Тамара Шорникова: Сейчас поговорим об одном из популярных командных видов спорта в России. Нет, это не футбол, а это стояние в очередях. Ваня, ты когда и за чем в последний раз стоял в очереди? Иван Князев: Ну, если вспоминать какое-то безумство, то последний раз мы с ребенком стояли минут сорок, по-моему, чтобы получить автограф и сфотографироваться с какой-то известной блогершей, лайкершей, я не понимаю. Единственное, что я помню – очень сильно устал. Ну а если по мелочи говорить, то, наверное, в МФЦ. Но там уже присесть предлагают. Ну, тоже где-то минут тридцать на это уходит. Для меня это много. Правда, наверное, родители наши скажут, что зажрались мы уже, конечно. В советское время бесконечные очереди были за всем подряд. Кстати, Тамара, я помню, в детстве стоял вместе с бабушкой в ликероводочный, это дело было под какой-то праздник. Несколько часов стояли! Даже термин был такой – «душманиться». Наверное, наши родители вспомнит. Тамара Шорникова: Ну а мы давай вспомним, вернее – посмотрим, за чем мы стоим сейчас. Сделали такую небольшую видеоподборку. Сначала – очередь, которая стала мемом. Ее снимали, про нее шутили, для нее заводили аккаунты в соцсетях, в ней жили. Вот она – очередь в Третьяковскую галерею в Москве на выставку художника Валентина Серова. «Девушка с персиками», «Похищение Европы» – все это его. Иван Князев: В январе 2016-го одновременно проснулась гордость за соотечественников. Как мы тянемся к культуре! Даже февральский мороз нас не остановит и страх, когда очередь выломила дверь в музей. Тамара Шорникова: Да, опасно было! Ну, от высокого искусства к обычной жизни. Одно окно, электронные документы, а вот очереди как раз до сих пор часто реальные. Это Камчатка, и много желающих получить проездной, оформить проездной на общественный транспорт. Иван Князев: Родители знают, родители помнят. Самая длинная ночь в году, по ощущениям, не 22 декабря, а 1 февраля, когда стартует запись детей в первый класс. В некоторых регионах дежурят всю ночь. В очереди стоят даже те, кто записался через портал госуслуг. Желающих больше, чем мест в первых классах в какой-то конкретной школе. В общем, и смех, и грех, но все равно очереди. Тамара Шорникова: «Не за товаром, а заработать» – это уже о другой очереди. Предприимчивые граждане предлагали постоять, занять место и отстоять очередь за новым айфоном – «всего» за полмиллиона рублей. Иван Князев: Ну, это уже безумство, на мой взгляд, Тамара. А это очередь от ученых. Исследователи выяснили: собираться больше трех начали еще в палеозойскую эру. Примитивные членистоногие трилобиты уже тогда демонстрировали коллективное поведение и собирались в очереди. Вот на ваших экранах, видите? Непонятно, правда, куда и за чем вела эта очередь, но очень интересно! Тамара Шорникова: Вот такая новость пришла из научного сообщества на этой неделе. Говорят, знаешь, от стресса сбегали. Вот сейчас выясним. У нас есть эксперт в студии, научный сотрудник. Представим. Ольга Александровна Аникеева, социолог, доцент Российского государственного социального университета. Иван Князев: Здравствуйте, Ольга Александровна. Ольга Аникеева: Добрый день. Тамара Шорникова: Да, здравствуйте. Вроде бы и древнейшие времена прошли, и советские времена с вечным дефицитом и бесконечными очередями, но стоять все равно приходится. Спросим у наших телезрителей: за чем и когда вы в последний раз стояли в очереди? Иван Князев: Ну да. Пишите и звоните нам, где и когда стояли, что давали, чего ждали. Тамара Шорникова: И у вас тоже спросим, Ольга Александровна: вот вы в каких очередях простаиваете время? Ольга Аникеева: Самой необычной очередью, которую я наблюдала, была очередь самолетов на погрузку, которые подруливали к