Виталий Млечин: Сохранить малые аэропорты. Губернатор Томской области Сергей Жвачкин направил обращение в Министерство транспорта и Правительство России с просьбой пересмотреть новые требования к безопасности аэродромов. Уже приостановлены полеты в малые аэропорты трех регионов: Алтай, Томская область и Забайкалье. В зоне риска оказалось около 2 тысяч аэродромов по всей стране. Ксения Сакурова: В Государственном реестре гражданских аэродромов Российской Федерации, опубликованном на сайте Росавиации, зарегистрирован 241 аэродром, из них 89 федерального значения, а остальные – региональные. За последние 20 лет в России прекратили существование свыше тысячи аэропортов. 5 октября перестали работать еще 15. Виталий Млечин: Вот в чем причина: теперь в малых аэропортах необходимо установить специальные ограждения с сигнализацией; организовать контроль доступа и видеонаблюдение; установить системы связи, оповещения, сбора и обработки информации; обеспечить площадку интернетом; набрать штат групп быстрого реагирования; организовать круглосуточное патрулирование и осмотр взлетно-посадочной полосы. Ну, список объемный, как вы видите сами. Денег, естественно, нет. Насколько оправдано введение таких правил? Как ситуация с авиаснабжением в вашем регионе? Расскажите, пожалуйста. Позвоните нам по телефону 8-800-222-00-14 или напишите нам сообщение на короткий номер 5445. У нас в гостях сегодня Виктор Горбачев, генеральный директор ассоциации «Аэропорт», член Общественного совета при Ространснадзоре. Здравствуйте. Виктор Горбачев: Добрый день. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Виталий Млечин: Список очень обширный. Казалось бы, в общем, логично, что должно быть наблюдение, должен быть интернет, должны быть группы быстрого реагирования – в идеале. А как на практике? Все-таки речь идет не о колоссальных каких-то аэропортах, типа Шереметьево или о каких-то других. Речь идет о малых аэродромах, в которые и самолеты-то садятся, может быть, раз в неделю. Насколько это оправдано? Виктор Горбачев: Ну, любое постановление, которое направлено на обеспечение безопасности, конечно, оно необходимо. Но ни в коем случае нельзя, как вы сказали, действительно, обращать внимание на таких «монстров», как Внуково, Шереметьево, Домодедово, Санкт-Петербург, и точно такое же отношение должно быть к каким-то маленьким аэропортам, типа Усть-Кут, Усть-Нера и тому подобные, где, действительно, полеты от одного в день до одного в неделю. И спрашивается: зачем это? Виталий Млечин: А зачем это? Почему сейчас вообще это возникло? Виктор Горбачев: Ну, зачем это делается? Ну, можно понять наших уважаемых силовиков, которые хотят, чтобы… Действительно, не дай бог, какой-то теракт. Не дай бог, где-то пролетела какая-то муха. Поэтому и ужесточение. Хорошо, ужесточение. Но где это нужно делать? Ведь делать на аэродроме или какой-то площадке посадочной, которая находится на опушке леса или на краю поля какого-то колхозного, какой смысл? Да, существовали и до сих пор существуют так называемые посадочные площадки, которые делались именно под авиацию, которая использовалась в народном хозяйстве: или это для колхозов опыление, или это санавиация, или почта, пожаротушение и тому подобное. Сейчас для чего все это делается – непонятно. Ксения Сакурова: Давайте мы посмотрим, у нас есть материал, сюжет из Горно-Алтайска. Там тоже есть аэропорт. И для многих жителей этого района, в общем-то, появились серьезные проблемы. СЮЖЕТ Ксения Сакурова: Виктор Иванович, а вот эти сельские аэропорты, сельские посадочные площадки (я не знаю, как их правильно назвать), они вообще в каком состоянии реально находятся? И насколько они были, ну я не знаю, опасны на