Елена Медовникова: Мы идем далее. И поговорим о дистанционном образовании. Это, кстати, мера вынужденная. Так накануне во время ежегодной пресс-конференции Владимир Путин успокоил родителей: онлайн-формат никогда не заменит прямого контакта с преподавателями. В этом году система эта стала актуальной как никогда, ведь пандемия действительно перевела многие школы и вузы на онлайн-обучение, которое, по мнению многих родителей, малоэффективное. Ну, это мягко говоря. В социальных сетях даже прошла волна митингов. Родители опасались, что Министерство просвещения извлечет из пандемии плохой урок – и в итоге дистанционные занятия станут не исключением, а нормой. Петр Кузнецов: То есть будет онлайн-обучение всегда. Впрочем, президент эти сомнения развеял и заметил, что следует отличать все-таки дистанционное образование в вузах и школах. Владимир Путин, президент Российской Федерации: «У нас с вами по стране 39,9 тысячи школ. И только 2% из них работают онлайн, часть небольшая – на смешанной системе, большая часть – в обычном режиме. Конечно, проблема есть. Конечно. Это касается «железа» так называемого, далеко не у всех есть компьютерное оборудование. И есть сложности с подключением к интернету, даже к телефонам. Есть такие сложности, особенно в небольших населенных пунктах. Что мы собираемся делать? В 2021 году все школы Российской Федерации должны получить доступ к скоростному интернету. Конечно, онлайн-система, такой формат, не заменит никогда прямого, личного контакта между студентом, учащимся и преподавателем». Елена Медовникова: Ну а сейчас с нами на связи Евгения Кулик, директор по онлайн-обучению ВШЭ. Евгения Юрьевна, здравствуйте. Евгения Кулик: Здравствуйте. Елена Медовникова: Вы слышали, да? И мы говорили как раз о том, что Владимир Путин сказал, что надо различать обучение в школах онлайн и в вузах. А действительно такое сильное различие? Евгения Кулик: Действительно, различие между готовностью вузов и школ к переходу в онлайн-обучение есть. Связано это с тем, что вузы, крупные вузы в большинстве своем – это корпорации образовательные, которые до начала пандемии значительно инвестировали в том числе в свою инфраструктуру. Петр Кузнецов: Евгения Юрьевна, давайте об этом как раз поговорим. Что же все-таки можно сказать о старте онлайн-образования в этом году? Пандемия вынудила уйти. Уходили не без просчетов и зависаний. Тем не менее мы пока готовы/не готовы к онлайн-образованию? Или неготовыми оказались вообще все, а не только мы? Евгения Кулик: Эта ситуация была проблемной для всего мира на самом деле. И в этом смысле российская система образования продемонстрировала достаточно хорошо массовый переход, потому что крупная система образования. У нас более 400 вузов, 450 университетов перешли в онлайн-формат за две недели. В большинстве стран переход был плавным, переходили по решению региональных властей. Министерство образования, ведущие ректоры подготовили… по инициативе Министерства образования был подготовлен аналитический доклад, назывался «Уроки стресс-теста. Вузы во время пандемии и после нее». И по данным этого доклада, 70% вузов, в общем, успешно перешли в течение двух недель. Елена Медовникова: Ну, это по данным доклада, Евгения Юрьевна. Но мы знаем, что многие студенты оказались очень недовольны такой системой и даже устраивали митинги, какие-то сборы подписей и так далее. Евгения Кулик: Ну как сказать? Смотрите. Ситуация, когда кто-то недоволен, она же более яркая, она более слышная. Действительно, часть студентов были недовольны. И у них были основания быть недовольными, потому что, опять же по данным того же самого доклада, 11% вузов на момент перехода не имели даже необходимой инфраструктуры, то есть у них не было просто технологической базы, тех самых систем LMS, в которых можно учиться. Понятно, что 11% вузов и количество студентов в них, которые выражают недовольство, – это значительная, заметная масса. Но проведенные опросы студентов опять же не показывают того, что все студенты недовольны. На уровне 30–40% студенты как раз говорят, что они не заметили потери качества и, наоборот, считают этот формат более удобным, потому что у них появилось больше свободного времени, в том числе на сон, на другие занятия, и они меньше устают. 