отделению багажному, в июне этого года. Ну вы помните, там такой был коллапс. Вот эта очередь из самолетов, которые тихонько подруливают к разгрузке, – это было что-то необычное. И стояли мы больше часа. Тамара Шорникова: Ну, там и внутри аэропорта были жуткие очереди, багаж ждали. Ольга Аникеева: Да, конечно. Но мы наблюдали снаружи и видели эту необычную вещь. А самой длинной очередью за последнее время была очередь на выставку Куинджи. Я простояла пять часов, потому что мы приехали… Иван Князев: Пять часов?! Ольга Аникеева: Пять часов. Это был конец января, самые последние дни. Руководство музея (спасибо им большое) продлило время с 8 часов до 11 часов. Я попала в часов десять уже в таком бессознательном состоянии. Краски у Куинджи очень яркие, интересные. Посмотреть было совсем сложно. Иван Князев: Это было в тот раз, когда украли картину? Тамара Шорникова: Ты намекаешь сейчас, да? Ольга Аникеева: Нет, когда украли, мы стояли с сыном, но сын сказал: «Нет-нет-нет, я на такое не согласен». И мы ушли. А вот уже потом, ближе к концу, я все-таки попала на эту выставку. Вы знаете, очередь очереди – рознь. Очередь можно рассматривать… И вообще очереди разные бывают. Электронные очереди в банках и в МФЦ – как правило, они все-таки идут довольно быстро, хотя иногда и попадаешь в какой-то такой коллапс. Есть недоверие к очереди, в том числе электронной. Вы сказали, что родители, которые записались электронно в первый класс… Тамара Шорникова: Да, в полночь сделали запись и тут же… Иван Князев: Все равно бегут, на всякий случай. Правильно! Ольга Аникеева: Они знают, что это слишком серьезно. Дело в том, что очередь – это всегда дефицит чего-либо. Я думаю, что мест в первых классах вообще во всех, наверное, хватает на всех детей. Я не видела ни одного ребенка, который не попал бы в первый класс, потому что не хватило мест. Но другое дело, что есть возможность… Тамара Шорникова: Но есть же конкретный учитель. Ольга Аникеева: Да. А от того, к какому учителю попадает наш ребенок, зависит практически вся его школьная судьба. То есть это очередь на ближайшие десять лет вперед. Тамара Шорникова: Или школа с хорошей репутацией и так, средненькая. Ольга Аникеева: Совершенно верно. Понимаете, у нас такая традиция, когда класс учится и формируется как нечто единое. Это очень важно – как обучается класс, как учитель обучил учиться этот класс, так он будет и учиться дальше. Поэтому здесь я очень хорошо понимаю родителей. В этом отношении мы немножко проморгали ситуацию с сыном, но очень внимательно отнеслись к ситуации с дочерью. Не знаю, насколько ей это помогло. Во всяком случае, мы приложили к этому усилию, а это важно. Иван Князев: Ольга Александровна, скажите, а русская очередь отличается от какой-либо другой, заграничной? Помните, у нас раньше говорили: «Мы в очереди знакомились, мы общались, мы читали». Это только наша такая особенность? Ольга Аникеева: Вы знаете, я, честно говоря, не так много была за границей, чтобы там еще и в очереди постоять. Но я помню с советского времени, когда мы приезжали в Прибалтику, вот российская очередь – московская или подмосковная – достаточно сильно отличалась от того, что происходило, например, в Эстонии, в Таллинне, в Риге. Иван Князев: А чем? Ольга Аникеева: Терпением или нетерпением. Вы понимаете, очередь очереди – рознь. Когда мы говорим об очереди на выставку, то там люди пришли, что называется, все-таки по культурному поводу. И даже если они напрягаются, ожидание, когда вдруг начинают пропускать массово какие-то группы… В очереди есть всегда ощущение справедливости или несправедливости происходящего. Это очень важно. Какой-то распределительный такой момент. Но если такого не происходит, очередь