Кирилл Семенов: Все, что к детям прикасается, так или иначе их воспитывает

Гости
Кирилл Семёнов
директор Специализированного учебно-научного центра МГУ - Школы-интерната им. А.Н. Колмогорова

Виталий Млечин: "В школы нужно вернуть уборку школьных помещений и работы на приусадебном участке", - об этом заявила глава Минобрнауки Ольга Васильева. Также она добавила, что необходимо создать регламент отношений между школой и родителями. Отметила, что сейчас они перевернуты с ног на голову. Минобрнауки, кроме того, задумали возвращение летних трудовых лагерей. И, естественно, эти заявления вызвали бурные обсуждения. Мы, собственно говоря, к ним присоединяемся.

Ольга Арсланова: Мы присоединяемся, потому что споры не утихают, они продолжаются. Кто-то вспоминает радостное советское прошлое, ностальгирует и считает, что такая уборка научит детей уважать чужой труд. Другие же считают уборку нарушением прав человека, пусть и маленького. Родители школьника платят налоги, уборщице государство платит зарплату, а ученики приходят в школу все-таки в первую очередь за образованием. И ссылаются даже на статью Конституции. Многие вспоминают о большой нагрузке в школе. Для уборки придется, например, раньше вставать или позже уходить. Ребенок не успеет сделать часть уроков, заняться спортом или просто отдохнуть.

А скептики ухмыляются и говорят, что все решаемо. Уборка превратится в профанацию. Родитель принесет справку или взятку, доплатит уборщице, а учитель с удовольствием закончит урок пораньше, прикрываясь дежурством.

Вернемся все-таки к заявлениям министра: "В стране стремительно сокращаются расходы на академическую науку. Школы с трудом балансируют между пережитками советской системы и требованиями времени, а многие педагоги в регионах по-прежнему живут на очень маленькую зарплату, При этом проводят весь день в школе, еще столько же – за написанием отчетов". Неужели уборка важнее всех этих проблем и почему министр начинает свою работу с укора школьникам – маленьким потребителям, вместо того чтобы посмотреть на них внимательно и увидеть будущих ученых, врачей, педагогов, которым нужны знания и мотивация, и, которые, наверное, сами с удовольствием помогут в уборке родной школы, если школа относится к ним с уважением.

К нам в гости сегодня пришел Кирилл Семенов, директор специализированного учебно-научного центра "Школа-интернат имени Колмогорова МГУ". Здравствуйте.

Кирилл Семенов: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Вы помните свое школьное детство? Убирались?

Кирилл Семенов: Конечно, помню. Приходилось.

Ольга Арсланова: И как вы к этому относились?

Кирилл Семенов: Нормально.

Ольга Арсланова: Давайте вспомним это время и посмотрим, что может измениться сейчас. Мы понимаем, что сама система, сама страна изменилась, и вернуть все в том виде, в котором это было, наверное, нельзя, а, может быть, даже и не нужно. Или нужно? Как вы думаете?

Если школу воспринимать как дом, а не место, где предоставляют услуги, то школьника надо приучить к тому, что в этом доме нужно вести себя по-человечески

Кирилл Семенов: Давайте договоримся сразу, чтобы избегать ненужных споров. Не употреблять прилагательное "советский" в качестве замены слов "хороший" или "плохой". Просто было тогда в советское время что-то. Теперь тут тоже нужно сделать небольшую поправочку, что история советского периода нашего образования хоть и была не очень длинной (70 с небольшим летом), но в ней были разные времена. И все было в этих временах не совсем одинаково. Было время с 1918 года по 1933, потом с 1933 по 1954, потом Оттепель Хрущева, потом брежневский период и поздний советский, в котором мы и отчасти продолжаем находиться в некоторых вопросах. У них всех была своя специфика. Поскольку система отношений у нас сильно изменилась, то о возвращении всего того, что тогда было, просто вообще речи быть и не может.