55% студентов сказали, что устают меньше. Но это произошло ровно в тех вузах, в которых была готова инфраструктура, в которых были наработаны педагогические технологии, в которых были уже частично переведены в онлайн-формат бизнес-процессы, в которых преподаватели готовились. Петр Кузнецов: Евгения Юрьевна, вы сказали о том, что многим понравилось, время появилось. Но все-таки скажите как директор по онлайн-обучению. Все-таки онлайн-обучение требует высокой самодисциплины и, скорее всего, мотивации от самого ученика. Где ее взять? Если для взрослых дистанционное образование в порядке вещей, то как заставить более юного ученика часами учиться, не отвлекаюсь? Евгения Кулик: Ну смотрите. Когда мы обсуждаем эту тему, то почему-то возникает ощущение, что переход в онлайн-формат означает прямо принципиальное изменение технологий обучения. Петр Кузнецов: Да. Евгения Кулик: Но на самом деле качество обучения как раз обеспечивается тем, что количество контактных часов не снижается. Поэтому переход в онлайн-формат, если он проведен качественно, он как раз продолжает обеспечивать то самое взаимодействие студента и преподавателя. Именно поэтому он сложен. Именно поэтому не все вузы смогли с этим справиться, потому что преподаватели были в части вузов к этому не готовы. Елена Медовникова: Евгения Юрьевна, сейчас встал вопрос о том, что после пандемии, когда дети выйдут из онлайн-формата в школы, им будут каким-то образом компенсировать вот эти часы. Получается, что Минпросвещения признает, что недодали что-то? Евгения Кулик: Подготовка к переходу в дистанционный формат – она же случается не за неделю и не за две. Почему я говорю, что, например, Высшая школа экономики достаточно безболезненно, хотя и с некоторыми усилиями, перешла в онлайн-формат? Потому что у университета есть большой опыт проведения таких занятий. С 2013 года онлайн-курсы являются часть учебного плана студентов. У студентов в электронной форме есть все, в том числе доступ, например, к учебным материалам, электронная зачетка, возможность выбора курса по выбору. То есть все эти процессы были наработаны. Университет создавал цифровой контент много лет. Вы знаете, университет является лидером по количеству курсов на платформе Coursera, входит в ТОП-5 университетов в мире. Ну и так далее. То есть этот задел позволил сделать это быстро. Понятно, что в вузах, которые не занимались таким вопросом системно, или, например, в школе, в удаленной сельской школе, где нет ресурсов (методических, технологических, кадровых), этот процесс был связан со сложностями. Елена Медовникова: То есть в первую очередь речь идет как раз о том, что нужно компенсировать те знания, которые не получили ученики, школьники. Вот как теперь эту систему наладить? Как дать как раз в сельских школах те знания, которые они не получили? Вот сидели на удаленке. Здесь как будет система работать? Евгения Кулик: Ну, тут сложно сказать. Наверное, нужно у Министерства просвещения спросить, как будет работать система. Я предполагаю, что ничего в школе само собой не случается без изменения квалификации преподавателя. На самом деле в сельских школах, на мой личный взгляд, есть две большие проблемы. Первая проблема связана с инфраструктурой, то есть с наличием необходимого количества оборудования как у учителей, так и у школьников, доступ к скоростному интернету. А вторая – с необходимостью дополнительного обучения учителей элементам цифровой дидактики. Потому что то, как организовано обучение студентов в онлайне, и то, как оно организовано в очной аудитории, – это две разные технологии обучения. Очень часто тех учителей, которые сейчас работают в школе, не обучали тому, как это нужно делать в «цифре». Петр Кузнецов: Евгения Юрьевна, напоследок серия сообщений, связанных с психическим состоянием детей, из разных регионов. Например, сообщение из Астраханской области: «Если бы онлайн-образование ввели в образовательный процесс навсегда, то это было бы ужасно. Дистанционка вызывает у детей, подростков и студентов социофобию, социопатию и другие не менее острые проблемы». Сообщение из Оренбургской области: «Хотелось бы услышать оценки об отрицательном влиянии онлайн-образования на здоровье и психику детей. И самое главное. Ответьте, пожалуйста, на вопрос: почему частные элитные школы не перешли на дистанционное