Марина Калинина: К нам присоединился обозреватель Общественного телевидения Сергей Лесков. Сергей, здравствуйте. Сергей Лесков: Здравствуйте. Марина Калинина: О чем сегодня поговорим? Сергей Лесков: Весь мир говорит о саммите большой двадцатки. Константин Точилин: Неужели мы останемся в стороне? Сергей Лесков: Да. Мы не можем остаться в стороне. Вообще вся история напоминает "Тройку, семерку, туз". Большая двадцатка, большая семерка, какая-то большая восьмерка. Из большой восьмерки, я напомню, Россию временно исключили. А в Большой двадцатке Россия, как официально объявил Китай, хозяин этого мероприятия, Путин – гость номер один. Большая двадцатка собралась в китайском городе Ханчжоу. По поводу этого города существует поговорка: "На небесах есть чай, а на земле есть город Ханчжоу". Это столица чая. Всякие пуэры, которые пьют любители чая – это именно оттуда. Это юг Китая. А чем отличается Большая двадцатка от Большой семерки? Марина Калинина: Количеством членов, наверное. Сергей Лесков: Да, количество членов. Вы проявляете невероятную для женщины проницательность. Чем отличается шестиструнная гитара от семиструнной? Примерно то же самое. Марина Калинина: Да. Первое, что приходит на ум. Сергей Лесков: Большая семерка – это ведущие европейские страны, США, Канада и Япония. Это 46% мирового ВВП. И, по-моему, 14% населения. А вот большая двадцатка – это 85% ВВП, 75% мировой торговли и 2/3 населения. При этом в большой двадцатке есть страны, которые обеспечивают максимальный рост. Это Китай и Индия, вообще рекордсмены по росту. И уже одни эти цифры говорят, что, конечно, значение Большой двадцатки неизмеримо больше, чем значение Большой семерки, из которой Россию исключили. Теперь вроде бы зовут, а мы не очень хотим возвращаться. Константин Точилин: Но парадокс же в том, однако, что если Большая семерка может выступать единым фронтом, то внутри Большой двадцатки есть некоторые, мягко говоря, противоречия. Сергей Лесков: Это правда. Чем уже членство, тем легче прийти к каким-то общим соглашениям. Кстати говоря, Большая двадцатка не выступает именно по этой причине с политическими заявлениями, а Большая семерка все время делает какие-то политические заявления. Кстати говоря, Большая двадцатка, будем прямо говорить – это объединение, созданное в год последнего финансового кризиса в 2008 году, для решения финансовых проблем. Она не замахивается на политические проблемы. И поэтому, когда мы говорим об итогах этого саммита, видимо, целесообразно разделить этот разговор на две части: политическая составляющая и экономическая составляющая. Политическая. Почему об этом нельзя не сказать? Конечно, встреча 20 ведущих мировых лидеров – это всегда какие-то разговоры в кулуарах, встречи на полях, как они говорят, это какая-то тусовка. Это политический клуб. И здесь Путин гость номер 1, и Россия в его лице. Они, конечно, на коне. Они главные действующие лица. Путин встретился со всеми мировыми лидерами. Обама сам попросил о встрече с Путиным. Эрдоган, с которым Путин недавно встречался. Мы видели фотографию всех этих 20 лидеров. Он внимательно склонился к президенту России, отвернувшись от всех, разговаривал с ним. А самым долгим рукопожатием на этом саммите было рукопожатие Эрдогана и Миллера (главы "Газпрома"). Создавалось такое впечатление, что президент Турции хочет снять слепок с руки газпромовского начальника, чтобы, видимо, поставить на этом "Турецком потоке" отпечаток пальцев, чтобы все-таки состоялся. Кстати говоря, очень часто в наш эфир, когда мы разговариваем о Сирии, звонят слушатели или пишут СМС-ки и говорят: "Зачем нам нужна эта Сирия?". А вспомним, что было два года назад на одном из предыдущих саммитов Большой