора с поставщиками. То есть это же все было. Ольга Арсланова: Либо в рамках ТСЖ. Константин Крохин: Либо в рамках ТСЖ, жилищных кооперативов. А что сегодня происходит? Сегодня повсеместно насаждаются государственные бюджетные или муниципальные бюджетные учреждения, которые… Почему бюджетные? – потому что они на бесконкурсной основе получают субсидии, ресурсы и так далее. Посмотрите, у нас дороги – ГБУ "Дороги", ГБУ "Магистрали" – везде ГБУ. Это сделано для того, чтобы туда на бесконкурсной основе ставить подконтрольную местным администрациям компанию. При чем тут жители? Как они могут на это повлиять? Вы только что рассказали про уборку территории, про вывоз мусора, и я вам объяснил, что там везде ГБУ, которые этим занимаются, и вы на них не можете повлиять, потому что на любое бюджетное учреждение влияет только собственник. Получается, что для исполнителя услуг важнее мнение начальства, мнение вышестоящей организации, чем мнение потребителя, который за эти услуги платит. Это системная проблема. Ольга Арсланова: Зрители интересуются из Москвы: "К чему вы клоните? – к кондоминиумам с еще более сумасшедшими ценами за услуги?" Константин Крохин: Да нет. Во-первых, кондоминиумов у нас нет: в соответствии с Жилищным кодексом, у нас есть самоуправление в форме товарищества собственников жилья (сейчас это товарищество собственников недвижимости) либо жилищные кооперативы, и они занимают меньше 3% общего жилого фонда. Ольга Арсланова: Которые, кстати, тоже потихоньку начинают наступать. Константин Крохин: Это можно считать наступлением – меньше 3% жилищного фонда? А 97% – это государственные бюджетные учреждения, которые лупят тариф с низким качеством, вы их не можете поменять, их не видят в упор органы надзора и контроля. Вот это ли не проблема? Мы обсуждаем как бы непонятный кондоминиум, которого в российском законодательстве даже нет, а вот совершенно не хотим обсуждать активность граждан, когда бы они могли на собрании влиять… Понимаете, не жаловаться они должны, а должны на собрании выбрать ту управляющую компанию, которая лучше, и для этого эти управляющие компании должны в природе существовать. А сегодня, когда, вводя лицензирование, зачистили рынок и остались только компании, близкие к администрациям, или вот эти новые 10%, заложенные впрок… Ольга Арсланова: …которые, в общем, вероятно, примерно оттуда же. Константин Крохин: Да, да. И нам говорят: "Но ведь как в том регионе…" А у нас других компаний нет, мы ее не можем убрать, даже она вся плохая, потому что других нет. Но вы же сами убрали с рынка, зачистили эти компании. Поймите: все случаи, когда мы можем сказать, что хорошая реформа, когда действительно хорошо обслуживают дома – это везде малый и средний бизнес. Это люди, живущие в этой же окрестности, которых знают, где они живут, у которых есть честь, совесть, достоинство, потому что это дело его жизни. Это должны быть не крупные компании, а это должен быть малый и средний бизнес. Это хорошо и с точки зрения кризиса, это и самозанятость населения, это конкуренция и это низкий тарифы и низкие услуги, потому что малые и средние предприятия могут применять упрощенную форму налогообложения, платить меньше налогов зарплатных, пенсионных и так далее. А что такое ГБУ "Жилищник"? – это вам НДС сразу 18%, это налог на прибыль по полной, понимаете, это совершенно другие тарифы. Мы делали проверку: когда домом управляет ТСЖ (самоуправление), тариф получается на 35% меньше просто потому, что эта форма позволяет экономить на самом режиме. Ольга Арсланова: Как вам кажется, почему ТСЖ не столь популярно сейчас, как могло бы быть? Константин Крохин: А потому что эту популярность никто не пропагандирует. Когда в Москве была программа до 2010 года по созданию и пропаганде ТСЖ, изучался этот опыт, и везде приводили в пример товарищества, в которых тарифы были низкие, а качество высокое; они выигрывали конкурсы. А после 2010 года это стало никому не интересно, потому что министерство приняло решение, что нужно везде вводить управляющие компании, подконтрольные государству или местным органам власти. И мы получили результат. То есть мы нигде не услышим ничего хорошего про ТСЖ, но мы и не слышим ничего хорошего про управляющие компании – у вас даже передача посвящена нарушениям управляющих компаний. А где хороший пример в этом во всем? Юрий Коваленко: Значит, надо возвращаться к ТСЖ, увы. Константин Крохин: Согласен, согласен с вами. Ольга Арсланова: Спасибо. Юрий Коваленко: Да, в принципе наметили. Спасибо большое. У нас в студии был Константин Крохин, председатель Союза жилищных организаций Москвы. Спасибо большое.