самом деле? Виктор Горбачев: Ну, как правило, все эти площадки находятся в небольших каких-то населенных пунктах для обслуживания данного населения этого пункта. В свое время… Ну как в свое время? В советское время у нас было 2 200 населенных пунктов, в которых обеспечивала авиация передвижение. На сегодняшний день, учитывая всевозможные требования и так далее, на сегодняшний день их осталось чуть-чуть больше 700. У нас в три раза сократилось количество населенных пунктов, которые обеспечиваются авиационным сообщением. А куда было авиационное сообщение? Туда, куда невозможно добраться другим видам транспорта, его просто нет. Нет реки. Нет автомобильных дорог. Нет железных дорог. Ну и что? Ну и что? Люди сейчас остались. Вот как раз говорили по Горно-Алтайску, и я полностью поддерживаю генерального директора, который выступал, Сергея Круглова. Да, действительно, не то что люди у него остались без полетов, но и у него катастрофическое положение, потому что к нему не стали прилетать эти люди, он их перестал отправлять. Ксения Сакурова: Может быть, вот эти сельские посадочные площадки все-таки требуют какой-то модернизации? Может быть, внимание к ним властей все-таки чем-то оправдано? Виктор Горбачев: Мне кажется, что… Есть такое одно нехорошее слово «перебдели». Вот говорят: «Лучше перебдеть, чем недобдеть». А мы уже чересчур перебдели, боимся уже всего. Вот кто в чистом поле к нам прибежит, какой террорист и что взрывать? «Нет, сделайте колючую проволоку, поставьте вышки, сделайте обследование, поставьте какие-то камеры, сделайте спутниковое снабжение». Ну что? Зачем это? Мы уже неоднократно писали в Министерство транспорта, в Государственную Думу, в Совет Федерации. Ну чересчур высокие требования! Зачем они нужны? Виталий Млечин: А эти аэропорты кому принадлежат? То есть кто должен платить? Они все в частных руках? Или государственные? Виктор Горбачев: Значит, система такая. У нас есть предприятия федерального значения, есть муниципального значения (городские). Ну, частные… А как можно назвать акционерное общество? Частное? Не частное? Все равно там есть государственный капитал – это раз. И второе: все равно все эти аэродромы принадлежат государству. Виталий Млечин: Так получается, если государственные, государство само приняло эти постановления, так пусть и выполняет тогда. Виктор Горбачев: Государство и должно обеспечивать в лице – чего? – федералов, муниципалов, должно обеспечивать. А у нас так: сначала выпускается постановление какое-то, а потом уже решают: «А как вы, ребята, это постановление будете выполнять?» Да никак его не выполнишь, это постановление! Это раз. Ну и потом, требования какие-то… Я понимаю, что есть постановление, и Ространснадзор должен, и Росавиация должны проверять выполнение этого постановления. Но, с другой стороны, должны же понять, я думаю, в государственных органах, что ну не время, не время. Мы еще с вами никак не выберемся из этой пандемии окаянной, да? Уже два года с лишним, с 2019 года, с октября, мы мучаемся. И когда это пройдет – это неизвестно. Ведь это все нам же обещают и на следующий год. Ну зачем сейчас «закручивать гайки», что-то говорить и требовать, когда мы не можем это выполнить? Денег у вас нет, этого нет, этого нет. И предприятие вы же не нагнете, скажете: «Делайте», – потому что у него тоже денег нет, пассажиропоток падает. Был какой-то небольшой всплеск, летние перевозки. А остальное? Вот сейчас будет падать, падать и падать. Мы же с вами «закручиваем гайки», да? Масочный режим, перчаточный режим, всем прививаться, никуда не вылетать, понимаете, там ЧС, здесь ЧС. Ну что это? Ну для чего все это дело делается? Непонятно. Чтобы отчитаться перед руководством: «Вот мы закрыли столько-то»? А люди, которые там остались? Это раз. И второе – кроме людей, ведь туда же должна летать и санавиация, да? Это должна летать еще, понимаешь ли, и почта. А не дай бог что-то случилось? Ксения Сакурова: Ну и доставка продуктов. Виктор Горбачев: А закрыли аэродром – и все. Люди, понимаешь ли, берут свои мешки и уходят. И это все бросается. Ксения Сакурова: Да, об этом пишут наши зрители: «Пока есть связь с внешним миром, то люди живут в том или ином населенном пункте, а потом уезжают». Давайте послушаем еще Александра из Санкт-Петербурга, он с нами на связи. Александр, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Я вам скажу, что тема архисерьезная, потому что и малая авиация, и аэропорты под нее у нас в стране, к сожалению, угроблены. Поэтому здесь нужно посмотреть на карту страны. Может быть, в центральной части, такой загруженной, использовать имеющиеся региональные аэропорты с учетом развития самолетостроения в малой авиации. А вот за Уральским хребтом территории громадные – там, конечно, нужно рассматривать по двум направлениям. Первое – восстановить то, что было, потому что это средства коммуникации, других средств там нет. И где-то по возможности с учетом тех средств, которые планируются на развитие Сибири и Дальневосточного региона, на строительство этих пяти городов, использовать под развитие аэропортов и малой авиации. Только так мы можем выйти из этого болота. Виталий Млечин: Спасибо большое. Сейчас узнаем, что Георгий из Калуги думает. Георгий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я скажу свое мнение. Посадочные полосы – это, конечно, все хорошо. Но самое главное, что сейчас практически нет нормальных самолетов малых. Делает Уральский завод гражданской авиации замену Ан-2, знаменитого нашего «кукурузника», но это очень маленький процент. Ильюшинцы что-то пытаются делать. Из Жуковского фирма что-то пытается делать, но государство не помогает совершенно. Должна быть государственная политика именно на развитие малой авиации, нужно строить воздушные суда, иначе по-другому у нас ничего не получится. Виталий Млечин: Понятно, спасибо большое. Ксения Сакурова: Да, спасибо. Ну, политика, казалось бы, сейчас и ведется определенная. То есть у нас создана общая авиационная компания на Дальнем Востоке. По крайней мере, есть ощущение, что власти наконец за эту проблему взялись. Может быть, не совсем всегда это разумно, но, по крайней мере, внимание этой сфере сейчас удаляется. Виктор Горбачев: Понимаете, внимание, как говорится, на бумаге и для зрителей, а на самом деле… С одной стороны, президент и президент и Правительство выпускают постановления и решения о развитии авиации Дальнего Востока, о строительстве чуть ли не 50 новых аэропортов, аэродромов. С другой стороны, Правительство подписывает правой рукой постановление о ликвидации 44 аэродромом и аэропортов в регионе. А это что такое? Значит, 50 новых и ликвидация 44 старых. Ведь что самое ужасное? Когда мы что-то ликвидируем и люди уходят, то – все, капец! Это уже прекращается вообще все там, все эти полеты. Ведь не найдется же больше таких чудаков, которые… Понимаешь ли, там взлетно-посадочная полоса была брошена, понимаешь ли, 10–15 лет тому назад, а мужик ходил с метелкой и там подметал, и благодаря ему 154-й не разбился, а сел. А так бы мы подсчитали еще около двухсот «груз 200». Что, это нам нужно? Ведь кроме того, что обслуживание населения, кроме того, что аэропорты и аэродромы служили для санавиации и дальше, и дальше, для охраны лесов и так далее, для почты, еще же эти аэродромы служат запасными аэродромами. Когда летит по трассе какой-то самолет, ведь слева и справа ему назначают диспетчеры: «В