двадцатки в Австралии, когда президент России был подвергнут обструкции, а Россия превращена в страну-изгоя. К нему не подходили. И во время ужина, завтрака, обеда он вообще сидел один за столом. Понимаете, можно относиться к политике Путина по-разному. Каждый российский гражданин имеет на это право. Но в тот момент мне вспомнились слова Пушкина о том, что "Мы сами можем говорить о своей стране какие угодно обидные вещи. Но когда это делает иностранец, все в моей душе вскипает". И когда я видел эти обструкции, я считал, что это непозволительное оскорбление… Константин Точилин: Даже человека от страны. Путин, который два года назад на Большой двадцатке был почти как изгой, теперь оказался наиболее значимой фигурой в этом избранном клубе  Сергей Лесков: Они что, ходят в лайковых перчатках, что ли? Это после Ливии, Ирака, Сербии? Какое они имеют право вообще так себя вести. То же мне джентльмены. И я, кстати говоря, совершенно уверен, что эта обструкция, которую мы видели по телевизору 2 года назад, еще больше подняла рейтинг Путину и дала ему какой-то карт-бланш для того, чтобы наметить внешнеполитические шаги, и он их сделал. Ведь именно после Брисбена была предпринята эта операция в Сирии, и теперь на самом деле Путин, который был тогда вроде бы как почти изгой, теперь оказался наиболее значимой фигурой в этом избранном клубе. Константин Точилин: Все захотели встретиться. Сергей Лесков: Все захотели встретиться. Это очень интересный феномен. Об этом, конечно, нельзя не сказать. И, в общем, теперь национальное тщеславие удовлетворено. Константин Точилин: Но если заглянуть в будущее, как мы можем дальше развить эти успехи? Сергей Лесков: Теперь о будущем. Вторая составляющая. Экономическая. Ради чего, собственно говоря, Большая двадцатка и собирается. Главная тема (а ее придумал Китай как страна-организатор) – это инновации с целью подъема мировой экономики. И здесь мы задаемся вопросом: "А может ли Россия чем-то похвастать?". Скажем прямо: из всех 20 собравшихся в Ханчжоу стран Россия – единственная страна, у которой нет экономического роста. Цель "двадцатки" (в документах написано) – обеспечить рост экономики в 2%. У России нету роста уже который год. Наш ВВП снижается. Об этом, кстати говоря, и Путин сказал в своей речи. Он использовал такой термин - "Экономика России стабилизировалась". Он имел в виду, что прекратилось падение. На этот счет есть разные точки зрения. Но даже президент и даже когда говорит за пределами страны и вроде бы должен источать оптимизм, он скромно признает, что всего лишь нету снижения. Напомним, что в Китае 6,7% - годовой рост. И они считают, что это очень мало, и такой маленький рост – проблема для мировой экономики. Константин Точилин: Сергей, а мы себя не загоняем в тупик этой погони за экономическим ростом? Она не превратилась ли в самоцель? Смотрите, у нас население не очень растет. Доходы не очень растут. Мы просто не в состоянии покупать больше товаров, которые будем производить. А ведь именно рост производства и означает экономический рост. Марина Калинина: У нас население еще и стареет очень сильно. Константин Точилин: Может быть, тут как-то надо к этому более разумно подойти и не делать из этого икону? У нас экономическая икона – это чтобы не было дефицита бюджета Сергей Лесков: Икону мы делаем из другого. У нас экономическая икона – это чтобы не было дефицита бюджета. Константин Точилин: Но это как-то более понятно. Сергей Лесков: Это понятно, да. Но дефицит бюджета есть. Он порядка 3% уже три года. То есть по самым ключевым, даже в нашей экономической концепции, параметрам, мы не можем справиться с нашими идеальными экономическими представлениями. И растет число