настроена достаточно понимающе, миролюбиво, волнами идет какая-то информация. Предупреждают, что не надо покупать какие-то билеты слева. Предупреждают, что вот сейчас будет быстрее, а тут будет медленнее. Это действительно интересно. Но есть очереди, в которых люди стоят, потому что очень мало ресурсов. И эта очередь чаще всего бывает агрессивная, очень такая напряженная, наэлектризованная очередь. В конце концов, в такой очереди мы можем рассмотреть очень много явлений. Мы сейчас ехали на машине, и какой-то водитель очень сильно и достаточно рискованно подрезал нас, причем опередил. Он несколько километров ехал перед нами и опередил метра на три, наверное. То есть выигрыш был какой-то минимальный, а риск был достаточно большой. Я уже не говорю о том, как напряглись участники движения. Тамара Шорникова: И нервы серьезные. Ольга Аникеева: Безусловно. И вообще говорят, что в Москве водители очень некорректные, скажем так, нахально часто себя ведут, очень рискуют часто. Понимаете? А выигрыш-то на самом деле очень небольшой. Так что очередь очереди – рознь. Действительно, можно по-разному там себя вести. Тамара Шорникова: Да, как раз про ограниченные ресурсы у нас очень много SMS. И понятно, что вряд ли бывает взаимовыручка какая-то и терпение в этих очередях, потому что… Например, Самарская область, Сызрань: «А у нас с ночи занимают очередь в поликлинику, чтобы с утра взять талон к эндокринологу и неврологу, ночуют в машинах». Москва: «В налоговой». Кировская область: «Очередь к банкомату зачастую». Воронежская: «В поликлинике была последняя очередь, сидела в ожидании 45 минут». Иван Князев: Я еще вдогонку, Архангельская область: «Вечные очереди на почте». Москва – человек стоит в Покровский монастырь к мощам святой Матроны. Удмуртия нам пишет: «В обычных магазинах, причем во все кассы очереди». Пензенская область пишет, что стоит человек за всякими бумагами, за талонами в больницу. Тамара Шорникова: Давай сейчас послушаем… Тверская область у нас на связи? Липецкая, подсказывают. Геннадий. Иван Князев: Да. Здравствуйте, Геннадий. Тамара Шорникова: Геннадий, слушаем вас. Зритель: Добрый день. Тамара Шорникова: Добрый. Вы, надеемся, дома? Зритель: Вы говорите об очередях. Они ежедневно с понедельника по пятницу во всех поликлиниках Липецкой области. Тамара Шорникова: К узким специалистам? Или к терапевту тоже не пробраться? Зритель: Особенно анализ крови и все остальные анализы – очередь два-три часа. Тамара Шорникова: Да, понятно, Геннадий. Иван Князев: Спасибо, Геннадий. Все говорят про очереди в поликлиники, в больницы и так далее. Люди, наверное… Люди даже пишут, что это очень плохо, здесь уже ни о каком общении речь не идет, здесь больному может гораздо хуже стать. И вообще плачевно это все может закончиться. Тамара Шорникова: Но это ситуации вынужденные. А что касается ситуаций нашего собственного выбора – те же самые выставки, например. Если говорить о нашем стремлении к прекрасному… Действительно, вспоминали ту же очередь на Серова, когда в конце уже люди не выдержали, нервы сдали и начали ломиться в музей, выломили двери. Вряд ли это говорит о том, что так сильно хотелось к культуре. Что это? Мода на важные события сегодня? Ольга Аникеева: Нет, это определенная, наверное, какая-то цель. Человек поставил себе цель и вдруг понимает, что его лишают этой возможности, причем лишают несправедливо. Он стремится к культуре, а тут произошло что-то. Я думаю, что это многочасовое ожидание, конечно, не только располагает к чему-то доброму, вечному и светлому, но, конечно, раздражает и напрягает. И потом возникает определенная такая установка: «Я должен туда попасть однозначно, любой ценой». Тамара Шорникова: А почему? Почему она возникает