случае чего ты можешь здесь сесть. В случае чего ты можешь сесть здесь. В случае чего ты можешь…» Это уже когда он не может вернуться назад, на свой аэродром, когда он уже не может долететь туда. И ты сможешь слева или справа… Где-то примерно четыре-пять ему дают запасных. А сейчас что ему будут давать-то? Куда он должен сесть, если нет аэродрома? В лес? На поле? В тайгу? Ну куда он будет? Ведь об этом не думают. Виталий Млечин: Да, об этом только профессионалы могут задуматься, которые в курсе, как это делается. Виктор Горбачев: Да, я понимаю силовиков, но они не знают и не думают о том, что слева и справа ничего нет. Им давай ограждение. Я их понимаю. Но, с другой стороны, ведь нужно же сказать: «Братцы, понимаешь ли, хорошо, да, мы поставим ограждение. Где не сможем поставить – не сможем поставить. Тогда закрывайте». Закрыли. А как он будет дальше лететь и как он будет садиться? Ксения Сакурова: Давайте послушаем Наталью из Ставропольского края, это наша зрительница. Виталий Млечин: Наталья, здравствуйте. Ксения Сакурова: Наталья, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Кондакова Наталья Валерьевна, город Буденновск, Ставропольский край. Я считаю, что я выражу мнение большинства граждан Российской Федерации о том, что малая авиация и малые аэропорты жизненно необходимы людям, которые проживают в малых населенных пунктах. Эти законы и им подобные, которые принимает в том числе и Государственная Дума, не улучшают, а ухудшают жизнь населения. Законы, которые принимаются в последнее время, ну и не только, я считаю, что целенаправленно ухудшают жизнь населения. Ксения Сакурова: Да, понятно. Зритель: Такое впечатление опять же, что эти законы принимаются… Ксения Сакурова: Да, мы поняли вашу мысль. Спасибо большое. Чуть-чуть недослушали. Виталий Млечин: Ну, мысль ясна. Вы знаете, сразу несколько сообщений пришло, что надо передать эти аэродромы в частную собственность, и тогда частный бизнес как-то разберется с этими сложностями. Как вы считаете? Виктор Горбачев: Вы знаете, частный бизнес – это довольно умные и хитрые ребята. Им давайте только Внуково, Шереметьево, Домодедово, Пулково, Новосибирск. А вот то, что сидит в убытке, им не нужно. Виталий Млечин: Это логично, конечно. Виктор Горбачев: У нас же есть такие очень хитрые объединения, которые прибрали к рукам ведущие аэропорты. «Новапорт», такое объединение, «Аэропорты Регионов», которыми владеют Вексельберг, Тимошенко и так далее, и так далее, и так далее. Это все чудесно! Но они не будут заниматься вот этими малыми аэропортами. Виталий Млечин: Коммерчески непривлекательными. Виктор Горбачев: Абсолютно! Потому что туда нужно больше вкладывать, чем от них получать. А если даже и получат, то они получат только через 100 лет. Ксения Сакурова: По поводу вложений. Вот 15 аэропортов у нас таких закрыли. В масштабах нашей страны не так уж и много – 15 небольших аэропортов. Нужно их оборудовать чем? Колючей проволокой, контролем доступа, интернетом? В масштабах нашей страны ну не такие большие деньги. Может быть, просто должна быть какая-то система субсидирования, я не знаю, грантовая программа. То есть государство должно выделить деньги на эти 15 аэропортов и уже их оборудовать так, как требуется. Виктор Горбачев: Понимаете, можно понять и государство. Оно не знает, какие, как говорится, дыры-то латать. Или вам нужно построить для пандемии что-то, дополнительные корпуса, понимаешь, и закупить эти приборы ИВЛ… Ксения Сакурова: И ведь нужно. Виктор Горбачев: Да, это нужно. Или же нужно матерям, понимаете, повысить за рождаемость. Нужно? Нужно. Ксения Сакурова: Тоже нужно. Виктор Горбачев: Пенсионерам нужно поднять? Нужно. Так откуда все это? Ксения