Что сказал министр? Когда мы к этой передачи готовились, мне прислали ссылочку на статью в "Российской газете". Сказала она примерно следующее: что в советское время школа была не только центром образования, но еще и занималась воспитанием школьников. А это воспитание школьников в качестве одного из методов может включать некую такую трудовую деятельность. И в этой трудовой деятельности возможен какой-то труд на приусадебных участках, какие-то сельхозбригады в сельских школах, и так далее, и тому подобное. Но нужно понимать, что сейчас школы управляются несколько иначе, чем в советское время. Сейчас нельзя взять и сверху спустить указку, что теперь режим меняется. У школы есть управляющие советы, школы все юридические лица, у них есть свои уставы, и эти управляющие советы эти уставы обсуждают, и просто так взять и обязать сейчас, наверное, невозможно.

Но когда мы в свое время в школе учились, я учился в простом таком подмосковном городе Орехово-Зуево с 1 по 8 класс, мы в классе дежурили, мы в классе убирались. И приходилось то, чего потом уже совсем не приходилось делать, скажем, окна мыть. Но это воспринималось нормально. Тут ведь как? Если воспринимать школу как сферу услуг, то тогда – да, пришел я в торговый центр, уборщица в нем приберется. А если это воспринимать как некий дом для школьника, где он будет жить, то, вообще говоря, как-то надо приучить его к тому, что в этом доме нужно вести себя цивилизованно и по-человечески, так, как он ведет себя дома. То есть вряд ли кто-то дома рисует что-то на стенах несмываемым маркером.

Ольга Арсланова: Это очень важный момент. Сейчас мы к этому вернемся. Я просто хочу сразу запустить голосование для наших зрителей. Уже у нас реакция идет на СМС-портале. Давайте мы опрос запустим. Вопрос следующий: "Общественно-полезный труд в школах – вы за или против?". Пожалуйста, запишите короткий номер для СМС, он сейчас на ваших экранах. И в конце нашей беседы мы посчитаем мнения.

Кирилл Семенов: Да. И совсем уж без воспитания не обходится. Потому что если сказать, что сейчас мы занимаемся только образованием, а воспитанием мы не занимаемся, это тоже неправда. Потому что все, что к детям прикасается, так или иначе их воспитывает. Взяли мама и папа ребенка и перебежали на красный свет светофора – вот вам и воспитание.

Поэтому какие-то методы приучения к порядку в школе должны быть. А вот какие – вот тут вопрос. У нас телевидение общественное – вот, видимо, и обсуждение этого вопроса тоже должно быть общественное. И в каждой школе решение должен принимать состав этой школы.

Ольга Арсланова: Об этом и речь. Будут ли спрашивать состав? Будут ли спрашивать родителей?

Кирилл Семенов: Должны. Сейчас во всяком случае даже во время кампании по объединению школ формально требовалось одобрение этого объединения московских школ в эти комплексы от тех управляющих советов, которые в этих школах существовали.

Понятно, что здесь, видимо, все-таки принудительности было больше, чем добровольности. Но без согласования оно не обойдется. И тогда, и сейчас всегда были люди, которые… Не придет он убираться – не заставишь же. За это же нельзя поставить оценку. Ну, раньше была оценка за поведение, за прилежание. Поскольку у меня такая семья, у мама сама работала в школе 36 лет, я как-то к этому относился совершенно спокойно. Я здесь сидел, я здесь писал, я здесь стирал, здесь валяются мои бумажки – ну я их собрал веничком, убрал, и нет в этом ничего нечеловеческого. Каждый дома себя, наверное, так же.

Ольга Арсланова: Так речь не идет о том, чтобы убрать за собой.

Кирилл Семенов: И я не услышал, чтобы министр сказала, что мы возьмем и всех заставим убираться. Какое-то трудовое воспитание, видимо, все-таки состоится.

Ольга Арсланова: Простите, а вам не показались несколько обидными эти слова о маленьких потребителях? Ведь по большому счету речь идет о людях, которые приходят в школу, чтобы чему-то научиться, и школа уже поворачивается к ним не лицом.