сейчас? Иван Князев: Для галочки, что ли? Я не думаю, что там были… ну прямо все из них были ценители Серова. Ну вряд ли! Ольга Аникеева: Наверное, да. Для каждой очереди реклама – это большое дело. Я не знаю, были, конечно, и другие очереди… вернее, другие выставки, где очереди были поменьше. Я помню, когда привозили в Храм Христа Спасителя фрагмент, частицу мощей… нет, не мощи, а пояс Богородицы… Иван Князев: Пояс Богородицы привозили, да. Ольга Аникеева: …огромные были очереди, суточные буквально! А потом объявили, что частичка этого пояса хранится, по-моему, в Сретенском монастыре. В общем-то, совершенно спокойно, и никто туда особо не ломился. Конечно, информация, реклама создает определенный фон, когда люди понимают, что вот надо непременно сходить, потому что «все пошли, и я должен». А там дальше просто ожидание, когда возникает определенное ожесточение. Вообще культура поведения в очередях у нас советских времен, к сожалению, определенная. Тамара Шорникова: Давайте послушаем Валентину из Тульской области. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Валентина. Зритель: Здравствуйте. Очень люблю вашу передачу, всегда смотрю с удовольствием. Вот решила позвонить. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам. Тамара Шорникова: Спасибо. Зритель: Мы в этом году возили внука в Санкт-Петербург. В очереди в Екатерининский дворец мы стояли семь часов. Вы знаете, какие-то люди подобрались очень удивительные. Мы там все перезнакомились, разговорились, рассказывали всякие случаи, анекдоты. То есть никаких эксцессов таких, чтобы ломились, не было. И даже экскурсовод удивилась, как все хорошо себя вели. Было очень много китайцев в этот день, и очередь была на семь часов. Иван Князев: И не только в этот. Валентина, а время-то как проводили, помимо того, что общались и анекдоты рассказывали? Надо же было что-то перекусить, я не знаю, отдохнуть. Тамара Шорникова: Семь часов все-таки. Иван Князев: Семь часов стоять – тут хочешь не хочешь устанешь. Зритель: Ну, перекусить там было сложно, потому что там немного всяких точек общепита, там практически нет. Ну, были небольшие какие-то, гамбургеры, но это все сметалось мгновенно. Ну, пили воду. Досталось как-то нам по пирожку, мы съели. А так всю эту очередь мы ждали. Внуку было 11 лет, но он выдержал, стойко выдержал эту очередь. И мы попали в конце концов во дворец, посмотрели Янтарную комнату, были очень впечатлены. Тамара Шорникова: Стоило? Иван Князев: Да, самое-то главное хотелось спросить: оно того стоило? Увидели то, что хотели? Зритель: Стоило, стоило. Потому что в 80-х годах мы с мужем были в Екатерининском дворце, и там только-только начиналась реставрация этой Янтарной комнаты. Там были небольшие панно, мы их видели. И мы видели, в каком состоянии был дворец, во многих комнатах не было полов даже. А здесь мы уже посмотрели отреставрированный. И конечно, очень понравилось нам! Прямо великий респект и уважение реставраторам! Комната впечатлила. Иван Князев: И внуку понравилось тоже, да? Зритель: Да. Он до сих пор вспоминает, ему очень понравилось. Конечно, то, что было очень много народу… И китайцы себя ведут, конечно… Они заходили, кричали там. А когда были наши группы, то тихо и спокойно все ходили и смотрели. Но заходила китайская группа – и уже экскурсовода не слышно было. Иван Князев: Ну, это известная проблема. Валентина, спасибо, спасибо вам большое. Тамара Шорникова: Спасибо большое. И еще добавлю пару SMS как раз про зарубежные очереди. Пишет Алтайский край: «Видела фото очереди в Финляндии. Между людьми два-три метра, чтобы сохранить личное пространство. Это моя мечта». А вот что за рубежом помогло такую дисциплину в очередях создать? Действительно, ведь