Оксана Галькевич: Ну а сейчас наша регулярная рубрика, она называется «Личная мнение». Сегодня у нас на связи заместитель декана экономического факультета Московского государственного университета Олег Буклемишев. Здравствуйте, Олег Витальевич. Константин Чуриков: Олег Витальевич, добрый вечер. Олег Буклемишев: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Олег Витальевич. Константин Чуриков: Олег Витальевич, мы вот тут, значит, наткнулись на разные статьи, публикации. В частности, агентство «Bloomberg» заявило, что наши власти думают над тем, чтобы запустить печатный станок, произвести некую дополнительную эмиссию, для того чтобы... Очевидно, мы знаем, для чего и почему. Но вот ваше мнение как экономиста, Олег Витальевич, печатать деньги хорошо, или печатать деньги плохо? Олег Буклемишев: Ну, печатать деньги зависит от ситуации, бывает хорошо, а бывает плохо, бывают разные цели для печатания денег, бывает разное обеспечение для напечатанных денег. То, что предлагается, мне кажется, не самая лучшая версия, особенно в нынешних условиях, когда рынки очень сильно нервные, когда российская экономика находится на такой стадии скорее кризисной. Добавлять сюда дополнительные источники риска, то есть пробовать те инструменты, которыми Россия давным-давно не пользовалась, мне кажется неправильным. Оксана Галькевич: «Давным-давно» – это имеется в виду с начала 1990-х гг., я правильно понимаю? Олег Буклемишев: Нет, не с начала 1990-х гг., в последний раз это было в середине 1990-х гг., наверное. Оксана Галькевич: В середине. Олег Буклемишев: И с тех пор было табу на применение этого инструмента, даже в кризис 2008 года этим практически не занимались. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, ну так или иначе ситуация с середины 1990-х гг. изменилась, тогда были одни вызовы и опасности применения этого инструмента, сейчас, наверное, другие. Какие, расскажите нам, пожалуйста, потому что экономист вы, мы простые обыватели. Олег Буклемишев: Ну, вы слушаете, наверное, много экономистов и тоже уже получили... Константин Чуриков: Поднаторели немножко. Олег Буклемишев: ...достаточно компетенций, для того чтобы рассуждать на эти темы. Нет, ситуация в 1990-х гг. отличалась тем, что фактически другого выхода-то и не было: надо было либо резко урезать расходы в экономике, которая только-только перестроилась с коммунистических рельсов на путь нормальной экономики, а сегодня этому есть вполне доступная и понятная альтернатива, которая, собственно, и должна в таких ситуациях работать, – это те резервы, которые мы накопили за последние годы. Собственно, мы их копили ровно для того, чтобы использовать в тяжелой ситуации. Не использовать их сейчас – это мне кажется довольным странным, тем более что прибегать мы собираемся к тому инструменту, который сами же и заклеймили. Оксана Галькевич: Олег Витальевич (Костя, извини), вот все-таки, если попытаться эту логику объяснить, логику действия властей, какова она? Вот у нас действительно есть накопленные резервы, в конце 2019 года нам говорили, что у нас огромный профицит, 3 триллиона рублей, это впервые за продолжительный период. И тем не менее решили прибегнуть именно к этому инструменту – почему? Какие могут быть соображения? Олег Буклемишев: Соображения, мне кажется, довольно простые, что власти на самом деле не верят, что кризис быстро закончится, и поэтому вот эти настоящие деньги, они по-прежнему не считают рубли деньгами правильными, вот настоящие деньги – это доллары, вот эти доллары пускай положат, а рубли мы можем всегда напечатать, рубли, давайте мы сейчас будем с населением расплачиваться рублями. Я думаю, что примерно такая логика, которая в общем и целом неправильна, она неправильна и с точки зрения сигнала в первую очередь. Если вы сейчас хотите выбраться из кризиса, то вам нужно всячески всем с полной уверенностью говорить, что вот завтра трудности закончатся, мы выкарабкаемся, и все будет как прежде. Мы делаем ровно наоборот, мы говорим, что кризис только начинается, вот деньги нам еще понадобятся, мы еще на них посидим, – вот этого ни в коем случае в нынешней ситуации, как мне представляется, делать нельзя. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, если нужно расплачиваться деньгами, если нужны рубли, почему тогда не старый и тоже уже проверенный инструмент – девальвация? Ну там доллар по 90–100, по сколько-нибудь еще. Олег Буклемишев: Ну, проблема в том, что одно ведет за собой остальное. Если вы начинаете печатать деньги, то без каких-то особо технических мер по сдерживанию падения рубля я тоже не гарантирую, что рубль удержится от достаточно сильного ослабления в таких условиях, тем более что, еще раз повторю, можно вспомнить 2014 год, когда девальвация рубля, напомню, прекратилась ровно в тот момент, когда в экономику перестали выбрасываться необеспеченные деньги, которые тогда пытались поддержать промышленность и кредитовали ее под так называемые нерыночные активы. Вот как только заброс денег через эту линию в экономику закончился, сразу закончилась и девальвация рубля. Напечатанные деньги неизбежно приведут к ослаблению рубля, поэтому тут даже стараться не придется. Константин Чуриков: Олег Витальевич, с другой стороны, наверное, никто сейчас точно не может сказать, а вот этот пик кризиса вообще когда случится? Он будет летом, я не знаю, осенью? Может быть, есть какая-то логика, ну если попытаться встать на другую сторону, в том, чтобы сейчас попридержать эти деньги, потому что, может статься, возникнет момент, когда они как раз-таки и понадобятся? Олег Буклемишев: Вот это вопрос в том, что мы защищаем, мы защищаем бюджет, мы защищаем крупные государственные корпорации или мы защищаем людей и простые бизнесы. Вот если мы защищаем обычного человека и те предпринимательские круги, которые худо-бедно у нас наросли в городской экономике в первую очередь, то это надо было делать вчера и гораздо более активно, чем делалось, то есть мы с этим уже опоздали. А если мы действительно заботимся о том, чтобы бюджет еще 10 лет сводился с профицитом или там с минимальным дефицитом, ну да, тогда, наверное, нужно сохранять эти деньги на будущее. Но проблема в том, что бюджет не будет собираться, если не будет экономической активности, если не будет хозяйственной деятельности, которая создает прибыль, создает налоги. Вот если этого всего не перезапустить, то и бюджету будет очень тяжело вне зависимости от наличия резервов, сколь бы велики они ни были. Константин Чуриков: Олег Витальевич, но вот сейчас регионы уже получили право, в том числе от президента, приступить к первому этапу снятия ограничений, что-то там открывать и так далее. Вот я подумал: а много ли что может открыться физически? Потому что ведь не все выжили, не все даже магазины, какие-то небольшие предприятия могут сейчас раз так и открыться, кто-то уволил сотрудников. Вот что нужно сделать, для того чтобы этот перезапуск состоялся по факту, экономики я имею в виду? Олег Буклемишев: Это довольно сложный вопрос, ответ на него зависит и от региона, и от отрасли, от того, насколько ситуация будет меняться в ближайшие месяцы, потому что действительно все очень по-разному развивается. Вот в Корее, например, стране, которая, наверное, первая выкарабкалась из пандемических таких вот угроз, там только попытались открыть кинотеатры, но люди в эти кинотеатры не пошли, и кинотеатры благополучно закрылись опять и сейчас ищут какую-то свою новую нишу на рынке. Так что поведение людей изменится, поведение бизнесов изменится, и к этому будет довольно долго идти приспособление, и важно поэтому иметь людей платежеспособных и бизнесы, которые могут завтра на что-то переключиться, потому что 3-месячный карантин ни один даже здоровый бизнес выдержать не сможет. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, если вот вернуться к работе печатного станка, надо ведь сказать, что мы не первые вспомнили об этом инструменте, Соединенные Штаты, Япония, многие страны сейчас запустили свои машинки специальные. Ну, в особом положении, понятно, Соединенные Штаты, потому что это основная резервная валюта, но я посмотрела разные статьи на эту тему, вы знаете, пишут вплоть до того, что это атомная финансовая бомба, сброшенная Соединенными Штатами на весь мир. Вот объясните, в чем опасность, собственно, того, что Штаты вбросили в мировую экономику такой объем денег, запустили свой печатный станок. Они ведь и раньше это делали, ну не в таких объемах, конечно, но тем не менее. Олег Буклемишев: Давайте все-таки не будем сравниваться с Соединенными Штатами, даже с Японией. Наша экономика во много раз меньше, она структурно совершенно иная, и то, что позволено Юпитеру, быку в данном случае совершенно точно не позволено. Другая вещь, которую я хочу в этой связи сказать, – это, конечно, то, что данная политика, безусловно, ударит и по тем странам, которым вроде сегодня нечего бояться. Когда есть такая, знаете, серьезная проблема, лечить эту проблему надо болезненными и сложными средствами. Как только находится просто рецепт типа печатания денег, это означает, что ни проблема вылечена не будет, ни никто от этого лучше не почувствует. Действительно, часть денег, которая сегодня печатается в американской или в других ведущих экономиках, балансы центральных банков увеличились в разы за последние годы, часть этих денег на самом деле вернулась и лежит на счетах коммерческих банков без движения, часть этих денег хлынула на фондовый рынок, а часть действительно перетекла через границы и инвестируется в международные активы. Пока мы не чувствуем никаких таких вот явных негативных последствий печатания денег в таком массовом масштабе, но, несомненно, эти последствия придут, дайте только срок. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, но я не о том, что, собственно, мы вслед за ними решили повторить какие-то шаги, а вот даже если бы мы этого не делали, если бы ЦБ наш не принимал подобного решения, опасность ведь все равно есть в том, что Соединенные Штаты вбрасывают такое количество денег, выкупают не только ОФЗ, но и долги крупных корпораций и так далее, много сейчас о чем говорят. В чем она для нас? Олег Буклемишев: США никаких долгов корпораций не выкупают довольно давно, со времен кризиса, они покупают только государственные ценные бумаги и дефицит, который с приходом Трампа заметно вырос благодаря снижению налогов, вот это все финансируется за счет этих ценных бумаг. Но еще раз повторю, ситуация в американской экономике принципиально другая, нежели в России: у нас эти деньги обязательно хлынут и на валютный рынок, и, возможно, на потребительский рынок, поэтому вот такое бодрое снижение процентной ставки, которое удалось Центральному банку в текущем месяце, в дальнейшем будет повторить довольно сложно. И меня что еще настораживает? – что и министр финансов, и председатель Центрального банка напрочь исключали подобные эмиссионные сценарии еще несколько дней назад, сегодня же это преподносится, как будто они к этому всю жизнь готовились и это такой естественный ход. Вот это меня тревожит больше всего, такого рода шараханья. Я не понимаю, что изменилось за столь короткий срок в их позиции. Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: Ага. Олег Витальевич, по поводу того, что у нас излишняя, как вы говорите, бережливость, я вас так понял, в отношении ФНБ, это ясно. А вот с точки зрения экономики, вы как экономист, что наши власти, с вашей личной точки зрения, делают правильно, а что делают не так? Может быть, что бы вы делали, если бы вы сейчас стали, не знаю, министром экономического развития? Олег Буклемишев: Не дай бог. Знаете, это одновременно и сложный, и простой вопрос. Многие вещи делаются правильно, но они делаются либо в очень маленьком масштабе, либо с очень серьезным опозданием. И введение карантина, и сейчас открытие экономики – все делается довольно несвоевременно: несмотря на прирост числа заболевших, по-прежнему мы начинаем освобождать экономику. Что касается ее развития, как бы преодоления ею самых негативных моментов, то здесь, как мне представляется, нужно было бы «вылечить» три важных направления кризиса для предприятий в первую очередь – это налоги, кредиты и аренда. Вот если бы мы смогли на 2 месяца организовать налоговые, кредитные и арендные каникулы для всех предприятий вне зависимости от того, в какой отрасли они работают, где и чем они заняты, и поддержать за этот счет как региональные бюджеты, так и банки и арендодателей, вот если бы это возможно было бы сделать, то мы бы вышли из кризиса с минимальными потерями. К сожалению, этого сделано не было, и потери будут довольно существенные с точки зрения утраты экономической деятельности и тех здоровых структур, которые эту деятельность способны завтра продолжать. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, у нас есть звонок из Краснодарского края, Евгений, давайте его выслушаем. Евгений, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Константин Чуриков: Добрый. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Я хотел вот вопрос задать, как раз вот сейчас эту систему обсуждали. Во-первых, как повысить нашу структуру, повысить... Я буквально сейчас с «Магнита» пришел, ходил за картошкой... Константин Чуриков: Так. Зритель: Извините, бешеная картошка, у нас цены... Мы пенсионеры с женой, я тем более на инвалидности, плохо хожу, как говорится, ногу сломал... Константин Чуриков: Так. Зритель: Мать у меня тоже в станице Васюринской живет. У нас вот, понимаете, я просто смотрю на цены, бешеные, бабулька пришла... Хотя мы можем здесь производить, вот в округе, у нас здесь заболевших нет, понимаете? Да, масочный режим каждый соблюдает, бабульки, все мы, старики, соблюдаем это все, но... Есть та же клубничка, ягода пошла, это можно разрешить продажу. Люди «втихушку» продают это все, из-под полы, но можно ведь как-то сделать, чтобы повысить наш уровень жизни здесь, можно ведь разрешить какой-то минимальный, минимальный заработок. Константин Чуриков: Да... Оксана Галькевич: Минимальный какой-то доход, понятно. Зритель: Доход, да, доход, это одно. Второе – ну цены бешеные, это вообще невозможно. Я хотел лимон пойти купить, он засохший, бедный, 248 рублей. Константин Чуриков: Евгений, только не говорите, что в «Магните» в Краснодарском крае импортная картошка, – она хотя бы родная? Зритель: Импортная! Константин Чуриков: Понятно, к сожалению. Оксана Галькевич: Импортная египетская молодая картошка. Константин Чуриков: Спасибо, Евгений, за ваш звонок. Олег Витальевич, что можем ответить нашему зрителю? Оксана Галькевич: Слушайте, какой-то безусловный минимальный доход возможен в такой ситуации, введение? Потому что, ну правда, все смотрят через границу, в Европу смотрят, смотрят на Соединенные Штаты и говорят, что вот там людям помогают, причем достаточно широким слоям населения. Возможно ли такое у нас за счет наших резервов или каких-то экономических инструментов? Как вы считаете? Олег Буклемишев: Ну, думаю, что это возможно, думаю, что это стоило бы сделать, особенно перед началом карантина, сейчас, может быть, уже это поздно, сейчас людям надо возвращаться так или иначе к своей привычной трудовой деятельности. Ведь что произошло помимо всего прочего в карантин? Произошел резкий уход многих видов бизнеса, которые работали уже «вбелую», в открытую, произошел их уход обратно в тень по причине перекрытия основных потоков товарных. У нас стали работать лишь узкие сектора ретейла через розницу, вот пример с картошкой – это как раз тот самый пример, что закупки по импорту прошли, вот они в супермаркетах и осели, а то, что производится на земле, ни довезти невозможно, ни логистика для этого не выстроена, ничего сделать нельзя. А рынки и маленькие магазинчики, которые были такими источниками для распространения подобного рода продукции, более высококачественной и конкурентоспособной, вот эти рынки на сегодняшний момент перекрыты, и я, честно говоря, не уверен, что им удастся восстановиться. Мы опять попадаем в такую монопольную структуру, и в этой монопольной структуре цены действительно будут расти вне зависимости от печатания денег. Нам нужно срочно возвращать конкуренцию, нам нужно срочно возвращать вот эту деловую активность, пользуясь дерегулированием, которое таким вот естественным образом произошло. Нельзя ни в коем случае возвращать вот этот вот регуляторный режим жесткий и беспощадный, который существовал до пандемического кризиса, – наоборот, нужно оставить многие либеральные меры, которые в этот период заработали, и выяснилось, что ничего страшного нет, от этого по крайней мере никто не умирает, как от болезни. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, ну вот, кстати, второй вопрос от нашего зрителя, что цены растут, соответственно... Я понимаю, что, наверное, вы, может быть, и против будете, но тем не менее сдерживание цен на тот период, когда у людей нет какой-то поддержки, допустим, финансовой, государство достаточно долго раскачивалось, доходы падают, люди теряют работу – может быть, хотя бы на какой-то продуктовый набор необходимый попробовать силами государства сдержать рост? Олег Буклемишев: Я категорически против сдерживания цен в каком бы то ни было виде, кроме, может быть, вот маски надо было распределять, я не продавать, как это сейчас часто делается, уже скандалы нарастают один за другим. Все остальное должно продаваться по рыночным ценам. Другое дело, что в случае поддержки бедных надо выделять продовольственные наборы, а не денежную поддержку, это будет гораздо эффективнее, об этом нам говорит опыт других стран, что не нужно корежить рынок для всех, а бедным надо помочь. Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: До нас еще дозвонилась она зрительница, это Ольга из Москвы, давайте ее послушаем. Ольга, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Константин Чуриков: Что вас волнует, беспокоит? Что хотите, может быть, рассказать или спросить? Зритель: Меня беспокоит, волнует выступление вашего сейчас претендента на выступление. Разве можно русский рубль опустить и преклониться перед долларом? Это просто последнее свинство, которое можно услышать. Константин Чуриков: Так. Зритель: Нужно только наш рубль, а доллары вообще нужно в нашей стране запретить, потому что это мы работаем на импорт иностранный. Почему у нас должны быть доллары? Я проработала 57 лет, в 75 лет ушла на пенсию, заслуженный изобретатель и рационализатор авиационной, ракетной и космической техники, вот кто я, с высоты космоса смотрю на все. Константин Чуриков: Да... Зритель: А это подонок, который лижет задницу... Константин Чуриков: Сейчас мы смотрим с высоты профессии нашего гостя. Спасибо большое. Оксана Галькевич: Нет, ну... Спасибо, да. Олег Витальевич, надо сказать, просто вы не предлагали ничего подобного, просто наша зрительница так поняла... Олег Буклемишев: Я не предлагал ничего подобного, я описывал отношение к рублю, которое возникнет в итоге вот этих новых экономических политик. Я совершенно согласен с той позицией, что рубль для нас должен быть валютой самой главной, в конце концов, это записано в Конституции про основную функцию и цель существования Центрального банка. Если это не делается, тогда зачем он, вообще говоря, нужен. Константин Чуриков: Хорошо. Олег Витальевич, а что сделать для того, чтобы вот как раз нашему рублю не только мы поклонялись, но и во всем мире? Как нам этого достичь? Оксана Галькевич: Ну вот Краснодарский край пишет: «Сделать рубль резервной валютой. Что для этого нужно, чтобы прекратить политику всяких заграничных МВФ, которые только разрушают нашу экономику?» Олег Буклемишев: Для того чтобы сделать рубль резервной валютой, нужно сделать несколько важных вещей. Во-первых, российская экономика должна составлять не 2–3% от мировой экономики, а побольше, скажем, в несколько раз, то есть для этого нужно обеспечить экономический рост. Второе, что нужно обеспечить, – нужно обеспечить развитие финансовых рынков в России, которые в последнее время у нас довольно сильно загибаются. То есть, иными словами, для тех, кто получает рубль, должен иметь возможность вложить их надежно, вложить их в разные ликвидные инструменты и не быть обманутым в ходе вот этого самого вложения. Вот если это все делается, тогда рубль со временем может стать, получить большее распространение, но в первую очередь, конечно, это произойдет в странах бывшего Советского Союза, где, кстати, рубль пользуется заслуженной популярностью. А вот чтобы вытеснить другие, более надежные валюты, для этого либо с теми валютами что-то страшное должно произойти, либо мы должны проводить какую-то более разумную и основательную политику. Константин Чуриков: Олег Витальевич, вот мы сейчас будем через несколько минут об этом уже говорить подробнее, но