Кирилл Семенов: Я думаю, что это была завуалированная цитата из одного из предыдущих министров нашего российского образования, который высказался, что теперь наша школа должна воспитывать квалифицированного потребителя. Что все ж таки они туда приходят не только что-то такое потребить… Ну, давайте уж всерьез. Потребляется примерно один и тот же продукт в виде знаний. И так уж сложилось, что эти знания именно что школьные. Потому что передовая наука все равно отрывается от школьной скамьи. А в школе учат примерно одному и тому же. Школа должна ведь научить не просто какому-то набору знаний, что ты вышел и пошел. Кстати, так было в советское время, когда предполагалось, что по окончании средней школы человек получит еще и рабочую профессию в позднесоветский период. Нас должны были подготовить к тому, чтоб мы могли работать кирпичниками, каменщиками, укладывать кирпичи в учебно-производственном комбинате, на строительном комбинате. Вот такое было время. Это предполагалось сделать после реформ, которые сопровождали период правления Никиты Сергеевича Хрущева, что школа должна предполагать и это тоже.

Сейчас речь идет не об этом. Нужно научить человека учиться, получать информацию. Случились многие реформы. Возник этот компетентностный подход, когда предполагается, что нужно не дать какое-то знание, а научить учиться. Вопрос дискуссионный, насколько это реально: не научив чему-нибудь конкретно, научить учиться всему.

Виталий Млечин: Давайте дадим слово нашим зрителям. Нам позвонил Юрий. Юрий, здравствуйте, вы в эфире.

Зритель: Школа наша была со времен Надежды Константиновны Крупской трудовой. И все достижения Советского Союза и нынешней эпохи были связаны с тем, что школа была трудовая. Я учился в железнодорожной школе в Алтайской крае. По моей инициативе в школе стали готовить помощников машинистов тепловоза. Сегодня мы готовим барчуков. И я не согласен с гостем передачи. Кто будет работать? Будут рабы работать? Страна в кризисе находится. Заработные платы минимальны. Конечно, человек должен выходить с ремеслом в руках. Ремесло – это в руках весло. Поэтому надо возвращаться в трезвую обстановку. Страна находится в тяжелейшем состоянии.

Кирилл Семенов: Есть и такие мнения тоже. Кстати, я не сказал, что та идея была плохой. Не знаю, почему со мной при этом успели не согласиться. Мы же помним, что школа средняя, которую заканчивали с десятилеткой (сейчас это 11 лет) – это не единственный способ закончить среднее образование. Вот когда мы учились, в 1 классе у нас было 4 класса по 40 человек. В каждом из классов было 40 человек. Вот так много было детей. Они выбегали в коридор, и учителя прижимались к стеночкам, потому что первоклассникам нужно двигаться. А в 10-х классах было два класса по 25. Спрашивается: куда девался народ? Кто-то шел учиться в техникум, получая средне-специальное образование, кто-то шел в пту получать профессию, кого-то советская система в силу того, что учиться ему не хотелось, отправляла учиться в вечернюю школу, которая вообще по идее должна была быть школой для рабочей молодежи.

Тут надо четко понимать, что укладов больше, чем один. Никто же не предполагает, что все, как вошли, так и закончат 11 классов. Кому-то это будет не очень интересно.

И был тут круглый стол в Московском университете. Приходил историк, специалист по дореволюционному среднему образованию.  Говорит, что до революции у нас было 6 укладов. Была классическая гимназия. После нее предполагалось поступать в университеты. Было ремесленное училище – после него полагалось поступать в техническое училище. Вот МВТУ, который сейчас называется Московский государственный технический университет – это было Московское высшее техническое императорское училище. То есть масса вариантов. 11 класс, как говорится, не обязательно для всех. Поэтому то, что человек должен получить какую-то профессию – он, наверное, и сам прекрасно понимает.

Виталий Млечин: Давайте ответим еще на один звонок. Валентина до нас дозвонилась. Валентина, здравствуйте, говорите, пожалуйста.

Ольга Арсланова: Белгородская область с нами на связи. У нас вся страна в прямом эфире. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я считаю, что общественно-полезный труд очень нужен. А те родители, которые говорят, что он не нужен – это полностью бездуховные люди. Они не воспитывают ребенка так, как нужно.

Ольга Арсланова: Валентина, а вам не кажется, что эти родители могут, например, загрузить какой-то работой детей и дома. А в школе как-то учиться и больше ничего.