в музее смотришь – аккуратно все двигаются, какое-то пространство. Ольга Аникеева: Они не знали такого дефицита, которого знал наш народ. Это очень важно. Тамара Шорникова: То есть сытый голодного не разумеет в данном случае, да? Ольга Аникеева: В чем-то – да. То есть мы понимаем, что, простояв очередь, мы можем не получить искомого. Это первое. Второе. Мы понимаем, что у нас достаточно большое количество разных льготников. Причем даже в той же театральной очереди… Например, в Третьяковской галерее есть очередь тех, кто записался электронно, тех, кто имеет билет, не знаю, друг музея. Они идут без очереди или по какой-то льготной очереди. Понятно, что и живая очередь, которая приехала, может быть, издалека посмотреть выставку. И они, в общем-то, где-то пропускают. И чем больше приходит этих льготников, тем больше напрягается основная живая очередь. Ну, как правило, в музеях люди молчат, особо не высказывают раздражение. Но во всякой другой очереди это может выйти в достаточно серьезную конфликтную ситуацию. Я никогда не забуду подмосковную очередь, когда только-только вводили льготную оплату для пенсионеров. Моя матушка попросила, чтобы я постояла за нее и оформила это все. Мы отправились в очередь в 5 часов утра, а вышли мы из этой организации в 5 часов вечера. Я помню, когда в 12 часов объявили перерыв, должна была войти такая бабушка – она, видимо, там стояла с 4 утра. И она подошла к двери, а дверь закрылась, захлопнулась – и она так лбом в дверь встала. И вывесили эту табличку «Перерыв». И она целый час стояла, не отходя от этой двери, потому что она понимала, что если она сейчас отойдет, то кто-нибудь войдет без очереди. И вот эту картину я вообще в жизни не забуду. Но когда мы в 5 часов выходили, оформив льготу, с той стороны вынесли сотрудницу с инфарктом. Понимаете, очередь не просто о двух концах, а с двух сторон очередь. Часто очередь выполняет такую функцию – оградить людей от какой-то льготы, сократить возможность получить что-либо. И вы обратите внимание: когда стоят в очереди, например, при таможенном осмотре в аэропорту, то там все тихо и спокойно, очень тихо и мирно, идет ровненько. И там, кстати, льготников почти не бывает, там разделены зоны, там все в порядке. Но как только возникает очередь, которую можно каким-то образом регулировать, то напряжение возникает очень серьезное. Тамара Шорникова: Есть у нас видеоматериал, предлагаю сейчас его посмотреть. Мы спросили телезрителей: «Когда в последний раз стояли в очереди?» Давайте воспоминания в видео посмотрим. ОПРОС Тамара Шорникова: Да, очень важно и, конечно, зависит от настроения. Иван Князев: Тамара, нам тут москвичи напомнили: очередь в «Макдоналдс», 91-й год, первое открытие. Помните? Это такой кошмар был! Я, правда, жил тогда в другом городе, но видел на фотографиях, когда одни люди были внутри ресторана, ели, а другие стояли… А, вот как раз показывают, нам режиссеры подсказали. Тамара Шорникова: Как раз сейчас на экране. Иван Князев: Не знаю, ребята, кто-нибудь из операторов был в то время в Москве, стояли в очереди? Вот кивают. Отлично! Помнят, как хорошо это было. У нас прямо сейчас очередь-то собралась, люди пытаются нам дозвониться и даже пишут. Тульская область: «К вам на бесплатный номер большая и бесконечная очередь, не дозвонишься». Тамара Шорникова: Исправляемся, принимаем. Иван Князев: Уважаемые друзья, принимаем ваши звонки. Время ограниченное, но стараемся всех выслушать. Тамара Шорникова: Людмила, Московская область. Слушаем вас. Зритель: Вы меня слышите? Тамара Шорникова: Да. Иван Князев: Слышим. Зритель: Добрый день… добрый вечер. Иван Князев: Добрый. Зритель: Вы знаете, правда, сюжет уже прошел, но я хотела сказать, ну, можно