бедных. Да, Путин сказал, что у нас сравнительно низкая безработица, по-моему, порядка 5-6%. Константин Точилин: За счет того, что она у нас скрытая, неявная. Сергей Лесков: Может быть, она латентная, конечно. Но, тем не менее. Латентная она может быть в любой стране мира. Константин Точилин: А где-то и серая, и черная. Сергей Лесков: Да. Тем не менее, даже президент и премьер-министр признают очень большие сложности в нашей экономике. По этому поводу что необходимо сказать? Конечно, внешнеполитические успехи могут быть следствием удачных действий отдельных политиков. Не будем сейчас называть имена. А вот экономика – это некий системный фактор, который поддерживает стабильность во внешней политике. И сегодня да, у нас очень удачная внешняя политика. Но если не будет системной поддержки со стороны экономики, то ситуация, конечно, может измениться так, что у нас уже не будет и внешнеполитических успехов. Надо смотреть правде в глаза и отдавать себе отчет в том, что… Константин Точилин: Внешняя политика – это некий инструмент. С помощью инструмента "внешняя политика" мы каких целей хотим добиться? Мы хотим, чтобы отменили санкции? Мы хотим, чтобы другое еще более приятное произошло? Сергей Лесков: Речи об отмене санкций не идет. Я обычно в понедельник выступаю с прогнозами. Сегодня я сделаю единственный прогноз. Об отмене санкций надо забыть. Надо научиться жить так, чтобы эти санкции все дальше и дальше уходили в прошлое, а привлечь инвестиции от тех стран, которые даже поддержали санкции. Например, Япония (мы говорили на той неделе последний раз) готова инвестировать в развитие Дальнего Востока, забыв о санкциях. Константин Точилин: Кстати, мы в 18:30 по Москве сегодня будем как раз обсуждать еще отдельно Японию. Сергей Лесков: И самой главной, конечно, темой этого "саммита двадцати" была инновационная экономика. Здесь Россия – мировой аутсайдер. Несмотря на то, что в годы президентства Медведева мы объявили стратегический курс на инновации, у нас этого нету. Причины этого, мне кажется, кроются в том, что в системе бюджетной экономики, в системе монопольной экономики невозможна конкуренция и невозможны инновации. Вы посмотрите, что творится там. Новорожденная компания "Uber" по капитализации обгоняет "Роснефть". "Apple" стоит в 12 раз больше, чем "Газпром". Константин Точилин: В этом же тоже какое-то лукавство состоит. "Газпром" не перестал добывать газ. Трубы никуда не делись. Сергей Лесков: Да, может быть, Эрдоган и не пожмет руку Сергею Брину, основателю "Google". Константин Точилин: Но в сущности это облачная история. Но мы торгуем воздухом, получается? Сергей Лесков: Это не воздух. Это сервисные услуги. Это новые реалии жизни. Константин Точилин: В голове укладывается с трудом. Сергей Лесков: Тем не менее, это так. Марина Калинина: "Uber" – это же не воздух. Сергей Лесков: Эту компанию можно продать, получить деньги и потом купить акции "Газпрома" или какой-нибудь "Сибнефти", условно говоря, если бы она еще была. Нет. Мир уходит именно в сферу услуг. Константин Точилин: Слушайте, но в сфере услуг мы не сможем выращивать хлеб и другую еду. Сергей Лесков: Мы сможем оттуда брать деньги для этого. Константин Точилин: И помрем после этого. Зато мы все уйдем в "Фейсбуки". Это же тоже тупиковая история. Сергей Лесков: Константин, вы стоите сейчас на рельсах экономики эпохи индустриализации. А в постиндустриальном обществе сфера услуг становится все больше и больше. Например, ВВП Индии на 6% состоит из написания программ. Марина Калинина: Давайте на этом закончим дискуссию. Спасибо большое. У нас был Сергей Лесков, наш обозреватель. Константин Точилин: Не дали поговорить. Марина Калинина: Поговорите вне эфира, Константин.