Зритель: Нет. Потому что в школе общественный труд. Они все друг за друга отвечают, друг другу помогают. Ведь это не на обитаемом острове эти дети будут жить, а среди людей. И я считаю, что это очень нужно.

Ольга Арсланова: Спасибо за вашу точку зрения. Несколько сообщений с нашего интернет-портала. "Каждое лето дети ходят на трудовую практику в школе, полют участок принудительно". И я так понимаю, что это незаконно. Это к тому, что уже есть такая практика.

Кирилл Семенов: Она сохранилась с советских времен.

Ольга Арсланова: Разве это прививает любовь к труду? Ведь какая задача? Привить какое-то чувство. Хорошее, благородное. Но можно ли его так насильно впихнуть в человека? Тем более – в маленького человека.

Есть задача не привить любовь к труду, а при помощи труда что-то воспитывать

Кирилл Семенов: Нет. Здесь идет речь не об этом. Здесь речь идет о том, что есть не задача привить любовь к труду, а задача при помощи труда что-то воспитывать. Макаренко был. Так уж случилось, что то, что Макаренко делал, сейчас не пройдет просто потому, что давление на личность, которое предлагала эта система, сейчас не будет принято вообще. Здесь не об этом все ж таки.

Кто и зачем пришел в школу? Есть некий коллектив, который в этой школе должен какое-то время прожить. И это их дом. И к этому дому нужно относиться несколько иначе, чем мы относимся, как к торговому центру "Ашан", например. Его не надо ломать, его нужно под себя, что называется, приспособить. А к труду… Учеба же ведь тоже труд. Не бывает разных видов труда. То есть человек либо умеет трудиться… Речь не идет о том, что он будет потом профессиональный изготовитель табуреток после школьных уроков технологии.

Кстати, уроки технологии все равно входят в обязательный стандарт с 5 по 9 классы. Речь идет о том, что как-то надо научиться. И если это не работает в семье, наверное, это и не работает и в школе.

Ольга Арсланова: Давайте сделаем небольшой перерыв и продолжим.

Кирилл Семенов: Давайте.

НОВОСТИ

Ольга Арсланова: А мы продолжаем говорить о заявлении министра образования России, которая предложила вернуть уборку и общественно-полезный труд в российские школы. У нас в гостях сегодня Кирилл Семенов, директор специализированного учебно-научного центра "Школа-интернат имени Колмогорова МГУ". Как в вашем заведении все это организовано сейчас?

Кирилл Семенов: У нас интернат. Поэтому жизнь устроена так. Вообще Санпин запрещает привлекать детей к уборке санузлов. Но мы следим за тем, чтобы дети все-таки в санузлах не безобразничали. Нужно как-то их воспитывать. Когда я учился в этом интернате с 1988 года по 1990-й, завучем у нас был Александр Васильевич Коваляшкин, замечательный педагог, специалист по французскому языку. Он, пытаясь приучить детей к порядку, говорил, может быть, перефразируя профессора Преображенского, что "высшее образование начинается в тот момент, когда человек выработал в себе навык спускать за собой воду в сортире". Вы профессора Преображенского немного иначе помните, что "разруха начнется в тот момент, когда все начнут справлять нужду мимо унитаза". Но в комнатах, там, где дети спят, они в принципе прибираются сами. Они должны следить за тем, чтобы у них были в порядке постели, за тем, чтобы у них не было мусора, объедков, чтобы их кружки были чистыми. Окна, естественно, моются. Специально выбирается клининговая компания, которая это делает. Потому что это все-таки высотные работы. И лучше, конечно, чтобы дети этим не занимались. Это достаточно опасно. Но в комнате прибраться, навести порядок, не разбрасывать вещи, следить за чистотой своего белья, своей одежды – это очевидное требование, оно должно быть привито сразу.

Дома у себя большинство все ж таки это соблюдает. А вот оказавшись на свободе, бывает так, что и забывает. Но приходится объяснять, что еще вся жизнь впереди. И если ты приехал из какого-то города в Москву учиться, то потом будет общежитие. И вести себя нужно не как свинья. Это тоже обязательно. И это как-то надо прививать как навык. К сожалению, не всегда это бывает отработано в семье. Что ж делать? Приходится как-то заставлять убираться в комнатах самим по графику.