сказать, комментарий небольшой дать по поводу очередей на выставки. Мне, честно говоря, не по душе пришлась эта ирония, с которой ведущий заметил: «Почему такие очереди? Что, все там непременно хотят какую-то галочку поставить или приобщиться?» Нет, это не так. В очередях стою очень часто на выставку. Последний раз я стояла в очереди (правда, совсем недолго) в Пушкинский музей, там была выставка импрессионистов. Мне 72 года при этом. И как раз в очередях стоят не какие-то прямо дилетанты. Очень много приезжих, но люди специально хотят посетить. А потом, вы не забывайте, сколько у нас сейчас живет в Москве и Московской области, какое у нас колоссальное население. Я не знаю – сколько. Миллионов сорок или больше? Иван Князев: Меньше, конечно. Зритель: Действительно, когда такой режим дозированной работы, два выходных, то попасть, конечно, сложно. Я имею в виду – два выходных у музеев. И я еще я хотела сказать. Я на Мунка так и не попала, потому что… Ну, первый раз приехала – большая очередь. Второй раз приехала с подругой, но она не смогла по состоянию здоровья стоять. Очередь была огромная, а люди… Подходили иностранцы, они просто хотели посетить Третьяковку, но никто им… никаких не было указателей, ничего, что можно просто в Третьяковку зайти с другого входа. Вот это, я считаю, очень большая недоработка. Иван Князев: Людмила, я прошу прощения, если задел вас своим предположением. Я просто основывался на своем личном опыте. У меня много знакомых, которые действительно далеки от искусства, но попытались постоять в этой очереди. Ну и такое действительно бывает, с этим трудно поспорить. Спасибо. Тамара Шорникова: Наталья, Ленинградская область, давай сразу еще и ее послушаем. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Хочу просто рассказать, сравнить немножко очереди, особенности нашей национальной русской очереди и в Финляндии. Прозвучало, что там расстояние между стоящими в очереди. Такого нет. Я постоянно там бываю, у нас приграничная зона, в Финляндию ездим очень часто. Единственное различие в том, что наша очередь – это встает один человек, к нему подходят еще десять и говорят: «Мы с ним». В Финляндии такого нет. За границей вообще такого нет. А я очень много путешествую. Вот это, наверное, самое такое… Это то, что создает очередь. И может быть, культура нашей российской очереди, когда стоит один человек, а к нему еще подходят десять… Тамара Шорникова: И начинается: «Вы тут не стояли, мужчина». Иван Князев: Да-да-да. Тамара Шорникова: Спасибо большое. Иван Князев: Или наоборот: «А я стояла здесь!» Тамара Шорникова: Если коротко… Мало времени остается. Мы уйдем когда-нибудь от очередей, из них выйдем? Ольга Аникеева: Вы знаете, это как раз вопрос к обратной стороне очереди – не к голове, а к тому, кто выполняет какие-то функции или организовывает, создает эту очередь. Это очень большая недоработка у нас организационная. Я думаю, что все посетители поликлиник вполне могли бы подойти к определенному времени, если их записали заранее, а не сидеть там по три-четыре часа. Поэтому организационно, мне кажется, такую задачу можно было бы решить. И во многих других случаях, когда известно… Например, в супермаркетах подходит много людей, когда конец рабочего нельзя. Это все наблюдаемые вещи. Это все можно организовать, перестроить иначе работу. Это вполне решаемая вещь. Есть какие-то вещи, когда ресурсы действительно ограничены. В те же самые первые классы все-таки, я думаю, пока у нас не будет достаточного количества грамотных и качественно работающих учителей, это сохранится. Иван Князев: Ну понятно. Тамара Шорникова: Постоим. Спасибо. Ольга Аникеева, социолог, была у нас в гостях. Спасибо вам большое. Иван Князев: Спасибо большое.