обучение? Ведь не просто же так». Елена Медовникова: А вот смотрите, еще из Самарской области: «Почему никто не обсуждает тему ухудшения зрения у школьников?» Кстати, из Московской области сообщение: «Дистанционное обучение – это удобно и современно. Надо оставить». Петр Кузнецов: Евгения Юрьевна, ваш комментарий короткий. Евгения Кулик: Мой комментарий заключается в том, что… Мы переходим в цифровую экономику. Меняются все сферы жизни, начиная от того, что люди покупают в Интернете, отдыхают в Интернете, работают в Интернете, общаются в Интернете. И нет никаких оснований считать, что мы не будем хотя бы частично учить в Интернете. Другое дело, что это должно быть в смешанном формате обязательно. То есть онлайн-занятия, где транслируются основные концепции преподавания дисциплин, должны совмещаться с очной встречей преподавателя со студентами и с учениками, где можно дать точечную обратную связь, пояснить непонятные моменты, поддержать, мотивировать и увлечь. Петр Кузнецов: У нас уже это возможно, несмотря на все минусы? Евгения Кулик: У нас это возможно и реализуется в достаточно большом количестве ведущих университетов. Петр Кузнецов: Спасибо большое. Евгения Кулик, директор по онлайн-обучению Высшей школы экономики. Об онлайн-образовании далее – уже с жителями, с людьми на улицах различных городов. «Онлайн-образование: плюсы и минусы?» Елена Медовникова: Давайте посмотрим. ОПРОС Елена Медовникова: Сейчас к нашей беседе присоединяется Леонид Перлов, учитель высшей категории, почетный работник общего образования. Леонид Евгеньевич, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Елена Медовникова: Вы слышали мнения людей. И зададим вам такой же вопрос: плюсы и минусы онлайн-образования? У вас как у практика какое мнение? Леонид Перлов: У меня мнение такое: в сегодняшней эпидемической ситуации я альтернативы удаленному образованию (я не стал бы его называть дистанционным) просто не вижу. Вернусь сейчас детей в школы – ну, значит, через месяц-другой остаться без учителей. И когда ситуация нормализуется, то выяснится, что в очном формате с детьми работать просто некому. Петр Кузнецов: Леонид Евгеньевич, как мы говорили все-таки до этого, как приходилось выпускникам, школьникам в этом году. Что пришлось пережить учителям? Леонид Перлов: Учителям пришлось пережить кратное увеличение нагрузки, причем, понятное дело… Петр Кузнецов: Без доплат. Леонид Перлов: …да, без соответствующего увеличения оплаты. И они продолжают это переживать до сих пор. Загрузка у учителей чудовищно выросла, времени у них категорически ни на что не осталось. Только подготовка и проведение занятий в этом удаленном режиме. Это очень тяжело. И учителя уходят из школы уже сейчас. Елена Медовникова: Леонид Евгеньевич, а уходят только потому, что не справляются с нагрузкой? Или потому, что есть такие недоработки, не готовы просто люди к каким-то техническим аспектам? Леонид Перлов: Технический аспект – это самый решаемый из всех аспектов в этой проблеме. Так что главная причина не в этом. Хотя при этом следует все-таки отметить, что и технический аспект, хотя он и наиболее решаемый, тоже не решен. И у учителей от этого масса проблем возникает. Но главное все-таки – это невероятная нагрузка, причем она все равно увеличивается. Петр Кузнецов: Леонид Евгеньевич, вы сказали, что уходят учителя. А куда уходят учителя, не справляясь? Леонид Перлов: Да куда угодно, куда угодно. Уходят в разные места. Очень многие, ну, во всяком случае те, кто может себе это позволить по квалификации, просто уходят в репетиторы. Петр Кузнецов: Ну, так или иначе онлайн-образование все равно их как-то настигнет, все равно они столкнутся с такой формой. Леонид Перлов: Ну не знаю. Столкнутся, когда и если они вернутся в школу (а по всей вероятности, не все вернутся) и, возможно, на иной стадии его развития. Ведь онлайн-образование – это не просто учитель, ученик и монитор. Это сложная система, многоэлементная. И из этих многих элементов в готовом виде сегодня не существует ни одного. Нет технического обеспечения. Нет программного обеспечения надлежащего. И что самое неприятное? Нет достаточных наработок, проверенных и действующих, с точки зрения методики проведения этих занятий, алгоритма проведения этой работы. Вот этого всего нет. К