Виталий Млечин: Давайте послушаем, что есть сказать у нашей зрительницы Светланы из Самары. Светлана, здравствуйте. Мы вас слушаем.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я, конечно, сейчас прослушала последнее, что сказали. Я полностью с этим согласна. Я педагог высшей школы. Я на протяжении 35 лет работала на кафедре эндокринологии. Я прошла сама советскую школу, которой я бесконечно благодарна. У нас действительно следили за нашим местом, за моей партой. И это дело учителя – посмотреть, чтобы человек не оставлял грязь. Я точно так же следила за студентами. То есть студенты у меня уходили – и я просматривала прежде. У каждого свое рабочее место. Вот, что такое общественно-полезный труд в школах.

А когда нас, девочек, заставляли делать какие-то табуретки или в слесарных мы что-то там точили, это у нас просто было напрасно потраченное время. Но советской школе я бесконечно благодарна. Потому что нас учили всему – любить Родину, любить свою страну. Мы проводили диспуты, нас учили хорошему только. И дай Бог, чтобы это все в школах было. Хотя сейчас я смотрю, у меня внуки учатся в школах. Очень много хороших школ. И включать туда этот общественно-полезный труд и делать эти табуретки – это никому не надо, я так считаю.

Простите, я не заметила, как зовут представителя, который находится…

Ольга Арсланова: Кирилл Семенов у нас в гостях.

Зритель: У меня внучка тоже готовится для поступления в МГУ. И я знаю, как это трудно и хорошо. Большое спасибо.

Ольга Арсланова: Вам спасибо.

Виталий Млечин: Спасибо, что позвонили.

Ольга Арсланова: Еще нам пишут: "Скажите, ежемесячный попечительский сбор – на что же он тогда идет? Нам говорят – на уборщицу. Он разный. От 300 рублей. Непонятно, за что мы платим".

Кирилл Семенов: А вот здесь вопрос. Во-первых, за это нужно отчитываться. То есть всегда за это полагается собрать родительский комитет, управляющий совет и объяснить, куда ушли деньги.

Ольга Арсланова: Немножечко сейчас небольшая путаница с трудом уборщиц. Давайте напомним, что уборщица классы, насколько я понимаю, не убирает.

Кирилл Семенов: Тут все очень интересно. Настолько все сильно изменилось именно в финансовой части жизни школ по сравнению с советским обществом. Можно зайти в родную школу, которая стоит лет 40, и внешне она такая же. Ленина убрали, пионерской комнаты не стало. Библиотека там же, некоторые учителя еще на можете и работают. Особенно в провинции, где не было куда уйти квалифицированным кадрам из школы. В Москве достаточно часто такое случалось, что учителя английского языка разбегались в бизнес и так далее. Что изменилось по сути вещей?

Раньше система была такая. Есть у тебя какое-то количество классов, есть у тебя какое-то количество педагогов. Ты директор, составил смету, утвердил в ГорОНО – тебе выделили деньги.

Сейчас система финансирования школ изменилась. Она нормативно-подушевая. Что это означает? Что, скажем, в лицее "Вторая школа" находится на обучении 450 человек. Город Москва выделяет на каждого старшеклассника: 10-11 класс – 123 тысячи рублей. Последние 3 года сумма не менялась. За это я отвечаю. Несмотря на то, что цены росли. Это выделяется из местного бюджета. На более младшие классы сумма меньше. 88 тысяч. На начальную школу она совсем смешная. В регионах сумма поменьше. Вопрос финансирования решается из бюджета субъекта федерации. И на эти все деньги нужно заплатить учителям, нужно оплатить коммунальные расходы. Вот этот самый вывоз мусора тоже, школы это делают отдельно. И дальше возникает вопрос: сколько заплатить уборщицам? То есть у уборщицы есть некая норма, которую она должна отрабатывать. И вот ее некий оклад. Если я правильно помню свое штатное расписание в своей школе, то формально ей полагается платить тысяч 10, что ли, в месяц за ее площадь. Площадь у нее большая.