что делают наши власти сейчас на местах в соответствии как раз с рекомендациями Роспотребнадзора, в соответствии, может быть, с примером Москвы, по примеру Москвы открывают некоторые промышленные предприятия крупные, стройки. Вот как вы считаете, насколько правильно сейчас именно стройки возобновлять, не знаю, метро строить, если это крупный город, дома жилые? Будут ли эти дома покупать, нужны ли они будут людям без денег? Олег Буклемишев: Мы в Ассоциации независимых центров экономического анализа еще 1,5 месяца назад приняли заявление, в котором призывали власти сделать ровно это, призывали не возводить в фетиш вот эти карантинные меры, а пытаться договариваться с бизнесом, чтобы бизнес на рабочих местах обеспечил все санитарные меры, которые помогут избежать худших ситуаций, поэтому карантинные меры не должны были препятствовать нормальной экономической деятельности. И сейчас, по-моему, в тех регионах, где работают разумные губернаторы, где они способны договариваться с бизнесом о вот таком режиме, где бизнес готов со своей стороны обеспечивать расстояние между работающими, и тестировать, и проводить вот этот масочный режим, вот там экономика может и должна заработать, тем более что люди сами уже теперь беспокоятся о своем здоровье, и заставлять их особенно не нужно применять, делать что-то, что выходит за рамки их понимания. Они понимают уже, люди, что это действительно опасно, что это смертельная угроза. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, но тут ведь речь о том, так скажем, какие отрасли выпускать вперед, форсировать помощь кому. Вот Костя спросил о том, кому будет нужен тот продукт, который производит строительная сфера, строят квартиры, офисы – кто их будет покупать, кто будет брать ипотеку на покупку этих квартир? Олег Буклемишев: Совершенно верно, вот тут как раз и включается роль государства. В данном положении, тяжелом для экономики, государство должно стать не только таким вот социальным спасителем, но и организовывать поддержку конечного спроса, то есть помогать отраслям и технологическим цепочкам, чтобы они продолжали функционировать в прежних объемах, чтобы не теряли темпов набранных. Поэтому... Вот вы привели пример метро – метро должно обязательно строиться, гособоронзаказ, безусловно, должен выполняться, и вот это то, что государство ни в коем случае не должно сокращать, объем своего заказа, объем своего влияния на экономику, вбрасывая в экономику ресурсы. А у нас, вы понимаете, случается наоборот, мы почему-то хотим сэкономить. Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: Давайте еще звонок примем, Азат, Республика Татарстан. Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер, добрый вечер. Константин Чуриков: Пожалуйста, выступайте. Зритель: Я являюсь предпринимателем с 1992 года, пережил кризис 1998 года, 2008 года, 2014–2015-х гг. Мое личное мнение такое: кризис 2008 года мы пережили довольно-таки безболезненно по одной простой причине – был запущен печатный станок, у людей появились деньги, зарплаты индексировались, пускай не так, не в таком процентном отношении, как существовала инфляция, конечно, инфляция опережала, но при этом люди очень быстро расставались с деньгами. Люди не копили, потому что была уверенность в том, что они получат зарплату, которая будет только расти. На данный момент, вот 2015 год, мы потеряли этот момент, в 2015 году надо было печатать, включить печатный станок, печатать деньги, но люди чтобы и с деньгами расставались, при этом бизнес как бы получал доход не доход, будем говорить, свое движение вперед... Константин Чуриков: Да. Зритель: ...и люди были бы уверены в том, что они меньше уже не получат. Константин Чуриков: Азат, вы столько кризисов пережили, звоните нам из довольно оптимистичного региона, где, тьфу-тьфу-тьфу, с экономикой более-менее. Вы в каком настроении как предприниматель сейчас? Зритель: Ну в каком настроении? Какое-то время у нас был коллектив 16 человек, на данный момент, сейчас работает 5 человек. Я думаю, что останется может один, может два, а может, свой бизнес придется ликвидировать, потому что 1,5 месяца оставались вне работы... Константин Чуриков: Ну да... Было 16 человек, стало 5, то есть под меры поддержки вы уже не попадаете. Оксана Галькевич: Практически в 3 раза. Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, как вам логика нашего зрителя? Олег Буклемишев: Логика абсолютно верная, только я хочу внести уточнение, что деньги, которые печатались в 2008 году, это было расходование Стабилизационного фонда, который тогда, собственно, экономику и спал, и 10% от ВВП на тот момент было брошено в эту топку возрождения экономики, экономика действительно достаточно быстро восстановилась, и люди не почувствовали серьезной траты своего благосостояния. Вот это урок 2008 года, но, еще раз повторю, тогда было потрачено достаточно много. Сегодня мы на подобные траты не идем, и повторения того опыта не будет, и это не было собственно печатание денег, это была продажа валюты, которая ранее была накоплена государством. Сегодня речь идет о вбросе в обращение новых, ничем не обеспеченных рублей. И что касается рассказа Азата, действительно очень печальная картина, что вот это 90% занятости не удастся сохранить, видимо, почти никому, поэтому эта мера оказывается на поверку не очень сильно содержательной. Константин Чуриков: Олег Витальевич, все по-разному относятся к этому термину, потребительское общество, общество потребления, но ведь что бы то ни было, даже после коронавируса ведь сохранится же общество потребления, люди же все равно должны покупать какие-то товары, услуги? Или, по вашему мнению, можем вообще целиком изменить свои привычки, скажем так, поведенческую модель? Олег Буклемишев: Поведенческая модель уже меняется, и людей пугает завтрашний день. Вот этот уровень неопределенности, который зашкаливает, и будет самым главным фактором того, о чем сказал Азат, что люди не будут легко расставаться с деньгами, а будут как раз делать сбережения в расчете на то, что завтра станет хуже. Вот это и есть основная опасность для развития экономики, что люди не верят в то, что завтрашний день будет лучше, и чем раньше мы людей в этом уверим, тем быстрее мы оторвемся от дна. К сожалению, все, что делалось до сих пор, не помогает такому восприятию действительности. Константин Чуриков: И чем раньше все-таки мы разрешим людям выходить на улицу, потому что, чтобы совершить какую-то покупку, ну я не про тех, кто в Интернете сидит, надо все-таки выйти на улицу как минимум. Оксана Галькевич: Ну впервые, наверное, все-таки экономика работает в такой связке с медициной, с вирусологами, Костя, тут, я так понимаю, не только от экономистов все это зависит. Олег Буклемишев: Это не только зависит от... Оксана Галькевич: И, пожалуй, это такая главная отличительная особенность этого кризиса от всех прежних, которые были, я не знаю, кризисами перепроизводства, финансовыми кризисами, еще какими-то, а этот... Я даже не знаю, какое ему определение дать. Олег Буклемишев: Посмотрите, сейчас люди фактически, сидя дома, отсечены от ряда стандартных, общепринятых потребительских расходов, но даже если они выйдут на улицу, все равно целый ряд потребительских направлений останется для них закрытым, характерный пример – это индустрия развлечений, характерный пример – это путешествия. Потому что путешествия, особенно заграничные путешествия, еще какое-то время точно не восстановятся, и от этого у людей будут формироваться уже избыточные сбережения. Захотят ли люди тратить на необязательные расходы? – вот это и есть самое главное. Если мы не захотим купить себе лишнюю пару обуви или подарок ребенку, то это будет сказываться и на общем экономическом развитии, это будет сказываться и на обороте экономики, в конечном итоге на бюджетных доходах негативно. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, вот если возвращаться к этой некоторыми нашими зрителями ненавистной валюте, доллар, так или иначе она является резервной валютой основной в современном мире. Как вы думаете, вот этот кризис может привести к тому, что, не знаю, так скажем, будут пересмотрены позиции доллара как главной резервной валюты? Что, может быть, мировые экономики начнут поиски каких-то альтернатив, решений других? Олег Буклемишев: Эти решения мировая экономика ищет уже достаточно давно, но с тех пор, как доллар вытеснил фунт стерлингов с роли такой ведущей международной резервной валюты, ничего не удалось. У нас даже профессионалы такие в стране появились, группа профессионалов, которая сулит доллару быструю кончину, – ничего подобного, разумеется, не будет просто потому, что доллару на сегодняшний момент нет альтернативы. Евро – это валюта, которая представляет хоть и довольно большой экономический блок, тем не менее она уступает доллару в силу исторических привычек и многих других характеристик, а Китай пока не готов продвигать юань как полноценную альтернативу доллару, мировая экономика пока юаню не верит и, в общем-то, наверное, справедливо пока не верит в той же степени, как верит доллару. Оксана Галькевич: Олег Витальевич, но долги, которые Америка продолжает наращивать, они ведь уже ну просто не помещаются, по-моему, на экране компьютера, это не может быть бесконечным. Олег Буклемишев: Ну, до Японии, у которой 250% от ВВП представляет собой государственный долг, Америке еще очень и очень далеко, и в силу роли доллара как вот этой международной резервной валюты пространство еще огромно для развития в том числе и операций количественного смягчения, на которые вы явно намекаете, да? Оксана Галькевич: Ага. Олег Буклемишев: Вот это все может продолжаться еще достаточно долго. В этой сфере очень важна инерция. Фунт стерлингов еще какое-то время после того, как Британия сошла с лидерских позиций в мировой экономике, продолжал сохранять, играть свою роль. Но Соединенные Штаты Америки пока ведущая экономическая держава, и дело даже не в самом размере экономики, а в том, что она производит и какую роль она занимает в мировой экономической и финансовой системе, вот в этом смысле пока роль Соединенных Штатов неоспорима, и ничего с долларом тоже в этой связи не сделаешь. Константин Чуриков: Ну и заодно вы ответили на вопрос нашего зрителя Максима, который спрашивал, что делать со сбережениями, если они есть, – доллары, да? Оксана Галькевич: Нет, ну почему, это могут быть рублевые сбережения. Олег Буклемишев: Видимо, тут ответ-то очень простой: долларовые вклады, если кто следит за этим рынком, они приносят сейчас ноль целых, что-то там, небольшие проценты и становятся неинтересными для всякого, даже у кого нет совсем уж огромных сумм. Константин Чуриков: А я не про вклады, я про традиционные способы вложения. Оксана Галькевич: А, ты имеешь в виду... Константин Чуриков: Про банку. Оксана Галькевич: Конвертация или что? На рубли купить доллары и куда-то спрятать? Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: Вот ты так и говори, Костя. Олег Буклемишев: Если вы про это говорите, то, по-видимому, тот сигнал, который послан на сегодняшний момент Центральным банком, как раз говорит о том, что рубль будет ослабевать, и вопрос в том, насколько вот эта процентная ставка рублевая способна перекрыть обесценивание рубля. Я думаю, что нет в краткосрочной перспективе. С другой стороны, нас ждут те времена, когда нам придется тратить рубли, и надо будет снимать рубли, для того чтобы финансировать текущее потребление. Больше, чем у половины населения, никаких сбережений нет, поэтому данный вопрос для них выглядит скорее умозрительным, потому что если суммы маленькие, то конвертация туда-сюда вообще никакого смысла не имеет. Константин Чуриков: Я фильм «Любовь и голуби» вспомнил: «Я шо, много клалал, чтоб сымать?» – помнишь, там сберкнижка? – «Ты сходи, сыми». Оксана Галькевич: Я вот, кстати, стала напрягаться, подобного я там ничего не помню, Костя. Константин Чуриков: Много ли клала, чтобы «сымать» со сберкнижки. Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: «Личное мнение» Олега Буклемишева, заместителя декана экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, был у нас в эфире. Через несколько минут будем о том говорить, как нам выходить из режима вот этого коронавирусного, к нормальной жизни вернуться. Оксана Галькевич: Единого, как там... Единый режим... ? Константин Чуриков: Единый период... Оксана Галькевич: А, единый период нерабочих дней... Константин Чуриков: ...в стране окончен, вот.