Сакурова: Ну, у нас в этом году сверхдоходы от нефти и газа. Может быть, оттуда. Виктор Горбачев: Дай бог, дай бог! Если пойдет. Ксения Сакурова: Можно немножко и на аэропорты. Виктор Горбачев: У нас очень доброе правительство, оно всем помогает. Говорят: «Мы не будем продавать, например, газ по 1 200 за тысячу кубов, а мы будем, понимаешь, ли, как родным и хорошим, продавать по 270 или по 150». Так где же этих денег набрать? Где? Если мы такие добрые и всем, понимаешь ли, все прощаем. Виталий Млечин: Знаете, не поговорили о еще одном очень важном аспекте. Понятно, что аэропорты – это важно, нужно, но летают все-таки самолеты и падают, как справедливо написал один наш зритель, падает не взлетно-посадочная полоса, а падает самолет. В каком состоянии сама авиация у нас сейчас находится? Виктор Горбачев: К сожалению, малая авиация находится в плачевном состоянии. Если трассовые самолеты, дальнемагистральные, ближнемагистральные – ну, мы здесь с вами закрыли Boeing и Airbus, то на местных воздушных линиях у нас практически ничего нет. Вот только мы хвастаемся. Вот начали мы выпускать L-410, да? Но это же не наша машина, мы же ее делаем по лицензии у чехов-то. Хорошо, мы сейчас дружим с президентом Чехии. Придет кто-то другой и скажет: «Ну-ка, отдавайте-ка нам обратно эту лицензию. Мы не будем с вами дружить. Мы члены НАТО. Вот и все. Что это вы тут разлетались на наших машинах?» Вот и все. А больше у нас нет. Ксения Сакурова: А как же «Байкал»? Виктор Горбачев: У нас есть несчастный Superjet 100, которому уже 30 лет, и мы его 30 лет все доводим до ума, модернизируем и модернизируем. Больше у нас нет ничего. Остальное все у нас для выставки, для Жуковского. Ксения Сакурова: Подождите. Вот тот «Байкал», который у нас как раз в этом году представили на выставке в Жуковском, на МАКСе он был, а когда он уже полетит? Виктор Горбачев: А почему же вы меня спрашиваете? Это надо у промышленников спрашивать-то. Ксения Сакурова: Вы не считаете, что… Виктор Горбачев: Вот Минпром у нас есть. Вот пускай, понимаете ли, Минпром нам и ответит, когда он собирается. А у них только мысли: «Давайте модернизируем Ан-2, которому 80 лет. Давайте вот это». То его так, то эдак, то его на газ, то его с бензина, понимаешь ли, на другое топливо, то еще что-то такое придумают. Но толком-то нет ничего. Ксения Сакурова: Я так понимаю, что у нас и прав на Ан нет. Или есть у нас права? Виктор Горбачев: Выпускать – нет. Потому что это украинская машина. Они же еще заставляют, чтобы регламенты какие-то более тяжелые проводились только там, у них. Ксения Сакурова: Более того, они, по-моему, кому-то продали. Виктор Горбачев: Это раз. И сертификат продления норм годности, понимаешь ли, чтобы делали только они. Вот в чем дело. Поэтому на Ан обращать внимание не надо. Ни на Ан-2, ни на Ан-24, ни Ан-26. Это все уже, пройденный этап. Наш был только Як-40, к сожалению, которого тоже уже 30 лет или 20 лет мы не выпускаем. Смысл? Вот все, что осталось. И сейчас летают по регионам остатки, машины, которым – ну сколько уже? – по 20–30 лет. И все латают, латают, латают… Ну сколько же можно-то? Сколько можно? Да, они все соответствуют нормам годности, они проходят определенный регламент, все это делается. Но, кроме этого, существует еще же такое понятие, как усталость металла. Ну не может он тысячу лет летать, ну не может! Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Невеселый у нас разговор получился, к сожалению. Ожидаемо. Виктор Горбачев: Ну а что делать? Виталий Млечин: Генеральный директор ассоциации «Аэропорт», член Общественного совета при Ространснадзоре Виктор Горбачев был у нас в гостях. Мы говорили о малой аварийности в российских регионах.