Если вы хотите как-то увеличить ей зарплату, то вы берете эти деньги из того же котла, из которого вы должны заплатить педагогам и так далее и тому подобное. Все слышали, что в московских школах педагог получает очень приличные суммы. Отчитываются же директора , публикуются на сайтах школ все эти показатели. Но какой кровью достигается эта сумма? Вот обратились ко мне из одной из московских топовых в рейтинге школ: "Не поможете нам с математикой? Вы же все-таки в том числе физико-математическая школа. 25 часов и 27 часов нагрузки. Это на секундочку 1.5 ставки педагога". Сколько он должен будет получать? Грязные 50. На руки, соответственно, 45. Это что, много для Москвы за такую нагрузку? Это 5 уроков в день только горлом, не считая проверки тетрадей и всего остального. А если уборщица, сколько ей нужно заплатить, чтобы она аккуратно убиралась? Тоже какие-то деньги. За 10 тысяч она просто не пойдет махать тряпкой в вашу школу. Она в "Газпром" пойдет. Там, говорят, уборщицы хорошо получают.

Ольга Арсланова: Так всех из школ и переманят.

Кирилл Семенов: Сумма остается при этом неизменной. И когда в последний раз мэр Москвы Собянин вручал московским школам грант, директора шушукались: "Лучше бы нам чуть-чуть увеличили субсидию. На каждого ребенка, но хоть чуть-чуть". Жизнь дорожает, а субсидии не меняются в цене. Поэтому когда вы в очередной скажете: "А куда ушли наши деньги попечительского совета?". Отчет. И спросит: "А как платим педагогам? А как вообще что происходит в школе?". Вот так все это устроено.

Ольга Арсланова: И все-таки нужно пояснить, что уборка с участием детей – это вовсе не про то, чтобы было чисто. Это про то…

Кирилл Семенов: Это про то, чтобы они научились в своей школе вести себя так, как они по идее должны вести себя дома, уважая своих родителей. В данном случае – уважая свои стены.

Ольга Арсланова: За ними еще придется и переубирать.

Кирилл Семенов: Конечно. Ну, подмести просто. Не надо махать тряпкой. Подняли стульчики на парту, подмели, убрали свои бумажки. Выпили бутылочку газированной воды – бросили ее в мусорное ведро. Не оставили после себя безобразие и непотребство. Не нарисовали где-нибудь и не испачкали парту. К этому тоже надо приучать.

Вопрос с приусадебным участком. Я охотно убирался в классе, потому что понимал, зачем это нужно. После меня стало чище. Но я не понимал, зачем я эти чахлые растения привожу в божеский вид. Мне это не даст знаний агротехнологий, мне это было неинтересно.

Ольга Арсланова: У нас есть противница вот этого нововведения – Екатерина из Москвы. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Мне совсем эта инициатива не нравится. Во-первых, тут много немножко, мне кажется, напутали – финансирование, уборка, экономия. Вы совершенно правильно заметили, что труд детей – это не про то, чтоб было чисто. Соответственно, хотят этому придать воспитательную функцию.

Кирилл Семенов: Скорее всего, да.

Зритель: А когда у нас принудительный труд кого-нибудь воспитывал? У нас из тюрем люди перевоспитанными выходят? Они там принудительно трудятся.

Кирилл Семенов: Я вас разочарую прямо сразу. Сейчас в российских колониях принудительно никто не трудится. Если человек не захочет, его там не заставят.

Зритель: Допустим. Возможно. Эта сфера жизни мне, к счастью, не так близко знакома. Никогда принудительный труд не нес воспитательную функцию. Мне 40 лет. И у нас была уборка обязательная в школе. И вот это я вспоминаю. Просто это был кошмар. На самом деле никто этого не любил. Никакой воспитательной функции не несли. Мало того, в школах было чудовищно грязно. Все парты были исписаны.

Сейчас я прихожу в школу к ребенку, где чисто, новый ремонт. Там нету грязи, там нету бумажек. Там не исписаны парты, ни на одном родственником собрании я не вижу. Когда вокруг чистота, дети сами ведут себя… Это поколение уже другое.

Воспитательную функцию можно придать какими-то другими способами. Пожалуйста, предложите детям деятельность – волонтерскую, любую. Старшеклассники очень охотно участвуют в любых волонтерских акциях, будь то помощь бездомным собакам или детям.