тому времени, как кто-то из ушедших надумает вернуться, ну, возможно, что-то будет придумано. Елена Медовникова: Леонид Евгеньевич, но как спасать-то ситуацию? Нельзя же просто опустить руки. И детей надо обучать, и учителям зарабатывать. Леонид Перлов: Нельзя опустить руки, но как минимум следовало бы избавить учителя от всего, что не имеет сегодня непосредственного отношения к его работе. Елена Медовникова: Например? Леонид Перлов: Вспомните недавнюю историю со всероссийскими проверочными работами. Их отменили весной, а потом вдруг в сентябре распорядились их провести в обязательном порядке всем, мотивировав тем, что это помощь учителям – они выяснят таким образом пропущенные места, какие-то пробелы. Хотя учителя совершенно без какого бы то ни было министерского указания всю жизнь с этим справляются абсолютно самостоятельно. Было обещано, что это не увеличит их нагрузки. В результате масса времени потрачена (а это не один и не два часа) на проведение работ. После чего школы получают 33-страничные указания методические из Рособрнадзора или Министерства просвещения о том, что далее надлежит делать с результатами этих работ. То есть на учителей была возложена полная обработка, анализ результатов ВПР, причем по ступенькам: на каждого ученика, на параллель, на школу в целом, на класс и так далее. Все это они должны были сделать и в срок до 1 декабря отправить. Ну представьте себе, что при чудовищной ежедневной загрузке (учителя спять 4–5 часов максимум) им нужно было сделать еще и все вот это одновременно. Петр Кузнецов: Чукотка к нам присоединяется, Сергей оттуда, телезритель, давно ждет на линии. Здравствуйте, Сергей. Елена Медовникова: Мы вас слушаем, Сергей. Петр Кузнецов: Вы родитель школьника, да? Верно мы поняли наших редакторов? Зритель: Здравствуйте. Да, в седьмом классе учится ученик. Я смотрю, вот сколько мы сидим на удаленке, вообще качество в голове нет, как говорится, с этой системой образования. Потому что сейчас уже пошли теоремы, нужно их доказывать, серьезные занятия. Петр Кузнецов: И онлайн. Зритель: Сами дети сейчас неусидчивые, они не разберутся, сами точно не разберутся. Я имею в виду – большинство. Я помню по себе. Мне, вообще-то, математика и физика нравились. А сейчас не знаю, как доходит. Сижу и ему кое-что объясняю. Но это очень недоходчиво. Только живое общение. Выхода нет. Петр Кузнецов: А у вас как? Ваш продолжает на онлайн-обучении находиться? Какие у вас правила выхода? Зритель: Ну конечно. Школы сейчас закрыты из-за пандемии-то, все на онлайн-образовании. Петр Кузнецов: Да, спасибо. Московскую область еще успеем послушать, Евгения. Коротко, Евгений. Зритель: Здравствуйте. Елена Медовникова: Здравствуйте. Зритель: У меня пятеро детей. У нас проблема в том, что когда мы выходим в интернет – соответственно, с нас списываются деньги. Это раз. А во-вторых, это просто нереально, чтобы пять человек разделить по комнатам и дать им образование. Помимо всего, еще есть такое понятие «мышечная память». То есть они должны записать, а потом еще их преподаватель должен проверить. Но этого не происходит. И в этом очень большой минус, просто очень большой. Петр Кузнецов: Спасибо. Это Московская область. Елена Медовникова: Спасибо, Евгений. Петр Кузнецов: И Леонид Перлов к нам возвращается. Леонид Евгеньевич, очень коротко. Все-таки по-вашему, как сильно может изменить подход к образованию пандемия? Леонид Перлов: Евгения Юрьевна, выступавшая передо мной, сказала, что количество контактных часов не снизилось, оно осталось прежним, да? Петр Кузнецов: Да. Леонид Перлов: Но я бы хотел сказать так: количество не снизилось, а вот качество этих контактных часов стало совершенно иным. Правильно говорили люди, и для учителей это не секрет, что эффективность этой работы крайне низкая – вот в том виде, в каком она есть – в силу неготовности по пунктам один, два, три, о которых я уже говорил. Ну и второе. Цифровая дидактика процесса обучения – это же только одна сторона работы. А как насчет цифровой педагогики? Петр Кузнецов: Этими вопросами мы зададимся в другой теме. Леонид Перлов. Спасибо большое. Говорили об онлайн-обучении. Дневное «ОТРажение» прощается с вами. Не забывайте, что вечернее тоже существует. До встречи. Елена Медовникова: Увидимся позже. Петр Кузнецов: Пока.