Но махание веником – очень слабый аргумент, по-моему, в пользу воспитания, и к труду в том числе.

Ольга Арсланова: Спасибо, Екатерина, за вашу точку зрения. Очень интересный момент – раскрыть что-то в ребенка, что-то более такое глубокое, индивидуальное. Например, его волнует тема бездомных животных. Дайте ему возможность помочь им. А здесь некая унификация происходит. Все будут убираться, и всех это воспитает. Ну, не всех. Все разные.

И тогда, и сейчас дети были разные. Кто-то и тогда не пачкался и не пачкал, а кто-то и сейчас чистоту не соблюдает  

Кирилл Семенов: Мы только что с вами сказали, что, вообще говоря, решение должен принимать какой-то управляющий совет школы и так далее, и тому подобное. В конце концов, не хочется учиться в той школе, где такая унификация и все что-то кому-то должны – пожалуйста, переведитесь в какую-то школу, где для вас будет все в лучшем виде. Где вы можете сотворить любое безобразие, а оплаченная уборщица его ликвидирует. Тоже выбор. Сейчас в этом смысле свобода. Есть частные школы, которым никто не указ. Замечательно. Там дети вообще чувствуют себя королям. И не укажи им. Я одну такую изнутри как-то раз наблюдал по касательной. Утверждение о том, что ни к чему это не приучает. Знаете, и тогда, и сейчас дети были разные. Кто-то и тогда не пачкался и не пачкал, а кто-то и сейчас чистоту не соблюдает. И ему нужно это все-таки взять и объяснить, что в этом месте вот такие нормы поведения. Пожалуйста, это отдается на совесть родительского комитета, управляющего совета, и так далее, и тому подобное.

Сейчас отличие системы от той, что была, в том, что не проходят такие указивки по режиму напрямую. Все это должно обсуждаться. И не срабатывает. И сейчас есть школы, в которых не собирают табуретки и не шьют юбки, и не пытаются. Хотя, может быть, как спецкурс это было бы кому-то и интересно. Пожалуйста.

Виталий Млечин: Давайте узнаем, что думают наши зрители. Наши корреспонденты в нескольких российских городах спрашивали у людей, стоит ли возрождать в школах общественно-полезный труд. Давайте узнаем, что получилось из этого.

- Я думаю, школьную территорию облагораживать, убирать стоит. Просто когда я учился, у нас труды были – и мы школьную территорию убирали, в классах мыли, обязательное дежурство было.

- Я считаю, что не стоит этого делать. Есть персонал для этого, чтоб полы мыть. Ученик пришел учиться, знания получать.

- Я считаю, что это правильно. Потому что посмотрите на современную молодежь. Именно на школьников. Я думаю, им это не помешает. Вместо того чтобы сидеть за компьютером, постоянно в телефоне, можно как-то заниматься чем-то полезным. К тому же это пригодится по жизни. По тому что, мне кажется, сейчас многие даже бывают парни молодые – не в состоянии сделать что-то по дому элементарного.

- И был бы лагерь какой-то трудовой – я бы своего ребенка с удовольствием отправила туда. Потому что ребенка надо приучать к труду с младых ногтей.

- Он же не обязательно будет сидеть за компьютером. Может быть, будет подметать улицы. Мало ли. Такие же люди тоже нужны. Улицы же тоже кто-то должен убирать. Поэтому нужно, чтоб в школе это было. Чтоб они знали, что все работы хороши.

- Я думаю, что отчасти можно попробовать в том плане, что сейчас молодое поколение очень много времени проводит без дела. А безделье порождает глупость. Но в то же время как-то это все-таки должно вознаграждаться. Не обязательно даже в финансовом плане, как определенный рабочий, но все же какое-то поощрение.

- Дети должны в школе учиться, а не заниматься парково-хозяйственными работами. Их задача – обучаться в школе. А школа должна давать знания. А труду они должны обучаться также в стенах школы, но на соответствующих уроках. Все остальное должны выполнять профессионалы.

- Стоит. Чтобы аккуратно относились к школе и к имуществу, меньше портили.

- Конечно, нужно. Во-первых, они заняты какое-то время. Во-вторых, они общаются между собой не только в школе, но и на улице. Они общаются, убираясь. Они учатся это делать вместе. А, во-вторых, у меня так было. Мне кажется, это здорово. После субботника весело. Можно пойти погулять. Так что я считаю, что да, нужно возрождать.

Виталий Млечин: Вот такие результаты. Мнения разные и аргументация разная. А мне понравилось одно сообщение, которое к нам пришло. Пишет наш зритель. "Дети ни к чему не приучены. Мало кто знает, что такое урна". Скажите мне, пожалуйста, а что мешает человеку, который считает, что мало кто знает, что такое урна, самому объяснить своему ребенку, что это такое, почему не надо бросать бумажки на пол, почему не надо гадить. Почему это должна школа делать? Родители вообще для чего нужны в таком случае?

Ольга Арсланова: "­Семья делает школу вторым домом. Школа – это не дом. Дом один".

Кирилл Семенов: Не совсем так. Вы находитесь в нем 8 лет. Эти люди… Иногда вы их видите чаще, чем своих родителей, которые покормили вас завтраком с утра, отправили в школу, а потом пришли с тяжелой работы, взяли и что-то проверили уроки, если у них хватило на это время, пообщались с вами. Но не очень много времени. Бывает же очень разное.

В коммуну Макаренко, в которой перевоспиталось 3000 детей, попадали дети, грубо говоря, с уголовными статьями – за убийство, грабеж. Жуткие вещи. Но иногда родители приводили своих детей, с которыми не могли справиться сами. Вот это удивительная вещь. И вот, что он сам пишет: "Дети, имеющие семью, большей частью были из хороших семей и очень балованные. Были такие, которые говорили: "У моего папы Бьюик, у моего папы Линкольн". Были такие, которые привыкли ездить только в международных вагонах. И вот эти были самыми трудными. Именно поэтому.

Виталий Млечин: А какая связь между достатком и воспитанностью в семье?

Кирилл Семенов: Оказывается, не всегда человек, который имеет много денег, в итоге у него получается ребенок, который знает, как себя вести. Это не очень связано между собой. Бывает такое, что дети в силу занятости своих родителей оказываются запущенными в педагогическом плане. Они не считают, что должны за собой прибрать.

Виталий Млечин: Но дети остаются запущенными, потому что у родителей времени не хватает на то, чтобы с этими детьми проводить какие-то занятия, воспитывать.

Кирилл Семенов: Очень часто можно встретить совсем другой аргумент, что "У меня нет времени, а школа моего ребенка плохо воспитала, какое безобразие!", "Что вы с ним сотворили? У меня он был замечательный мальчик, а у вас он…". На самом деле нельзя сказать, что озвученный тезис, что "школа – не ваш дом" и что здесь не должны заниматься воспитанием, разделяется даже и родителями. На самом деле все, конечно, совсем не так. Если вы в школе его не учите убираться, то вы его, наоборот, учите не убираться. То есть все, что касается ребенка, все его тем самым воспитывает. Когда родители друг на друга кричат или когда лгут ребенку или лгут при ребенке – это все производит воспитательный эффект. Если он дома привык к порядку, что он сделал что-то такое, убрал в раковине, просто прибрал свои вещи, сложил их в порядке, повесил свою одежду – имеется бытовой навык. По всей видимости, это не требует каких-то вещей. То и, по всей видимости, он в школе будет вести себя адекватным образом. А бывает, что и совсем наоборот.

Поэтому тут нет такой корреляции: "Ах, он из неблагополучной семьи – значит, он неблагополучный", или "Здесь он из благополучной семьи – и у него все вообще хорошо". Здесь бывает очень по-разному – и в первом случае, и во втором.

Ольга Арсланова: Давайте подведем итоги нашего голосования. Мы спрашивали у зрителей: "Нужен ли в школах общественный полезный труд?". За него проголосовали 87%, против – 13%. Вот такие результаты. Спасибо, у нас в гостях был Кирилл Семенов, директор специализированного учебно-научного центра "Школа-интернат имени Колмогорова МГУ". Спасибо.

Виталий Млечин: Спасибо.